Зеркало (fanfiction)

«Я же только хочу, чтоб ты меня любила,
Только хочу, чтоб ты меня простила
Прошлое здесь, и давит каждый вечер
На мои обугленные плечи»

Земфира — Мама

После того как Реджина вернулась из Нью-Йорка, прошло уже около двух месяцев. Эмме хотелось верить, что эти разъезды Миллс не будут частыми, но она ошибалась. За последнее время Реджина уезжала как минимум три раза, иногда задерживаясь на целую неделю. Свон понятия не имела, чем она может таким заниматься, что требует ее личного присутствия, но, тем не менее, факт оставался фактом: Миллс уезжала, оставляла Эмму в своей квартире, а сама практически выпадала из ее жизни.

Зато когда Реджина возвращалась, в жизни Свон продолжала твориться все та же невероятная сказка. Они снова были вместе, и, как думалось Эмме, все у них было хорошо. Миллс приезжала, они снова делили кровать и быт, а с некоторых пор Реджина решила заняться еще и имиджем Свон. Шмотки, украшения, косметика — она делала с Эммой все, что считала нужным, и Свон совсем не была против этого: наоборот, она еще никогда не выглядела так хорошо. Правда, иногда Эмма чувствовала, что весь этот шик — не ее, и лишний раз боялась надеть ту же блузку, что и Миллс, когда шла в университет. Да и к тому же, с финансами стало значительно легче из-за переезда в общежитие и устройства на новую работу. Свободного времени появилось больше, вот только проводить его с той, с кем хотелось больше всего, у Свон при всем желании не получалось.

Не то чтобы они совсем никуда не выходили вдвоем, но чаще всего это были места, выбранные Реджиной, — какие-то рестораны или кафе, которые она знала. Миллс всегда бронировала столики сама. Словом, выбирались они туда, где у Реджины, как ей думалось, все было под контролем. Спонтанности в ней было мало, поэтому часто она совершенно игнорировала разные просьбы Эммы сходить в то или иное место.

— Прекрати, — Миллс даже не отвела взгляда от экрана телевизора, — ты же знаешь, что так не будет.

— Боже, ну Реджина, это же просто кино, — вздохнула Свон, — просто кинотеатр в торговом центре!

— Ага, — все так же отвлеченно говорила Миллс, делая вид, что Эммы и не существует рядом.

— Мы ведь уже ходили в торговые центры, — не унималась Свон.

— В другой, и поздно вечером.

— Ну, черт возьми, мы еще никогда не ходили в кино...

— Можешь переключиться с «Нэтфликса» на «HBO», если он тебе надоел.

— А-а-а! Ну, как так можно! Ты совершенно нелогичная! — продолжала наступать на Реджину Эмма.

— Я уже не в том возрасте, чтобы хихикать и целоваться на последнем ряду, — все еще не отрываясь от экрана, сказала Миллс.

— Ну, я же не предлагаю тебе потрахаться в универе!

— Еще бы.

И нет, Реджину нельзя было назвать трусихой: она никогда не робела, не теряла хватки и не ударялась в крайности. Просто делала, как считает нужным, совершенно не прислушиваясь к чувствам другого человека. И для нее поступать так было как дышать. Миллс не замечала этого, жила с этим всегда и такое поведение считала абсолютной нормой.

— Тогда возьми меня с собой в Нью-Йорк, — вдруг неожиданно для самой себя предложила Свон. — Я даже куплю себе билет!

— Ты серьезно считаешь, что проблема в деньгах? — усмехнулась Реджина, наконец удостоив девушку своим взглядом.

— А в чем тогда?

— В том, что я там не развлекаюсь, Эмма.

После этого диалога Свон прекратила все попытки предложить Миллс сходить куда-нибудь вместе. Как бы сильно ее это ни бесило, Эмма все равно продолжала закрывать глаза, а если быть точнее, всеми силами старалась не допустить, чтобы треснули ее розовые очки.

Ну, это же просто незначительный минус по сравнению с тем, что она для меня сделала!

