Зеркало (fanfiction)

«Полетели вверх, полетели вниз...
Не за что держаться, но ты держись.
Полетели вверх, полетели вниз...
Русские горки - вся твоя жизнь, вся моя жизнь».

Элли на маковом поле - Русские горки

— Так, значит, там отдыхает вся бостонская богема? — не унималась взбудораженная Эмма.

— Я понятия не имею, где она отдыхает, — сказала Миллс, не отрывая взгляда от дороги. — В том доме, где мы будем жить, условия не богемные.

— Это дом твоей мамы?

— Да, один из первых, который она купила. Я тогда была еще ребенком.

— Ого, — непроизвольно вырвалось у Свон. — Один из?

— Если честно, я до сих пор не знаю, сколько у нее домов.

Путь от Бостона до маленького городка Провинстауна на побережье Атлантического океана занимал около трех часов. Восторгу Эммы не было предела, когда она узнала о том, куда они с Реджиной поедут. Свон суетилась и собирала вещи так, будто улетала жить на другой материк, а не уезжала в соседний город. Пляжи, маяк, океан, чистый воздух, уютные улочки и тишина — вот что пообещала ей Миллс, приложив к этой романтичной компании еще и себя.

— Никогда бы не подумала, что побываю там, — Эмма смотрела на сменяющиеся картинки в калейдоскопе окна машины, как завороженная. — Знаешь, я ведь за всю свою жизнь вообще почти никуда не выезжала. Ну, кроме Бостона и Портленда. И то в Портленд как-то раз нужно было поехать отцу по работе, он просто добродушно согласился взять меня с собой...

— На этом твои туристические приключения закончились?

— Именно, — грустно улыбнулась Свон. — А твои?

— Ох, сложно сказать, — Реджина специально стала ехать медленнее, глядя на то, как Эмма буквально не отрывается от живописных пейзажей, открывающихся с моста. — Скажу так: я видела вживую половину работ тех художников, о которых вам рассказываю.

— Как мне до тебя далеко...

Вдруг раздался звонок телефона Миллс: на экране высветилось имя отца. Тяжело вздохнув, Реджина взяла трубку, все так же пристально глядя на дорогу. С утра она уже успела пару раз поговорить по мобильному с возмущенной Ребеккой, которая искренне не понимала, почему ее оставили одну в этом большом городе и как это сестра не может помочь ей со всеми ее запросами.

— Ничего, справится, уже не маленькая девочка, — отвечала Генри Миллс. — Весь мозг тебе вынесли?

— Это мягко сказано, — тяжело вздохнул отец. — Вот, надеются, что я смогу на тебя повлиять.

— Я не буду больше отвечать на их звонки, пап. Ну, серьезно, ведут себя как дети.

— Да я уже понял. Ты-то сама где сейчас?

— Еду в Провинстаун — у меня образовался спонтанный отпуск.

— Хоть не одна? — с интересом спросил Генри.

— Нет, — на секунду Реджина оторвалась от дороги и, улыбнувшись, посмотрела на Эмму, — не одна.

Обменявшись еще парой фраз с отцом, Миллс закончила разговор и сразу же выключила телефон.

— Ничего себе, — окинула ее удивленным взглядом Свон. — А если по работе напишут?

— Пошли они все к черту, Эмма.

— Тебя что, подменили?!

— Все может быть.

— Сегодня точно выпадет снег.

***

Старый маленький дом на краю городка показался Свон лучше всех пятизвездочных отелей с картинок, которые она видела. Хлипкие половицы скрипели практически от каждого шага, а мебель давно уже запылилась, хоть и была накрыта тканью. Этот дом был совсем неживой, и едва ли какой-нибудь состоятельный человек, желающий стать обладателем недвижимости у океана, его бы купил. Но Эмму он привлекал далеко не внешним видом, а своей историей. По пути Реджина рассказала ей, что в детстве бывала здесь с матерью, когда в их нелегких отношениях случался эфемерный штиль.

— Как давно тебя здесь не было? — спросила Свон, снимая с плеч рюкзак.

— Не знаю... — протянула Миллс, оглядываясь по сторонам. — Кажется, года два или три, но, возможно, сюда приезжала Кора. Она все грозилась продать этот дом, да так и не смогла.

— Почему?

— Хоть что-то же ей должно быть дорого в этой жизни, — с горькой усмешкой ответила Реджина.

Два этажа, небольшая лестница, уютная кухня и скромная гостиная — Миллс уверенно прошла внутрь и с облегчением плюхнулась на диван. Она расслабленно откинулась на спинку и, тяжело вздохнув, закрыла глаза.

— Эй, не спи, — все еще не унималась Эмма. — Мы же пойдем сегодня куда-нибудь?

