part 4
С самого утра я чувствовала лёгкое волнение. Я уже всё решила, уже всё подписала... и всё равно сердце колотилось быстрее, чем нужно. Этот перелёт в Мадрид — не из-за работы, не по обязанности. Он — прощальный. Я прилетела попрощаться с теми, кто стал частью моей истории, даже если на короткое время.
Спортивный городок «Реал Мадрида» будто бы не изменился. Всё было на своих местах: гулкие коридоры, ухоженные поля, автомат с кофе, у которого мы с Лиамом не раз смеялись из-за его капризности. Только сегодня я не была больше частью этого мира. Я вошла внутрь уже как гость.
— Невра! — оклик знакомый, почти родной. Я обернулась — Лиам, с распахнутыми руками и такой искренней улыбкой, будто мы не виделись годами.
Он обнял меня крепко и тепло, как настоящий друг.
— Ты не представляешь, как я скучал, — сказал он, отстраняясь, но всё ещё держась за мои плечи. — Тут без тебя... пусто.
Я улыбнулась, чуть виновато.
— Я тоже по вам скучала. Очень. — Я вздохнула и немного прижала ладонь к груди. — Но теперь я официально стажёр Барселоны.
— Ну... — Он опустил руки. — Я надеялся, конечно, что ты останешься с нами. Но... — Он замолчал, в глазах мелькнуло понимание.
Я кивнула.
— Если бы не мои родители... Если бы меня ничего не связывало с этим клубом... Я осталась бы здесь. Честно. Вы — потрясающие. Но Барса — это часть меня. Это было частью моего детства, частью папы. Я чувствую, что там — моё место.
В этот момент к нам подошли Джуд и Родриго, а за ними — Килиан и Вини.
— Ну и? — усмехнулся Джуд. — Кто теперь наш предатель? Или ты просто пришла забрать наш последний кофе?
Я фыркнула, покачала головой.
— Всё официально. Я стажёр Барселоны. Не бейте только.
— Эх, — Джуд развёл руками. — Печально, конечно, но я понимаю. Это важно. И, честно говоря, ты бы и у нас была крутым врачом. Ну, почти. — Он подмигнул.
— Зато теперь мы точно знаем, кто нас будет лечить, когда ты сломаешь нас в ответ, — хохотнул Родриго.
Килиан лишь кивнул.
— Ты сильная, Невра. Ты пойдёшь туда, где твоя душа. Мы тебя поддержим.
Я улыбнулась ему с благодарностью.
— Спасибо, Килиан.
Вини стоял чуть в стороне, руки скрещены. Потом, немного поколебавшись, шагнул ко мне, молча обнял.
— Это твоё решение, — тихо сказал он. — Уважение. Но знай: ты тут всегда будешь своей.
Я почти прослезилась, обнимая его в ответ.
— Вы все — невероятные. Спасибо.
— Кстати, — сказала я, оборачиваясь к Лиаму, — прогуляемся немного? Хочу немного поболтать. Прощальный вечер и всё такое.
— А мы? — почти в унисон хором сказали Джуд, Родриго, Килиан и Вини.
Я засмеялась, поднимая руки.
— И вы приглашены! Будет прощальная прогулка всей бандой.
Мы выбрались за пределы спортивного городка, шли через парк. Постепенно ребята начали отставать, шумно обсуждая какой-то гол Вини, а я осталась рядом с Лиамом.
— А бабушка? — тихо спросил он. — Как она отреагировала?
Я посмотрела в небо, будто вспоминая. И воспоминания тут же нахлынули.
Пару дней назад:
Я сидела за столом, рядом лежали подписанные документы. Бабушка готовила чай на кухне, пока я собиралась с духом. Когда она села напротив, я вдохнула.
— Я... выбрала Барселону, бабушка. Я буду работать тут. Они хотят меня в команде. Уже официально. Стажировка, с перспективой постоянной работы.
Бабушка взглянула на меня спокойно, как будто ждала этого.
— Я так и знала.
— Что? — я удивлённо заморгала.
— Я знала, милая. С того самого момента, как ты впервые сказала, что тебе предложили стажировку в Барсе. И я видела — когда ты вернулась, ты уже знала ответ.
Я опустила взгляд.
— Я боялась, что тебя это расстроит.
— Глупышка. — Она протянула руку, сжала мою ладонь. — Я хочу, чтобы ты была там, где твоя душа поёт. А душа твоя... всегда пела в тех футболках, которые вы с отцом собирали. В тех матчах, которые вы смотрели. Я счастлива. Правда.
Я кивнула, пряча глаза, чтобы не расплакаться.
***
— Она гордится мной, — прошептала я, уже в настоящем, рядом с Лиамом. — Даже если будет скучать.
— Я тоже горжусь тобой, — ответил он и вздохнул. — Но, чёрт, как же я буду скучать.
— Я всегда рядом. Просто в северо-восточной части.
— В северо-восточной части, говоришь? — Он усмехнулся. — Тогда ждём вас в следующем Эль-Класико. Но помни — я буду болеть за Реал.
— А я — за своих, — с усмешкой ответила я. — И будем надеяться, что никто больше не повредит лодыжку.
— Только если ты снова будешь на стадионе.
Ближе к вечеру — солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в мягкие пастельные тона: розовые, персиковые, с тонкими полосками золотистого. Я всё ещё не верила, что нахожусь здесь — в Мадриде, с этими ребятами, на такой лёгкой, почти беззаботной прогулке. Удивительно, как быстро сердце может переключаться между болью расставания и тёплой радостью от общения.
