О благоухающей тьме и змее рассвета

Смастерить амулет — дело нехитрое. Берёшь себе мешочек — маленький такой, красивенький, чтоб радовал глаз и слегка пугал нечисть. Кладёшь внутрь нужные травы — любисток там, полынь, может, ещё чего на кухне найдётся. При случае можно и монетку серебряную добавить — чтобы не только защищало, но и звенело красиво. Перевязываешь всё это волшебство пёстрой лентой, такой, чтоб сразу видно было: не просто мешочек, а артефакт! И вуаля — готово! Нечисть в ужасе (ну или скорее в голос ржёт, смотря какая попадётся), дом под надёжной защитой (ни одна Соломия не проскользнёт, хоть бы в тапках-невидимках), зло изгнано (курит теперь только на улице)! Лепота да и только, сплошная идиллия.

Ага, щас. Тэхён бы с этим всем с удовольствием поспорил. Но не станет. Всё-таки правнучек его с таким серьёзным видом мастерил защиту «от всего и сразу», что и перебивать как-то неловко. Сидит вон, весь из себя такой важный, как мольфар на пенсии, будто не мешочек собирает, а портал в ад запечатывает. Пусть блаженный походит немного, свято веря в своё магическое превосходство. Пусть покрасуется, как павлин в разгар брачного сезона. А поиздеваться над наивной глупостью своей кровиночки — ну, это всегда успеется. Чем дольше выдержка, тем вкуснее подача. Тем более вон какой амулет красивый получился! Загляденье! Даже перед лицом Мары помахать не стыдно.

Лишь чудом сдержав себя и театрально не помахав платочком вслед внезапно ускакавшему куда-то правнуку (который, разумеется, успел торжественно водрузить амулет над дверью, скинув ржавую подкову, что висела там со времён Гетманщины), Тэхён неторопливо поправил свои кудри, вздохнул с чувством и возвёл очи к небу, в душе тут же начиная раскладывать по полочкам план издевательского ликбеза (с какого момента, с каким выражением лица и каким голосом он начнёт развенчивать весь этот травяной миф) для любимого правнука. Сколько всего продумать нужно, сколько важных мысленных пометок сделать необходимо. Вот опять он весь в делах! Так и морщинами обзавестись недолго. Нужно отвлечься. Причём срочно. Придумать бы ещё на что... хм.

Жара, шорох листьев, сорняки во дворе... Перелесник! Вот да! Что-то давненько этого петуха огненного видно не было. Захворал, что ли? Или тюлькой своей траванулся? Интересно, а существуют ли обряды призыва этого извращенца? Кто-то вообще в своём уме призывает Перелесника? Вот он бы сейчас призвал. Чисто ради порядка. Хочется же иногда хоть кем-то покомандовать — для разнообразия, так сказать, для укрепления ментального иммунитета. Эх, прогуляться, что ли, к реке? На девок красивых, одеждой нестеснённых, поглядеть. Да, было бы неплохо! Глядишь, и настроение поднимется. Больше-то, честно говоря, у него сейчас подниматься особо нечему. Проклятая призрачная импотенция — и вроде не лечится, и вроде не болит, а настроение портит. Но ничего, ещё восстанет его нефритовый жезл, как феникс из пепла! Вот тогда держись, Маруська, готовься — будет буря, не меньшая, чем на Купала!

Кстати, про Маруську! У неё ведь есть этот... как его там... интернет! А интернет, как известно, знает всё. Даже как правильно заваривать лопух от сглаза, не то что там — Перелесника призвать. Ещё и с комментариями, лайфхаками и лунным календарём в придачу, чтобы всё по фен-шую. А это важно, да! Воодушевлённый своим внезапным прозрением, Тэхён аж подскочил на месте (как молодой козёл на первом свидании с юной козочкой) и тут же засеменил к Маруське, прихрамывая на свою старую гордость, но бодро, с огоньком в глазах и лёгким хрустом в коленях. Перепрыгивая через сорняки, виляя бёдрами в такт внутренней песенке (той, что про цепкие верёвки и канаты беспредела), он ввалился в Маруськин двор, как буря в июле — внезапно, шумно и слегка душно, и, не здороваясь, проговорил:

— Маруся, у тебя ведь есть интернет? Срочно нужно! У меня тут научно-оккультный интерес нарисовался!

— Ого, да ты сегодня прямо с утра в ударе, — вынырнув из-за яблоньки, проговорила Маруська, отряхивая подол фартука. — Ты же обычно с «интернет» только одно слово в предложении произносишь. И оно точно не «научный».

