part 8
Когда я открыла дверь квартиры, солнце уже начинало клониться к закату, отбрасывая длинные тени по полу коридора. Я сняла кроссовки, поставила их ровно рядом с тапками, и на секунду замерла в тишине — привычной, немного пыльной, домашней. Воздух пах лавандой из саше, которое бабушка всегда кладёт в шкафы, и чем-то ещё... почти незаметным, но очень тёплым — запахом дома.
— Я дома, — крикнула я, проходя на кухню, где привычно потрескивал чайник.
Бабушка сидела за столом и резала яблоки на тонкие ломтики, как она делала всегда — не откусывала сама, а делила, будто предлагала миру часть себя.
— Как съездили? — она подняла взгляд, в её глазах — привычная мягкость.
— Посмотрели три квартиры, — села я напротив, потянулась за кусочком яблока. — Все совсем разные. Первая — довольно неплохая. Вторая — уютная, но со своей историей. А третья... как с картинки. Современная, большая, пустая.
— И что ты чувствуешь?
Я вздохнула, облокотившись на стол. Как объяснить то, что внутри — не просто выбор жилья, а будто выбор между прошлым, настоящим и будущим?
— Не знаю, бабуль. Честно. Первая как музей. Вторая как сон. А третья — как чистый лист. Только страшно, наверное, что этот лист испорчу. Или не заполню.
Она улыбнулась — так, как только она умеет: чуть склонив голову, будто прижав ладонь к воспоминаниям.
— Ты когда была маленькой, — сказала она, — ты боялась начинать рисовать. Сидела перед альбомом, смотрела на белый лист и говорила: «А вдруг получится некрасиво?». А я тебе отвечала: «Да какая разница, главное — ты попробовала». Хочешь, угадаю, что ты потом рисовала?
— Меня врачом, — усмехнулась я. — Слушаю плюшевому мишке сердце через игрушечный стетоскоп. И ты лежишь на подушке, и говоришь, что у тебя «высокая температура бабушечной любви». И все это было в виде каракуль.
Она рассмеялась. Её голос — тихий, но с теми самыми искорками, которые я знала с детства.
— Вот. А теперь у тебя — не игрушечный стетоскоп. И не мишки перед тобой. А реальная жизнь. И ты всё ещё боишься испортить лист. А ведь ты уже на нём рисуешь, Невра. Каждый день. Каждым своим шагом.
— Я просто не хочу бросать тебя, — выдохнула я, и ком сдавил горло.
Она поставила яблоко, вытерла пальцы о салфетку и взяла мои ладони в свои.
— Невра, ты не бросаешь. Ты взрослеешь. И взросление — это не бегство. Это путь. Ты имеешь право на своё пространство, на тишину, на сумасшедшие идеи среди ночи и на то, чтобы кто-то мог постучать к тебе в дверь, а не в кухню с кастрюлями. Я всё понимаю.
— Но как ты тут одна?
— А я и не одна. У меня соседи, у меня чай по утрам, сериалы по вечерам. И главное — у меня ты. И ты будешь навещать. Мы придумаем традиции. Например, пятничные ужины. Или воскресный завтрак у меня.
Я не выдержала и обняла её. Сильно. До слёз. Потому что она — моя опора. Потому что она говорит всё так, как будто читает с листа, написанного моими мыслями. Потому что она всегда рядом, даже когда я в другом городе, даже когда я — в другой жизни.
— Ты ведь понимаешь, что я без тебя бы не смогла. Без того, как ты меня держала на плаву, когда всё пошло ко дну. Без твоего «всё будет хорошо».
— А ты знаешь, — сказала она, не отпуская, — я всегда знала, что ты уйдёшь. Но не в смысле «покинешь», а в смысле — вырастешь. Расправишь крылья. Так и должно быть. А я... я всегда буду твоим бережным ветром. Не штормом. Не бурей. А тихим попутным ветром. Чтобы ты могла лететь спокойно.
Я прижалась к её плечу. И в тот момент поняла — я действительно готова. Не потому, что не боюсь. А потому что знаю: даже если будет страшно, у меня есть куда вернуться.
