Decalcomania

***

Юнги очнулся посреди девяти часов вечера в классе искусств от ярого вопля охранника, что светил на парня фонарём и ошарашенно уставился на непрошенного гостя. Блондин подскакивает с места и, оглядываясь вокруг, треплет макушку. Всё тело током пронзает, он чувствует, будто сотни мелких осколков от собственных же раздробленных костей втыкаются в плоть, словно его только что избивала целая толпа людей и поэтому так адско ломит во всех конечностях. Это чувство непонятное, вводящее в замешательство и тревожное состояние. Он отчётливо помнит как всё происходило, что сделал Джин, и что сказал, всё помнит, но в голове всё равно не укладывается одно — что, чёрт возьми, творится в этом адовом месте? Мужчина Шугу выпроваживает из школы в такой поздний час и двери ворот позади спины закрывает. Юнги живёт все эти месяцы одним днём, не пытался что-либо сделать, изменить. Не разговаривал с Хосоком, человеком, значущим в его жизни многое, занимающим место брата, не старался выйти на связь с родителями и хотя-бы узнать как их дела. Не потому, что нет времени или возможности, а потому, что сам не хочет. Не хочет прилагать усилий, чтобы вернуть то, что является его по праву, считает, что Джин сам обязан всё исправить и вернуть назад. По крайней мере, надеялся на это до последнего, но Ким просто уничтожил все надежды парой фраз и сказал именно то, что Мин слышать совсем не хотел. Юнги, в принципе, ненавидит, когда пытаются убедить его в собственной виновности. Для себя он идеален, непревзойдён, и признать вину свою, принять истину такой, какая она есть — не способное исчезнуть и с концом света табу. Ему легче обвинить кого-угодно, но только не себя, заставить страдать другого, но сам будет жить в спокойствии. Сокджин подарил Мину небесный шанс, который блондин с успехом тратит впустую. Все причины бедствий, страданий и боли — он сам. И всё бы ничего, если бы отражалось это лишь на нём самом.

Парень идёт вдоль берега реки Хан, освещённого высокими световыми столбами и фарами проезжающих по мосту машин, складывает руки в карманы джинс и голову к ночному небу поднимает, звёзды на нём считает и вспоминает ту ночь. Что он сделал тогда лишнего? Что стало крайней точкой? Срыв в классе искусств? Или же черту Шуга перешёл уже давно? В ту ночь не было всех этих звёзд и даже фонари света не излучали, сейчас не так. Сегодня всё тихо и спокойно, будто ему дали время подумать и принять решение. Но точно знает, что не станет специально меняться, не будет притворяться паинькой, ибо не видит в этом смысла. Джин сказал, что ничего не исправить, пока Юнги не станет другим, а заставить себя поменяться по-настоящему невозможно. Притворство не выход, оно лишь усугубит ситуацию, запрёт Шугу в этом мире, где нет никого, где он никому не нужен и переживать за него некому. Парень понуро вздыхает и взгляд на воду переводит, спокойная, не предвещающая бед, и такая завораживающая стихия. Разворачивается и медленно уходит в квартиру, которую вынужден снимать, дабы не остаться на улице.

Небрежно встряхивает головой и за телефоном в карман лезет, по тротуару идёт и воздухом, который так сейчас нужен, насыщается. Неожиданное оповещение в телефоне удивляет светловолосого и заставляет презренно усмехнуться.

— Проклятие, — шипит Юн и, убирая мобильник в карман, направляется к башне.

Юнги терпеть Тэхёна не может, не выносит ни взгляда его, ни голоса. Ужасно раздражает и лишь видом своим настроение портит. Невзлюбил ещё после боя, когда проигрыш был нечестным, так и после разговора в кафе, где снова убедился, что этот парень отморозок. Не понимает почему именно Ким не попал под влияние Джина, ведь даже не друг и не знакомый, можно сказать, первый встречный. Шуга ненавидит его и не собирается скрывать свою ненависть, даже разговаривать с Тэхёном будет только после того, как голос свой ядом насытет. Это личная неприязнь, которая с каждым днём растёт всё больше, становится гуще и на Тэ вымещается.

