part 5
Я приехала чуть раньше, чем требовалось — солнце только начинало подниматься над крышами спортивного комплекса, делая всё вокруг золотисто-тёплым, будто кто-то специально наложил фильтр «утренний уют». На базе уже царила жизнь: слышались голоса, удары мяча, короткие свистки. Вокруг меня мелькали знакомые лица — Тер Штеген пробегал мимо с бутылкой воды, за ним Педри и Роберт, что-то негромко обсуждая.
Я натянула сдержанную улыбку и накинула на плечи кофту — режим максимальной сосредоточенности. Хоть и не спала толком, кофе уже пробуждал кровь, и я напомнила себе, что я не просто студентка. Я уже часть этой команды. И это утро — мой первый полноценный рабочий день, когда мне доверили наблюдение за всей тренировкой.
Я заняла позицию возле медицинского сектора у поля, стараясь не мешать, но быть достаточно близко, чтобы видеть динамику игроков.
Педри двигался уверенно, как всегда.
Фермин был чуть медленнее, но не вызывал подозрений.
Кунде, как по учебнику: чётко, мощно, сосредоточенно.
А вот Гави...
Я прищурилась, сфокусировавшись.
На первый взгляд всё в порядке. Он двигался активно, бодро, но в определённые моменты — особенно при резкой смене направления — я уловила микрозамедление, будто кто-то незаметно нажимал паузу на долю секунды. Он едва ощутимо прихрамывал при опоре на правую ногу. Не так, чтобы это бросалось в глаза, но для меня это было достаточно.
Я сделала заметку на планшете, обвела имя.
— «Гави. Возможное лёгкое растяжение. Уточнить локализацию, возможный надрыв в области внутренней части правого голеностопа. Провести осмотр после тренировки.»
Через время тренировка начала подходить к концу. Я выждала момент, когда игроки начали расходиться, и подошла ближе.
— Гави, привет, — окликнула я его спокойно.
Он обернулся с лёгкой улыбкой, вытирая лоб футболкой.
— Эй, ты же Невра, да?
— Да. Я заметила у тебя небольшое напряжение в движении — кажется, правый голеностоп. Можешь зайти после, я проверю, хорошо?
Он моргнул, чуть удивился, но кивнул.
— Ты и правда всё замечаешь. Окей. Загляну.
Я улыбнулась в ответ.
— Отлично. Я буду в кабинете.
Я как раз собиралась вернуться к планшету, когда услышала, как кто-то подъезжает. Машина остановилась у бокового входа, откуда обычно начинали индивидуалки. Я сразу узнала тёмный силуэт с капюшоном и длинными спортивными штанами — Ламин.
Он медленно вышел из машины, поправил ремень рюкзака на плече, чуть поёжился от лёгкого утреннего ветра. Шёл спокойно, не торопясь — и я сразу же автоматически включила «режим анализа».
Шаг чуть мягкий, левая нога полностью нагружается, правую он частично бережёт.
Плюс, судя по положению стопы — лодыжка пока нестабильна.
Я перевела планшет в режим записи и направилась к зоне индивидуальной подготовки. Там уже готовили инвентарь — тренер, отвечающий за индивидуальные сессии, что-то записывал, раскладывал фишки и эластичные ленты.
Ламин подошёл, перекинулся с ним парой фраз, и я встала чуть в стороне, чтобы не мешать. На мне был медицинский факультет халат и бейдж, так что все уже знали, кто я. Он тоже увидел меня — и на его лице на секунду отразилось то самое тёплое узнавание. Мол, ты снова здесь. Я коротко кивнула. Он не улыбнулся, но взгляд его стал мягче, спокойнее.
Я стояла, наблюдая за тем, как он начинает разминку — медленные растяжки, осторожные шаги на балансировочной подушке. Ламин был сосредоточен, как всегда. Ни капли лишней суеты. Но при некоторых выпадах он всё же напрягался больше, чем должен был.
— «Неуверенность в правой лодыжке сохраняется.
Диапазон сгибания ограничен.
Подвижность в пальце — 90% от нормы, но нагрузку лучше пока не увеличивать.»
Я продолжала делать пометки, фиксируя всё, что могла. В какой-то момент он подошёл к стойке с бутылкой, выпил воды и краем глаза посмотрел на меня.
— Всё пишешь? — тихо сказал он, будто между делом.
Я кивнула:
— Да. Это поможет нам подобрать тебе новую нагрузку.
