45 глава
— Я не уйду, — тихо сказала Чай Юэнин. — Я буду продолжать ждать.
Она вспомнила слова, которые Гэ Хэгуан когда-то сказал Чу Ци.
— Пока человечество не обретет истинную свободу, мы все в клетке.
Живя в таком мире, никто не был по-настоящему свободен.
Раньше она хотела лишь просто жить хорошей жизнью, не тоскуя о свете и свободе, о которых кричало так много людей.
Но теперь она начала тосковать по этим непрактичным вещам.
Она подумала, что, возможно, лишь когда человечество станет по-настоящему свободным, девушка, добровольно посвятившая себя науке, сможет вернуться к солнечному свету, как обычный человек.
Чай Юэнин аккуратно сложила листок и убрала его с величайшей осторожностью.
Она сказала Е Цин, что хочет остаться в Парящем городе. У нее большой опыт наземных боевых действий, и она готова пройти любую оценку способностей. Если возможно, она надеется подать заявку на получение права сопровождать Чу Ци во всех ее будущих миссиях.
— Не так уж много миссий, на которые армия отправит ее, и каждая из них имеет очень высокий уровень опасности…
— Мне все равно. Пока она может видеть Чу Ци, ее больше ничего не волнует.
Е Цин молчала долгое время, прежде чем наконец глубоко вздохнуть.
В тот день Е Цин отвела Чай Юэнин на регистрацию личности, и ей выделили небольшую квартиру в отдаленном уголке главного города.
Она осталась в Парящем городе, как и хотела, хотя и с трудом привыкала к незнакомой обстановке.
Она не пыталась присоединиться к каким-либо командам наемников и больше не выходила на поверхность.
Впервые она начала бояться — бояться, что если она выйдет на поверхность, то может никогда не вернуться.
Это было то, о чем она раньше никогда бы даже не подумала, но теперь она боялась. Она боялась, что если заразится, то никогда больше в этой жизни не увидит ту, кто сделала ее слабой.
Она нашла подработку — днем ухаживала за пожилой женщиной.
Пожилой женщине было за девяносто. В мире, где люди могут умереть в любой момент, она была древней, как антиквариат. Обычно она либо молчала, как немая, либо, когда говорила, это был непонятный бред.
Старушка была безумна уже более двадцати лет. Раньше она сама была исследователем, но после того, как напугалась, сопровождая военных на поверхность для сбора образцов, так и не пришла в норму.
Поскольку она была не в себе, ее семья не любила с ней возиться, а нанятые присматривать за ней люди разбегались один за другим. Никто не задерживался надолго.
Однако Чай Юэнин не придавала этому никакого значения. В конце концов, какой бы страшной ни была старуха, она не могла сравниться со странными существами на поверхности.
После этого она днем присматривала за старушкой, а ночью читала купленную ежедневную газету и слушала ретрансляцию радиосюжетов базы об исследовательском институте.
Все было именно так, как и говорила Е Цин: существование Чу Ци было никому не известно.
Во всех раскрытых экспериментальных материалах Исследовательского института Базы не было ни единого слова о Чу Ци.
Но Чай Юэнин знала, что за этими новостями наверняка скрывалась стройная фигура.
Разделенные этими невысказанными секретами, она снова и снова мысленно обрисовывала эту фигуру.
Она постепенно начала понимать, что такое тоска по человеку.
Иногда она задавалась вопросом, разделяет ли кто-то еще это чувство вместе с ней.
Лучше было не думать об этом. Стоило ей только подумать, как кислая боль в сердце усиливалась.
В мгновение ока прошло два месяца.
Чай Юэнин постепенно привыкла к этой безмятежной жизни.
Она потратила один месяц, чтобы привыкнуть к обществу одного человека, и теперь потратила два месяца, чтобы привыкнуть к тоске и ожиданию в тихом спокойствии.
Всего за три коротких месяца большинство привычек, сформированных за ее недолгую жизнь, были разрушены и собраны заново.
Было странно об этом думать.
В один обычный вечер в дверь Чай Юэнин впервые постучали.