Через пятнадцать минут блондин уже подходил к башне и оглядывался по сторонам, высматривая в освещённом месте под башней Кима. Нехотя плетётся к лавочке и, недовольно цокая, что Тэхёна всё ещё нет, садится и достаёт мобильник, заходит в «KokaoTalk» и уже в пятый раз за день проверяет страницу Хаын, которая не отвечает и даже не заходит в интернет. Телефон в руке сильно сжимает и невольно слова Сонми в голове прокручивает, так забыть всё это хочет. Понимает, что опять начинает думать о том, о чём запретил себе и, ударяя пару раз по щеке, собирается снова что-то ей написать, но кто-то грубо вынимает мобильник из рук и взгляд Юнги на себя заставляет поднять. Шуга от злости рычит и, встав с лавочки, телефон обратно вырывает и глазами испепеляет Кима. Тэхён двумя руками хватает Юнги за воротник толстовки и, приближаясь, сквозь зубы шипит, ловя на себе его мутный от гнева взгляд.

— Это твоих рук дело? — зубы всей силой стискивает брюнет.

— Совсем поехал? Руки убери! — Юнги грубо толкает Тэхёна в грудь и кофту поправляет, кулаки разжать пытается, но себя пересилить не может. — Прежде чем наезжать, надо предъявить...

— Хаын, она сама не своя, — Тэхён переживает за девушку. Видел её состояние, и аж где-то в груди адским пламенем выжигало. — Бледная, замученная и разговаривать ни с кем не хочет. Ты постоянно с ней как хамло себя вёл, поэтому... — Тэ встаёт впритык перед Шугой, в глаза смотрит и стихает. — ...дай мне хоть одну причину не начистить твою рожу прямо сейчас.

— Как я себя с ней веду тебя не касается, а то, что разговаривать не хочет — правильно делает. Я с тобой тоже не горю желанием общаться. Тебе то что от неё надо?

Юнги гневом нарастающем уже захлёбывается, сегодня и так много стычек было, нет сил на ещё одну, но Ким вынуждает, провоцирует. И каждое слово как вызов звучит, самолюбие задевает и хочется плюнуть на всё и подраться с Тэхёном.

— Хаын мне нравится, — говорит Ким.

Не понимает Юн почему, но после этих слов пульс участился и злость вышла из под контроля, кулаки хрустят, ибо сжал блондин их с неимоверной силой. Никогда и никаких эмоций не показывал, умел держать в себе и управлять ими, но сейчас не может, поэтому, чтобы не выдавать бушующей агрессии, разворачивается и уходит.

— Это твои проблемы, мне нет до неё дела, — на последок бросает Мин и, под пристальный взгляд Тэхёна, отдаляется.

(mp3: Kina feat. Snøw — Get You The Moon)

Всё слишком непривычно, Шуга по пути домой себя по щекам бьёт и мысленно ругает, в чувства прийти просит. Не таким он был несколько месяцев назад, характер стал смягчаться и это жутко бесит. Раньше бы даже не дал Тэхёну договорить и предсмертные вздохи его выбивал. Не имело прежде значения сколько за день было драк, вечером он шёл на бой и побеждал, но не сейчас. Стал мягкотелым, жалким себя чувствует. Доброту всегда слабостью считал, великодушие и вовсе презирал, а дать было Киму вот так спокойно уйти — огромное великодушие, с его стороны. Юнги поднимает камень с земли и со всей силы бросает в воду. Громко дышит и, губы облизав, в ночную темноту кричит, душу от странного чувства освобождает. Прикрывает глаза и домой идёт, но резко останавливается и шипит, рукой лоб трёт и, подрываясь с места, бежит к Хаын. В первый раз за всё знакомство с Сонми он рад, что та не умеет держать язык за зубами и разносит сплетни.

За десять минут Мин пробежал несколько километров и уже подбегает к дому. Столько времени он не был в своём родном районе, и сейчас, пробегав мимо собственного дома, даже взгляда на него не повернул, бежит, думая только об одном — эта девчонка, которая вечно не может жить спокойно, вновь что-то творит. Постоянно старалась казаться сильной, а на самом деле хрупкое создание, способное сломаться от пары предложений. Мин долбится в дверь и руками, и ногами уже пинает. Ему плевать, что, если подозрения ложны, то сейчас выйдут разгневанные родители девушки и отвесят хороших подзатыльников. Но уверенность лишь в одном: зная Хаын, даже будь она в плохом настроении, то просто бы послала его в сообщениях, а не пропадала в неизвестность. Дверь никто не открывает и спустя ещё пару минут, Юнги обходит дом и кидает камень в окно кухни, подтягивается и лезет, задевает осколками ребро, но не обращает внимания. В доме абсолютная тишина, но свет горит в коридоре, Мин не был в этом доме ни разу, поэтому просто идёт на свет и заглядывает в каждую комнату.