— Как скажешь, — тяжело вздохнула Свон и принялась искать на кровати пульт от телевизора. — Так что будем смотреть? Блин, да где же он...

В своих отчаянных поисках девушка сильно дернула ногой и случайно переключилась на обычное телевидение.

— О, нашла! — обрадованно воскликнула Эмма, наконец достав злосчастный пульт из недр одеяла. — Ой, сейчас верну обратно.

— Нет, стой, — остановила ее Реджина, внимательно вглядываясь в экран.

— Ого! Это же твоя мама? — спросила Свон, заметив знакомые лицо и фамилию.

«Новости о нашумевшем деле Артура Джонса продолжают интриговать публику: отец, меценат, известный бизнесмен — способен ли он на убийство молодой девушки? Интересы Артура в суде представляет Кора Миллс — адвокат, за всю практику которой не было почти ни единого проигрыша. Впервые за несколько лет тишины Кора снова взялась за работу, занявшись делом Артура. Подробности скандального убийства и интервью с мисс Миллс можно увидеть после...»

Реджина вдруг забрала пульт из рук Эммы и убавила звук.

— Не могу больше это слушать, — с нотками раздражения в голосе сказала Миллс. — Я думала, что она больше не будет заниматься непосредственной практикой.

— И с чего вдруг решила?

— Не знаю. Вероятно, этот Артур — ее дружок, и он в конкретной заднице.

— Почему ты так злишься?

— Я? — Реджина приложила руку к груди. — Я не злюсь. Просто буду игнорировать очередные новости о ней, звучащие из каждого утюга.

— Ну, и пусть, тебя же это не касается.

— Я просто не представляю, какая должна быть у человека психика, чтобы почти всю свою жизнь посвятить уголовным делам. Она добровольно лезет на самое дно, — вздохнула Миллс.

Она все еще наблюдала за сменяющимися на экране скандальными видео и сама не понимала, почему ее все это так выводило из себя.

— Это очень ответственно, не находишь? Наверное, она многих вытащила из дерьма.

— Да, — кивнула Реджина, все еще не отрывая взгляд от экрана, — безусловно. Она и впрямь горит своим делом и очень талантлива. Я слышала порой, как она говорит своим клиентам, как себя вести, когда улыбаться, когда плакать, когда злиться... Ведет себя с ними как с куклами, решая за них, когда им на камеру будет лучше взяться за руки, а когда разойтись. Но меня всю жизнь не покидало ощущение того, что она делает грязную работу. Не мне судить, но с какими только ублюдками она не вела дел.

— Ты не можешь знать наверняка.

— Она похожа на шахматистку. Знаешь, кто-то вроде той, кто видит на двадцать ходов вперед своего противника. Я, черт возьми, не знаю, как она это делает, но ей удается просчитать все, абсолютно все до мельчайших подробностей, — Миллс наконец отбросила пульт в сторону. — Мне кажется, что она может отмыть в этом городе любого, даже самого прожженного взяточника или психопата. Даже если его найдут на месте преступления с орудием убийства и кровью жертвы на руках, она все равно выиграет дело. Я, конечно, утрирую, такого никогда не было, но...

— Впечатление создается именно такое, — продолжила за Реджину Свон, внимательно ее выслушав. — И что ты думаешь сейчас? Она выиграет?

— А как иначе? Эмма, а как еще может быть? — Миллс даже позабавила наивность Свон. — Кто там подозреваемый? Известный бизнесмен. Как думаешь, сколько он ей заплатил? С другими она не работает. Кора — это кто-то в виде дорогостоящего ангела-хранителя, который решит все ваши проблемы по установленному прайсу.

Когда на экране началось интервью с Корой и ее клиентом, Реджина не выдержала и попросила:

— Ладно, все, хватит на сегодня. Переключи, — Миллс наконец выдохнула. — Я готова дальше постигать с тобой тонкости современной поп-культуры.

***

Весна неуклонно наступала, накрывая весь город долгожданным теплом и обещаниями самой приятной погоды. Сегодня утром Реджина, как обычно, подвозила Свон до университета, и Эмма не упускала возможности подставлять лицо и ладони свежему весеннему воздуху через открытое окошко.