В парке было просто: длинные дорожки, зелёные скамейки, раскидистые деревья и один единственный киоск с мороженым, у которого всегда стояла очередь. Сегодня — тоже. Но мы встали в неё, не жалуясь.
— Ты всё ещё заказываешь клубничное? — спросил Лиам, заглядывая в меню.
— А ты всё ещё притворяешься, что шоколадное вкуснее? — я прищурилась, и он фыркнул, отворачиваясь, будто обиженный.
— Потому что оно вкуснее. Все адекватные люди это знают.
— Тогда, видимо, я не из адекватных. — Я усмехнулась, и он коротко рассмеялся.
Когда подошла наша очередь, я действительно заказала клубничное, а Лиам — своё привычное, тёмно-шоколадное, с ореховой крошкой. Остальные — Джуд, Родриго выбрали — ванильное с шоколадным топпингом, Килиан и Вини выбрали — лимонное мороженое и шоколадное,два в одном, и мы пошли вдоль аллеи, лениво гуляя, разговаривая, смеясь.
Вини шёл чуть впереди с Килианом, они оживлённо обсуждали какую-то сцену из недавнего матча. Джуд подшучивал над Родриго, называя его «слишком серьёзным» для прогулки. А я и Лиам немного отстали.
— Помнишь, как мы здесь сидели после моего дежурства? — спросил он, указывая на одну из лавочек под большим каштаном.
— Помню, — я кивнула, осторожно облизнув тающее мороженое. — Я тогда чуть не уснула прямо на скамейке.
— И всё равно не ушла, пока не дослушала мою теорию о том, как правильно бить пенальти.
— Самую бесполезную медицинскую информацию, которую я когда-либо слышала. — Я рассмеялась, вспомнив, как у меня тогда от усталости подёргивались веки, но я сидела и слушала, потому что... потому что мне было хорошо рядом.
Мы молчали немного, наслаждаясь вкусом, вечерним светом и редким моментом покоя.
— Ты изменилась, — вдруг сказал он. — Стала... увереннее. Не только как специалист, а вообще. У тебя появился какой-то свет. Знаешь?
Я посмотрела на него.
— Мне кажется, я просто наконец-то начала слушать себя.
Он кивнул, будто подтверждая мои слова.
— Это видно. И... мне будет тебя не хватать, Неви.
— Мне вас всех тоже. — Я чуть сжала пальцы на вафельном рожке. — Но, Лиам, мы не прощаемся навсегда. Барселона — не на другой планете. И ты знаешь... если вдруг кто-то из вас повредит палец — я тут же приеду.
— Даже если это будет шоколадный палец?
— Даже если это будет шоколадный палец, — я улыбнулась.
Мы прошли ещё немного, присели на скамейку в тени деревьев. Рядом смеялись ребята — Килиан пытался кого-то догнать, Джуд снимал видео для сторис, Родриго делал серьёзное лицо, пока Вини ему не слепил мороженое в руку. Было шумно, весело, живо.
Я оглянулась на эту сцену и вдруг почувствовала, как в груди разливается благодарность. За всё. За то, что жизнь дала мне шанс быть здесь. За то, что меня приняли. За то, что я теперь иду дальше.
— Обещай, что будешь писать, — сказал Лиам, тихо.
— Обещаю. Только если ты тоже. И не исчезнешь.
— Никогда, — ответил он, и я почувствовала, как внутри стало тепло.
Мы встали, догнали остальных, и остаток прогулки прошёл в разговорах и лёгкой, счастливой усталости. Это было прощание — да. Но в нём не было ни горечи, ни боли. Только свет. Только чувство, что всё правильно.
Вся компания уже разошлась — кто на такси, кто к своим делам, кто просто уехал обратно на базу. Лишь он остался. Лиам. Стоял чуть в стороне от шумной толпы, как всегда — не самый громкий, но самый надёжный.
— Провести тебя до отеля? — спросил, подойдя ближе, мягко, почти шёпотом.
Я кивнула.
— Было бы здорово. Мне не хочется идти одной.
Мы свернули в боковую улицу, оставив позади огни парка и смех ребят. Было тихо. Тепло. В воздухе чувствовалась та особая вечерняя мягкость, когда город словно замирает перед сном. Мы шли рядом, наши шаги звучали в такт.
— Может, тебе тоже переехать в Барселону? — спросила я, повернувшись к нему с полуулыбкой. — Ты, между прочим, очень подошёл бы туда. Своим характером точно.
Он усмехнулся, но не сразу ответил.
— У тебя Барселона как магнит — всех тянет, — наконец сказал он. — Но не думаю, что мне там место. Это твоё — не моё. Да и команда... я не знаю, Неви.
— Понимаю, — тихо сказала я. — Просто... вдруг когда-нибудь, ну знаешь... по соседству. Чтобы не так далеко. Чтобы можно было вот так пойти прогуляться вечером, по привычке.
Он на мгновение остановился, посмотрел на меня так, будто хотел что-то сказать, но не решался. Я уловила этот взгляд, но не стала давить. Мы снова пошли дальше.
— Мне будет не хватать тебя, — сказала я, и голос мой предательски дрогнул.