— Хаын? — подаёт он голос, но в ответ гробовая тишина, лишь часы в стиле модерн издают тикающий звук.

Парень отодвигает каждую дверь, но никого не обнаруживает. В конце коридора горит свет в одном из помещений и Шуга идёт туда. Осторожно заглядывает за дверь и замечает лежащую в ванне, заполненную собственной кровью Хаын. Он испуганно подбегает к девушке и, обхватывая лицо, зовёт её, но брюнетка никак не реагирует.

— ХАЫН, ОЧНИСЬ! ХАЫН, МАТЬ ТВОЮ!

Щупает пульс на шее и понимает, что Юн ещё жива, слабо, но сердце бьётся. Оглядывает огромные порезы на руках и хватает полотенце с вешалки, разрывает его на две части и затягивает на руках Хаын. Юнги заводит одну руку под шею девушки, а другую под колени, вытаскивает мокрое тело из ледяной воды и бежит на улицу. Парень выбегает на дорогу, где одна из машин чуть не сбила их, и сразу же лезет на заднее сиденье. Мужчина за рулём хотел было наорать на нахального парня, но увидев умирающую на его руках девушку, шокировано уставился на Мина.

— В БОЛЬНИЦУ! БЫСТРЕЕ! — кричит Шуга на остолбеневшего мужика и тот что есть силы давит на педаль газа.

***

Хаын забрали врачи ещё полчаса назад и зашивают руки. Девушка потеряла слишком много крови, поэтому было необходимо переливание, но так как у неё достаточно редкая группа крови — четвёртая отрицательная, необходим был донор. Мин сказал врачам, что у него тоже эта группа и они сделали переливание. Парень сидит около реанимации и, запракинув голову назад, прикрыл глаза. После сдачи крови сил нет, хочется спать, но он не идёт домой. Ждёт, пока можно будет зайти к Хаын и убедиться, что с ней всё в порядке. В голове творится полный бардак, а у в душе смертельный ураган, ведь осознание того, что не решись он довериться своему предчувствию, наутро бы наблюдал не за лежащей в палате Хаын, а за её похоронами. Даже, когда блондин закрывает глаза, возникает этот ужасный вид девушки: синее лицо, полная крови ванна и глубокие порезы на руках. В дрожь бросает лишь от одного воспоминания, но в тот момент, когда вытаскивал одноклассницу из воды, был в шоке и мало чего мог нормально соображать. Вскоре Юн вывезли из реанимации и отвезли отдыхать в палату. Доктор долго упрашивал Юнги отправиться домой и поспать, ибо сам выглядел не лучше девушки, но тот только попросил плед и сел в кресло напротив койки Хаын.

С утра светловолосый проснулся и, испугавшись, подбежал к однокласснице, трогает шею, проверяя сердцебиение и облегчённо выдыхает. Смотрит на Хаын и от бывалой синей кожи не осталось и следа, щёки начали заливаться румянцем и сама девушка вновь приобрела естественное тепло. Юнги не замечает как увлёкся и долго смотрит на мирно посапывающую девушку. Всё думает, если бы он был прежний Юнги, пришёл бы на помощь к однокласснице, что вечно его раздражала и имела смелость возразить? Смог бы предотвратить её самоубийство? Однажды Хаын пришла к нему на помощь, вытащила с ринга и не рассказала об этом другим, оказалась рядом тогда, когда это действительно было нужно Мину. Теперь это делает он. Спасает и никому не расскажет. Шуга тёмные длинные пряди с щёк девушки убирает и так сильно хочет спросить: «Зачем?». Повторить её же вопрос, когда она осталась с ним в палате: «И ради чего?». Юнги не знает как долго пялится на брюнетку, но в себя приходит, когда замечает, что Юн очнулась и смотрит на него. Парень резко отходит назад и обратно садится в коричневое мягкое кресло, ноги на подлокотники закидывает и, откидывая голову, закрывает глаза. Понимает насколько неловко сейчас всё это выглядело, и что эта девчонка может посчитать Юнги больным извращенцем.

— Ты дура, — как можно грубее произносит Шуга, не открывая глаз.

— Знаю...

Хаын обессилена, она не может нормально разговаривать и лишь шепчет хриплым голосом, раны на руках невероятно жгут, да и проведённое время в ледяной воде даёт о себе знать здоровью. Юнги это не нравится, не нравится, что она соглашается с ним. Привык видеть другую Юн Хаын, жёсткую характером и непреклонную душой, поэтому подскакивает с места и принимает сидячие положение, облокачиваясь локтями на колени.