— Пойдем. Просто кое-кто слушал музыку и смотрел в окно, а я вела машину три часа, — усталым голосом ответила та. — Разбери пока вещи какие-нибудь.

— Как скажешь.

Свон с любопытством осматривалась вокруг. Ей показалось, что этот ветхий домик был порталом в детство Реджины — ведь здесь мало что изменилось с тех пор, как она была еще ребенком. Эмма подошла к большому деревянному стеллажу у стены и внимательно вгляделась в фотографии: на одной счастливая Миллс улыбалась на фоне Эйфелевой башни, на второй — серьезно смотрела в камеру, стоя рядом с Корой, а на третьей — сидела верхом на лошади в строгом обмундировании. Свон медленно провела пальцами по пыльному стеклу фоторамки и схватила самый интересный ей снимок.

— Тебя не узнать, — сунула в руки Реджине рамку Эмма. — Похоже, ты серьезно занималась спортом. Да еще и таким... необычным. Сколько тебе здесь?

Женщина внимательно и долго смотрела на фотографию, словно пытаясь разглядеть в ней что-то новое.

— Семнадцать, кажется... — задумчиво протянула она. — Точно не вспомню.

— И почему ты бросила?

— О, это банальная история. Однажды я очень неудачно упала с лошади — сломала руку и... — Миллс невесомо прикоснулась к шраму на лице, — рассекла губу. Скандал был страшнейший. Мать чуть не засудила всю секцию и конюшню, игнорируя мои слова о том, что в случившемся была виновата только я. Естественно, после ее громких криков и угроз, которые легко могли стать высосанным из пальца иском, никто меня там больше не ждал. Да и у меня желания особого уже не было — всю голову занимало грядущее поступление в университет.

— Твой шрам выглядит как украшение, — сказала Эмма, глядя Реджине в глаза. — И знала бы ты, как сексуально он смотрится.

— Такого мне еще никто не говорил, — легко улыбнулась Миллс, отложив фотографию в сторону.

— Можно я сегодня буду задавать тебе кучу вопросов?

— Как будто у меня есть выбор, — скривила губы в ухмылке Реджина.

— Зачем ты обрезала такие шикарные волосы?

— Назло маме, конечно же. Они ей так нравились, что в один момент я просто взяла ножницы, встала перед зеркалом и все отрезала. А потом долго ликовала от обескураженного выражения ее лица.

— А что это был за момент?

— Тогда она решила выставить меня из дома — вот во мне и проснулся бунтарский дух. С тех пор мы живем раздельно.

— Кто бы мог о тебе такое подумать, — удивленно воскликнула Эмма. — Моя жизнь по сравнению с твоей просто самый скучный фильм.

— Это еще как посмотреть.

***

Из культурной экскурсии вечером (которой, к слову, было не избежать) Свон узнала, что этот городок знаменит демократичной творческой атмосферой, толерантностью, клюквенным коктейлем, множеством галерей, закатами на побережье Атлантического океана и даже несколькими художниками, которые здесь часто отдыхали.

После ужина в местной закусочной Реджина объявила, что никакой культурной программы она не планировала, — предусматривала только некультурную. «Если хочешь, я расскажу тебе об этом пафосном монументе и о том, чем здесь занимался Поллок, но вместо этого мы можем пойти на маяк и увидеть самую лучшую панораму на свете», — уверенно заявила Миллс, уже направляясь вместе с Эммой в нужную сторону.

Спустя пару десятков минут ходьбы ветер усилился, и прибой с завидным упорством бился о скалы неподалеку. Свон застегнула легкую кофту, хотя на улице было не так уж и холодно. Хотелось вдохнуть полной грудью, оглядываясь по сторонам, и ни о чем не думать — лишь полностью раствориться в этом чудесном месте. Старый маяк находился на невысоком холме, с которого открывался невероятный вид. Реджина не соврала: это был один из лучших пейзажей, которые Эмма видела в своей жизни. Несколько пустых лавочек и никого вокруг, кроме смотрителя.

— Так красиво, — протянула Свон. — Знаешь, я сейчас чувствую себя тем самым героем из «Красоты по-американски», который часами может созерцать, как пакет кружит на ветру.

Миллс лишь улыбнулась и достала из сумки сигареты.

— Можно я тебя пофоткаю? — прервала воцарившееся молчание Эмма.

— Обычно ты не спрашиваешь разрешения, — саркастично подметила та. — Сегодня что, особый случай?

— Ну, то в моменте... Я же не прошу тебя позировать. Наоборот, если ты начнешь фокусироваться на камере, то красивого кадра не получится.

— Мне опять нужно делать вид, что я тебя не замечаю?

— Нет! Замечай.

— Окей.

