part 9
Почти всю ночь я провела в окружении коробок. Сначала была уверена, что управлюсь за пару часов — всего-то вещи из шкафа, книги, немного посуды, да и аптечка. Но оказалось, что когда живёшь где-то больше 5 лет, особенно с бабушкой, в комнате накапливается не только одежда, но и воспоминания, записки, подарки, папки с записями, старые фотографии и куча всего, что вдруг кажется важным. Я сидела на полу посреди этой мягкой бурды, медленно складывая всё по ящикам и иногда замирая, уставившись в открытую коробку, как в пропасть.
Заснула я ближе к четырём утра — натянув худи, не разбирая кровать и с последней коробкой у изголовья.
Когда утром зазвонил телефон, я не сразу поняла, где нахожусь. Только когда экран вспыхнул и выдал сообщение от Ламина, мозг включился.
Ламин: Я заеду за тобой через 45 минут. Поедем вместе на базу. Гави и Пау тоже будут — поможем с коробками. Перекус бери с собой.
Я уткнулась в экран, прикрыла глаза и фыркнула — сонно, но с улыбкой. Поднялась, чуть пошатываясь, и пошла на кухню.
Бабушка уже стояла у плиты, как будто вовсе не было этой ночной возни.
— Ты хоть поспала? — спросила она, даже не оборачиваясь.
— Три с половиной часа. Может, четыре, если округлять в мою пользу, — я потянулась. — Ламин сейчас заедет, поедем на базу, он с ребятами поможет коробки потом занести.
Бабушка кивнула.
— Я соберу тебе пирожков. Пусть эти спортсмены знают, как питается врач из Барселоны.
Я рассмеялась.
— Вот за это они тебя точно полюбят.
Пока я завтракала, уже одетая и собранная, у дома остановилась машина. Через пару минут раздался звонок — я вышла на улицу, и в лицо сразу ударил солнечный свет.
У автомобиля стоял Ламин — в черной футболке с эмблемой и чёрных спортивках, тоже с эмблемой, ну и кофта с капюшоном, наброшенным на голову. Улыбнулся, когда увидел меня.
— Ты чего такая сонная? — спросил он, открывая переднюю дверь.
— Почти всю ночь складывала вещи. Я теперь знаю, сколько килограммов весят мои воспоминания, — пробормотала я, садясь.
— Надеюсь, Марк не сломается под их весом, — хмыкнул он и закрыл за мной дверь. — Все коробки он заберёт, мы ему скинем адрес, он подъедет к новой квартире и будет ждать там.
Я кивнула и прикрыла глаза, пока он садился назад. Гави и Пау уже были в машине — оба в одинаковых спортивках, с кофе в руках.
— Утро, доктор! — пропел Пау. — Мы сегодня твои грузчики.
— Я надеюсь, что с оплатой в виде пирожков, — добавил Гави, протягивая мне стакан кофе. — Мы заранее всё предусмотрели.
— Спасибо, — я взяла кофе. — Если кто-то из вас сегодня потянет спину — не обижайтесь, я не дам освобождение.
Мы ехали с шутками и полудремой — музыка в машине играла негромко, а я смотрела в окно, где город постепенно просыпался. Мы ехали не в спешке, в том темпе, когда утро ещё даёт тебе шанс дышать.
Когда приехали на базу, все трое сразу пошли переодеваться. Я тем временем оставила бабушкину коробку с пирожками в медблоке — знала, что после тренировки будет набег.
Утренние часы были отданы команде. Основной состав вышел на поле, а Ламин, как и раньше, тренировался отдельно. Его программа была чёткой, продуманной — всё для того, чтобы восстановление шло без риска.
Я наблюдала за ним с окна, потом переключилась на документы. Бумаги, расписания, отчёт по вчерашнему осмотру Педри. Мозг работал чуть медленнее обычного — недосып всё-таки давал о себе знать. И черт, мне нужно срочно просмотреть все документы по поводу состояния Феррана. Что то мне не нравится в его движении, но я пока не могу понять что точно там не так...