— Прекрати! — повышает он голос. — Что с тобой происходит спрашивать не буду. Захочешь поговорить и сама об этом скажешь. Но видеть то, как ты уничтожаешь себя — невыносимо.

— Юнги... — парень замер, не ожидая услышать своё имя из уст одноклассницы, ведь опять же, привык слышать только жёсткое «Мин».

— Что?

— Ты хотел когда-нибудь умереть?

Брюнетка пустым взглядом гипнотизирует потолок и глаза на мокром месте держит. Шуга чувствует её боль и переживания, видит как она мучается и корит себя. Уверен, что лучшее лекарство для неё сейчас — это спокойное общение и необходимость выговориться.

— Каждый день, — Юн поворачивается на сидящего в кресле блондина и внимательно слушает. — Лет с шестнадцати думал об этом, всё раздражало. Но Хосок был тем, кто заставлял меня жить. Лучший друг и брат, потеряв которого я снова стал думать о смерти. С того момента, как всё пошло к чертям, — опускает глаза на свои руки и разминает пальцы он, — каждый день хотелось закончить всё это. Ни семьи, ни друзей, ни дома, ни увлечений, — Мин поднимает голову и вглядывается в глаза Хаын, что уже тихо плачет, слушая одноклассника. — Это не жизнь, понимаешь? Но я нашёл в себе силы просто существовать, надеясь на свой собственный хэппи-энд. Именно это и тебе нужно сделать. Жизнь не должна быть всегда счастливой и лёгкой, — Юнги усмехается, — ведь это скучно. А ошибки... ошибки есть у каждого. Вот только кто-то учится на них и старается больше не совершать подобных, а кто-то живёт ими.

В словах Юнги сейчас огромный смысл для Хаын, она вслушивается в каждое слово и перенимает сказанное на себя. Никогда бы не подумала, что будет в такой ситуации с человеком, которого ненавидела почти больше всех. Почти, потому что больше всех Юн ненавидела саму себя.

— Я живу. Юнги, можно я кое-что тебе расскажу? И ты никому об этом не скажешь. Прошу.

Девушка стирает слезу с щеки и нервно сглатывает, а Юнги выдыхает, поднимается с кресла и, подходя к двери, закрывает на замок. Берёт стул, что стоял за столом у окна, и несёт к койке, ставя возле изголовья. Садится так близко, словно действительно собирается услышать тайну, которую унесёт в могилу. Он молчит, ничего не говорит. Не давит на неё и не просит уже быстрее начать, терпеливо ждёт, когда она решится рассказать и внимательно изучает бинты на руках.

— В средней школе у меня была так называемая «подруга». Она была из неблагополучной семьи, пила, курила и... любила поиздеваться над слабыми, — Хаын трудно говорить об этом, а Юнги помнит рассказ Сонми, и пока что она не соврала. — В какой-то момент мне тоже это показалось забавным. Была ещё одна девочка. Одноклассница. Мы часто издевались над ней, считая, что это весело. Выкидывали вещи, унижали и.... — Хаын закрывает лицо руками и горько плачет, пока не ощущает тёплую руку на своём плече.

— Если не хочешь, можешь не говорить, — девушка отрицательно кивает и продолжает.

— Мне было весело, пока я в первый раз не увидела её слёзы. Я просила Чоже прекратить, говорила, что мы зашли слишком далеко. Я пыталась попросить прощения у той девочки, но она всегда убегала. Сказала Чоже, что либо мы прекращаем, либо перестаём общаться, — стирает слёзы и поворачивается на бок, обхватывая ладонями руку Мина и закрывает глаза.

— Ты не виновата.

Хаын шокировано открывает глаза и пялится на Шугу, удивлённо приоткрывает рот и хмурится. Не понимает откуда он знает что будет дальше.

— Ты знаешь?

— Сонми... сказала, — Юнги поджимает губы и опускает голову. — Но как всегда приукрасила. Она сказала, что ты издевалась до конца.

— Нет! Это не так! — Хаын пыталась сесть, но Юнги не дал, опустив обратно. — Я перестала общаться с Чоже, но она продолжала издеваться над той девочкой, — девушка вздыхает и имя её в первый раз за все эти годы себе позволяет произнести. — Её звали Мия. В последний раз Чоже так сильно унизила Мию перед человеком, который ей нравился, а я просто вышла из класса. Тот взгляд Мии... я должна была понять. Вечером того же дня родители нашли её мёртвой, — на щеках скоро появятся колеи от горючих слёз, что не останавливаются, а сердце вновь оставляет отвратительный осадок на душе. — Мия покончила с собой. Вскрыла вены в ванне. Чоже уехала из города, а я несколько месяцев лечилась от депрессии.