Фотография — это как способ выражения любви. Только с влюбленными глазами у Свон получались лучшие снимки и лучшие ракурсы. Ей хотелось запечатлеть Реджину в необычном образе — без дорогих вещей, яркого макияжа и стеклянного взгляда. Без напускного пафоса, доспехов и масок. Сейчас Миллс была будто бы совсем другим человеком — таким, которого Эмма еще ни разу в ней не видела. Потому Свон отчаянно стремилась зафиксировать этот момент и увлеклась настолько, что не слышала ничего, кроме щелчков от спуска затвора. Если честно, она уже могла открыть целую галерею со снимками Реджины. Лучшими за всю ее жизнь.

— Черт, пленка кончилась...

— Ничего. Вернешься домой — возьмешь новую. Я же никуда не убегу.

— Кажется, я израсходовала все, что у меня с собой было, — обреченно произнесла Эмма и села обратно на скамейку. — Придется снимать на цифру.

— Не такая уж и плохая замена.

— Да, но на пленке ты смотришься совсем по-другому.

Свон нутром чувствовала, что в этот раз у нее получились волшебные фото. Скорее хотелось проявить снимки, чтобы с гордостью показать Миллс результат.

Они просидели так, глядя на полыхающее небо, еще несколько минут, прежде чем Эмма опять нарушила тишину.

— Как ты нашла это место?

— Мне показали.

— Кто?

— Мой бывший, — Реджина снова закурила, щелкнув зажигалкой, а затем добавила: — Муж.

Свон лишь удивленно посмотрела на Миллс, но ничего не сказала.

— Что, я упала в твоих глазах? — в шутку спросила Реджина.

— Нет, просто я о тебе совсем ничего не знаю. Ну, если говорить начистоту... Поэтому и удивилась.

— Мы приезжали сюда, когда были еще вместе, — Миллс отвела от Эммы взгляд, смотря куда-то в сторону, на океан. — Он иногда был жутким сопливым романтиком и старался меня чем-нибудь удивить. Помню, позвал меня сюда впервые на пикник в качестве извинения.

— За что?

— Не помню, — снова соврала Реджина. — Что-то не поделили во время отпуска — скорее всего, поругались из-за бытовой ерунды.

Свон промолчала, боясь лезть со своими расспросами дальше. Поджав губы, она смотрела себе под ноги, думая о том, чего же еще такого важного не знает о Реджине. И чего, вероятнее всего, никогда не узнает.

— Я так и чувствую, как у тебя в голове созрела куча вопросов, — наконец вновь посмотрела на Эмму Миллс. — Мы развелись больше двух лет назад. И если честно, мне бы не хотелось вспоминать подробности наших отношений.

— Звучит так, будто у вас все было ужасно, — озвучила неутешительный вывод Свон. — Вы хоть любили друг друга?

Почему-то этот простейший вопрос выбил Реджину из колеи. На пару секунд она задумалась, а потом все-таки ответила:

— Да. Думаю, в каком-то смысле любили.

***

— А мы можем хоть на секунду забыть о том, кто я, а кто ты? Стереть все эти условности и границы...

Эмма просто рассуждала вслух, лежа на хлипкой кровати рядом с Реджиной. Она вовсе не надеялась на ответ, потому что ее предположение даже звучало абсурдно само по себе.

— Можем, — кивнула ей Миллс.

В следующую секунду она тут же приблизилась к девушке, горячо примкнув к ее губам. Не жалела, не щадила и лишь настойчивее целовала, повернув ее на спину.

У Свон просто не осталось шансов возразить Реджине. Наверное, и не было другого ответа на ее вопрос, потому что именно в такие моменты между ними стирались все условности и правила. Только когда Миллс целовала Эмму, нежно проводя ладонями по ее телу, они были единым целым в этом порыве. И не существовало вокруг ничего: ни статусов, ни рамок, ни других людей и проблем.

— Я так не хочу уезжать, — теперь уже Свон впилась в губы Реджины, целуя все настойчивее.

— И я, — на выдохе произнесла Миллс, проводя рукой по талии Эммы. — Но увы.

— Давай уедем куда-нибудь вместе, — не отрываясь от нее, сказала Свон. — Туда, где нас никто не знает. Начнем заново, несмотря ни на что, типа как Кэрол и Терез.

Реджина тихо рассмеялась, теряясь в поцелуях девушки.

— В нашем случае это будет скорее как Тельма и Луиза, — выдохнула она, притягивая Эмму ближе.

— Нет уж, — прерывисто дыша, возразила ей Свон. — Обойдемся без самоубийств. Просто уедем в другой штат, в другой город...

— Если я заложу все свои украшения, то нам точно хватит денег прожить хоть на Манхэттене, — Миллс прикрыла глаза от удовольствия, когда Эмма прильнула к ее шее.

— Вот видишь, ты уже сама придумала план.

— Осталась только самая малость: бросить все и... — Реджина прервалась, чувствуя уверенные прикосновения Свон.