— А мне тебя. Особенно, когда кто-нибудь будет тянуть время у врача, лишь бы поболтать. — Он усмехнулся. — Или когда будешь присылать голосовые по две минуты, где объясняешь, почему я должен есть шпинат.
Я рассмеялась, не скрывая слёз, которые начали подступать к глазам. Почему-то именно сейчас, в эти последние метры до отеля, в этом освещённом теплым светом переулке, всё во мне сжалось от мыслей: «Это конец. Мы больше не будем вот так. Каждый день. Вместе.»
Мы подошли к двери отеля. Я остановилась, повернулась к нему. Лиам молчал, смотрел на меня с каким-то странным выражением — спокойным и в то же время бесконечно внимательным.
— Ну вот и всё, — выдохнула я, стараясь улыбнуться. — До скорого.
Он кивнул. Подошёл ближе. Обнял меня. Сначала спокойно, по-дружески. Но когда я, не сдержавшись, уткнулась в его плечо и слёзы тихо покатились по щекам, он немного отстранился.
— Эй... — прошептал он, — ты чего?
Я покачала головой. Не могла говорить — ком стоял в горле. Он поднял руку и большим пальцем мягко смахнул слезу с моей щеки. Этот жест — такой нежный, почти несмелый, но в то же время полный заботы — сломал во мне что-то. Я закрыла глаза на секунду.
И в следующую он снова обнял меня. Уже крепче. Прижал к себе, как будто не хотел отпускать. Я слышала, как стучит его сердце. Он не говорил ни слова — и это молчание было громче любых слов.
Потом он наклонился и поцеловал меня в макушку. Долго держал губы на моих волосах, пока я не вдохнула глубже и не отступила на шаг.
— Ты справишься, Неви, — сказал он тихо. — И если однажды всё станет слишком тяжело — знай, где меня искать.
Я кивнула, вытирая слёзы, стараясь улыбнуться.
— Спасибо, Лиам. За всё.
— А ты... — Он слегка усмехнулся. — Не теряйся. И, пожалуйста, не забывай про видео, где ты в халате рассказываешь Родриго, почему нельзя играть с надорванной мышцей.
...Я всё ещё стояла у входа в отель. Но стоило ему пошутить про видео в халате — и в памяти тут же всплыл тот вечер. Глупый, тёплый, домашний.
***
Это было где-то в середине моей стажировки, когда они все остались после вечерней тренировки на базе. В тот день Родриго потянул мышцу на бедре, но как обычно — делал вид, что всё в порядке. Я сразу заметила его хромоту, но он отмахнулся:
— Ерунда, просто немного дёрнул. Завтра пройдёт.
Я злилась. По-настоящему. Потому что это была не «ерунда», а классическое перенапряжение. И если бы он продолжил так бегать, мог бы порвать мышцу. Но он упрямился, и я знала — нужно что-то нестандартное.
Я вернулась домой поздно, злилась до сих пор. Взяла телефон. Завязала волосы в пучок, накинула домашний халат — серый, с капюшоном, и с каким-то вышитым медвежонком сбоку — и включила фронтальную камеру.
— Добрый вечер, мистер Родриго, — начала я, строго, как будто вела телешоу. — Сегодня в рубрике «Плохие решения» — как сломать себя, игнорируя рекомендации врача.
Я встала посреди комнаты, достала учебный скелет, который был у меня как пособие (назвала его Серхио, кстати), и начала объяснять на нём, как устроена бедренная мышца, где проходит надрыв, и что будет, если на это «наплевать».
— Вот тут, — показывала я пальцем на точку на «бедре» Серхио, — если продолжить бегать с повреждением — будет разрыв. А это уже не «завтра пройдёт», а минимум месяц без поля. Понял, герой?
Потом села, приблизила камеру к лицу и, уже более мягко, но всё ещё серьёзно добавила:
— Я понимаю, ты хочешь быть сильным. Но сила — это не терпеть боль, а вовремя остановиться. Так что, Родри... пожалуйста. Не глупи.
Я даже в конце помахала рукой и сделала сердечко пальцами. Потом посмотрела запись и долго смеялась с самой себя. Но всё равно отправила в наш групповой чат, где есть я, Лиам, Родриго, Джуд, Килиан и Вини. И подписала: "Из архива Реал Мадрида: уникальная лекция от самого грозного доктора в халате."
На следующий день он пришёл в бинте, как полагается, и сказал:
— Я боюсь, что если ещё раз ослушаюсь, ты приедешь с этим скелетом и побьёшь меня.
***
...И вот теперь, стоя у дверей отеля, я снова видела тот момент. Смех. Их голоса, сдерживающие улыбку.
Я кивнула, улыбаясь сквозь слёзы.
— Никогда, — хрипло рассмеялась — Никогда не забуду это видео, — я повторила. — И тебя тоже.
Мы простились. Я медленно вошла в отель, чувствуя, как сердце сжимается и отпускает. Сжимается — от боли расставания. И отпускает — потому что это был правильный шаг. И потому что в этом прощании было больше любви, чем в любом признании.
***
Утро было тёплым, мягким. Барселона как будто нарочно решила показать мне своё лучшее лицо — небо без единого облака, морской воздух, щекочущий кожу, и утренние трамваи, звенящие где-то вдали, как знакомый мотив детства. Я ехала в спортивный городок «Барсы» и впервые за долгое время чувствовала, что возвращаюсь не просто на стажировку, а — домой.