— Не начинай. Сейчас правда серьёзное дело, — важно сказал Тэхён, пряча глаза. — Мне нужно найти, как Перелесника призвать.

— Хочешь устранить конкурента? — прыснула Маруська, хитро прищурившись. — Неужто тоже начал за девчонками на речке подглядывать?

— Нет, — нахмурился Тэхён, вскинув подбородок с достоинством околиц. — Это уже территориально закреплённая моя вотчина! За вуайеризм в Дземброне по-прежнему отвечаю я. Но дело не в этом. Тут... важнее.

— Что-то такое я уже как-то слышала от тебя, — хмыкнула она, не сходя с места, но грациозно прислонившись к дереву, как сельская Мата Хари. — Напомнить, чем всё закончилось?

— Не нужно! Я помню, — покачал головой Тэхён, как будто отгонял наваждение. — Любовь моя, тут дело жизни и смерти! Правду говорю!

— То есть ты хочешь сказать, что вот прям щас тебе нужен интернет не для того, чтобы, как в прошлый раз, «посмотреть, как японки на качелях колдуют»?

— Это была антропология! — возмутился Тэхён, хватаясь за сердце. — Я изучал культурные особенности. Во имя науки!

— Ну-ну, — хмыкнула Маруська, приподнимая бровь. — И в позапрошлый раз, когда ты искал «традиционный ритуал на ночь», тоже «наука» была?

— Ага. Народная. На мне, можно сказать, базировалась, — ухмыльнулся он, прищурившись и картинно поправляя ворот рубахи. — Но сейчас — дело другое. Я серьёзно, Маруся. Мне нужен Перелесник. По делу.

— Ладно, — немного подумав, согласилась девушка и, закатив глаза, полезла в карман фартука. Телефон, вытащенный с небрежной грацией, мигнул экраном. — Даже интересно, что из этого получится. Что в поисковой строке писать будем?

— Ритуал призыва Перелесника: быстро, дёшево, желательно без жертв.

— О как, — набрав запрос, усмехнулась Маруська, клацая по экрану пальцем. — Да, есть такое.

— И что там?

— Для начала тебе нужно разжечь костёр из полынных веников и старых любовных писем, — прочитала она, наклоняя телефон так, чтобы солнечные блики не мешали.

— Ясно. А дальше?

— Положить на угли вяленую ягоду и, посмотрев в зеркало, прошептать трижды: «Перелесник, Перелесник, прими мой жар!».

— Вот прямо так и сказать? — помрачнел Тэхён, словно уже почувствовал, как над ним поднимаются смешки умерших предков.

— Да, — кивнула девушка, сохраняя невозмутимость. — Потом нужно прилечь. Желательно в одиночестве. И без лишней одежды.

— Может, перед этим ещё и жопу вазелином смазать?

— Жопу вазелином? — подавилась воздухом Маруська и вскинула брови так высоко, будто собиралась связаться с космосом. — Это для каких таких целей Перелесник тебе нужен?

— Для серьёзных, — невольно повысил голос Тэхён. — Вот что за бред? Попроще ничего там нет? Я не готов так позориться.

— А что, собственно, тебе не понравилось?

— Всё!

Топнув ногой и всем своим видом наглядно демонстрируя, что он думает и про шутки Маруськи, и про жизнь вообще, Тэхён медленно подошёл к дому, сам до конца не понимая, что именно сейчас творит и что кому этим пытается доказать. На лице — выражение драматического достоинства, как у актёра сельского театра, играющего Гамлета под дождём. В душе — трагизм и обречённость. Ну нет у него полыни во дворе! Всю Кикимора вырвала за неделю до смерти (и хвала Перуну, если честно). Вздохнув и обречённо вздёрнув бровь, он немного приспустил с плеча рубашку — так, чтобы обнажить ровно столько, сколько хватило бы для обложки «Плейбоя» в его лучшие годы, и томно посмотрел на своё отражение в стекле. Ну что за красавец! Глаз не отвести же! Не мужчина, а мечта! Повезло же Маруське, такое совершенство к ней периодически подкатывает! Так, стоп, что-то он немного отвлёкся. На чём он там остановился? Ах да! Перелесник!

Чуть пригладив рукой кудри и вложив в голос всю томность, на какую только был способен, Тэхён выдохнул:

— Перелесник, Перелесник, прими мой жар!