— А если я скажу, что хочу просто играть, а не быть под микроскопом?
Я приподняла бровь, без улыбки:
— Тогда придётся объяснять тебе, что будет, если ты рванёшь с недолеченной ногой. Ты ведь не хочешь опять упасть в первом же матче, верно?
Он хмыкнул, коротко кивнул, словно принял мои слова.
— Ладно, врач, наблюдай дальше, — сказал он, уже чуть мягче.
Я снова подняла планшет, сосредоточенно продолжила фиксировать его движения, и на мгновение почувствовала, как между нами будто натянута невидимая, но прочная нить — тёплая, тонкая, почти неосязаемая. Мы всё ещё были по разные стороны профессиональной границы, но что-то в его взгляде говорило: он начал доверять больше.
Молча, я обошла его по дуге, став напротив — чтобы отслеживать угол наклона таза, положение плеч. Он бросил на меня взгляд, будто проверяя: наблюдаю ли я как медик, или просто смотрю.
— Как лодыжка? — спросила я спокойно, но достаточно уверенно.
— Всё лучше, — ответил он коротко. Голос низкий, немного хриплый от утреннего холода. — Но иногда ноет. Особенно при поворотах.
Я кивнула.
— Я это заметила. Тебе пока не стоит резко менять вектор движения. Ты чуть перенапрягаешь противоположную ногу — компенсируешь.
Он кивнул, не споря.
— Вижу, ты знаешь, о чём говоришь.
Я не ожидала этого — лёгкой, почти одобрительной интонации. Мягкой. Простой.
— Я учусь, — сказала я сдержанно. — Но стараюсь замечать то, что не всегда видит врач с таблицей.
Он усмехнулся — не громко, но я уловила уголок этой улыбки. Настоящей. Теплой.
— Это хорошо. Умение смотреть — главное. И... я рад, что ты тут.
Это застало меня врасплох. Всего на секунду. Я сжала в пальцах край планшета, отвела взгляд на его стопу, словно это был мой единственный приоритет.
— Спасибо, — тихо сказала я. — Я тоже.
Следующий час прошёл в череде упражнений: он делал ускорения, паузы, лёгкие пасы в движении. А я, почти не мигая, наблюдала. В промежутках записывала всё: уровень стабильности, поведение сустава, реакции. Он ни разу не попросил передышки. Работал сосредоточенно, почти упрямо.
Иногда он перехватывал мой взгляд. Я делала вид, что не замечаю. Но внутри... было странное ощущение. Он будто знал, что я смотрю. И не возражал.
Когда тренировка подошла к концу, он вытер шею полотенцем, попил воды, а потом — прежде чем уйти — подошёл ко мне сам.
— Если будет что-то важное по результатам — скажешь, ладно?
Я кивнула.
— Конечно.
— И... — он чуть помедлил, понизив голос, — спасибо, что следишь. Даже если я это не прошу.
Я вдруг почувствовала, как внутри что-то щёлкнуло. Небольшой удар — как от мяча о стекло. Легкий, но ощутимый.
— А я бы всё равно это делала, — ответила я. — Потому что хочу, чтобы ты вернулся.
Он смотрел прямо в глаза. Секунда. Вторая. А потом чуть наклонил голову в сторону и пошёл к выходу.
А я так и осталась стоять, будто внутри меня что-то переписали.
**
Он вышел через боковые ворота тренировочного сектора, прикрыв капюшоном голову от утреннего ветра. Лодыжка побаливала — не сильно, но достаточно, чтобы каждый шаг был напоминанием: ты всё ещё не вернулся. Не до конца. Он шёл медленно, чуть прихрамывая, и никто из персонала на это не обратил внимания. Привыкли. Да и он сам тоже.
Но сегодня боль была не самой главной.
Когда он сел в машину, он поймал себя на мысли, что смотрит в пустоту, а перед глазами — её лицо. Эти удивлённо-сосредоточенные глаза, когда она записывала что-то в планшете. Линия скул. Прядь, соскользнувшая из-за уха, которую она не сразу заметила. И как же она напоминала ему... оленёнка.
Даже не просто внешне — не в привычном смысле, как сравнивают девушек с цветами или птицами. Нет. Что-то в её походке, в том, как она поворачивала голову, как настороженно наблюдала за ним, будто всё в мире могло быть опасным — и в то же время ей хотелось всё понять, всё увидеть, ничего не пропустить. Хрупкая. Но не слабая. Осторожная. Но внимательная. Тонкая шея, слишком большие глаза и руки, которые явно больше привыкли держать книги, чем делать перевязки, — но при этом он чувствовал, что она видит.