— Айщ... — вздыхает Шуга, трёт переносицу и ушам не верит, эта глупая девчонка столько времени винит себя и считает, что это она убила, все беды лишь на свои плечи скидывает и даже ни с кем не пыталась поделиться, — И ты не придумала ничего лучше, как покончить с собой также, да?

Сама ответ на вопрос не знает, но почему-то чувствует, что должна испытать то же самое, пройти через те же муки и страдания, что и Мия. Иначе чувство вины сожрёт её, не оставит от человеческой сущности ничего, кроме оболочки. Это пятно на жизни Хаын, которое она готова вырезать, даже если придётся вместе с ним вырезать кожу, будь оно возможно. Девушка всё также держит руку блондина и пальцы перебирает, словно дитя, слёзы автоматически льются и Юн не пытается больше остановить их. Девушка на чёрную футболку Мина смотрит и какое-то облегчение от присутствия светловолосого чувствует.

— Хаын, пойми уже. Ты не виновата в её смерти. Ты смогла остановиться и пыталась просить прощения, но мы не Боги, чтобы заставить других людей измени... — Юнги резко останавливается и над словами собою сказанными задумывается, будто сам и на свой же вопрос ответил, произнёс то, что Джин имел ввиду. — Вообщем, я не психолог. Но запомни одно. Твоя вина только в том, что мучаешь себя. Поэтому верни, блять, мне уже ту Хаын, которая лезла в драки, защищая невинных, была стойкой и могла с гордо поднятой головой надрать зад всем меркантильным стервам.

— Вернуть тебе? — хриплым и тихим голосом спрашивает брюнетка, смотря в медовые глаза парня напротив.

Понимая, что ляпнул чего-то лишнего, резко поднимается с места и отходит к окну, наблюдая за ночным городом. Думает, ведь Джин сказал измениться и тогда всё станет прежним. Юнги считал, что становится слабым и слишком уязвимым, но разве это и не есть те изменения? Не хочет, не станет таким, даже если придётся всю жизнь жить отшельником. Слабость — смерть. Не такой жизни он хочет.

— Сонми узнала об этом. И сказала дать ей крупную сумму денег, иначе всем расскажет. Сказала, чтобы я взяла эти деньги у Тэхёна, потому что его родители богаты.

Юнги руки на груди скрестил и взгляда от окна не сводит, молча слушает. Сонми действительно та ещё стерва, конкурентов ей Шуга ещё не встречал. Но позволять манипулировать нельзя. Парень хорошо знает Чхве, и понимает, что её не запугать. Разведёт только ещё большего шума, а также понимает, что не хочет, чтобы Хаын брала деньги у Тэхёна, даже если потом и отдаст. Одна мысль, что Юн будет зависима от Кима выводит из себя. Не доверяет этому человеку и подонком считает, чувства свои понять не может и выхода другого не видит, кроме как найти денег самому.

— Сколько она хочет? — спрашивает парень.

— Юнги, нет! Не надо. Я не смогу отдать такие деньги, — Хаын приподнимается и садится, капельницу стараясь не содрать, не хочет и Мина напрягать своими проблемами.

— Я и не собираюсь давать в долг. Я просто так отдам тебе эти деньги.

— Юнги...

— Сколько? — поворачивается к ней и грубо перебивает, настойчиво смотрит на неё и вновь отворачивается. Не поймёт почему, но не может смотреть на одноклассницу.

— Десять миллионов вон.

— А губа у неё не дура, — усмехается блондин и, взяв толстовку с вешалки, что намокла от Хаын, направляется к двери. — Врач сказал через два дня может выписать тебя. Где родители?

— Поехали в гости к бабушке.

— Позвони им.

Шуга выходит из палаты и направляется за вещами домой. Он найдёт деньги, снова выйдет на бой и победит. Но, чтобы попасть в этот клуб недостаточно просто так заявиться и записаться на бой. Это нелегальное заведение и попасть туда можно только через связи. Но теперь у Юна нет никаких связей и знакомых, поэтому знает только один способ. Не лучшем и для здоровья не безопасным, но единственным.

— Ну что брат, тебе придётся поверить мне...