— И? — властно схватила ее за подбородок Эмма.

— И начать жизнь заново, — Миллс тихо простонала ей в губы, снова не успев договорить.

— Ты хочешь этого? — Свон вдруг нависла сверху над Реджиной, резко приставив колено между ее ног.

— Возможно, — уже не отдавая себе отчета в том, о чем именно спрашивает Эмма, ответила Миллс.

***

На часах было около двух ночи, когда Эмма проснулась от того, что замерзла. По привычке она начала шарить рукой по кровати в поисках Реджины, которая часто отворачивалась от нее во сне к окну. Но Миллс рядом не оказалось. Странно. Свон спустилась на первый этаж и заметила слабый свет на кухне. Затем замерла, видя, что Реджина сидит за столом и изящно курит, а ее взгляд устремлен прямо в стакан с янтарной жидкостью.

— Не спится? — голос Эммы разбил давящую тишину.

Миллс вздрогнула и обернулась.

— Я чуть сигарету не выронила, — встревоженно ответила она. — Зачем так пугать?

— Тебя нет в постели — я замерзла. Вот и проснулась.

— Скоро поднимусь. Можешь ложиться обратно, — безразлично произнесла Реджина.

— А что случилось? Почему ты не можешь заснуть? — Свон села на стул рядом, с беспокойством смотря на нее.

— Плохо сплю в новых местах.

Всем своим видом Миллс сейчас давала понять, что ее лучше оставить одну, но Эмма упорно это игнорировала, ибо нутром чуяла, что ей снова врут. Эта женщина когда-нибудь вообще ей откроется? Свон наблюдала за уставшей Реджиной, которая молча курила, запивая ядовитый дым виски. Мягкий теплый свет окутывал комнату, отражаясь бликами в бокале.

— Твой бытовой алкоголизм похож на медленное саморазрушение — ты ведь даже не напиваешься. Зачем тебе это?

— Тебе ли попрекать меня в моих непотребствах? — Миллс взглядом намекнула на исполосанное новыми шрамами бедро Эммы.

Свон ничего не ответила — лишь молча отвела взгляд. Аргумент был, как и всегда, колким и неоспоримым.

Мазохиста нельзя жалеть. Что, кроме отвращения, может вызывать человек, сознательно причиняющий себе вред? Реджина все прекрасно замечала, но предпочитала тактично молчать, чтобы не вызывать у Эммы лишнего чувства стыда, но в то же время не могла ее не жалеть. Вновь видела в ней лишь себя, и непонятно, кого ей было жалко в этом случае больше: ту запутавшуюся и надломленную девочку восемнадцати лет или же саму Эмму? Миллс лишь шла у нее на поводу и давала ей то, чего Свон недополучила: принятия и сострадания. И этим привязывала к себе еще сильнее.

— Так говоришь, будто только сейчас заметила, — хмыкнула Эмма.

— Давно еще. Конспирируешься ты хреново — только слепой этого не заметит.

— И все, больше ничего не скажешь? — Свон внимательно посмотрела Реджине в глаза.

— А ты хочешь что-то услышать?

— Не знаю... — неуверенно пробормотала Эмма.

— Если хочешь знать, то я не одобряю твои методы избавления от стресса, — слегка нахмурилась Миллс, делая еще одну затяжку, — но и не осуждаю. Я, конечно, очень хочу, чтобы ты таким больше не занималась, но если я скажу тебе этого не делать, ты ведь не перестанешь, верно?

— К сожалению, — кивнула ей Свон, обхватив руками свои колени. — Так это не работает.

— Именно. Все твои внешние проявления подобного поведения — лишь верхушка айсберга, и поэтому я не заостряю на них внимания.

— Тебе все равно?

— Нет, мне не все равно, — строго посмотрела на Эмму Реджина. — Но боюсь, что моей дружеской дипломатии не хватит, чтобы помочь тебе с подобным.

— Тебе слишком хорошо известны действия этих механизмов.

— Интуиция, — хмыкнула Миллс, сделав очередной глоток виски.

— Опять ты врешь, — покачала головой Свон. — Если ты добавишь в чай ложку сахара, а на ужин съешь что-то кроме овощей, то платье на тебе все равно сойдется.

Реджина вскинула брови, но промолчала — туше. Свои пристрастия в отношении еды она старалась не демонстрировать Эмме.

— Давай не будем обсуждать мои развлечения.

— Этого только слепой не заметит, — ухмыльнулась Свон. — Но я не понимаю, зачем тебе мне врать. По-моему, я опустилась ниже тебя.

— Хватит, Эмма, — уже чуть строже сказала Миллс. — Никто никуда не опустился, не драматизируй. Давай закроем тему и не будем обо всем этом вспоминать хотя бы здесь. Хотя бы сейчас.