— Завтра с утра напишу Ане, скажу, какую квартиру выбрала, — пробормотала я.
— Уже решила?
— Думаю, да. Третья. Современная. Немного пугающая, но... вроде как ждущая меня. Не «как дома», но, возможно, «дом, который я смогу создать».
— И правильно, — кивнула бабушка. — Пусть стены будут новыми. Зато всё, чем ты их наполнишь — будет настоящим.
Вечером я разложила на столе все листы с описаниями квартир, села напротив и провела по ним ладонью. Я действительно всё решила. Но теперь было важнее всего — просто посидеть в этой кухне, впитать тишину, слышать скрип стула, гудение старого холодильника, шелест листьев за окном.
Я не убегаю. Я продолжаю. Бабушка научила меня: быть сильной — не значит не бояться. Быть сильной — значит делать шаг, даже если ноги дрожат. Потому что впереди — не просто стены и мебель. А утро с чашкой кофе. Вечер с книгой на подоконнике. Может быть, когда-нибудь — с кем-то рядом.
Но пока — просто я. И мой лист бумаги. И я готова на нём рисовать.
Утро началось позже обычного. Сегодня у меня был почти выходной: никаких тренировок, никаких осмотров, только немного бумажной работы. Я даже не поставила будильник — позволила себе проснуться от солнечного света, пробравшегося сквозь шторы.
Когда открыла глаза и потянулась, первое, о чём подумала — квартира. И сразу же потянулась за телефоном. На экране — 09:07. В самый раз.
Открыла WhatsApp и написала Ане:
Невра: Доброе утро! Решила остановиться на третьем варианте, на той квартире с большой кухней и окнами в парк. Спасибо огромное за помощь! Что дальше по шагам?
Сообщение ушло, и я села на кровати, чувствуя какое-то странное сочетание свободы и волнения. Всё. Это уже решение. Завтра у меня будет ключ от новой жизни.
Спустя время я уже была на базе. Спокойный день. Медкорпус тихий, в коридоре почти никого, только мимо прошёл уборщик, кивнув мне. Я прошла в кабинет, включила компьютер и достала папку с бумагами, которые нужно было просмотреть и утвердить. Большинство — отчёты от врачей, графики физиотерапий, новые рекомендации по восстановлению. Обычная рутина. Я даже включила музыку фоном — что-то лёгкое, испаноязычное, чтобы создать себе ощущение летнего утра.
Минут через двадцать — стук в дверь. Тихий, почти нерешительный. Я удивилась: в списке приёмов на сегодня — пусто. Подошла к двери и открыла её.
На пороге стоял Ламин.
— Привет, — сказал он, слегка улыбнувшись. Был в чёрной футболке и серых джинсах, волосы чуть растрёпаны. — Можно?
— Эм... конечно. Но, погоди, ты вроде бы сегодня не записан. У тебя же нет ни осмотра, ни тренировки.
— Всё правильно, — он пожал плечами. — Просто подумал... если ты свободна, может, поедем куда-то прогуляемся?
Я приподняла бровь, немного озадаченная.
— Прогуляемся?
— Ну да. У тебя почти выходной, у меня тоже. Я не перепутал?
Я рассмеялась. Было что-то немного неловкое в его тоне, но при этом лёгкое, ненавязчивое.
— Не перепутал. Просто неожиданно. Обычно ты не приходишь ко мне без повода.
— Вот решил попробовать. Может, это станет новой традицией, — пожал он плечами. — Так как?
Я заглянула в свой ежедневник. Всё, что осталось — пара анкет, которые нужно было подправить и отправить Лорен. Остальное — уже сделано.
— Я как раз собиралась зайти к Лорен на пару минут, по поводу квартиры. А потом — можно.
— Тогда я подожду, — кивнул он. — В холле?
— Лучше на террасе, там свежо. Я быстро.
Лорен была у себя в офисе, с кипой бумаг и двумя телефонами на столе. Я постучалась, и она сразу подняла взгляд.