К обеду Ламин постучал в кабинет.
— Можно? — приоткрыл дверь.
— Заходи, — я подняла голову.
Он вошёл, вытерев лицо полотенцем.
— Кажется, я начинаю забывать, каково это — бегать рядом с кем-то.
— Потерпи ещё чуть-чуть. — Я жестом пригласила его сесть. — Ну что, давай глянем лодыжку.
Он присел на кушетку, задрал штанину, и я аккуратно нащупала область голеностопа. С каждой неделей движения становились увереннее, отёчность практически сошла.
— У тебя опять хорошие новости, — сказала я, проверяя диапазон движений. — Связки восстанавливаются ровно, воспаления нет. Думаю, через неделю-другую можно будет частично включаться в общие тренировки.
Ламин вскинул брови.
— Правда?
— Правда. Но без глупостей. Если почувствуешь хоть что-то странное — сразу сигнал.
— Сигнал — это когда я падаю, да?
— Нет, сигнал — это когда ты прислушиваешься к телу, а не доводишь его до падения, — строго сказала я, но с мягкой улыбкой.
Он вздохнул с притворной усталостью.
— Это самая строгая врачебная любовь, которую я встречал.
— И самая эффективная, — парировала я.
Мы ещё немного посидели, потом он встал и направился к двери.
— Кстати, — сказал он, обернувшись. — У тебя в новом доме будет хорошее утро. Я видел, как бабушка клала тебе в сумку пирожки.
— Ты шпион?
— Нет, я просто наблюдательный.
— Тогда наблюдай, как я тебя от пирожков отгоняю.
**
Pov Lamine:
С момента, как Невра положила пальцы на мой голеностоп и уверенно сказала, что скоро я снова смогу выйти на поле с командой, настроение моё улучшилось так резко, что если бы можно было — я бы обнял её прямо в кабинете. Но я просто усмехнулся и кивнул, пытаясь выглядеть спокойным. Хотя внутри всё кипело от радости.
Она убрала перчатки, закрыла ноутбук, и я вдруг сказал:
— Пойдём.
— Куда?
— Нас уже ждут. Гави с Пау. Помнишь, мы договаривались сегодня помочь с коробками?
Она на секунду замерла, будто забыла, и только потом кивнула.
— Да, точно. Ладно, пошли. Надеюсь, вы хоть кофе пили.
— Мы не звери, — фыркнул я.
Мы вышли из медкорпуса вместе. Солнце било по асфальту, ветерок гонял пыль по дороге. Возле парковки стояла машина Гави, как всегда чёрная, отполированная, будто с обложки. Он лениво прислонился к капоту, болтая с Пау, который жевал что-то, судя по всему, не особо здоровое.
— О, выдвигаемся! — крикнул Пау, увидев нас. — Занимайте места, дамы и господа.
Гави сел за руль, Пау — впереди, а я открыл заднюю дверь, пропуская Невру.
— После вас, сеньорита, — сказал я с нарочито вежливым акцентом. — За помощь с коробками мы ожидаем, что в новой квартире будет игровая комната.
— Только если вы сами её себе соберёте, — фыркнула она, садясь.
Я прыгнул рядом, хлопнул дверью, и мы тронулись. Внутри было тихо, радио играло какой-то испанский поп, Гави комментировал чужое вождение, Пау строил безумные теории о том, как правильно носить коробки, а я просто смотрел в окно. Невра рядом сонно откинулась на спинку, обняв колени. Она действительно почти не спала — под глазами темные круги, волосы собраны в небрежный хвост, но она всё равно выглядела как-то... по-домашнему.
Когда мы приехали, возле подъезда уже стояли Лорен и Ана. Обе с папками в руках, строгие и деловые, но с лёгкими улыбками. Лорен первой подошла к Невре, обняла её легко и сказала:
— Поздравляю, доктор. Ключи теперь твои.