А ещё — в ней не было пафоса. Ни одного лишнего жеста, ни одного взгляда, будто она выше или ниже. Только интерес. Только работа.
Он провёл пальцами по лицу и вдруг услышал голос в голове — тот, который запомнился с вечера. Мамин.
**
—Flashback—
— Ты снова в своих мыслях, да? Ламин, я тебя насквозь вижу.
Он усмехнулся. Это случилось буквально перед сном, когда он зашёл на кухню, умытый, в шортах, с младшим братом Кейном на руках. Тот ныл, как всегда, когда не получал апельсиновое желе перед сном.
— Он капризничает, — пожаловался Ламин, усаживая мальчика на стул.
— Он просто знает, как тебя шантажировать, — отозвалась Шейла, нарезая фрукты. — Ты с ним как с королём. Смотри, он тебя обвёл вокруг пальца. Два года — а уже руководит старшим братом.
Кейн протянул ручку и схватил ломтик яблока. Ламин сел напротив, положил подбородок на ладонь и посмотрел на маму.
— Он хоть не будет футболистом, надеюсь.
— А что, не нравится конкуренция?
— Не хочу, чтобы он проходил то же, что я. Давление, травмы, врачи, реабилитации...
Шейла повернулась, присела рядом и посмотрела на сына в упор.
— Ты думаешь, я не вижу, что тебя волнует?
— Меня всё волнует, мама. Но я справлюсь.
— Нет, ты просто упрямый. И гордый. А когда рядом кто-то, кто вдруг тебя видит — ты теряешься.
Он моргнул.
— Это ты про кого сейчас?
— Ну... — она пожала плечами. — Эта стажёрка. Как её?
— Невра.
— Вот. Она что-то в тебе задела. И ты это сам понимаешь, не отрицаешь.
Ламин отвёл взгляд. Кейн чавкал яблоко с таким видом, будто происходящее его совсем не касается.
— Мам, она просто врач. Мы будем друзьями, но не больше.
— Конечно. А я просто домохозяйка. Но ты всё равно приходишь ко мне с разбитым сердцем, когда что-то идёт не так. Ламин, ты не обязан делать вид, что ты железный.
Он посмотрел на мать. На её глаза — уставшие, но тёплые. На руки — крепкие, трудолюбивые. И вдруг ощутил, как сильно ему нужно именно это: чтобы кто-то принимал его даже тогда, когда он ещё не восстановился. Не стал прежним.
— Не знаю, мама, — прошептал он. — Она другая. Но я всё равно боюсь.
Шейла погладила его по щеке.
— Это нормально. Страх не делает тебя слабым. Он делает тебя живым.
**
Ламин резко вынырнул из воспоминаний, когда сзади проехала машина — слишком близко, с резким рывком. Он сказал водителю ехать в кафе. Он договорился встретиться с Пау и Гави.
Ламин сначала прикрыл глаза на секунду и только потом сказал:
— Марк, отвезти центр, пожалуйста. Кафе «Лимпонг».
— Без проблем. — ответил водитель.
Машина мягко тронулась. За окном проплывали деревья, солнечные пятна на стекле, редкие прохожие. Ламин смотрел на город рассеянным взглядом, не думая ни о чём конкретном. Просто позволял себе тишину. После тренировок, особенно таких — когда приходится сдерживать себя, не бежать на полную, не прыгать, не рисковать — в теле оставалась лёгкая неудовлетворённость. Будто часть тебя не доделала что-то важное.
Он вытянул ногу, осторожно разминая лодыжку в кроссовке. Боль почти ушла. Но не совсем. Этот «почти» раздражал.
Он снова вспомнил кабинет. Холод пальцев Невры, её голос — чёткий, но не сухой. Без попытки быть «профи» через силу. Она вела себя уверенно, но не свысока. И шутила, да. Он это оценил. Не каждый может так сходу разрядить атмосферу. А тем более — с футболистом, которого все вокруг либо жалеют, либо перехваливают.
Он чуть усмехнулся. Не влюблённость, нет. Просто — приятно. Удивительно приятно, что в команде появляется кто-то вроде неё.