Табличка Ciutat Esportiva Joan Gamper промелькнула в окне, и сердце вздрогнуло. Те же ворота, те же аккуратные дорожки, те же стеклянные корпуса, где вечно слышны голоса, смех и удары по мячу. Но сегодня я приехала сюда не как гостья, а как часть этого мира. Официально.
На входе меня встретил администратор, проводил через зал, и уже через пару минут я оказалась у двери с табличкой «Лорен Гарсия».
Я постучала и заглянула внутрь.
— Сеньора Лорен? Это я, Невра.
— Входи, — тепло ответила она, поднимаясь из-за стола. Её короткие светлые волосы были собраны в строгий пучок, но глаза светились живым интересом. Она подошла, пожала мне руку и с улыбкой добавила:
— Официально добро пожаловать. Мы рады, что ты приняла предложение. Как устроилась?
— Всё хорошо, спасибо. Бабушка тоже теперь здесь. Уже жалуется, что я ухожу слишком рано и возвращаюсь слишком поздно, — я усмехнулась.
— Значит, всё как надо, — хмыкнула Лорен. — Присаживайся, я тебе сейчас объясню, что от тебя потребуется.
Я опустилась в мягкое кресло напротив её стола и открыла блокнот.
— Первые дни мы не будем нагружать тебя излишними формальностями. Ты — в статусе стажёра, но с расширенными полномочиями. То есть, ты участвуешь в тренировках как наблюдатель и ассистент, можешь проводить первичные осмотры, фиксировать данные, делать выводы. Но все решения — через нас.
Я кивнула:
— Поняла. А конкретные игроки, за которыми нужно следить?
Лорен слегка склонила голову, сделав акцент голосом:
— Да. Самое важное — Ламин. Его восстановление сейчас в приоритете. Мы хотим, чтобы ты его вела. Вся документация уже у тебя в планшете: свежие снимки, заключения, программа по восстановлению, всё. Ты будешь за ним наблюдать, проводить тесты, контролировать нагрузку и сообщать мне обо всех изменениях.
Моё сердце на секунду дрогнуло.
— Только он? — спросила я осторожно, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
— Пока да. С ним важно быть особенно аккуратными. Ты уже сталкивалась с его характером, я думаю, — Лорен усмехнулась, подняв бровь. — Иногда он упрям, иногда слишком рисковый. Но к тебе у него уже есть доверие, и мы не хотим это терять. Ты справишься?
Я кивнула.
— Справлюсь.
— Отлично. — Она встала и протянула мне бейдж и планшет.
— Добро пожаловать в «Барсу», доктор Алтун.
Я взяла бейдж с надписью "Mèdic Assistencial", и в груди защемило что-то теплое. Мои пальцы дрогнули на коже пластика.
Я — врач «Барселоны». Почти. Почти официально. Почти полностью.
Но уже достаточно, чтобы это начинало казаться реальностью.
Когда я вернулась домой, солнце уже клонилось к закату, заливая квартиру мягким, медовым светом. Я чувствовала, как усталость прилипает к плечам, будто плед, накинутый без разрешения. Но всё равно, когда открыла дверь, выдавила улыбку.
— Ты пришла, — бабушка выглянула из кухни, вытирая руки о полотенце. — Я уже заварила чай. Будешь?
— Конечно, бабушка, — я подошла и поцеловала её в щёку. — Спасибо.
Мы сели на кухне. На столе уже стояли две чашки с дымящимся чаем, блюдце с медом и маленькие ванильные сухарики, которые она всегда покупала в лавке через дорогу. Я молча обхватила ладонями чашку и почувствовала, как тёплая керамика немного согрела пальцы. Несколько минут мы сидели молча. И это было как бальзам — тепло кухни и бабушкино молчаливое присутствие были лучшей терапией.
— Ты устала сегодня, — сказала она мягко, кладя свою ладонь на мою. — Всё нормально?
— Всё нормально, — я натянуто улыбнулась. — Завтра будет проще.
Она не настаивала. Просто кивнула и налила нам ещё по чашке. Мы допили чай в тишине, и я, поблагодарив, встала из-за стола.
— Я немного поработаю, ладно? Завтра с утра надо кое-что сдать по учёбе.
— Конечно, девочка моя. Только не засидись допоздна.
Я ушла в свою комнату, закрыв за собой дверь. Положила планшет на край стола, скинула кроссовки и, не включая верхний свет, только настольную лампу, села за конспекты. Распечатки, графики, инструкции по реабилитации — всё перемешалось с теоретическими заданиями по анатомии и биохимии. Университет хоть и был теперь заочным, но всё равно не отпускал. И это было правильно. Я не хотела становиться кем-то только по названию. Я хотела быть настоящим врачом.
Конспектов оказалось слишком много, время уже близилось к трём часам ночи, а я всё ещё не спала. Гребаная учёба. Глаза слипались так, будто кто-то невидимый подсыпал мне песок под веки. Шея затекла, поясница ныла от бесконечного сидения, но я продолжала подчеркивать, выписывать, решать задачки и делать пометки на полях. Я словно проваливалась в какую-то вялую, вязкую одержимость — если не добью это сейчас, потом просто не смогу наверстать.
Где-то между диаграммой нервной системы и формулой по метаболизму я вдруг вспомнила: кофе!
Немедленно вскочила со скрипающим стулом, стараясь не издать ни звука, и, босиком, на цыпочках, выскользнула из комнаты. Пол в коридоре был холодным, и я вздрогнула от контраста, но всё равно прошмыгнула на кухню, как мышь.