— Добро пожаловать в взрослую жизнь, — добавила Ана и протянула ей связку ключей.
Я подошёл сзади, положил руку на плечо Невры и, не удержавшись, вкинул:
— Ну всё, теперь можешь водить парней в гости. Своя квартира, все дела.
Она тут же развернулась и ударила меня в грудь, не сильно, но с выражением.
— Ты придурок, — сказала, скривившись, но губы дрожали от сдержанного смеха.
Пау засмеялся первым, потом подхватил Гави. Я сам усмехнулся и чуть наклонился к ней:
— Но правда — поздравляю.
— Спасибо, — выдохнула она.
Мы начали таскать коробки. Их оказалось больше, чем казалось поначалу. Видимо, даже не столько вещей, сколько памяти. Гави и Пау сразу же ринулись за самыми тяжёлыми. Я тоже, но при этом каждый раз, когда Невра пыталась поднять что-то больше ноутбука по весу, я останавливал её взглядом.
— Не трогай. Это мужская миссия.
— Мужская — это молчать и таскать, а не шутки про парней в квартире, — буркнула она, но в руках осталась только подушка.
Мы поднялись в квартиру. Она была светлая, просторная, уже пахла чем-то новым — не краской, нет, просто свежестью. Окна большие, мебель современная, но нейтральная, как чистый лист, который только предстоит исписать.
Когда я занёс последнюю большую коробку, остался внутри — остальные снова пошли к машине. Я поставил ящик у стены и хотел было выйти, как вдруг глаз зацепился за что-то внутри. Коробка была слегка приоткрыта. Я опустился на корточки и осторожно раздвинул содержимое — там лежала маленькая рамка с фотографией.
На снимке была Невра — совсем ребёнок, может, года три или четыре. Курчавая, с двумя косичками, сидела между мужчиной и женщиной, её родителями, как я понял. У всех троих были тёплые глаза, чуть солнцем прищуренные, и что-то в этом снимке било в грудь. Такая фотография, которую ты ставишь на прикроватную тумбу, чтобы помнить, что всё начиналось с любви.
Внизу была дата: 12.07.2011, Turkey.
Я не знал, почему сердце сжалось. Может, потому что это был такой личный кусочек её жизни, и он выпал случайно, будто я подглядел в неё, туда, куда никто не должен был заглядывать. Я провёл пальцами по стеклу, медленно, и тут же отдёрнул руку.
Она ничего не говорила о семье. Я не спрашивал. И сейчас, увидев это, почувствовал, что не имею права вытягивать из неё эту часть. Захочет — расскажет.
Я бережно закрыл коробку, чуть подтянул скотч сбоку и поставил её ближе к стене. Сделал вид, что ничего не заметил. Это её прошлое, её граница.
— Ламин! — крикнул снизу Гави. — У нас остались только две коробки, давай, ты в форме!
— Иду, — отозвался я.
Но перед тем как выйти, я бросил взгляд на светлую комнату, аккуратную и ещё пустую, будто ждущую, чтобы её наполнили. Потом посмотрел на коробку.
«Если захочет, расскажет», — повторил я про себя. И пошёл вниз.
**
Pov Nevra:
Пока я помогала Ламину подтягивать очередную коробку по лестничной площадке, внизу раздался возмущённый голос Гави:
— Пятнадцатый этаж! С коробками! Это же натуральное самоубийство!
Я, едва не уронив свой пакет с подушками, прыснула от смеха. Сзади Пау, тяжело дыша, но не теряя иронии, добавил:
— Ну всё, официально — у нас новые кроссфит-тренировки. С подъёмом коробок по ступенькам и эмоциональной деградацией.
— Вы же спортсмены, — крикнула я с верхней площадки. — Где ваше мужество?
— Оно осталось на втором этаже, — заорал Гави. — Где я чуть не сдох, поднимая твой чайник, между прочим!