— Ну, включи ты что-нибудь повеселее, — проворчала Реджина, украдкой взглянув на телефон Свон, которая обычно брала на себя работу диджея в машине. — Я не выдержу с утра завываний Молко и Йорка.

— Между прочим, у «Placebo» есть позитивные песни.

— Не верю, — скептически произнесла Миллс, не отвлекаясь от дороги.

— Одна есть точно! Молко написал ее в честь человека, который спас ему жизнь, когда он, пьяный в стельку, едва не попал под колеса.

Реджина закатила глаза, надеясь, что Эмма этого не увидит из-за больших темных очков.

— Ладно, все, — хмыкнула Свон, — «Ground control to Major Tom» победил.

— Ну, неужели, — наконец улыбнулась Миллс.

— Я включила Боуи — почему мы еще не взлетели?

— Все уже, скоро подлетать будем. Готовься к посадке.

— Блин, ну, можно хоть сегодня меня высадить чуть ближе? — раздосадованно вздохнула Эмма. — Мне нельзя сегодня опаздывать! Старая мегера сожрет меня заживо, если я появлюсь хоть на пять минут позже.

— И кто же так издевается над студентами?

— Да все та же, по истории искусств. Помнишь, я учила сто картинок к экзамену?

Не сдержавшись, Реджина прыснула со смеху.

— Вот тебе весело было, а мне нет, — хмуро пробурчала ей в ответ Свон.

— Ты забавно путала барокко и рококо, — продолжала отшучиваться Миллс.

— Ой, все! Если бы ты мне тогда не помогла, то плакала бы моя стипендия. Понимаешь всю серьезность посещения ее пар?

— Видишь, как я тебя спасаю, — улыбнулась Миллс, взглянув на наручные часы. — Но ближе все равно не высажу, так что беги скорее.

— Ладно, — протянула Эмма. — А ты меня заберешь сегодня?

— Я же тебе вчера говорила, что нет. После пар мне надо будет поехать на другой конец города.

— Эх...

— Кое-кто раньше не брезговал тратить два часа на дорогу, а теперь не хочет проехать пятнадцать минут на метро?

— Все-все, я молчу!

— Мы приехали, — Реджина сняла очки и взглядом намекнула Свон на дверь.

— Сегодня еще дальше, чем обычно...

— Здесь и так нельзя останавливаться, у тебя мало времени.

Эмма отстегнула ремень безопасности и, приблизившись, поцеловала Миллс в губы. Хоть Свон и пыталась отстраниться как можно быстрее, но даже не заметила, как поцелуй начал набирать обороты.

— Все, иди уже, — с улыбкой сказала Миллс, нехотя оторвавшись от губ девушки. — Ужин вечером с меня.

— И я тебя люблю, — напоследок сказала Эмма и вышла из машины.

Она так быстро шла к своему корпусу, что оказалась на месте даже на пять минут раньше положенного.

Отлично, успею покурить, все равно аудитория на первом этаже.

Свон уже подожгла сигарету, когда увидела на скамейке у входа сидящего вразвалочку Джонса. Вальяжно сидя, он беззаботно пускал клубы дыма из какой-то новомодной электронной сигареты. Эмма постаралась не подходить к нему слишком близко, но было уже поздно.

— Свон! — раздался громкий бас практически из тумана. — Какая встреча!

— Киллиан, у меня совсем нет времени, я опаздываю, — бросила Эмма, быстро и нервно пытаясь докурить едва достанную сигарету.

— Да ну? Неужто так стремишься к знаниям?

Джонс вдруг встал и уверенно направился в сторону девушки.

— Честно, я не вру. Меня уничтожат за опоздание.

— Разве твоя училка не сделает тебе скидку? — ухмыльнувшись, произнес он. — Мисс Миллс, кажется?

— Что? О чем ты вообще? — Свон резко замерла, окидывая недоуменным взглядом Киллиана.

— Ой да ладно, не прикидывайся, — отмахнулся Киллиан.