Включила кофе машину и сделала себе крепкий, чёрный кофе. Без сахара, без молока — как лекарство. Третья чашка за ночь.
Выпила быстро, почти залпом. Горечь обожгла язык и горло, но я даже не моргнула. Возвращаясь в комнату, чувствовала, как сердце снова начинает стучать чуть бодрее. Потом снова — за бумажки.
Но к пяти утра даже кофе перестал помогать. Я словно отключалась прямо над строчками, черкала криво, писала одно слово дважды, потом зачеркивала и снова злилась. Глаза уже не фокусировались, всё плыло.
В шесть утра я всё ещё сидела над распечатанным протоколом восстановления после травмы мениска. Текст расплывался, строчки прыгали, пальцы соскальзывали с ручки.
Я посмотрела на монитор. Там был таймер, я установила его в полночь, чтобы отследить, сколько часов тянется эта бессонная вахта. — 06:48.
Потрясающе.
Я встала. Не потому что всё закончила — нет, до конца ещё было далеко. Просто больше невозможно было сидеть.
Пошла в ванную, открыла кран и уставилась в зеркало. Лицо казалось чужим: тусклые глаза, слегка опухшие веки, след от ладони на щеке — видно, я на секунду задремала прямо в тетради. Волосы растрепались, как будто я бегала во сне марафон.
Охренеть.
Включила душ, подставила руки под струи. Тёплая вода приятно укусила запястья, и я залезла внутрь, не задумываясь.
Закрыла глаза и просто стояла, пока вода стекала по плечам и шее, смывая не только пот и усталость, но и тревогу. Хотелось, чтобы она смыла всё — бессонницу, давление, всё, кроме задачи сегодняшнего дня.
Вытеревшись, я снова пошла на кухню. Бабушка ещё спала, слава богу.
Я на автомате снова включила кофе машинку. Пока она включалась, я нашла в шкафу любимую чашку — с нарисованной анатомической моделью сердца и подписью: "Cardio is not just running".
Это была моя четвёртая чашка кофе. На этот раз с каплей молока, но только чтобы не умереть от горечи.
Выпила медленно. Не потому что хотелось растянуть, а потому что всё во мне уже дрожало — руки, мысли, даже дыхание. Я чувствовала, как кофе натягивает нервы, как тонкие струны. Хоть бы не треснули.
Вернулась в комнату, посмотрела на вещи, приготовленные с вечера.
Сегодня надо быть на тренировке к десяти. Я посчитала в уме: если выйти в восемь тридцать, то как раз.
До этого — ещё полтора часа. Теоретически, я могла бы прилечь. Хоть на двадцать минут. Но я знала, что если только прикрою глаза, то не встану.
Поэтому я просто достала чистую тетрадь, включила лампу, и села на кровать, скрестив ноги, продолжая писать план по анализу функционального состояния игроков.
Без сна. Четыре чашки кофе. Десятки страниц. Но я справлюсь. Я уже в Барселоне. Я на своём пути. Даже если он будет проходить через бессонные ночи и дрожь в пальцах.
Справлюсь.
***
Такси плавно свернуло к въезду в спортивный городок «Барселоны». За окном еще слегка подрагивали утренние тени, воздух был свежий и влажный, как будто город только-только проснулся. Я сидела на заднем сидении, зажав в руках планшет и термос с остатками кофе. Это была уже пятая чашка за ночь, и если честно, она уже не бодрила — просто не давала окончательно отключиться. Мозг работал на пределе, но я делала всё, чтобы не выглядеть как зомби.
Таксист бросил взгляд в зеркало заднего вида и кивнул:
— Приехали.
Я подняла глаза. Передо мной раскинулась современная территория базы — с идеально подстриженными газонами, аккуратными зданиями и слегка влажным от ночного тумана асфальтом. Уже издалека я заметила фигуру в светло-синей ветровке. Ханси Флик. Ждал меня.
Я вышла из машины и направилась к нему.
— Сеньор Флик, — кивнула я, стараясь держать голос уверенным. — Доброе утро.
— Утро доброе, Невра, — он улыбнулся, крепко пожал мне руку. — Пойдём. Ребята уже на поле, и я хочу представить тебя команде официально.
Я пошла за ним, пряча дрожь в коленях. Ночь без сна, кофе, ответственность — всё смешалось, но я знала: сейчас нельзя показать ни капли слабости.
На поле стояла команда. Почти вся. В разноцветных тренировочных манишках, с лёгкой небритостью на щеках и довольными лицами, они потягивались, смеялись, перекидывались фразами. Как только Ханси вышел на поле со мной, шум начал стихать. Игроки обернулись.
— Внимание, парни, — громко сказал Ханси. — Это Невра Алтун. Отныне она — часть медицинского штаба, пока что как стажёр. Но вы все уже знаете, что ей не занимать ни знаний, ни ответственности. Думаю, после случая с Ламином многие из вас лично в этом убедились.
Несколько кивков. Улыбки.
— Будет работать с нами ежедневно, и я прошу — отнестись серьёзно. И, Невра, — он повернулся ко мне, — если хочешь, можешь сама поздороваться.
Я чуть покраснела, но шагнула вперёд:
— Привет. Я знаю, что многим из вас, наверное, не слишком приятно видеть нового человека в команде. Но я здесь не чтобы кому-то мешать, а чтобы помогать. И, надеюсь, со временем мы подружимся.