— А ты уверен, что это чайник, а не гиря, замаскированная под чайник? — вставил Ламин, смеясь. — У Невры, видимо, вся посуда с утяжелением. Это так, чтобы гости не забывали, что они в доме у врача.
— Ха-ха, очень смешно! — проворчал Гави, но сам смеялся, еле таща последнюю коробку.
Когда мы наконец всё затащили в квартиру, а ключ с лёгким щелчком провернулся в замке и я закрыла дверь, мне показалось, что воздух внутри стал легче. Просторная, тихая, залитая солнцем — она пахла началом. Не новым этапом, нет. Пожалуй, это была просто моя точка опоры. Место, где можно выдохнуть.
Гави с Пау плюхнулись на пол, раскинув руки.
— Всё. Я здесь остаюсь. Никто меня отсюда больше не вытащит, — простонал Пау.
— Ты слишком драматизируешь, — заметил Ламин, усаживаясь на коробку. — И кстати, Невра, ты обещала пирожки.
Я обернулась от раковины, где поставила бутылку воды, и прищурилась:
— Какие ещё пирожки?
— Те самые! С картошкой! Ты же говорила, что у тебя остались пару штук с обеда вчера, — напомнил он, небрежно откинувшись.
— Осталось пару штук, — подчеркнула я. — Ключевое слово — пару. Вас тут четверо. Вы даже не наедитесь.
— Тогда сначала пирожки, чтобы не умереть с голоду, а потом поедем в кафе, — предложил Пау. — Считай это аперитивом.
— Только если ты скажешь слово «аперитив» ещё раз, — хмыкнула я. — Мы в Испании, Пау, а не на светском ужине в Париже.
Гави поднял голову:
— А можно тогда я просто съем пирожок, не называя это никакими словами?
— Вы футболисты! Пирожки — это же нарушение всех ваших режимов, — с преувеличенной строгостью заявила я. — Картошка, тесто... кошмар!
— Зато это натуральный углеводный заряд, — влез Ламин с серьезным видом. — Мы потом сожжём всё — на смехе, пока ты снова будешь пытаться что-то нам запретить.
— Ты слишком много знаешь, — прищурилась я. — Ладно, сейчас разогрею. Но делите честно! И не спорьте.
Пока я доставала из контейнера оставшиеся четыре пирожка, они сели за кухонный стол — раскладной, пока без стульев, так что кто-то сидел на коробке, кто-то на полу. Ламин, разумеется, сразу же встал, когда увидел, что я хочу сесть на ту самую коробку, что держал до этого, и пересадил меня на другую — помягче.
— Ты не можешь сидеть на жёстком, — сказал он серьёзно. — Врач не должен портить себе спину.
— А ты слишком вжился в роль, — хмыкнула я.
Он не ответил, только чуть улыбнулся. Улыбка у него была очень... теплая. Не фальшивая. Она давала понять, что всё хорошо — и это ощущение проскальзывало между словами, даже если он молчал.
— Слушай, а вообще... — начал Пау, вгрызаясь в пирожок, — уютно тут у тебя будет. Стены хорошие. Свет. Энергия.
— Только тостер надо купить, — добавил Гави, разглядывая кухню. — И чайник нормальный. А не тот, что меня чуть не убил.
— Мы с Ламином поможем, если что, — подмигнул Пау. — Особенно если ты будешь кормить нас пирожками.
— Тогда это уже договор, — кивнула я. — Я вас кормлю, вы мне не даёте таскать мебель и убираете коробки.
— Сделка века! — хлопнул в ладоши Ламин.
Я вдруг заметила, как он оглядел комнату — не как посторонний, а как будто запоминал. Его взгляд скользил по каждой детали, по каждому углу. Чуть задержался на коробке у стены — той, что он заносил предпоследней. На секунду он замер. А потом снова вернулся к общему разговору, словно ничего не случилось.
И всё же я заметила эту секунду.