Свон молча согласилась. Вот и все — поговорили, как и обычно. Реджина снова ушла от темы, тоном, не терпящим возражений, поставила жирную точку в конце предложения и отвела взгляд. Как и всегда. А Эмма больше и хотела добиваться ее доверия, ведь каждый раз сталкивалась лишь с холодными бетонными стенами, которые возвела вокруг себя Миллс.

***

— Ну же, давай, Эмма! — крикнула ей Реджина на полпути. — Заходи!

— Это я думала, что буду предлагать тебе всякие безумства, — сказала Свон, стараясь догнать Миллс.

Эмма сняла обувь и тонкую кофту. Подойдя к самому краю воды, она ощутила прохладный прилив, а затем робко сделала еще несколько шагов. Открыть купальный сезон в мае? Ладно, наверное, Реджине виднее. Да и логика подсказывала, что Гольфстрим не позволяет воде сильно остывать.

Чем глубже Свон заходила, тем сильнее она понимала, что вода у берега не такая уж и ледяная. Затем Эмма подняла взгляд на алый горизонт — закаты всегда казались ей невероятно красивым зрелищем, но в этот раз будто все возможные пределы прекрасного были сконцентрированы на небе: облака необъятно переливались всеми желто-багряными оттенками, отражаясь на водной глади. Девушка осторожно ступала дальше, как вдруг Миллс уже схватила ее за руку и поволекла за собой.

— Почему ты такая зануда? Нам осталось провести здесь всего один вечер!

Реджина затягивала Эмму все глубже и глубже, пока та не оказалась по пояс в воде.

— Эй, я не зануда, просто никогда такого не делала! — смеясь, произнесла Свон, ощущая неспешное покачивание волн.

— Чем быстрее ныряешь, тем быстрее привыкаешь, — продолжала настаивать на своем Миллс.

Тонкое льняное платье теперь плотно облегало стройное тело Реджины, а ткань стала на порядок прозрачнее. Во время этой поездки на ней уже не было никакого обычного строгого макияжа и деловых модных образов. Все это Миллс решила оставить в Бостоне, а здесь хотя бы на несколько дней забыть о том, кем она на самом деле является.

В путешествиях, в дороге время всегда останавливается, а все проблемы остаются где-то там, за пару сотен километров. Ты будто замираешь во времени и в пространстве, не замечая, как летят стрелки часов. Иногда поездка пусть даже на пару дней — это жизненно необходимый глоток воздуха.

— Давай же! — Реджина еще сильнее притянула Эмму к себе, и руки Свон почти непроизвольно оказались на ее талии. — Как тебе вода?

— Я в восторге, Джина, — сказала Эмма, наблюдая за тем, как прекрасна эта женщина вблизи.

С умилением она смотрела на едва заметные морщинки, которые Миллс успешно скрывала, и на небольшие ямочки от не сходящей с ее лица широкой улыбки.

— Джина? — с улыбкой спросила Реджина. — Вот так теперь ты будешь меня называть?

— Прости, у меня случайно вырвалось...

— Не извиняйся, мне нравится, — еще шире улыбнулась Миллс, положив руки на плечи девушки.

Они покачивались в размеренный темп волн, местами убирая с лиц друг друга ненавистные пряди волос, которые так и норовил запутать ветер. В такой до боли романтичной обстановке просто невозможно было не концентрироваться друг на друге полностью. Реджина замечала, как взгляд Эммы нервно бегает по ее лицу, то и дело непозволительно долго задерживаясь на губах. Миллс прижалась к ней сильнее и уже могла ощутить сбивчивое дыхание.

— Это точно ты? — не сдержала усмешки Свон.

— А ты как думаешь? — Реджина отстранилась от ее лица, но все еще крепко прижимала девушку к себе, чувствуя, как уткнулась ей в шею.

— Скажи мне, что это не сон.

— О, это точно не сон!

Внезапно Миллс схватила Эмму за талию и, улыбаясь, еще дальше утащила ее в воду.

Тогда Свон не сдала позиции и перехватила инициативу на себя. Воды было примерно по грудь, и глубина уже делала их тела непростительно легкими и подъемными. Эмма схватила Реджину за талию и провела руками по задней части ее бедер, ловко поднимая и усаживая на руки перед собой. Свон не составляло никакого труда поддерживать в таком положении и без того легкую Миллс. Эмма была готова практически на все, лишь бы слышать, как легко смеялась в этот момент Реджина.

— Неожиданно, — сказала она с улыбкой, прежде чем снова поцеловать девушку, обхватив ее за шею.

Их поцелуй набирал обороты, и казалось, что им обеим было сложно остановиться. В конце концов, когда Миллс добралась до шеи блондинки, у той больше не получилось ее держать.

— Ты сдалась, — улыбнулась Реджина.

— Сама виновата! — слегка покачнула воду Эмма, создавая брызги.