Лишь чудом не заржав в голос от абсурдности происходящего, он терпеливо выдержал паузу в духе самых распутных заговоров и уже было собрался вернуть рубашку на место (достоинство — в тепло!), как вдруг со стороны ворот, прямо как по заказу из второсортного анекдота, донёсся приторно-масляный, знакомый до дрожи голос, в котором сквозили и лукавство, и профессиональная самоуверенность духа с многовековым стажем:

— Я готов исполнить любой твой каприз, детка! Иди к папочке!

Куда ему идти? К папочке? Фу, до чего же это отвратительно! Тэхён хотел бы сейчас крайне матерно возмутиться, послать наглеца далеко и надолго, но вместо этого он почему-то застыл, словно его ударило током от собственного пафоса (такое с ним впервые!). Лицо его медленно пошло пятнами — смесь ужаса, стыда и желания немедленно перестать существовать. Он медленно повернул голову через всё ещё обнажённое плечо и, конечно же, увидел сияющего, как лампочка после генеральной уборки, Перелесника. Тот стоял, облокотившись на калитку, и выглядел так, будто только что сошёл с обложки брошюры «Соблазн по ту сторону реальности». Улыбка у него была опасная, глаза блестели, как у кота, который только что загнал мышь в угол.

«Пресвятой Перун, ну за что?!» — эхом пронеслось в голове Тэхёна, пока он, из последних сил цепляясь за остатки достоинства, пытался не вспоминать, с какими словами он только что позвал этого коварного духа. И вот как теперь быть? Как выйти сухим из воды?

— Охренеть, так вот ты какой, Перелесник! — восхищённо выдохнула Маруська, прищурившись, будто увидела что-то достойное музейной витрины. И это когда Тэхён рядом! Произвол! — И в правду красив, как юный бог!

— Да, я такой, — самодовольно кивнул Чонгук, медленно переводя взгляд с девушки на Тэхёна. — Так что, Тэхён? Я готов принять твой жар! И не только.

— Хорошо, что готов, — сдержанно прокашлялся Тэхён, наконец дёрнув рубашку обратно на плечи. — Пошли, сорняки во дворе вырвать нужно.

— Какие такие сорняки? — на глазах помрачнел Чонгук, вся его романтическая дымка мигом испарилась. — А как же жар?

— Будет тебе жар, — сквозь зубы процедил Тэхён. — Костёр разожжёшь и спалишь всю траву, что сорвёшь.

— И это всё?

— Да, — тоном, не терпящим возражений, изрёк Тэхён.

— Ты слишком жесток!

— Что-то не нравится? — навис Тэхён, расправляя плечи и выдавая максимально угрожающее альфа-обаяние. — Шуруй по своим бабам!

— Нет у меня никаких баб! — почти оскорбился Чонгук.

— Как нет? — нахмурилась Маруська, приподняв бровь. — Ты же Перелесник!

— Бракованный он, — с авторитетом и лёгкой тоской по здравому смыслу буркнул Тэхён. — Мужиков предпочитает.

— Мужиков? — Маруська аж отшатнулась, округлив глаза. — А ты ведь хотел его призвать... ого. Никогда бы не подумала, что ты, Тэ, из этих...

— Я нормальный! — взревел Тэхён, слегка багровея. Вот за что ему всё это?

— Ты типичный power bottom, детка, — сложив руки на груди, усмехнулся Чонгук. — От судьбы не убежишь, как ни старайся!

— Power кто? — подвис Тэхён, начав чувствовать, как из ушей идёт лёгкий пар.

— Bottom, — любовно уточнил Чонгук, стрельнув глазами.

— Это типа рейнджер? — нахмурился Тэхён, жопой чуя, что рейнджерами здесь даже и не пахнет. Но с чем чёрт не шутит?

— Это типа активный пассив, — с ноткой внутреннего ужаса просветила его Маруська. И откуда она только такие подробности знает?

— Тебе не жить, — уже закатывая рукава, с ледяным спокойствием выдал Тэхён. — Я вырву тебе хребет. Вот прямо сейчас!

— Что тебе мой хребет плохого сделал? — отшатнулся Чонгук.

— Сорняки, Чонгук, — чётко выговаривая каждое слово, прорычал Тэхён.

— Понял, — активно закивал Чонгук. — Вырву все.

— Умница. Приступай.

