Зверь

Ветер вздымал волны до облаков, туго стянувших темное небо. Они опадали, разбиваясь на тысячи  жидких осколков, оглашая море шумным всплеском. Кажущийся песчинкой, между ними метался корабль; светлый флаг трепетал во мгле.
На палубе маячили люди, стараясь совладать судном и победить стихию.
– Спустить паруса! – скомандовал капитан судна. – Отдать шкоты!
Вода хлынула на палубу, затопив ее на миг, и отступила благодаря фальшборту.
По вантам ловко взлетел человек и забрался на мачту, исполняя приказ. Со всех сторон его хлестали брыги и ветер; белесые волосы его, доходившие до плеч, разметались. Несмотря на гнев стихии он с величественным спокойствием опустил паруса; внешне и внутренне он походил на скандинава из эпических легенд.
– Реми! Берегись! – крикнули ему с палубы.
Грянул третий вал, едва не потопивший судно. Когда вода отхлынула, на мачте все ещё находился бесстрашный матрос. Не поглощённый волной, он перевел взор на горизонт; ему открылся синий клочок чистого неба посреди всепоглощающей черноты. Чем дольше он смотрел на этот островок лазури, тем меньше бурлило и трепетало море. Скоро тучи совсем миновали, выглянуло огненно-рассветное солнце, улеглась водная  гладь…
Капитан проснулся; слишком громко зазвенела чья-то цепь. Хоть теперь перед его взором не ширилось бескрайнее небо, оно стойкой картинкой засело в памяти. Он вздохнул, перевернувшись на спину, но сон не шел.
Ночь создана либо для сна, либо для безрадостных мыслей. Они наводнили сознание Капитана. Перед ним оживали зыбкие воспоминания детства, походов, дней былой свободы.
Чаще всего его голову осаждала мысль об одном дне; дне, когда жизнь Капитана опустошилась, словно разбитая чаша.
В то утро они пристали к берегу Нормандии. Весна цвела, под облаками перекликались птицы. Шумная площадь кишела людьми. Капитан отделился от команды, желая пройтись по городу. Он брел по старым улочкам, заглядывал в витрины, наслаждаясь редкой хорошей погодой. Не понимая каким образом, он очутился на ярмарке и, заинтересованный, смешался с толпой.
Воспоминания о деталях празднества стёрлись. Он помнил лишь то, что в один миг почувствовал чью-то руку у себя в кармане и молниеносно обернулся. Перед Капитаном стоял неважного вида человек, сжимающий его кошелек.
– Месье! – он возмутился, порядком потрясенный. – Верните сейчас же!
Однако незнакомец лишь сунул деньги под пальто и юркнул за угол. Капитан ринулся за ним, догнал в два счета и повалил на землю, изъяв у вора свой кошелек.
– Грабят! Помогите! Убивают! – истошно завопил вор, распластавшийся на земле.
Вокруг них моментально собрались люди, заинтересованные преступлениями больше, чем ярмаркой. Бледного Капитана, пораженного, потрясенного, увели жандармы; они так и не разобрались, кто кого ограбил, ведь каждый утверждал свое, поэтому осудили обоих на двадцать лет каторги. Позже выяснилось, что одним из двух «бандитов» был Себастьян Ру, так же известный как Парша, – беглый каторжник; его срок заменили на пожизненный.
Попав туда, Капитан едва не сошел с ума. До того, как Паршу признали беглым, он содержался в одной комнате с тем, чью жизнь он загубил. Только Капитан оказался рядом с Паршой, он накинулся на него с кулаками; ярость и горе его все равно не утихли: их вовремя разняли, а Капитана посадили в одиночную камеру.
Он просидел месяц в полном безмолвии, вообще не ел, изредка принимал воду; когда его организм в конец ослаб, он отказался и от воды, готовясь к смерти. Из одиночной камеры Капитана забрали в больницу, где насильно кормили и поили. Здоровье поправили, но душа его так и осталась затоптанной и покалеченной. Веселость пропала без следа и обратилась угрюмостью.
Долгие годы он лелеял надежду бежать. Первая попытка оказалась неудачной. Стоит упомянуть ее только потому, что после Капитану сменили срок на пожизненный. Он снова оказался в одном обществе с Паршой, снова покушался на его жизнь, ведь на дух не переносил этого человека и зверел при виде него, снова он сидел в одиночной камере и несколько раз получал порку. За буйность в конце концов его наказали двойной цепью, то есть приковали к другому заключённому – Пегому.
Пегий был единственным, с кем он по-настоящему сблизился. Они обменялись своими историями и разделили чашу горя, выпавшую на их долю. После этого Капитан присмирел.
Спустя десять лет заключения он сделал наблюдение, поразившее его ум.
Дело в следующем: осужденным, согласившимся выполнять некоторые наиболее опасные задания, предоставлялось смягчение приговоров, хотя некоторых последнее не касалось. К опасным заданиям относился спуск на воду кораблей, поставленных на наклонной спусковой рампе и удерживаемых на месте одним деревянным клином. Каторжник, сумевший достаточно быстро убрать клин и укрыться в аварийном отверстии, мог быть помилован. Все должно быть произведено с необычайной скоростью, иначе заключённого раздавит корабль, быстро скользящий к воде.
У Капитана родился план, где гениальность смешивалась с безрассудством, а жажда жизни – с шепотом смерти.
Однажды он вызвался убрать клин.
– Буду ли я помилован? – заранее спросил Капитан у надзирателя.
– Ещё чего? – последовал смешок.
Спокойно кивнув, Капитан прошел под корму корабля. Тело его напряглось. Мозг судорожно воспроизводил пункты задуманного им плана, а в глазах полыхал бешеный огонь. Он пристально всмотрелся в корму, мельком глянул на воду за спиной. Выдохнул. И убрал клин.
Судно тронулось с места и покатилось на него, набирая ход. Но вместо того, чтоб укрыться в аварийном люке, Капитан остался напротив корабля. В последний момент он подпрыгнул, вцепился в корму, ухватившись за крошечные выемки в древесине, и покатился вниз по рампе.
Корабль накренился. От удара об воду и давления судна Капитан чуть не потерял сознание; он в момент оказался на глубине, отпустив корму; течение подхватило его тело, но вовремя подоспели чувства: Капитан стремительно поплыл по течению, не выныривая. Он поднял голову, жадно заглатывая воздух, только когда убедился, что достаточно отдалился от порта.
В этот момент он услышал оглушительный выстрел. Это грянула пушка, из которой палили при побеге каторжника. Значит, кто-то заметил…
Проплыв около двух лье , Капитан наконец достиг суши, города Плугастель-Даулас. Измученный, лишенный сил, он дождался темноты, сбросил одежду и побрел дальше. Ночуя в чужом сарае, он обнаружил мешок, проделал в нем дыры и надел его. Долгое время он скрывался от людей, понимая, что выбритая голова сразу же выдаст в нем арестанта. Когда волосы хоть немного отрасли, не без опаски Капитан вышел к людям; в первую очередь он нуждался в одежде. Холщовые штаны и матросскую куртку ему предложил старый моряк взамен на его труд. Капитан согласился, проработал у него неделю и получил одежду. Так он отправился в Нант с целью найти команду, отправиться в плавание как можно скорее и никогда не возвращаться во Францию.
В Нанте его узнали и отправили в Брест в составе цепи каторжников.