— О, Невра. Заходи.
Я села напротив, достала планшет с анкетой и сразу перешла к делу:
— Я написала Ане утром. Выбрала третью квартиру. Та, что с мебелью и окнами на парк.
— Отличный выбор, — Лорен улыбнулась. — Ты уверена?
— Да. Я подумала... она как чистая страница. Хочу попробовать.
— Тогда сделаем так: я свяжусь с риелтором, и она подготовит договор. А ключи ты сможешь забрать уже завтра утром.
— Спасибо большое. И — правда — не волнуйтесь из-за задержки. Всё хорошо. Я даже рада, что у меня было время всё обдумать.
— Ты заслужила свой уголок. Надеюсь, тебе будет там хорошо. И не забывай: если будут нужны вопросы по контракту или бытовые мелочи — пиши.
Я поблагодарила её ещё раз, мы распрощались, и я вышла на террасу.
Ламин сидел, скрестив ноги, на белом плетёном стуле, глядя куда-то вдаль. Когда я подошла, он встал.
— Готова?
— Готова.
— Тогда поехали. Марк уже ждёт у входа.
Мы спустились вместе, и действительно — у выхода стояла знакомая машина. Марк вышел, открыл мне переднюю дверь, но Ламин успел раньше:
— Мадам, разрешите, — сказал он с напускной серьёзностью, открывая дверь и слегка поклонившись. — Лучшее место рядом с водителем только для вас.
— Благодарю, сэр, — подыграла я, садясь. — Удивительно, но вы начинаете меня удивлять всё чаще.
Он рассмеялся и плюхнулся назад.
— Ну, не каждый день у тебя почти выходной.
Когда мы поехали, в машине воцарилась комфортная тишина. Только лёгкий шум города за окнами, редкие реплики по рации Марка и музыка, которую он поставил — спокойный фанк.
— И куда едем? — спросила я, повернувшись к Ламину через плечо.
— Не знаю. Я думал, может, Барселонета? Или парк Сьютаделья. Или просто по набережной пройтись. Главное — проветрить голову.
— Ты всегда так решаешь, что делать с выходным?
— Обычно просто сплю, — признался он. — Или сижу дома, залипаю в сериалы. Но сегодня... не хотелось быть одному.
Эта фраза зазвучала тише, чем остальные. Я почувствовала, как она осела во мне. Тонкая, личная. Но не тяжёлая.
— Ну тогда тем более поехали, — сказала я. — Проветрим головы вместе.
Он кивнул, и мы поехали дальше, пока город разворачивался перед нами в своей летней, яркой неге. Удивительно, но это утро — медленное, простое, без спешки — казалось почти волшебным.
Парк встретил нас шелестом листвы и покачивающимися тенями от раскидистых деревьев. Было около полудня — солнце мягко пробивалось сквозь листву, не слепило, но согревало. Где-то щебетали птицы, мимо проехал человек на велосипеде, ребёнок тянул за собой воздушного змея. Всё было спокойно, живо, по-летнему просто.
Мы шли по утоптанной гравийной дорожке, никуда не торопясь. Ламин слегка придерживал шаг, подстраиваясь под меня — или, может, наоборот, это я шла в его ритме, не замечая. Его руки были засунуты в карманы, взгляд — устремлён куда-то вперёд, но не напряжённый, а наоборот — расслабленный. И всё же в нём чувствовалась внимательность.
— Ты как? — спросила я спустя пару минут молчания. — Нога совсем не беспокоит?
Он посмотрел на меня и чуть улыбнулся:
— Уже почти нет. Иногда тянет после долгой нагрузки, но это уже не боль — скорее, напоминание. А сегодня вообще не чувствую. Наверное, твои упражнения работают.
— Ещё бы, — хмыкнула я. — Я же теперь официально твой персональный тренер по голеностопам.
Он тихо рассмеялся, и на мгновение снова воцарилось молчание. Потом Ламин обернулся ко мне:
— А ты когда переезжаешь?
Я удивилась — не ожидала, что он первым поднимет эту тему.