Не без удовольствия наблюдая за тем, как Перелесник орлом сизокрылым (ну или петухом огненным) летит в сторону его дома, Тэхён, ни на шутку воодушевившись (он отомщён, да!), подмигнул Маруське и только было хотел к той ненавязчиво подкатить, как девушка, покачав головой, тихо проговорила:

— Вот это номер. Перелесника заарканил. Страшный ты человек, Тэхён.

— Сиськи покажешь?

— Нет.

— Ладно. Тогда не сегодня.

Слишком уж демонстративно скосив взгляд на декольте Маруськи (как же он слаб перед этим видом!), Тэхён мысленно ухватил её пышные формы (аккуратно так, с уважением, но и с фантазией) и чуть в голос не застонал от восторга. Утерев со рта воображаемую слюну рукавом, он глубоко вздохнул и, не проронив ни слова, поплёлся домой. Не хочется, конечно, но нужно! Ему ещё выпадет шанс полапать Маруську — всему своё время. А пока что... Перелесник. Сам же его и вызывал. Сам и расхлёбывай. Вот тебе и научно-оккультный интерес, подписывай, где галочка. Ой-вей, лучше бы он остался дома... проблем явно было бы меньше.

Нехотя зайдя во двор и моментально отыскав там Перелесника, Тэхён, мысленно призвав себя успокоиться (дышать ровно, не психовать, не убегать), зачем-то оглядел того с ног до головы и отчего-то моментально напрягся. Что-то тут было не так. Явно перестав испытывать священный ужас, глядя на него, Чонгук смерил его оценивающим взглядом, затем игриво прищурился и лениво провёл пальцем по вороту своей рубашки — вяло, но многообещающе, будто собирался раздеться не ради его двора, а ради огня страсти.

— Ты уверен, что под «вырывать сорняки» ты не имел в виду что-то другое? — медленно проговорил Чонгук, делая шаг ближе.

— Абсолютно, — отрезал Тэхён, ловко засовывая за ухо выпавшую прядь волос. — Я имел в виду корневая система, почва, тяпка, пот — вот это всё.

— Прямо разбиваешь мне сердце, — с театральной скорбью вздохнул Чонгук. — Я, между прочим, древний лесной дух страсти, соблазна и хмеля. А ты заставляешь меня... копать грядки?!

— Вырывать сорняки, — поправил Перелесника Тэхён. Вот же древний дух нашёлся! Едва за двадцать лет перевалило, а понтов! — Будешь моим домашним полезником.

— Может, Перелесником? — с надеждой переспросил Чонгук.

— Посмотрим, как себя поведёшь.

Удобно устроившись на скамейке в тени винограда и закинув ногу на ногу, Тэхён с царственным видом указал жестом, где у него в сарае хранятся тяпки, грабли и прочая необходимая для сельскохозяйственного подвига утварь. Улыбка сама расплылась на его лице, предвкушая тот редкий момент, когда можно было с чистой совестью наблюдать, как кто-то другой впахивает на благо его личного двора. Чонгук не подвёл. Ну, почти... Не сказав ни слова, тот неторопливо стянул с себя рубашку, обнажив совершенно неприлично идеальный пресс, и тут же бодро взялся за дело. Работал тот неестественно охотно, с неким грациозным пафосом: то зарывался в клумбу, сексуально выгибая спину, то приседал к сорнякам с таким энтузиазмом, что крепкая задница мигом становилась главной достопримечательностью двора. Если бы природа была чуть более впечатлительной, то у сорняков бы точно встал... флаг.

Сглотнув неожиданно густую, липкую слюну, Тэхён резко отвёл взгляд в сторону, а затем тут же снова вернул (что за фигня?). Куда? Конечно, туда. На круглую, чуть нагло подающуюся назад задницу Перелесника, которая с каждым новым наклоном светилась в солнечных лучах всё вызывающе и вызывающе. Вот это номер, конечно! Нашёл куда смотреть! Серьёзно, это что вообще на него нашло сегодня? Ну зад. Ну ладно, симпатичный зад. Что с того? Он же не записывался в фан-клуб ценителей мужских жоп. В конце концов, это просто две половинки тела, застрявшие над сорняками — чему тут любоваться? К тому же, давайте будем честны — у Перелесника там наверняка кусты, а не кожа. Волосатая, невыносимо брутальная мужская задница. Фу! Фу и ещё раз фу!