Первым подошёл Гави — хлопнул меня по плечу и усмехнулся:
— Если ты выдержала Ламина в тот день, то с нами точно справишься.
Следом — Пау Кубарси. Тихий, но тёплый взгляд:
— Рад, что ты теперь с нами. Если что — обращайся.
Потом пошло по кругу — Ферран с характерной ухмылкой, Роберт Левандовски с вежливым «добро пожаловать», Кунде, Педри с лёгкой улыбкой, Френки де Йонг, Ольмо, Марк Тер Штеген с тем же спокойствием, каким обычно он защищал ворота. Щенсны крепко пожал руку, Иньиго дал пять. Даже Араухо, не самый разговорчивый, просто кивнул — и этого было достаточно. Рафинья что-то ляпнул на смеси испанского и бразильского, от чего все рассмеялись. Фермин подмигнул. Марк Касадо скромно поздоровался. Остальные также очень тепло поприветствовали меня.
Эктор оказался неожиданно дружелюбным:
— Слышал о тебе от Ламина. Если нужна помощь — скажи.
Я благодарно улыбнулась. Было приятно, как команда принимала меня. И пусть я пока лишь стажёр — ощущение, что ты часть чего-то большого, стоящего, было почти осязаемым.
Я заметила его. Ламин.
Он был чуть в стороне, в спортивной форме, но тренировался отдельно. Плотная повязка на лодыжке, контролируемые движения, без мячей — всё указывало на реабилитацию. Он как будто случайно посмотрел в мою сторону, улыбнулся слегка и потом отвернулся.
Сердце дёрнулось.
Мыслей не было, только лёгкая тревога. Я выдохнула, чтобы не дать ей прорваться наружу, и сосредоточилась на задаче.
Ханси отвёл меня к Лорен. Мы обсудили распорядок, список игроков, чьи параметры нужно было отслеживать, и расписание индивидуальных сессий.
— И да, хочу ещё раз напомнить, — добавила она, листая планшет, — ты в первую очередь должна заняться Ламином. Он проходит особую программу восстановления, и я хочу, чтобы ты была рядом. Наблюдала, фиксировала. Если будут отклонения — сразу вноси корректировки. Всё понятно?
Я кивнула:
— Да, всё.
Когда основная тренировка подошла к концу, я пошла к Лорен — она кивнула, мол, можешь идти, как договаривались.
Я обернулась через плечо — Ламин сидел на скамейке у края поля, чуть в стороне от других. Нога обвязана, рядом бутылка воды, футболка чуть съехала с плеча. Он смотрел в поле, где заканчивали отрабатывать игровые эпизоды, но, кажется, мыслями был где-то ещё.
Я глубоко вдохнула. Третья встреча. Первая была на матче, вторая — здесь на базе. И вот теперь...
Подошла ближе. Он заметил меня, и в ту же секунду улыбнулся. Тепло. Настояще. Без фальши.
— Привет, — сказал он, чуть склонив голову. — Ты как будто всегда появляешься, когда я на скамейке.
— Может, ты просто слишком часто на ней сидишь, — усмехнулась я, чуть подняв бровь. — Привет.
— Ай, больно, — он рассмеялся, но тут же аккуратно потянул ногу. — Шутка. Уже лучше, если честно. Почти не ноет.
— Я всё равно должна осмотреть. Лодыжка, плюс палец — ты помнишь, мы не закрывали вопрос до конца. Надо внести в базу данные, обновить схему восстановления.
— Конечно, — он встал. Хромал почти незаметно, держался уверенно.
— Пошли.
— Куда?
— В медицинский блок. — Там спокойнее. Осмотр, обновим рекомендации, и всё.
Мы пошли рядом. Он не задавал вопросов, не дёргался, не делал вид, что всё в порядке. Просто шёл, иногда поглядывая на меня, будто хотел что-то спросить. Я не нарушала тишину. Внутри чувствовалась какая-то мягкость, спокойствие — после ночи без сна, после кофе, после нервов — это было почти как глоток воздуха.
В кабинете он сел на кушетку. Снял носок, аккуратно развернул бинт. Я села рядом, включила планшет, проверила последние записи.
— Лучше, — признала я. — Серьёзно. Отёк сошёл, движение почти полное. Но палец...
— Мелочь, — он пожал плечами.
— Не мелочь, если мы хотим, чтобы ты нормально играл в следующем месяце, — я подняла на него глаза. — Позволишь обработать?
— Конечно. Твоя работа, Невра.
Мне показалось, он специально произнёс моё имя чуть медленнее, почти с оттенком уважения. Я кивнула и начала обрабатывать палец, потом сменила повязку. Всё спокойно, профессионально. Ни напряжения, ни шуточек.
— Не думал, что ты решишься остаться тут, — вдруг сказал он, когда я закончила. — Стараться для Барсы — это не каждому даётся. Особенно если до этого был... в Мадриде, ну, ты понимаешь.
— Я не возвращалась. Я просто выбрала. И не из-за клубов. Из-за людей. И себя, — я посмотрела на него.
— Мдаа, твой голеностоп явно обижен на тебя — усмехнулась я.
— Обижен? — он засмеялся.
— А ты как думал? Ты вообще не отдыхаешь. Ладно.. — чуть замялась я. — А ты? Как вообще?
— Без тренировок — как без воздуха, — пожал плечами. — Но лечиться с тобой, пожалуй, не так уж и плохо.