Наверное, я ещё не до конца привыкла к мысли, что теперь у меня есть собственное место. Но с тем, как всё происходило сегодня — с их шутками, с коробками, с громким смехом и хрустящими пирожками — стало ясно одно: я не одна. Я не просто переехала. Я позволила себе шаг вперёд. И они были рядом, чтобы сделать его легче.
Когда все пирожки были благополучно съедены — с последними крошками, будто это были драгоценности — мы собрали остатки в коробку и начали готовиться к выходу. Гави первым поднялся на ноги:
— Так, всё, я готов. Надеюсь, у них там есть еда в промышленных масштабах, потому что один пирожок — это издевательство.
— Тебе бы только есть, — фыркнула я, поправляя волосы в отражении стеклянной двери. — А у тебя, между прочим, как у спортсмена, должен быть строгий рацион.
— Я ем строго по ощущениям голода, — невозмутимо ответил он. — А ощущения говорят, что мне надо килограмм шесть еды прямо сейчас.
Пау и Ламин рассмеялись. Я закатила глаза, но сама улыбалась. Было так легко и непринуждённо, как будто мы не таскали полдня коробки, а просто устроили себе маленький праздник.
Мы вышли на улицу, солнце уже клонилось к закату, мягкий золотистый свет скользил по асфальту и фасадам домов. Воздух был тёплым, но не жарким — идеальная погода для вечерней прогулки. Но вместо этого мы направились к машине. Гави, как водитель, занял своё место, Пау устроился спереди, а я с Ламином сели назад.
— Принцесса, разрешите открыть вам дверь, — опять с театральным поклоном сказал Ламин, распахивая передо мной заднюю дверь.
— Спасибо, шофёр, — в тон ему ответила я, садясь. — Только не забудьте включить кондиционер. Мне, знаете ли, душно в этом замке на колёсах.
Он усмехнулся и сел рядом.
— Сейчас включу кондиционер на максимум, чтобы развевались твои волосы, как в кино.
— Да-да, и музыка на фоне такая томная, — вставил Пау, оборачиваясь. — А потом кто-то обязательно скажет: «Знаешь, с тобой мне не страшно».
— Если кто-то скажет это мне, я разворачиваюсь и еду домой, — отрезал Гави. — Потому что это уже не романтический фильм, а триллер.
Мы захохотали, и на несколько минут в машине воцарился тот самый смех, когда каждый новый смешок вызывает ещё один, и ты не можешь остановиться.
— А вообще, — сказал Ламин, чуть повернувшись ко мне, — круто, что ты теперь в своей квартире. Как ощущения?
Я посмотрела в окно, на проносящиеся мимо дома.
— Смешанные. Радость, свобода... и тревога. Всё-таки, бабушка осталась одна.
— Она же сказала, что справится, — тихо напомнил он.
— Да, — кивнула я. — И я ей верю. Просто... она единственный человек, кто у меня есть. Иногда кажется, что я слишком многим ей обязана. И теперь просто... уехать, даже если это по делу, по необходимости, — сложно.
Повисла короткая тишина. Только ритмичное гудение машины и лёгкое постукивание пальцев Гави по рулю.
Пау тем временем попытался вернуть настроение:
— Так, предлагаю план. Сначала ужин. Потом десерт. Потом кофе. И потом...
— ...Потом ты уже заказываешь завтрак, потому что не можешь уйти из кафе, — подхватил Гави. — Классика.
— А я думал, у вас строгий режим, — поддразнила я. — Спать в девять, вставать в шесть, овсянка на завтрак.
— Не сегодня, — заявил Гави. — Сегодня у нас день великого переселения. И это надо отметить.
— Тогда я официально разрешаю вам на ужин что-то кроме салата, — сказала я, прищурившись. — Но только сегодня. Завтра снова брокколи и грудка.
— Погоди... — Ламин вдруг повернулся ко мне с игривой улыбкой. — А кто вообще тебе дал право решать, что мы будем есть?