Замахав перед собой руками, так будто пытаясь отогнать назойливую (жопу) муху, Тэхён максимально раздражённо выдохнул через нос и тут же попытался отвлечься на что-нибудь... ну хоть на шланг у забора, но нет — взгляд возвращался. Будто приворожили. А тело... тело предательски начинало выдавать признаки измены: живот закололо, под ложечкой защекотало, и пошёл тот щекочущий, неприятно приятный импульс — как ток, только хуже. Нервно поджав губы, он тяжело сглотнул и замер. Неужели... это вот сейчас было что-то вроде интереса? Да ну! Он же нормальный! Он же на девок всегда смотрит! Почему система дала сбой? Почему он вдруг сидит во дворе и таращится на другого мужика? Причём не просто таращится — разглядывает. Это уже статья. Сам себе выписал бы. Причём криминальную! Нужно лечиться. Причём срочно!

— Ох, что-то я устал, — вытерев рукой пот со лба, выдохнул Перелесник. — Я схожу в магазин?

— Иди, разрешаю.

Мысленно пропев «аллилуйя», Тэхён, предвкушая хотя бы пару минут столь необходимой передышки (в том числе и для своей пошатнувшейся ориентации), устало потёр переносицу и неловко попытался разобраться в себе. Вот что это сейчас было? Почему, собственно, его вдруг так впечатлила мужская жопа? Это ж явно не в порядке вещей! Может, Перелесник его какой-то своей хитрой магией окутал? Очень даже возможно! Иначе с чего бы ему так, с придыханием, на того залипать? Нет, с этим типом нужно держать ухо востро. А то не успеет оглянуться, как уже на голубую сторону перебежит — и прощай, гетеросексуальное счастье. А такое ему и даром не нужно! Девушки — вот где его душа! Вот где грудь и тепло, а не... пресс и угрожающая харизма.

С трудом уняв разгулявшуюся фантазию и угомонив тело, Тэхён только было хотел, наконец, расслабиться, как вдруг во двор вернулся Перелесник. С замороженным льдом на палочке. Ась? Что-то в воздухе неожиданно запахло жареным. Почему так? Наверное, потому что лёд — длинный. И подозрительно толстый. Хотя нет, стоп. Паниковать рано. Это просто лёд. Замороженный сок, ничего больше. Сейчас Чонгук его съест — и снова за мотыгу. Всё логично.

«Лёд — это не фаллос. Лёд — это не фаллос», — как мантру повторял про себя Тэхён. Да что ж это такое? Он что, вернулся в период пубертата? Не поздновато?

Стараясь не выдать своего внезапно проснувшегося интереса, Тэхён, опершись локтями на колени, исподлобья зыркнул сквозь длинную чёлку на Чонгука. Тот, неспешно распаковав лёд, ловко загнал его в рот. На всю длину. Без намёка на смущение. А потом — как ни в чём не бывало — с довольной, почти самодовольной рожей начал его... сосать.

«Вот кто так лёд ест? Куртизаны, что ли?» — возмутился про себя Тэхён, чувствуя, как внутренний голос в нём отчаянно машет белым флагом. — «Нормальные мужики — кусают! Только так. Только с хрустом и достоинством!»

Но Перелесник явно не из нормальных (что давно уже всем известно). И уж точно не из тех, кто стесняется. Замедлив движение, тот то и дело медленно вытягивал палочку льда изо рта, оставляя на ней влажный блеск, а затем так же медленно засовывал её обратно — до конца, с какой-то нарочитой неспешностью, как будто давал представление. Подмигнул. Улыбнулся. И продолжил. У Тэхёна от такого шокирующего зрелища по спине пошло стремительное предательское покалывание. Он тут же напрягся так, будто пытался одним усилием воли выпрямить позвоночник и одновременно стереть себе память. Но мозг, увы, всё записал. И теперь, как назло, прокручивал в голове это кино в замедленном режиме. И не просто прокручивал, а ещё и до абсурдного правдоподобно проецировал в воображение Перелесника, стоящего на коленях с членом во рту. И разумеется, член был его. Вот же... ситуация хелп, ситуация сос.

— Что-то не так? — с совершенно невинным видом спросил Чонгук.

— Ты бы лёд так в себя не пихал, — выдохнул Тэхён. — Вдруг ангина?

— Ангина — это последствие вируса, а не употребления холодного, — просиял Чонгук. — Не волнуйся за меня, детка.

— Даже в мыслях не было.

— Хочешь секрет? — томно прошептал Чонгук.

— Не уверен.

— Я отлично делаю минет, — без тени стеснения проговорил Чонгук.

— Я уже понял, — покачал головой Тэхён. — Совершенно бесполезная для меня информация.

— Не сказал бы.