— Через пару дней, если всё пойдёт по плану. Завтра Лорен отдаст ключи, и я потихоньку начну перевозить вещи. Сам переезд — думаю, через пару дней.
— Ты уверена, что хочешь жить одна?
— Наверное, не до конца, — честно ответила я. — Но я понимаю, что мне это нужно. Личное пространство, своё место... возможность почувствовать себя взрослой. Хотя... я всё равно переживаю за бабушку.
Он кивнул, не перебивая. Мы свернули с главной дорожки на боковую аллею, более тихую и окружённую зеленью с обеих сторон.
— Она как-то отреагировала? — мягко спросил он.
— Да. Сказала, что справится. Что я должна жить своей жизнью. Но ты же знаешь, как это — слышать одно, а чувствовать совсем другое. У неё уже не так много сил, а я вечно то на базе, то на учёбе. Даже сейчас, когда мы просто гуляем, я краем головы думаю — поела ли она, нормально ли себя чувствует, не одиноко ли ей.
Ламин пару шагов помолчал, потом сказал:
— Знаешь, не уверен, корректно ли спрашивать... — он чуть замедлил шаг, повернув голову ко мне, — но у тебя только бабушка?
Я на секунду замерла. В груди стало как-то глухо — будто кто-то незаметно коснулся чего-то спрятанного глубоко внутри.
— Только она, да, — коротко ответила я. — Но... я пока не готова говорить об этом.
Он кивнул. Просто кивнул. Без расспросов, без сочувствующих взглядов или неловкой тишины. Это молчание между нами не было тяжёлым — наоборот, в нём было что-то очень уважительное.
— Я понял, — просто сказал он.
Мы шли дальше, и разговор сам собой сменил направление.
— А у тебя как? — спросила я, чтобы вернуть баланс. — Ты много времени проводишь с семьёй?
— Когда могу. Мы живём все вместе. Мама, отчим, Кейн... Сейчас, правда, времени меньше. График насыщенный. Но мама — как твоя бабушка, всё твердит, чтобы я не забывал жить своей жизнью. Хотя сама каждый вечер пишет мне, даже если я в соседней комнате.
Я засмеялась.
— Они все такие. И всё равно на них злишься, когда слишком назойливо, и скучаешь, когда вдруг тишина.
— Ага, — кивнул он. — Точно подмечено.
Мы подошли к маленькому пруду, где плавали утки. Ламин остановился, положил руки на перила и посмотрел на воду. Я встала рядом. Несколько детей с родителями кормили хлебом птиц. Утка с белой грудкой вразнобой гребла по воде, громко квакнув.
— Когда я был младше, — тихо начал он, — я часто сюда приходил. Сам. Просто сидел. Иногда слушал музыку, иногда просто смотрел. Мне казалось, что, если долго смотреть на воду, голова станет чище.
— А становилась?
Он кивнул.
— Не всегда, но бывало. Иногда простые вещи помогают больше, чем сложные разговоры.
Я смотрела на него, и было странное ощущение, будто я открываю книгу, которую кто-то держал при себе слишком долго. Он не распахивался — просто позволял читать строки понемногу.
— Ты... часто бываешь тут один? — спросила я неуверенно.
Он повернулся ко мне, пожал плечами.
— Бывает. Не потому что хочу, скорее — чтобы перезарядиться. Не люблю говорить о себе слишком много, но с тобой — как-то легче.
Эта фраза застала меня врасплох. Я чуть прикусила губу, не зная, что ответить. Не потому что мне было некомфортно, а потому что я почувствовала то же.
— Спасибо, — тихо сказала я. — За доверие.
Он слегка улыбнулся, и мы продолжили идти.
День становился жарче, солнце поднялось выше, но в тени деревьев было всё ещё прохладно. Мы шли молча, иногда перебрасываясь фразами, чаще — просто рядом. В этом молчании не было неловкости, скорее — понимание. Я поймала себя на мысли, что не чувствую необходимости говорить. Просто... быть.