**
Я вернулась в кабинет чуть раньше, чем нужно было. Просто чтобы ещё раз всё проверить. Включила лампу на гибкой ножке, вытерла кушетку антисептиком, открыла чистое полотенце, на всякий случай поставила ледяной компресс в контейнер и распечатала эластичный бинт. Всё было готово. И всё же я нервничала.
Стук в дверь прозвучал как выстрел — короткий, точный.
— Да, заходи, — сказала я, стараясь не показать в голосе, что подпрыгнула на месте.
Вошёл Гави. Чуть влажные волосы, зачесанные назад, футболка с логотипом клуба и бутылка воды в руке. Он улыбнулся краем губ — почти вежливо, но с искоркой.
— Ты прям как настоящий доктор, — заметил он, оглядывая аккуратно разложенные материалы.
— А ты как настоящий упрямец, — ответила я, не сдержавшись. — Пришёл с запозданием ровно на шесть минут. Подозреваю, специально.
Он присел на кушетку, вытянув ногу, и криво усмехнулся:
— Слушай, ты меня уже пугаешь. Всё замечаешь. А если я чихну через пять минут — ты это тоже где-то себе запишешь?
— Уже записала. Чих — возможная аллергия. Весенний пыльцевой период.
Он засмеялся. Настояще, чуть хрипло, как смеются те, кто долго не расслаблялся.
— Ладно, ладно. Ты выиграла. Можешь смотреть мой голеностоп. Только пообещай, что не будешь тыкать слишком больно.
— Не могу обещать. Но буду нежной, как... капля морской воды, — подмигнула я, присев на низкий стул и аккуратно взяв его ногу.
Он вздрогнул от холода моих пальцев, но ничего не сказал.
Голень — нормальная. Сустав слегка опух, но не критично. Пальпация вызвала слабую реакцию на внутренней стороне.
— Тут?
— Чуть-чуть, — признался он.
— Это не сильное растяжение. Возможно, перегрузка. Тебе нужен покой хотя бы сутки. И компресс. И лучше — бинт на ночь.
— Покой? — он приподнял бровь. — Ты скажи это Ханси. Он мне вчера сказал: «Если ты опять будешь валяться, я сам тебя на поле вытащу».
— А я скажу Ханси, что ты не валяешься, а ответственно бережёшь здоровье. Я, между прочим, тебя только что спасла от надрыва.
— Вот так сразу и спасла? — Гави прищурился. — Прямо героиня?
— Ну, не скромничай. Мне приятно чувствовать себя супергероем хотя бы на пятнадцать минут в день.
Он снова рассмеялся, а потом, кивнув, сказал:
— Слушай... а ты вообще не такая, как я думал.
— А какая ты думал?
— Что будешь ходить молча, записывать всё, смотреть на нас как на лабораторных мышей и ничего не говорить. А ты... говоришь. И ещё шутишь.
— А ты — не такой громкий, как я думала, — ответила я. — По телевизору ты кажешься больше. И громче. А вблизи — ты просто пацан, которому нужно, чтобы его кто-то бережно перебинтовал.
Мы посмотрели друг на друга — и это была та редкая пауза, которая не давила. Не требовала продолжения. Просто фиксировала момент.
— Ладно, доктор, — сказал он, надевая кроссовок. — Если мне снова что-то заболит, можно я приду именно к тебе?
— Конечно. Я тут не просто так. Ты мой второй пациент, кстати.
— Тогда всё. История началась, — сказал он и встал. — Спасибо, Невра.
— Не за что, Гави.
Когда он ушёл, я позволила себе улыбнуться. Это был первый шаг — к доверию. К нормальной, спокойной работе. И — возможно — к настоящим отношениям внутри команды.
Я собрала бинты, выключила лампу, и тут на планшете появилось уведомление:
«Индивидуальная сессия Ямал — 11:00. Медконтроль — подтверждён.»
Мой следующий пациент — вингер, что боится быть раненым ещё раз.
Я встала. Пора наблюдать.
**
Кафе «Лимпопг» было на тихой улице, снаружи — жёлтые зонтики, под которыми сидели местные. Туристов тут почти не бывало. Место, которое знал Пау. Конечно же, Пау.
Ламин вышел из машины, сказал водителю:
— Подожди минут сорок. Если что — напишу.
Тот кивнул, уехал припарковаться.
Ламин вошёл внутрь, огляделся — Пау уже был за столиком у окна. В руках телефон, на столе стакан с холодным чаем. Увидев Ламина, Пау сразу поднял глаза и кивнул.