— Всё? Представление закончено? — рыкнул Тэхён.

— Да.

— Тогда разжигай костёр и начинай жечь сорняки.

— Как будет угодно моему господину, — покорно поклонившись, промурчал Чонгук.

Господин? Серьёзно? Ну вот как тут не начать ругаться матом? Этот Перелесник, похоже, твёрдо вознамерился довести его до нервного срыва. Сначала жопой, потом льдом, а теперь вот просто фактом своего существования в радиусе десяти метров. У Тэхёна уже начинала дёргаться бровь, а вместе с ней — вера в человечество. До чего же сильно хочется выпить! Сильно, с размахом, так, чтобы забвение пришло сразу, без стадии саморефлексии. Но где там! Алкоголь на призраков не действует от слова «совсем». Он даже вкус его не почувствует. Обидно, досадно, но ладно... Привык уже.

Так, нужно срочно отвлечься. Книжку, может, почитать? Желательно с картинками и минимумом эротики. Или радиоспектакль включить — про что-нибудь святое, желательно с монахами. Или на чердак там залезть и поразмышлять о бренности бытия в окружении пауков? В общем, подойдёт что угодно, лишь бы подальше от Перелесника и его подозрительно ловкого рта.

Скосив взгляд на маленького жука, упрямо пытающегося взобраться вверх по стеблю винограда, Тэхён неожиданно для самого себя проникся таким интересом к этому упорному восхождению, что даже про Перелесника — на короткое, но драгоценное мгновение — забыл. Он мысленно, всеми фибрами своей чёрной души болел за жука, сопереживал так, будто наблюдал финал олимпийского марафона. И пока жук сражался за каждый миллиметр, Перелесник успел и костёр разжечь, и сорняки в огонь швырнуть — работал, между прочим, на совесть. А он сидел и смотрел, как вон тот шестиногий герой карабкается к мечте.

И кто знает, сколько бы ещё длилось это дзен-созерцание, если бы во двор вдруг не вернулся блудный, почему-то абсолютно голый правнук. Вполне живой, кстати (что неожиданно как-то даже, неужто Юнги нашёл себе дело поважнее?), правда хмурый и отчего-то сияющий, такой, словно только что вынырнул из пены — и по какой-то странной причине лишённый всякого стыда и нижнего белья.

Перелесник, разумеется, не смог остаться равнодушным к неожиданному стриптизу. Кто бы сомневался! Вот же кабелина гулящая, ему в любви клянётся, а на других мужиков всё равно засматривается. Ну ни стыда ни совести! Слов нет — одно возмущение. Причём праведное!

Мигом забыв про жука и нехотя поднявшись на ноги, Тэхён незаметно подкрался к правнуку со спины и гаденько прошептал:

— Чего стоим, кого ждём? Ты когда из речки вылазил, ничего не забыл?

— Может, что-то и забыл, — недобро зыркнув на прадеда, проговорил Чимин. — Но не название нужных тебе трав.

Только вернулся и с порога шантаж! И где такому только учат? Ну ничего! Тэхён тоже не пальцем делан. Ох, как же сейчас будет весело!

— Раз так, заходи, — указав рукой на дверь, промурчал Тэхён. Ой, что сейчас будет! — А то Перелесник мне сейчас весь костёр зальёт своей слюной. Твою голую задницу за километр видно.

— На кой ты вообще костёр развёл? — нахмурился Чимин, посмотрев на прадеда, как на душевнобольного. Вот сразу видно — городской житель. — Жара на дворе.

— Сорняки палю.

— Ну пали.

— Так заходи.

— Не могу, — сконфузился Чимин, забегав взглядом по двору.

— Почему?

— Ключа нет.

— Единорога мне в конюшню! Как любопытно получается, — нараспев протянул Тэхён, лишь чудом не пустившись в пляс. — Уходя, ты оберег над дверью от всякой нечисти повесил, вернулся, а ключа нет. Это знак, Чимин. Не находишь?

— Как остроумно, — явно не оценил шутку Чимин. — Поможешь?

— Я бы с удовольствием, правнучек, — захлопал длинными ресницами Тэхён. — Да сам зайти не могу. Оберег там, все дела.

— Тогда выход у меня всего один, — повернувшись лицом к прадеду, теперь уже захлопал ресницами Чимин. — Пойду погреюсь у костра, с Перелесником поговорю за жизнь. Он же ещё не со всех сторон меня рассмотрел.