Мимо прошла пара — мужчина и женщина лет семидесяти, держась за руки. Он поправил ей шляпу, она взяла его под руку. Я заметила, как Ламин на секунду улыбнулся, глядя на них.
— Думаешь, они вместе уже лет 50? — спросил он вполголоса.
— Минимум, — усмехнулась я. — И всё равно ему не всё равно, как у неё сидит шляпа.
Он кивнул, и в этом кивке было что-то... правильное. Мы прошли ещё немного, и я, сама не заметив, чуть ближе подошла к нему. Не вплотную, не нарочито. Просто ближе.
И в этот момент я вдруг поняла: мне спокойно. Спокойно рядом с ним..
Мы шли по круговой дорожке, которая вела обратно к стоянке. свет окутывал всё вокруг золотистой вуалью. Где-то вдали лай собаки, щелчки фонарей, медленно оживавший вечерний город. Мы не торопились, каждый шаг был в размер этого умиротворённого ритма.
— А ты уже представляешь, как будет выглядеть твоя новая квартира... когда ты её «обжила»? — вдруг спросил Ламин.
Я усмехнулась:
— Ну... будет меньше как у бабушки. Меньше ковров и деревянных комодов. Хочу что-то простое. Светлые стены, растения, уютные пледы, может, глиняные чашки. Всё неидеальное, но моё.
— Звучит как «уют для интроверта», — заметил он, слегка наклонив голову.
— А ты думал, я экстраверт? — фыркнула я.
— Нет, — засмеялся. — У тебя просто... громкий внутренний мир.
— Ого, — я приподняла бровь. — Это что, комплимент?
— Это наблюдение, — спокойно ответил он, и на его лице мелькнула лёгкая полуулыбка.
Мы подошли к машине. Марк уже ждал — водитель Ламина, молчаливый, вежливый, всегда почти незаметный. Он вышел, чтобы открыть двери, и я собиралась просто сесть на заднее сиденье, как вдруг Ламин снова, немного наигранно учтиво, сделал шаг вперёд, открыл переднюю дверь и сказал:
— Прошу, синьорита. Впереди — лучшие виды на город и доступ к управлению кондиционером.
Я расхохоталась, качая головой:
— Ахахах, опять? Ты что, всю дорогу шёл с этим текстом в голове?
— Я вообще-то импровизирую, — сказал он серьёзно, но в глазах у него искрилось.
— Ну, тогда уж точно заслужил место на заднем сиденье, — улыбнулась я и села впереди.
Пока машина тронулась с места, внутри было тихо. Марк включил музыку на фоне — что-то лёгкое, инструментальное. Мы ехали по улицам, за окнами проплывали фасады домов, флаги, заведения, вывески, мимо шли люди с кофе, с детьми, с собаками. Ламин, сидя позади, иногда комментировал что-то — показывал, где они с братом играли в уличный футбол, где был его первый автограф для фаната, который оказался на двенадцать лет старше его. Я смеялась, иногда оборачивалась, и наш взгляд пересекался через зеркало заднего вида.
Когда мы подъехали к моему дому, было уже почти семь. Двор был тихим, привычным, с облупленными номерами на дверях почтовых ящиков. На лавочке у подъезда сидела соседка-бабушка, которая почти всегда следила за всем, что происходит. Я махнула ей, и та кивнула, подозрительно поглядывая на чёрную машину.
— Ну что, — сказала я, разворачиваясь в кресле. — Спасибо за прогулку. Мне правда было очень спокойно. Такой день... нужен был.
— Мне тоже, — ответил Ламин. — Иногда, когда вокруг слишком много всего, достаточно пары часов тишины, чтобы всё снова стало на место.
Я кивнула, не сразу открывая дверь. Было ощущение, что момент ещё не должен закончиться.
— Завтра у тебя тренировка? — спросила я.
— Да. Если хочешь, можем вместе заехать за ключами и посмотреть, где тебе понадобятся полки под глиняные чашки.
Я рассмеялась:
— Договорились. Только не забудь — я интроверт с громким внутренним миром.