— Йо. Жив?
— Пока да, — хмыкнул Ламин, присаживаясь. — Ты как всегда первый?
— Да. Гави сказал, чуть позже будет. У него осмотр. Кстати, ты к Невре ещё не ходил?
Ламин взял меню, хотя знал, что закажет сок.
— Ходил. Вчера в кабинете был. Сегодня за голеностопом глядела на тренировке. Она хорошая, кстати. Разбирается. И шутит.
— Шутит? — Пау усмехнулся. — Вот этого я не ожидал. Она на вид такая тихая. А ещё у неё взгляд...
— Как у оленёнка, — обронил Ламин, прежде чем успел отследить, что говорит.
Пау удивлённо посмотрел на него:
— Что?
— Ничего, — пожал он плечами. — Забудь. Просто образ странный в голове возник. Неважно.
Они оба замолчали на секунду, а потом Пау мягко спросил:
— Тебе уже можно в полную силу тренироваться?
— Почти. Ещё неделя-две. Док говорит, что восстановление идёт стабильно. Но всё равно, честно, жутко не хватает темпа. Все бегают — а ты как будто внутри аквариума.
Пау кивнул с сочувствием. Молчание повисло между ними, но оно не было тягостным. Просто — тишина друзей, которые могут быть рядом без необходимости заполнять всё словами.
Официантка подошла, и Ламин заказал ананасовый сок без сахара. Пау добавил:
— И к нему салат из киноа. Без лука, он лук не любит.
— Спасибо, мама, — усмехнулся Ламин.
— Да не за что, сынок, — парировал Пау.
Дверь снова открылась — вошёл Гави, широко махнул рукой:
— Ну как, опаздываю по расписанию?
— Ты всегда опаздываешь, — бросил Пау.
— Я был на осмотре, между прочим. У Невры. Кстати, она крутая. Реально.
— Ты первый раз у неё обследовался, а уже комплименты раздаёшь? — спросил Ламин с полуулыбкой.
— А что? Она нормальная. У неё свой стиль. Не такая, как те, кто приходил раньше. С ней как-то просто.
Пау поднял брови.
— Мы просто поговорили. Она человек. Это уже редкость. Она не смотрит на нас как на звезд.
Ламин отпил сок. Не стал вставлять ничего. Просто слушал. Улыбался уголком рта. И в первый раз за несколько дней ощущал, что всё вокруг выравнивается. Всё спокойно.
И впереди — нормальный вечер. Без надрывов. Без громких эмоций.
Просто вечер с друзьями.
***
Я сидела в кабинете, и экран планшета мерцал перед глазами, как маленькое окно в мир цифр, заметок и диаграмм. Отчёты требовали внимания — всё по последнему осмотру, по реакции игроков на нагрузки, по мельчайшим деталям их состояния. Каждая цифра, каждая строка имела значение, и я старалась не пропустить ни одной мелочи. Мне казалось, что именно в этом порядке, в этих подробностях я могу контролировать хоть что-то в этом стремительном мире.
Время тихо ускользало, и я даже не заметила, как день перевалил за полдень. Руки немного затекли от постоянного пролистывания и набора текста, но я не могла остановиться. В работе я находила опору, а за этим столом — хоть небольшой островок стабильности.
В какой-то момент я оторвалась от экрана, провела ладонью по лицу и посмотрела в окно. Вечерние лучи солнца мягко падали на верхушки деревьев за зданием, окрашивая всё вокруг в тёплый янтарный свет. Я вдохнула глубже, чувствуя, как напряжение немного уходит.
«Пожалуй, пора сделать паузу», — подумала я.
Закрыла планшет, аккуратно сложила отчёты и встала, потянулась, чувствуя, как тело благодарит за движение после долгого сидения. Накинув лёгкую кофту, я вышла из кабинета и направилась к выходу из здания.
Свежий воздух мгновенно напомнил мне, как много я пропускаю, засиживаясь в помещении. Лёгкий ветерок шуршал листвой, приносил с собой запахи травы и земли — запахи, которые я давно не чувствовала так отчётливо.
Я шагала по знакомой дорожке в сторону парка, не спеша, позволяя себе отключиться от постоянного потока мыслей о работе, анализах и планах. В такие моменты я словно отматывала время назад, вспоминая, как всё начиналось: те первые нескладные шаги в медицине, страх и сомнения, сомнения в себе и в правильности выбора.