И Миллс, видимо, приняв это за вызов, кистью руки брызнула несколько капель в ее лицо.

— Эй, я не ожидала такого поворота событий! — смеясь, воскликнула Свон.

— Ах вот как, — тогда Реджина ударила по воде сильнее, но Эмма продолжала наступать.

— Лови! — множество мелких брызг полетели в сторону Миллс.

Небольшой бой затянулся на несколько минут, пока обе, смеясь и тяжело дыша, не поняли, что уже, похоже, на них почти не осталось сухого места. Закатные лучи падали на их лица, вбирая в себя всевозможные теплые оттенки. Шум прибоя и тихий гул ветра только добавляли своей романтики к этому уединению. Воздушная льняная ткань намокла до предела, позволяя Свон увидеть изящное кружево черного белья Миллс. Тонкие искусанные губы вновь соприкоснулись с пухлыми губами, маленький шрамик над которыми теперь был чуть более заметным без слоев косметики.

Длинные изящные пальцы женщины вырисовывали на выступающих позвонках Эммы узоры, плавно переходя к шее и обвивая ее. На самом деле, Свон не хотела распускать руки, потому что все еще боялась, что Реджина ускользнет, — происходящее казалось слишком утопичным. Но боялась Эмма ровно до тех пор, пока Миллс сама не прикоснулась к ее спине под майкой, сильнее проводя длинными ногтями. Внутри все связалось в тугой узел от возбуждения и страха, но последний пропал, когда она взглянула в темные глаза Реджины, ставшие янтарными из-за падающего солнечного света. Томный и расслабленный взгляд Миллс говорил о том, что она вряд ли капитулирует.

— Я так люблю тебя...

Впервые за все время Свон сказала это не в шутку и не между делом и теперь судорожно ожидала ответа Реджины. Но та лишь шире улыбнулась и затянула Эмму в новый поцелуй. Едва воздух в легких закончился, девушка сразу же оторвалась от женщины, глядя той в глаза.

— А ты? Скажи мне, — она нервно изучала взглядом до боли знакомые черты лица.

— Ну, что за детский сад, — сказала Миллс и развернулась, чтобы выйти на берег. — Стала бы я делать все это с человеком, которого не люблю?

Свон почему-то почувствовала себя глупо — будто она озвучила самую очевидную вещь, которая уже сто лет лежала на поверхности. И впрямь, стала бы Реджина совершать все те поступкиради Эммы, если бы не любила ее? Логика подсказывала, что да, конечно, это было так, но душе не хватало чего-то простого и человеческого — слов из серии «я люблю и ценю тебя». Но не зря ведь Свон постоянно думает о том, что дела говорят о человеке куда больше, чем слова?

— Твоя правда, — кивнула Эмма и пошла следом за Миллс.

Выйдя из воды, они не сразу поспешили покинуть пляж. Между ними, казалось, так и осталась какая-то доля недосказанности и нерешенности, которую Реджина успешно игнорировала, в отличие от Свон. Эмма пожертвовала своей кофтой и постелила ее на песок, чтобы обе могли сесть на берегу. Хотелось досмотреть закат, прежде чем выдвинуться домой. Свон еще тяжело дышала — то ли от возбуждения, то ли от нахлынувших эмоций — и, как ни странно, совсем не ощущала холода, как и Миллс. Девушка обняла Реджину, крепко прижимая ее к себе, и та положила голову ей на плечо.

— Я так не хочу уезжать... — грустно протянула Эмма, озвучив то, что крутилось у нее в голове еще с самого утра. — Ты вообще совсем другая здесь. И тут все так просто и понятно, в отличие от того места, куда мы вернемся.

— Приедем сюда еще, не переживай: летом здесь лучше всего. Забудь о завтра, не трать последние часы отдыха на расстройства.

Миллс было легко говорить — Свон же просто не представляла, как вновь окунется в суровую реальность, ожидавшую ее в Бостоне. Эмма была уверена, что, как только они покинут пределы этого райского места, Реджина вмиг изменится. Поэтому девушка старалась жадно запомнить каждую секунду сейчас, глядя на догорающий закат.

***

Вот уже битый час Свон сидела на ненавистных парах по Рисунку, пытаясь изобразить проклятые постановки в наиболее приличном виде, и вспоминала слова Алисы, которой все это давалось легко. «Я люблю карандаш, — говорила она, — это же такая медитация!». Какая, к черту, медитация? Тяжкие умственные усилия, и никакого удовольствия!

После того как Эмма устроилась в студию, об учебе она, мягко говоря, забыла. Когда начинаешь работать по специальности еще учась в университете — чувствуешь себя победительницей по жизни. Это, разумеется, опрометчивое, но приятное ощущение заставляло Свон забивать на многие учебные проекты и задания. Но уж если она и была готова ради чего-то отодвинуть учебу на дальний план, то только ради любимой работы в своей же сфере.