Перед ней предстали знакомые лица. Они тащили багаж и один за другим принялись рассказывать историю своего путешествия.
Коммуникаторы из Подземного Города-Базы здесь не работали.
Они не знали, что Чай Юэнин переехала, поэтому первым делом по прибытии в Парящий город отправились в резиденцию Е Цин.
Но разве Е Цин могла все время быть дома?
Когда дверь никто не открыл, они спросили других жильцов в здании и выяснили, что владелицу той квартиры зовут Е, а не Чу.
Квартира принадлежала не Чу Ци, а связаться с Чай Юэнин они не могли. Проделав путь в тысячу миль со всем своим скарбом, все вдруг оказались в растерянности.
Жэнь Дун предложила сначала пойти зарегистрироваться, но в регистратуре они уперлись в глухую стену.
Внешний город мог свободно принимать посторонних, но главный город был другим.
Их прямо сюда прислали военные Подземного Города. Но то, что самолет Подземного Города мог приземлиться в главном городе Парящего города, не означало, что сошедшие с него люди имели право там жить.
Другими словами, им не могли выделить жилье в главном городе, а если они его покидали, им не разрешали вернуться.
Столкнувшись с такой неловкой ситуацией, они вернулись в тот район и стали расспрашивать, пытаясь выяснить, куда же ушла Чай Юэнин, но безрезультатно.
К счастью, Е Цин вернулась не слишком поздно. После того как ее машину на несколько секунд окружила группа людей, которые выглядели смутно знакомыми, но не совсем, она наконец вышла из состояния паники и замешательства. Она работала допоздна, зарегистрировала всех, и им всем выделили жилье неподалеку от Чай Юэнин.
— Наличие связей действительно облегчает жизнь, — громко воскликнул Лао Сян. — Единственная причина, по которой мы смогли получить место в главном городе, — это то, что мы купаемся в лучах славы Чу Ци.
Едва эти слова слетели с его уст, Жэнь Дун, стоявшая рядом, ткнула его локтем в тыльную сторону руки.
Атмосфера вдруг замерла.
Чай Юэнин заметила, как Лу Ци пару раз заглянул в комнату, словно кого-то высматривая.
Помолчав, Чай Юэнин подняла бровь и улыбнулась. — Она здесь не живет.
Все замолчали, не решаясь заговорить.
Некоторые вещи, даже если не знать истину, можно было угадать в общих чертах.
— Будут и другие возможности встретиться, — сказала Чай Юэнин. — Я просто буду ждать здесь уведомления от доктора И.
Ее тон был очень спокоен; она явно привыкла к ожиданию.
Так как все приехали аж из Подземного Города, ее дни стали намного оживленнее.
Во время приватной беседы Жэнь Дун рассказала Чай Юэнин, что после того, как База Подземного Города узнала правду о системе вентиляции Шестого района, они не только выдали пятизначную премию, но и предоставили девушке из Девятого района, Цзин Мую, и всей ее семье разрешение на переезд в главный город. Они даже транслировали эту историю в ежедневной газете базы и по районному радио.
База считала, что если бы систему вентиляции Шестого района в то время не отключили вручную, то звериный рой, скорее всего, уже забрался бы в главный город через вентиляционные шахты к тому времени, когда главный город среагировал.
Если бы главный город пал, база никогда бы не смогла продержаться до прибытия помощи Парящего города.
Жэнь Дун сказала: — Та девочка не взяла премию. Она сказала, что это ты подарила ей жизнь, и она уже была вне себя от радости, что сможет переехать в главный город с семьей из-за того инцидента. Она не могла принять больше наград.
Услышав такие слова от юной девушки, с которой столкнулась случайно, Чай Юэнин почувствовала небольшую вину.
Тогда, зная, что внешний город будет брошенн, она не выбрала то, чтобы взять девушку с собой, а та все это время хранила ее в своем сердце…
— Ты случайно спасла слишком многих людей, поэтому, конечно, не держишь каждого в своем сердце. Но капитан… некоторые люди за всю жизнь встречают только одного спасителя. Кого же еще им помнить? — с небольшой улыбкой сказала Жэнь Дун. — Иначе, как ты думаешь, почему Ду Ся и я так преданно следовали за тобой все эти годы?