Я тихо усмехнулась:
— Стараюсь.
Он тоже улыбнулся. Потом вдруг поднялся с кушетки.
— Спасибо, что не относишься ко мне как к ребёнку или звезде. Тут каждый второй или боится сказать что-то не то, или перегибает палку.
— Я просто делаю свою работу, Ламин. И... ты не ребёнок. И не просто звезда. Ты человек, который хочет вернуться на поле. А я — тот, кто должен ему в этом помочь. Вот и всё.
— Тогда, — он поднёс руку, неформально, но уважительно. — Партнёры по делу?
— Партнёры, — я сжала его ладонь. И ты совсем скоро восстановишься, так что не переживай по этому поводу.
Он улыбнулся мне.
Тепло. Без лишнего.
Когда я вышла из кабинета и направилась обратно в корпус, чтобы передать данные Лорен, на душе было спокойно. Всё начинало обретать ритм. Барса, база, работа, обучение. И люди — настоящие.
И, возможно, всё действительно только начиналось.
Когда я вышла из медицинского блока, лёгкий ветер коснулся лица — будто выдохнула сама Барселона. На территории базы было тихо, только кое-где слышались звуки мячей, откатывающихся по бортам. Я на минуту остановилась, обернулась — Ламин как раз выходил из двери. Он надел кроссовок, поправил кепку, мельком взглянул на меня и снова улыбнулся, чуть косо, но очень по-человечески. И ушёл в сторону жилого сектора.
Я поймала себя на том, что чувствую не тревогу, а внутреннюю собранность. Всё будто складывалось в нужную форму. И с Ламином, и с командой, и даже с этой проклятой учёбой, которая уже которую ночь лишала меня сна.
Вернувшись в главный корпус, я передала обновлённые данные Лорен, вкратце рассказала об осмотре, показала фотографии, которые прикрепила к файлу. Она кивала, что-то помечала у себя, а в конце сказала:
— Очень хорошо, Невра. Ты вписываешься. Надёжно. Без суеты. Врач должен быть таким — тихим центром команды. Чтобы все знали: если он рядом, всё под контролем. Думаю, ты справишься.
Я поблагодарила её и пошла в раздевалку. Нужно было переодеться, собрать планшет, зарядку — всё, что тащила с собой с утра. Когда я вышла за ворота базы, солнце уже клонилось к закату. День выдался долгим. Очень долгим.
Такси не сразу откликнулось, и я села на скамейку у ворот. На мгновение уронила голову на руки. В голове вертелись названия мышц, регламенты, показатели анализа крови у Френки и состояние связок Роберта. Всё перемешалось, но это была уже та усталость, которая приходила после настоящей работы — насыщенной, живой. Такой, где чувствовала: я нужна.
Когда я, наконец, доехала домой, бабушка уже готовила ужин. В квартире пахло зеленью и перцем, телевизор что-то бубнил фоном.
— Как твой день, милая? — спросила она, не оборачиваясь от плиты.
— Сложный, но хороший. Осмотрела Ламина, видела тренировку всей команды... Ханси меня представил, — я поставила планшет на край стола. — Все были доброжелательные. Даже Рафинья, представляешь?
— Конечно, представляю. Если они тебя не полюбят — с кем им тогда вообще дружить?
Я усмехнулась. Взяла кружку и налила чай. Потом села за кухонный стол, положила локти на скатерть и впервые за день выдохнула.
— Сегодня я чувствовала себя... в нужном месте. Вот просто. Понимаешь?
— Конечно, понимаю, — она села рядом, подала мне плед и погладила по плечу. — Только не забывай — ты ещё учишься. Будь сильной, но не ломай себя. Береги голову.
Я кивнула. Она как будто читала мои мысли. В комнате было тихо. Я знала, что, как только допью чай — пойду к себе, потому что там, на столе, остались папки, тетради, электронная база, онлайн-лекции, всё то, что требовало не меньше внимания, чем футбольная команда.
Уже за полночь. В комнате снова горела только настольная лампа. Я сидела в той же позе, что и вчера: в пледе, с блокнотом и планшетом, на экране мелькали страницы по травмам мениска. Глаза резало. Я потерла виски. Шестая чашка кофе казалась слишком слабой, но уже не хотелось подниматься.
И тут экран телефона мигнул.
Лиам: Ну что, Барса ещё держит тебя в живых?
Я усмехнулась и сразу нажала на видеозвонок.
— Привет, — сказала я, когда его лицо появилось на экране.
Он был в чёрной футболке, волосы слегка растрёпаны, сидел в комнате — кажется, в общежитии базы. Улыбнулся, наклонился ближе:
— Ну, рассказывай. Как прошёл день?
Я пересказала всё — от того, как Ханси меня представил, до встречи с Ламином. И как он был нормальный, вежливый, без резкости. Лиам слушал с интересом.
— Я рад, что он тебя принял. Он не ко всем идёт навстречу. Особенно после травм — замыкается. Но если ты ему понравилась, это многое говорит.
— Думаешь, понравилась?
— Ну... ты симпатичная, умная, да ещё и с холодным спреем в рюкзаке. Кто бы не растаял?
Я засмеялась.
— Слушай, я не знаю, как вообще всё вытяну. Учёба, команда, восстановление, анализы, графики...