Теперь я здесь — часть большой команды, с реальной ответственностью и непростыми задачами. Но внутри меня всё ещё живёт та самая девочка, которая удивляется каждому новому дню и каждую ночь просыпается от мыслей: «А всё ли я сделала правильно?»
Идя по тропинке, я также вспомнила себя пятилетнюю — маленькую девочку с большими глазами, которая только что переехала из Турции в Испанию вместе с родителями и бабушкой. Переезд был большим шагом для нашей семьи. Родина — с её запахами апельсиновых садов, шумными улочками и тёплыми вечерами — осталась далеко позади, но каждый год мы обязательно возвращались туда на лето. Эти поездки были как мосты, связывающие моё новое детство с корнями, которые питали меня изнутри.
Я вспомнила одну особенную сцену, когда мы с родителями гуляли по детской площадке в маленьком турецком городке. Я была ещё совсем крошечной, и в руках у меня была игрушечная медицинская сумка, полная пластиковых инструментов — стетоскопа, шприца, фонендоскопа. Я неумело «лечила» родителей, садясь рядом и внимательно изучая их «симптомы». Мама притворялась, что у неё болит живот, а папа делал вид, что плохо себя чувствует после долгой работы.
— Доктор Невра, — шутливо говорила мама, — ты меня спасёшь?
Я серьёзно кивала и громко объявляла: — Обязательно, мамочка! Сначала я послушаю твоё сердце... Тук-тук, тук-тук... Всё в порядке!
Папа смеялся и поднимал меня на руки, а мама ласково гладила по голове. В эти мгновения мир казался безопасным, простым и тёплым. Время текло медленно, и я могла быть просто ребёнком — без тревог, без ответственности, без мыслей о будущем.
Теперь, оглядываясь назад, я понимала, как сильно эти моменты повлияли на меня. Как они научили меня заботе, вниманию к людям и терпению. Эти воспоминания были словно якорь, который удерживал меня в настоящем, когда вокруг всё кружилось и казалось непредсказуемым.
Парк был почти пуст. Лишь изредка пробегали дети с родителями, слышался отдалённый лай собак. Я нашла скамейку у края дорожки и села. Закрыла глаза и позволила себе почувствовать настоящий покой.
Вокруг играли последние лучи солнца, медленно прячась за горизонтом. Небо окрасилось в переливы розового и золотого, плавно переходя в глубокий синий, который обещал наступление ночи.
Я думала о том, насколько всё вокруг быстро меняется, как жизнь бросает меня из одного мира в другой — от лабораторных исследований и осмотров игроков к настоящему спорту, настоящим людям, с их сильными характерами и ожиданиями. Здесь каждый день — испытание, требующее не только знаний, но и чуткости, умения слушать и понимать.
Мои пальцы непроизвольно сжали ладони на коленях, словно пытаясь удержать себя от спешки, от желания сразу решить все задачи и проблемы.
В этот момент я поняла, что мне нужен был именно этот момент — чтобы остановиться и просто побыть собой. Без масок, без чужих взглядов и ожиданий. Чтобы вспомнить, зачем я начала этот путь, и просто вдохнуть полной грудью.
Птицы уже замолкали, уступая место тихой прохладе вечера, а я продолжала сидеть, наблюдая за мерцанием звёзд, которые одна за другой загорались на небосклоне. Каждая из них казалась маленьким напоминанием — о надежде, о новых началах, о том, что впереди много света, даже если сейчас вокруг темно.
Я не думала о работе, не планировала новые осмотры и тренировки. Я просто слушала своё дыхание, шелест листвы и спокойствие, которое окутывало меня, как мягкое одеяло.
Через некоторое время я поднялась, решив пройтись дальше. Медленные шаги по вечернему парку возвращали мне энергию и внутренний баланс. Я думала о том, что впереди ещё много задач и вызовов, но сейчас я была готова встретить их спокойной и собранной.
Путь назад к базе казался уже не таким длинным и тревожным. Я знала, что завтра будет новый день — с новыми людьми, новыми историями и новыми возможностями.
И в глубине души я понимала: именно такие моменты тишины и уединения помогают мне не потерять себя в этом большом и сложном мире.
_________________________________
[Тгк: alicelqs 🎀] узнавай первым о выходе глав, задавай вопросы и делись впечатлениями о главе 💗
Не забывайте про звездочки! И я всех вас жду в своем телеграмм канале 🫂🤍