Сегодня Эмме сообщили, что со стажировкой, наконец, покончено и она может работать в команде со старшим дизайнером как штатный сотрудник. Радости Свон не было предела! И даже чертовы пары не так расстраивали ее сегодня. Отчаянно хотелось поделиться своей радостью с Реджиной — ведь это благодаря ей у Эммы получилось найти буквально работу мечты.

— Я больше не могу, — она обессиленно откинула карандаш в сторону и закрыла лицо руками. — Какой бред!

— Не переживай, в этом семестре Рисунок закончится, — сказала Руби, глядя на сдавшуюся Свон.

— Откуда ты знаешь?

— Я, в отличие от тебя, общаюсь с ребятами с других курсов, — закатила глаза Лукас. — Да и вообще, всю программу можно посмотреть на сайте универа. Ты че вечно в танке?

— Надеюсь, что это правда, — простонала Эмма, расслабленно откинувшись на спинку стула.

— Народ! — вдруг ворвался в аудиторию взбудораженный Август. — Я только что был в деканате и кое-что подслушал. Короче, это пиздец!

— Чего там случилось? — сразу же заинтересовалась Руби. — Говори уже!

— В общем, я полчаса торчал там, чтобы получить пару важных бумажек, а они ужасно медленно работают, но не в этом суть... — наконец выдохнул парень. — Короче, я слышал, как они рассказывали о том, что уговаривали Реджину продлить контракт еще на один год, а она наотрез отказалась. Я минут десять слушал их причитания о том, как им жаль, какая она крутая, как повысился интерес у студентов, репутация универа и все такое... По ходу, она увольняется, и в следующем семестре она уже не будет у нас преподавать.

— Ясно, главный фанат в расстройстве, — хмыкнула Лукас. — Да, жалко, конечно.

— Нахера мне теперь ходить в универ?! — Август сел за свой мольберт и обреченно уставился на холст.

— Тебе все равно с ней ничего не светит, — в шутку ответила ему Руби и посмотрела на Свон, которая в этот момент сидела и тупо таращилась на свою работу. — Да, Эмма? Ты чего так побледнела?

— Почему, блять, что не мисс Миллс, то ты сразу вспоминаешь меня?! — раздраженно отозвалась Свон. — Пусть валит! Наверное, не царское это дело для такой, как она, со студентами возиться.

Эмма резко вскочила со своего места и вышла из аудитории, наплевав на то, как это будет выглядеть со стороны. Лукас тут же поднялась и последовала за ней.

— Ты чего так взбесилась? — подозрительно посмотрела на нее одногруппница. — Из-за Реджины?

— Да мне вообще плевать на нее! — все так же раздраженно ответила Свон, активно жестикулируя. — Мне только что прислали миллион правок по работе, вот и разозлилась!

— Как ты вообще туда попала? Это же не простая дизайн-студия, — не унималась та.

— Прислала портфолио, выполнила ТЗ, прошла собеседование и устроилась на стажировку, — на одном дыхании выпалила Эмма. — Все десять кругов ада! Повторить тебе весь порядок действий? Чего ты добиваешься, Руби? Что ты хочешь от меня услышать?!

Последние слова Свон уже едва ли не кричала на весь коридор, привлекая всеобщее внимание.

Лукас лишь поджала губы и молча развернулась, понимая, что большего она от Эммы все равно не услышит.

Свон же неслась по коридору университета, не замечая никого и ничего вокруг.

Как можно быть такой слепой?! Как можно быть такой дурой?! Зачем же ты снова повелась на все ее сказки?

Эмме не составило большого труда составить в уме нехитрое уравнение: чрезмерно частые отъезды Реджины, ее ночные посиделки за бокалом виски, слова про «бросить все и уехать» и внезапное увольнение из университета. Все было очевидно. Легко и просто. Да вот только отрицание было сильнее.

Девушка чувствовала, как руки постепенно слабели, отпуская поручень любимых качелей: Свон больше не могла держаться — оставалось только падать. И она летела вниз — на заботливо приготовленные внизу ножи и колья, до предела вонзающиеся в хрупкие позвонки и ранимое сердце. А ты что думала, Эмма? Ты нужна ей? Все же просто, как дважды два четыре, — стоит лишь снять свои розовые очки с раскалывающимися линзами и перемотанными дужками.

Эмма забежала в туалет, совершенно не понимая, от чего ее больше трясет: от злости, от обиды или от бесконечного вранья Реджины? А если быть точнее, Свон вообще не понимала, почему руки вдруг начали трястись в прямом смысле этого слова. Она медленно сползла по стене кабинки, опустившись на грязный кафель, и уставилась в одну точку. Тревога, размером с земной шар, сдавливала все внутренности, заставляя ломкие кости грудной клетки трескаться одну за одной, а чувство брошенности, так хорошо знакомое Свон с детства, заползло холодной змеей ей под одежду. Следующей была как раз пара Миллс, и как бы плохо ей сейчас ни было, Эмма хотела найти в себе силы посмотреть Реджине в глаза.