— А я просто парень, который знает, как держать уровень кондиционера на комфортной температуре.
Мы переглянулись. Он чуть кивнул, как будто скрепляя это молчаливое обещание.
— Спокойного вечера, Невра.
— Тебе тоже, Ламин.
Я вышла, захлопнула дверь, ещё раз помахала ему, и машина медленно отъехала от тротуара. Я поднялась домой.
Бабушка стояла у плиты, в фартуке с вышитыми лимонами. Она обернулась, услышав звук ключей.
— Привет, моя дорогая. Ты поздно.
— Гуляла немного, — сказала я, снимая кроссовки. — Парк, свежий воздух... и немного разговоров.
— С тем парнем?
— С одним из игроков, да, — честно ответила я. — Которого я наставляю по травме, если можно так сказать. Он предложил прогуляться. День был почти выходной.
Она кивнула, не заостряя.
— Устала?
— Нет, наоборот. Чувствую себя хорошо.
Мы сели ужинать. За столом я рассказала ей более детально про квартиру, про ключи, про предстоящий переезд.
— Это серьёзно, — сказала бабушка, отложив вилку. — Новый этап. Я знаю, ты волнуешься за меня. Но, Невра... я справлюсь.
— Но... — мы опять подняли эту тему, мне так тяжело осознавать, что я оставлю свою бабулю.
— Нет. Слушай. Мне уже немало лет, да, но я не старый фарфор. Я всё ещё могу приготовить себе завтрак, сходить за хлебом и даже отругать соседей, если те громко слушают радио. Ты дала мне столько тепла за эти годы. Но ты не должна отказываться от свободы из-за меня.
— Это не отказ, бабушка. Это просто... страх.
— Я знаю. Но знаешь, что страшнее? Увидеть, как ты боишься жить по-настоящему, потому что переживаешь за меня. А мне, наоборот, будет спокойнее, если я буду знать, что у тебя есть угол, где ты можешь побыть сама с собой. Где ты не будешь чьей-то внучкой, стажёркой, спасительницей... а просто собой.
Я почувствовала, как к горлу подступает комок. Вздохнула, сглотнула, улыбнулась.
— Спасибо.
— Просто иногда навещай меня, и всё. Ну, и бери с собой что-то вкусное.
— Или кого-то? — усмехнулась я.
— Ну, если ты намекаешь на высокого, симпатичного, вежливого мальчика с добрыми глазами — не буду возражать.
Я засмеялась, и всё напряжение, накопившееся за день, будто испарилось.
Этот вечер был спокойным. Без шума, без света прожекторов. Но именно такие вечера и формируют внутреннюю опору. Я чувствовала — я на своём пути.
Когда я закрыла за собой дверь в комнату, всё вокруг сразу будто стихло. Я скинула толстовку, прошлась босиком по деревянному полу до окна и немного приоткрыла створку — в комнату ворвался лёгкий вечерний ветер, запах городской пыли вперемешку с жасмином. День казался длинным, но приятным. Я чувствовала, как в теле наконец появилась та усталость, которую не боишься — не от стресса, а от движения, от жизни.
Я потянулась к телефону. На экране, среди уведомлений, всплыло:
Лиам: 🐾 — не звонила слишком долго! —
он сам так подписал себя ещё в Барселоне, когда шутил, что только эмоджи спасает его от скуки в переписке. Я улыбнулась и набрала видеозвонок.
Он ответил почти сразу. Камера поймала его в каком-то коридоре — судя по бледному свету и линолеуму, явно база Мадрида. Лиам был в белом халате, с немного взъерошенными волосами и наспех надетой маской, которая висела под подбородком.
— Ну наконец-то! — вздохнул он с преувеличенным облегчением. — Я уже думал, ты меня забыла ради какой-нибудь каталонской знаменитости.
— Привет, Лиам, — рассмеялась я. — У тебя пять минут на жалобы, потом я начинаю рассказ. Договорились?
— Договорились. — Он снял маску, облокотился на стену. — Я только что с дежурства. У нас было три растяжения, один ушиб пальца и один... подождите... пациент, который сломал палец, засунув его в вентилятор. ВЕНТИЛЯТОР, Невра!