Во все глаза наблюдая за тем, как его горе-правнучек с гордо поднятой головой демонстративно проходит сквозь него (явно же назло, просто из принципа!), да ещё и активно при этом виляя голой задницей, Тэхён чувствовал, как у него внутри что-то нехорошо щёлкнуло. А когда этот голозадый потомок с грацией позирующего павиана уселся прямо напротив Перелесника, расплывшегося в улыбке до ушей, он всерьёз задумался о воскрешении. Только ради одного — взять грех на душу и придушить свою в край охреневшую кровинушку подручными средствами. Например, садовыми граблями.

— Скажи-ка мне, Чонгук, что такое кулёк с рачками? — вместо приветствия выпалил Чимин, напрочь игнорируя потустороннюю бурю за своей спиной.

— Это пакет с мелкой креветкой, — оценив взглядом всё, что только можно на теле Чимина, ответил Чонгук. — А что?

— Учусь понимать двух на всю голову озабоченных вуайеристов.

— Так твоя одежда... — запнулся Чонгук. — Это Юнги и Юнки постарались?

— Были сомнения? — взревел Чимин.

— Вот же неугомонные, — покачал головой Чонгук, явно всем довольный. — Просил же их тебя не трогать.

— Когда успел? — не стерпев конкуренции, спросил Тэхён, нагло садясь рядом с правнуком. Так-то ему на Перелесника плевать, но рабсилу терять всё же не хочется.

— Когда у Юнки в гостях был, — произнёс Чонгук, слишком очевидно не в состоянии решить, на кого ему смотреть. — Говорю им: «Не трогайте Чимина, он у Тэхёна блаженный. Грешно таких обижать».

Блаженный? Какая точная характеристика для его правнука! Перелесник вот прямо у него с языка это снял! Молодец, чё!

— Какой я? — не оценив широкого жеста в свою сторону, повысил голос Чимин, вынимая горящую корягу из костра. — Блаженный? Ты у меня сейчас блаженным станешь!

А вот этого не нужно! У Тэхёна ещё сарай не убран и подоконник не покрашен! Вот кто ему будет делать? Чимин? Крайне сомнительно. Что ж, ничего не поделать, придётся встать на защиту Перелесника. Как говорится: один раз не... ну то самое.

— Успокойся, а то я тебя успокою! — пискнул Чонгук, вскакивая на ноги. — Опусти корягу! Я ж как лучше хотел!

— Почему ты так сильно любишь насилие? — осведомился Тэхён, явно наслаждаясь происходящим. Нет, ну а что? Вмешаться он всегда успеет.

— Я насилие не люблю, оно у меня само получается! — замахиваясь, прорычал Чимин. — Беги, сука, я вчера прочитал, что у перелесника нет хребта, сейчас буду проверять, правда это или миф.

У Перелесника нет хребта? Вот это новость! А он, между прочим, грозился Чонгуку его вырвать. Хм... Тот же вроде испугался? Или притворился? Интересненько. Проверить, что ли, на досуге — миф это или всё же правда? Чисто ради науки. Так, пощупать между лопаток — есть там что-то твёрдое или всё мягонькое, как желе? А если тот ещё и застонет... В смысле, если испугается, — значит, что-то там у него всё-таки было. Или выросло от страха? Хотя, может, он просто умело имитирует панику? С того станется! Так, о чём это он?

— Ой, не надо меня уговаривать, я и так соглашусь! — позорно сбегая со двора, прокряхтел Чонгук. — Увидимся!

Прекрасно просто! А костёр кто тушить будет? Он, что ли? Сам? Голыми руками? Или, может, встанет в позу духа-пожарника и будет тушить его силой мысли? А если сгорит всё к чёртовой бабушке — огород, дом, деревня, вселенная?! Кто за это отвечать будет? Чимин? Чонгук? Сам костёр?

— Ты что творишь, окаянный? — всполошился Тэхён, увидев, как небрежно правнук бросил ветку в огонь. Вот же мужлан! — Костёр — это как любовь. Неправильно палку кинешь — погаснет.

— А ты, я смотрю, специалист, — нахмурился Чимин.

— Естественно, во время моей молодости электричества ещё не было.

— Всё время забываю, насколько ты древний.

— Опять поругаться хочешь? — на глазах помрачнел Тэхён. И ничего он не древний. Он опытный! — Я сиял на этом свете ещё тогда, когда мироздание даже не планировало тебя создавать! Имей ко мне хоть каплю уважения!

— Ой, всё!