Чай Юэнин улыбнулась и больше ничего не сказала, просто откинулась на спинку дивана и закрыла глаза, слушая трансляцию базы.
— Капитан.
— М-м?
— Чу Ци… она пошла в исследовательский институт?
— Да.
— Ты будешь ждать вечно?
— Да.
— Это будет долгое ожидание?
— Не знаю.
Чай Юэнин тихо ответила, и когда снова открыла глаза, они были пусты, словно она потеряла душу.
— Я скучаю по ней, — тихо сказала она.
Отсвет заходящего солнца разлился по просто обставленной гостиной, неся в себе след тепла раннего лета, но не мог согреть и одного человека.
Она так по ней тосковала, каждый день и каждую ночь.
Она не знала, знает ли та женщина, что она вернулась.
Она не знала, сколько дней и ночей ей придется ждать, чтобы снова предстать перед ней.
Она не знала, что переживает каждый день тот, по кому она тоскует, в невидимом для нее месте.
Словно где-то в ее сердце висела заноза; легкого прикосновения было достаточно, чтобы вызвать боль.
Она так сожалела — что на шаг опоздала с осознанием собственного сердца, что пропустила день последнего прощания.
Но как бы она ни сожалела, она не знала, что еще может сделать, кроме как ждать.
Когда дело касалось чего-либо о Чу Ци, она никогда ничего не знала.
Из всего, чего она не знала, больше всего она ненавидела незнание того, что ветер в предрассветные часы того дня действительно мог выдуть кого-то из ее мира.
Жэнь Дун смотрела на Чай Юэнин, и сердце ее переполняла жалость, а внутри поднялась волна вины.
Она хотела что-то сказать, но поняла, что слова утешения были сейчас так бледны и бессильны.
Казалось, единственное, что она могла сделать, — это предложить свое молчаливое сопровождение.
Конец июня, летнее солнцестояние.
Исследования в институте, казалось, шли не гладко; уже несколько дней не было прогресса.
В гостиной радио играло очень умиротворяющую классическую музыку.
Чай Юэнин чистила пижаму, которую старушка только что сняла.
Череда сильного кашля заставила ее быстро вымыть руки и поспешить к двери спальни, чтобы проверить.
Беловолосая старушка сидела на кровати, ее морщинистые глаза спокойно смотрели в окно, как всегда.
Чай Юэнин на цыпочках вошла в комнату, взяла термос рядом с радио и потрясла его. Чашка была уже пуста.
Она пошла на кухню, налила чашку теплой воды и поставила ее обратно на прикроватный столик.
За это время Чай Юэнин давно привыкла к этому ритуалу ухода, не предполагавшему общения. Как только она поставила чашку и собралась уходить, старушка на кровати вдруг окликнула ее.
— Слушай.
— Что? — Чай Юэнин обернулась, несколько удивленная.
Старушка протянула руку и выключила радио на прикроватном столике. — Слушай…
Как будто она что-то услышала.
Чай Юэнин успокоила ум и стала внимательно прислушиваться, но не услышала ничего, кроме звуков игры нескольких детей внизу.
— Бабушка, что ты услышала? — тихо и очень терпеливо спросила она.
— Свист… свист…
— Ветер?
— Оно идет… — Старушка медленно повернула голову, ее пустые глаза смотрели на Чай Юэнин. Ее стареющий голос был наполнен необъяснимой тоской. — Я ждала… Его зова…
Едва ее голос затих, на увядшем лице старушки возникла странная кривая.
Чай Юэнин невольно задержала дыхание. В комнате воцарилась тишина.
После краткого молчания, вслед за безумным смехом старушки, пронзительная тревога прозвучала в лазурном небе, залитом солнцем.
Она почувствовала слабый аромат.
Она увидела, как почти иссохшая плоть и кровь превратились в черные лозы.
В направлении пространства под кроватью, в сторону окна, в сторону каждого месту, куда могли дотянуться, они распространялись и росли с жуткой, видимой скоростью.