— Я, как ваш почти-врач. И почти-начальник, когда дело доходит до реабилитации.
— Ну всё, — Гави притормозил у светофора. — У нас диктатура. Под вывеской диетологии.
— Вы сами выбрали меня, — пожала я плечами. — Так что смиритесь.
Скоро мы уже подъехали к небольшому ресторанчику в районе Сантс — не пафосное место, но уютное, с открытой террасой и мягкими лампочками, развешанными между деревьями. Пахло жареным сыром, свежим хлебом и специями.
Мы вышли из машины, и я почувствовала, как вечерний ветерок скользит по коже. Ламин, не удержавшись, закинул мне на плечо куртку, которую захватил с собой из машины.
— Ты снова забыла, что вечером в Барселоне прохладно.
— Нет, я просто не ожидала, что вечер наступит так быстро, — отшутилась я.
Мы прошли к столику на террасе, сели — я между Ламином и Пау, а напротив нас устроился Гави. Нам принесли меню, но мы в основном просто болтали.
— Ты знала, что Пау боится голубей? — вдруг спросил Гави.
— Не боюсь! Я просто... предпочитаю держаться от них подальше, — буркнул Пау.
— Ага, расскажи это той бабушке в парке, которая смотрела, как ты убегаешь от голубя с круассаном, — усмехнулся Гави.
— Ламин, ты тоже боишься голубей? — спросила я, смеясь.
— Нет, я боюсь только одной вещи, — он сделал паузу, — когда ты вдруг приходишь в кабинет и говоришь: "Сегодня мы делаем иглотерапию".
Я фыркнула.
— А я вот думала завтра попробовать, кстати. Говорят, полезно для внутреннего баланса.
— Ага, особенно когда тебе в ногу втыкают двенадцать иголок. Очень... уравновешивает, — сказал он с притворным ужасом в голосе.
Мы рассмеялись. А потом, уже выбирая, что заказать, я поймала себя на мысли: я счастлива. Настоящее, настоящее счастье — оно не всегда громкое. Иногда оно — в смехе, в куртке на плечах, в тепле от лампочек и простом, непринуждённом "а давай поедим вместе".
Это был один из таких вечеров.
В кафе мы заказали сразу несколько блюд — проголодались за день основательно, и никто не собирался изображать из себя скромника.
— Я возьму эскаливаду, — сказала я, изучая меню. — Обожаю запечённые овощи.
— А я аррос негре, — кивнул Пау. — Молюсь, чтобы он был с нормальной айоли.
— Давай сразу скажу официанту, чтобы он принёс тебе дополнительную миску, — поддел Гави. — А то будет, как в прошлый раз: съел мою порцию и сделал вид, что это недоразумение.
— А ты, Ламин? — спросила я, глядя на него поверх меню.
— Возьму пататас бравас и тортию. Простое, но сердцу дорого.
Когда еду наконец принесли, от одного запаха захотелось просто встать и зааплодировать. Пау, не дожидаясь, сразу ткнул вилкой в свою чёрную рисовую массу.
— Айоли нормальный! — объявил он с облегчением. — Это уже половина успеха.
— Невра, дай попробовать твою эскаливаду, — попросил Ламин.
— Ты даже не спросил, можно ли, — притворно возмутилась я, пододвигая к нему тарелку.
— Я так и понял, что можно, — с серьёзным видом сказал он, пробуя. — О, а это вкуснее, чем я думал.
— Тогда делимся. Мне тортильи, тебе овощи, — я потянулась к его тарелке, и мы обменялись порциями.
Гави тем временем уговаривал Пау отдать ему половину риса, но тот защищал тарелку как сокровище. Спор они в итоге решили тем, что заказали вторую порцию — «на всех», но ели в основном они вдвоём.
Разговоры то затихали, то снова вспыхивали — о тренировках, о том, кто что смотрел на выходных, о самых странных фанатах. Кто-то вспомнил шутку про тренера, кто-то рассказал историю про застрявший в раздевалке мяч. Лёгкость, смех, чуть усталые, но счастливые лица — это было как глоток свежего воздуха после насыщенного дня.