О, как оперативно правнучек-то слился! И правильно. Пусть знает своё место! А то возомнил себя непойми кем. Истина в этих краях всего одна, и это Тэхён!

— Ты, кстати, чего злой такой? — вовремя вспомнив про чудо-травку, уже куда спокойнее поинтересовался Тэхён. — Вернут тебе твои ключи.

— Да не в ключах дело, — устало проговорил Чимин. — Я пока домой шёл, меня полдеревни блядью назвало. Стыдно-то как.

— Будет тебе урок на будущее — не ходи там, где тебя знают, — не смог промолчать Тэхён.

— Я тебя сейчас изгоню.

— Открыть дверь?

— Будь так добр.

— Всё для любимого правнука!

Максимально доброжелательно улыбнувшись, Тэхён сквозь стену вошёл в дом и без особых усилий открыл дверь. Вот тебе и амулет от злых духов. Пф-ф. Чимину не помешало бы задуматься о смене профессии. Какой из него оберегатель? Разве что пыль отгонять своими танцами. Хотя, если подумать... Немного пыли тут бы не помешало — может, хоть она прикрыла бы голый задок правнука, раз уж сам он этого делать не спешит. Да уж, с такими родственниками он скоро поседеет. Или правда от горя на небо вознесётся. Караул, словом.

Пустив правнука, наконец, в дом, Тэхён, костеря того на чём свет стоит (костёр во дворе, что ли, волнует только его?), нехотя вернулся на улицу и, до конца спалив траву, затушил костёр (всё сам, всё сам, никакой помощи!). Убедившись в том, что в углях ничего не тлеет, он, немного подумав, поплёлся к своей любимой скамейке. Любопытно же, дополз жук, куда нужно, или ещё страдает бедолага там. Вдруг малютке помощь нужна? Так он готов помочь. Да, иногда и в нём просыпается доброта. Не часто, конечно, но всё же!

Не дойдя до скамейки всего каких-то жалких пару шагов, его взгляд сам собой неожиданно выцепил знакомую фигуру. Перелесник (вот кто бы сомневался?) на цыпочках и с видом заговорщика крался во двор, держа в руках одежду правнука. Осторожно, будто выкладывал сокровище, тот положил вещи на скамейку, аккуратно расправив их, как бельё после глажки. Сервис, надо сказать, достойный. Тут даже Тэхён оценил. Неужто тот и правда так за свой хребет переживает? Хотя нет... скорее всего, просто из кожи вон лезет, чтобы произвести впечатление. Только вот на кого? На него или Чимина?

— Ты чего крадёшься? — негромко спросил Тэхён. — Хочешь тайком на голый зад Чимина ещё разок посмотреть? Так понравился?

— Я бы лучше на твой голый зад посмотрел, — хихикнул Чонгук. — Покажешь?

— Так тебе сегодня не повезёт.

— Тогда я приду завтра.

— Не сомневаюсь, — себе под нос прыснул Тэхён.

Стойко стерпев воздушный поцелуй от Перелесника — будто бы муха в лоб врезалась — Тэхён, скривившись, но гордо не ответив, вернулся в дом. Устроился, как полагается уважающему себя духу: на любимом месте в комнате, с видом на двор, с лёгким полупрозрачным вздохом опустился в кресло и только было приготовился пополнять свои запасы послесмертной энергии, как снаружи что-то громко зашуршало. Звук был настойчивый, нервный. Раздражённо поднявшись на ноги и выглянув в окно, он тут же заметил правнука, со всех ног бегущего в сторону леса. Подавив в себе дичайшее желание спросить: «Шо, опять?», он, прокашлявшись, громко крикнул:

— Ты куда собрался? Гук уже принёс твои вещи и ключи.

— Сегодня им от меня не сбежать, — не глядя на прадеда, прорычал Чимин. — Я, словно благородный паук, совью по всему периметру леса толстую паутину, а эти двое, подобно хрупкой бабочке, обязательно в неё угодят.

— Слышь, ты, чёрная вдова, сильно там не увлекайся!

— Не обещаю.

— Боже, одни нервы от этих внуков! — себе под нос прошипел Тэхён. — И чего я тогда не кончил на постель? Стольких проблем можно было избежать!

Понимая, что ни чудо-травки, ни Маруськиных прелестей ему в ближайшие сутки не видать, Тэхён мысленно стукнулся лбом о стенку и вернулся на кресло. Ладно. Ничего страшного. Всё будет. А пока он просто отдохнёт. Силы и так на исходе.