— Ты вытянешь. Потому что ты Невра Алтун. А ещё потому, что ты хочешь этого. И даже если будешь ныть — я всё равно каждый вечер буду тебе звонить, ясно?
— Я только ради этого и выдержу, — прошептала я, натягивая плед до подбородка.
— Всё будет хорошо, — мягко сказал он. — А теперь иди спать. Утро всё равно настанет.
Я кивнула.
— Спасибо, Лиам.
Экран погас, и я на мгновение осталась в темноте. Потом села на кровать. Плечи болели, голова гудела, но сердце — было тихим.
Завтра будет новый день.
И он будет моим.
***
Pov Lamine:
Когда я вышел с базы, солнце уже клонилось к горизонту. Тепло день уходило, оставляя после себя лёгкую усталость на плечах и гул в колене. Боль почти притупилась — не такая резкая, как в день травмы, но всё ещё сидящая внутри, как напоминание. Я шёл медленно, с наушниками в ушах, но музыку почти не слышал. Мысли были в другом.
Я увидел как Невра выходила из медицинского корпуса. Наверное шла к Лорен передать отчеты. Я улыбнулся ей — она улыбнулась в ответ.
Невра...
Вроде бы — обычная девушка. Медик, стажёр, молодая, хрупкая. Но в ней что-то было. Не фальшивая забота, как у многих. Не вежливая отстранённость. А... спокойствие.
Вот она смотрит на тебя — и ты уже не в капкане травмы, не в куче отчётов и сроков. Ты просто человек. Рядом с другим человеком.
А то как она назвала мой голеностоп "обиженным". Я усмехнулся. Кто вообще говорит такие вещи?
Но странным образом — это сняло напряжение.
Я приехал домой под вечер. Открыв дверь в квартиру, я сразу услышал знакомые звуки — беготня, шлёпанье по полу, и потом:
— Ламииин! — визг, топот.
— Кейн, не кричи, малыш! — голос мамы.
Малыш выбежал в коридор на своих кривеньких, пока ещё неуверенных ножках, размахивая руками. В одних носках, футболке, шортах с эмблемой Бары и с мягкой игрушкой в руке — у него сегодня был медведь в плаще супергероя. Я нагнулся, подхватил его на руки — он сразу вцепился в меня, ткнулся лбом в шею.
— Эй, чемпион, ты скучал?
— Да! — выдохнул он с таким чувством, будто прошла не неделя, а полгода. — Где ты был?
— На работе. На тренировке. Ну ты же знаешь.
Он прижался ещё крепче. Мелкий. Он вообще не знал, что такое убивающие тренировки, но всегда чувствовал, когда я уставал. И всегда встречал, будто я возвращался с войны.
— Проходи, — сказала мама из кухни. — Я паэлью делаю. Твою любимую. У тебя был тяжёлый день?
Я прошёл на кухню, усадил Кейна в его детский стульчик, сел напротив и потёр лицо ладонями. Только сейчас почувствовал, насколько устал. В теле была вялость, но не неприятная — скорее, как после длинного разговора, который многое расставил по местам.
— Познакомился с новым врачом. Ну как познакомился, она мне помогла тогда на Эль-Классико, а теперь она наш врач. Точнее, с врач-стажёр, — сказал я, наливая себе воды. — Её зовут Невра. Она будет вести моё восстановление.
Мама подняла брови, не отрываясь от теста.
— Девушка?
— Ага.
— Хорошая?
Я пожал плечами.
— Очень. Серьёзная. Тихая, но видно, что умная. Без понтов. Говорит просто и по делу. И... слушает. Знаешь, есть такие люди, которые умеют слушать по-настоящему. Не просто ждут, когда ты закончишь, чтобы вставить своё. А именно слушают. Вот она такая.
Мама улыбнулась, ставя противень в духовку.
— Осторожнее с такими. Иногда они остаются в голове надолго.
Я ничего не ответил. Просто сидел и пил воду. Кейн что-то рассказывал о своём медведе, лепетал вперемешку испанские и каталонские слова, вставляя свои придуманные фразы. Он был слишком мал, чтобы что-то понимать, но просто его голос за спиной — это уже был дом. Я уткнулся лбом в руки, слушал его лепет и думал о том, как сегодня на базе всё стало другим.
Я не сказал маме, что в какой-то момент захотел ей улыбнуться. Просто так. Когда она положила руку мне на голень и сказала, что всё восстановится. Не было ни жалости, ни дежурных фраз. Было что-то настоящее.
Простое.
Чёрт. Даже когда она ушла — остался какой-то след. Не как от мимолётной встречи.
Как от человека, который мог бы остаться.
Может, оно и правда так?
Может, она — из тех, кто не только знает, где и как надавить на связку, но и кого слушать, чтобы не потеряться?
Я посмотрел на часы. Было почти девять. Завтра снова тренировка. И снова она будет там — с планшетом, с тихим голосом, с глазами, в которых нет ни высокомерия, ни снисхождения.
Я поднялся, поцеловал Кейна в макушку, подошёл к маме и крепко её обнял.
— Я дома. Всё нормально.
Она погладила меня по спине.
— Я знаю, сын. Я чувствую. Ты снова встал на свой путь.
И я не стал спорить.
Потому что, может, она была права.
_________________________________
[Тгк: alicelqs 🎀] узнавай первым о выходе глав, задавай вопросы и делись впечатлениями о главе 💗
Не забывайте про звездочки! И я всех вас жду в своем телеграмм канале 🫂🤍