— Звучит, как обычная смена в Мадриде.
— Обычная — это если кто-то просто упал на тренировке. А это был водитель одного из сотрудников. Он решил починить технику сам. В перчатках. На полной скорости.
— Лиам...
— Да-да, знаю. «Не мой пациент — не моя проблема», — он картинно махнул рукой. — Так, твоя очередь. Как Барселона? Как команда? Как твой кабинет?
Я устроилась на кровати, подложив подушку под спину.
— Всё идёт... лучше, чем я думала. Флик — вежливый, немного сухой, но явно держит всё под контролем. Команда очень разная, но почти все — открытые. Больше всего общаюсь с Гави, он как старший брат. А ещё...
Я остановилась на секунду.
— А ещё?
— А ещё Ламин. Мы часто пересекаемся. У него ведь восстановление, как я и говорила ранее, я его курирую.
— М-мм, — протянул Лиам, хитро прищурившись. — И как у него с дисциплиной?
— На удивление — хорошо. Готов работать. И... иногда зовёт гулять. Просто, знаешь, как будто ему хочется выйти из своего мира и дышать по-человечески.
— Ты ему это позволяешь?
— Ну, я же не надзиратель. Я врач. Слушаю, наблюдаю. Он нормальный парень, Лиам. Просто весь в прожекторах, как под рентгеном.
Лиам кивнул, теперь уже без усмешки.
— Рад, что ты не одна там. А что с квартирой? Ты ведь ещё у бабушки живёшь?
— Пока да, — я улыбнулась. — Лорен уже всё уладила. Мне выдают ключи от квартиры недалеко от базы. Мы вместе ездили смотреть варианты. Со мной были Ламин и Гави.
— Ламин и Гави? У тебя уже своя группа поддержки?
— Угу. Один шутит, другой открывает двери. Полный сервис.
Он рассмеялся.
— Боже, как же мне тебя не хватает, Невра. Без тебя здесь всё слишком... серьёзно. Я даже кофе пью в одиночестве.
— Как ты там вообще? Всё хорошо?
— Ну... — он пожал плечами. — Работаем. Иногда скучаю по тебе. Иногда сильно. Но понимаю, что ты на своём месте. Это видно.
Я на мгновение замолчала. Слышать это от Лиама было особенно. Мы были не просто друзьями — мы пережили один клуб, одни дежурства, одни ошибки. Он знал меня настоящую, без бронежилета из вежливости.
— Спасибо, Лиам. Я тоже скучаю. Иногда даже ловлю себя на том, что хочу обсудить с тобой каждый случай. Или спросить, какой анализ ты бы назначил.
— Это не «иногда», — усмехнулся он. — Ты хочешь это всегда. Просто теперь у тебя появляется возможность решать самой. И это круто.
— Завтра переезд. Буду умирать, таская коробки.
— Возьми носилки из медпункта, — подсказал он с каменным лицом. — Или найми Гави. Он выглядит, как будто может нести коробку и одновременно спорить, какая пицца вкуснее.
— Прямо в точку.
— Ну что, звони, если будет нужна помощь. Даже виртуальная. Я всё ещё здесь.
— Я знаю. Спасибо, Лиам.
Мы немного помолчали, просто глядя друг на друга через экран. В какой-то момент мне стало удивительно спокойно.
— Всё, давай иди отдыхать. И не суй пальцы в вентиляторы.
— А ты береги себя, Каталонская королева рентгенов.
Я отключила звонок, долго ещё смотрела на тёмный экран. Потом отложила телефон, выключила лампу и закрыла глаза.
Иногда и правда достаточно просто знать, что кто-то есть. Где-то там. В белом халате, в другом городе — но с тобой.
_________________________________
[Тгк: alicelqs 🎀] узнавай первым о выходе глав, задавай вопросы и делись впечатлениями о главе 💗
Не забывайте про звездочки! И я всех вас жду в своем телеграмм канале 🫂🤍