Когда мы расплачивались, Ламин вышел первым и отписал водителю. Пау потянулся, проверяя телефон.
— Мне уже пора. Мама будет писать, если я не вернусь до одиннадцати. Как будто мне снова четырнадцать, — проворчал он.
— А у меня завтра встреча с агентом, — кивнул Гави. — Так что я тоже пойду.
— Мы тебя подбросим, — сказал Ламин мне, когда я подошла. — Марк уже на подъезде.
Мы попрощались с Пау и Гави, и через несколько минут я уже сидела рядом с Ламином на заднем сидении машины. В салоне было тихо, только слабое урчание двигателя и музыка на фоне — лёгкий фламенко-джаз.
Ламин наблюдавший за моим сонным, но довольным лицом сказал:
— Надо было звать нас. Мы бы помогли собрать вещи в коробки.
— Да ну, я бы не выдержала ваши комментарии. Особенно про мои книжки по анатомии.
Он рассмеялся.
— Не переживай. Всё равно завтра продолжение. Ты же говорила, что ещё нужно кое-что купить?
— Да... Мелочи. Полки, кухонные штуки, плед на диван...
Он кивнул.
— Если хочешь, поехали завтра. Я свободен. Помогу выбрать, погрузить, донести.
Я приподняла бровь:
— Добровольно предлагаешь поехать в магазин? Ты уверен, что не с температурой? — я начала трогать его лоб.
— Очень смешно, — усмехнулся он. — Мне просто нравится, когда ты счастлива.
Я не знала, что на это ответить, поэтому просто посмотрела в окно. Отражения фонарей скользили по стеклу, как волны.
Когда машина свернула на мою улицу, я заметила знакомую фигуру — бабушка шла к подъезду, с сумкой в руках.
— Останови здесь, — сказала я, и Марк припарковался прямо у тротуара.
Мы вышли вместе. Я подбежала к бабушке:
— Ба!
— О, девочка моя! — Она обняла меня крепко, как всегда, с теплом, от которого будто оттаиваешь после долгого дня. — Ну что, справилась?
— Да. Всё уже почти разложено. Мы только пирожки ели и в кафе были.
Ламин подошёл ближе, слегка улыбаясь.
— Здравствуйте. Я Ламин, — он протянул руку. — Мне выпала честь быть пациентом вашей внучки.
Бабушка с любопытством взглянула на него, но пожала руку:
— Ах, так это ты. Ну, она про тебя говорила. Помогаешь ей с жильём, и она тебе — с ногой. Честно — хороший обмен. Я кстати Зехра.
— Очень приятно с вами познакомиться. Я считаю, что выиграл, — кивнул он в мою сторону. — Самый лучший врач в клубе.
Бабушка засмеялась.
— А ты смышлёный. Ладно, пойду домой, не буду мешать.
— До свидания, — вежливо сказал он.
— Ты зайдёшь? — спросила я у него, когда она скрылась за дверью подъезда.
— Не сегодня. Но завтра поедем? Выберем тебе полки и всё остальное?
— Конечно, — улыбнулась я. — Спасибо, правда.
Он пожал плечами, как будто это не имело значения.
— Просто хочу, чтобы ты чувствовала себя в новом месте как дома.
Я кивнула. Он махнул мне рукой, сел в машину, и я ещё немного постояла на тротуаре, глядя, как она отъезжает, прежде чем зайти в подъезд.
Завтра, подумала я, будет новый день. И кто знает — может, именно такие простые дни, с коробками, пирожками и покупками, и делают жизнь по-настоящему уютной.
_________________________________
[Тгк: alicelqs 🎀] узнавай первым о выходе глав, задавай вопросы и делись впечатлениями о главе 💗
Не забывайте про звездочки! И я всех вас жду в своем телеграмм канале 🫂🤍