***

— Сегодня поговорим об абстрактном экспрессионизме, — начала лекцию Миллс, открывая первый слайд презентации. — Все знают Поллока, но мало кому известны имена других художников, работавших в этом направлении. Есть идеи, кто это может быть?

Как обычно, сначала Реджина обратилась к аудитории, прощупывая почву на предмет того, насколько все плохо. Но ответа не последовало. Миллс удивленно вскинула брови — к концу учебного года студенты вполне себе спокойно разговаривали с ней на лекциях и иногда даже активно задавали вопросы. Она внимательно присмотрелась к лицам в аудитории, но пара десятков глаз лишь сверлила ее насквозь какими-то недовольными и недоуменными взглядами. И больше всего поражало то, что Эмма тоже была в числе этих людей.

— Вы сегодня такие понурые, потому что тоже из тех, кто считает картины Ротко беспредметной и бессмысленной мазней? — после неловкой паузы спросила Реджина.

— Вы, правда, больше не будете у нас преподавать? — нарушил мертвую тишину простой вопрос Августа.

— Простите? — слегка нахмурившись, переспросила Миллс.

— Вы уходите из университета?

— Но как вы узнали? — вздохнула она и, присев на край стола, скорее для самой себя произнесла: — А впрочем... Наверное, это не так уже и важно.

— Так да или нет?

— Да, ухожу, — Реджина едва улыбнулась уголками губ. — В следующем году к вам придет другой преподаватель.

— Но почему? — спросил уже другой студент.

— Вы... — слегка прикусив губу и задумавшись, начала говорить Миллс. — Вам, правда, это так важно? И если да, то задам такой же вопрос: почему?

— Потому что лучше Вас не было никого, — вдруг сказала Руби.

— Мисс Лукас, это Ваше лестное мнение, или Вы отвечаете за всех?

— За всех, — почти в унисон подтвердили несколько голосов.

Реджина не смогла сдержать улыбки, глядя на толпу студентов, и замолчала на пару секунд. Не в силах сразу же подобрать правильные слова, она мельком отвела взгляд в сторону.

— Что ж, мне очень приятно, — все еще смотря в окно, проговорила она, — но я уверена, что вы не пропадете. Придет кто-нибудь лучше и умнее меня — вам точно не стоит беспокоиться по этому поводу.

— Вы так и не ответили: почему все-таки уходите? — не унимался Август.

Миллс снова едва заметно улыбнулась краешками губ и на пару секунд задумалась. Окинула взглядом аудиторию, остановившись на паре светло-зеленых глаз.

— Знаете, за этот год я поняла, что преподавание, безусловно, помогает оставаться актуальной, но также и многое отнимает. Я немало отдаю, но меня не покидает ощущение того, что себе я в каком-то смысле недодала, — Реджина снова тяжело вздохнула и посмотрела на других студентов. — А это важно. Важно наполниться самой, чтобы делиться чем-то с другими. Понимаю, что прозвучало несколько сумбурно и запутанно, но это так. Просто знайте, что дело не в вас и не в университете. Только во мне.

От откровенности Реджины все в аудитории молчали как убитые. Лишь одна Эмма, которую все это время распирало от злости, вдруг нарушила гробовую тишину сразу после того, как Миллс закончила говорить. Она демонстративно громко начала собирать свои вещи со стола, а затем встала и закинула рюкзак на плечо. Студенты обернулись, удивленно глядя на это выступление.

— Сядь, успокойся, — прошипела Гарднер, схватив уже собравшуюся уходить Свон за рукав.

— Отвали, — Эмма резко одернула руку и быстрым шагом направилась к двери, хлопнув ею изо всей силы.

Все взгляды теперь были прикованы к несчастной обескураженной Алисе, которая совершенно не знала, что со всем этим делать.

— Чего уставились?! — раздраженно отозвалась Гарднер, глядя на любопытных однокурсников.

— Отличная акция протеста, — как ни в чем не бывало, прокомментировала происходящее Реджина, чтобы отвлечь студентов. — Все выражают недовольство по-разному, но вам я не рекомендую поступать таким же образом. Как бы печально все это ни было, но до конца года я все еще числюсь вашим преподавателем, и раз уж вы так огорчены моим уходом, то давайте проведем последние занятия с максимальной пользой и закончим на позитивной ноте, — на этих словах Миллс все же украдкой взглянула на дверь. — Итак, кто еще работал в жанре абстрактного экспрессионизма, кроме Джексона Поллока?