— Я, правда, не понимаю, о чем ты и причем тут мисс Миллс, — Эмма попыталась изобразить на лице максимальное недоумение, но, кажется, у нее это выходило слишком наигранно. — Да и, к тому же, сейчас не ее пары.

— Вот черт. Тогда тебе и впрямь будет несладко, — надменно продолжал издеваться Джонс. — Но мне в любом случае ты можешь не врать, я все видел.

— Что ты видел?

— Показать? — все так же едко улыбаясь, спросил он.

— Ну, попробуй.

Когда Киллиан достал из кармана телефон и открыл пару фотографий, сделанных на парковке возле университета, внутри у Свон все похолодело. Она несколько секунд, нахмурившись, таращилась в экран, и, едва выпав из транса, постаралась сделать каменное выражение лица. Как жаль, что у нее совсем не получалось делать это так правдоподобно, как у Реджины.

— Подумаешь, обнимаю ее, — хмыкнула Эмма. — В этом нет ничего странного.

— А потом садишься к ней в машину, — Джонс пролистнул на следующее фото, — и шаришься у нее в бардачке как в своем.

— Она просто подвозила меня до музея, где работает, я делала айдентику к той выставке. У нас с мисс Миллс был совместный проект, и ничего больше.

— Брось, не оправдывайся, — рассмеялся Киллиан. — Ладно, тогда следующая фотка тебе точно понравится.

На злосчастном снимке было запечатлено то, что отрицать получилось бы уже гораздо сложнее. Хоть силуэты были размытыми, а кадр — мутным, все равно отлично считывалось то, что Эмма прильнула к щеке Миллс, целуя ее.

Это я виновата.

В тот день Свон уговорила Реджину забрать ее прямо из университета. Лень же было пройти лишних пару сотен метров! «Да ладно, кому мы нужны, никто и не заметит», — говорила она. «Быстро запрыгну в машину и сразу уедем! Ну, чего тут такого? Всего один раз! Я так устала сегодня...»

Вспоминая сейчас эти слова, Эмма чувствовала, как ей становилось тошно от самой себя. Свон тяжело вздохнула и закрыла глаза, чувствуя, как догоревшая почти до фильтра сигарета едва не обожгла ей пальцы.

— Хорошо, — кивнула Эмма. — Что ты хочешь?

— Подумай сама, — Джонс заблокировал телефон и положил его обратно в карман. — Я просто не представляю, как можно было променять меня на нее. Насколько она старше тебя? Во что ты вообще ввязалась? Таким, как она, такие, как ты, нахер не сдались!

— Киллиан, если ты хочешь навредить мне, то у тебя это не получится, — Свон схватила парня за руку, отходя с ним чуть подальше от подошедших в курилку людей. — Плохо будет ей, а не мне. Ее обвинят во всех смертных грехах, а меня выставят невинной овечкой. Как ты этого не понимаешь?

— О, я это прекрасно понимаю, — усмехнулся Джонс. — Подумай еще раз хорошенько. И советую поддерживать со мной связь.

— Я согласна переспать с тобой, — выпалила Эмма громче обычного. — Хоть сейчас! Давай, пойдем!

— Ты думаешь, все так просто? — засмеялся Киллиан. — Героически бежишь спасать свою госпожу?

— Нет, — мотнула головой Свон, глядя ему в глаза. — Просто я всегда думала, что как раз такие, как я, и впрямь не могут быть интересны таким, как ты.

— Ты не умеешь врать, — свысока посмотрел на девушку Джонс и напоследок сказал: — Как только все нормально обдумаешь, дай знать.

Киллиан развернулся, собственнически хлопнув Эмму по плечу, и быстрым шагом направился прочь от корпуса.

Джонс скрылся с поля зрения, но Свон еще пару минут так и стояла на месте как вкопанная, с несчастной догоревшей сигаретой в руке. Эмма прекрасно понимала, что ей необходимо срочно что-то предпринять, но не могла сделать буквально ни шагу. Слишком долго в ее жизни было все хорошо и спокойно, не бывает так. Когда у Эммы Свон долгое время не случалось какого-нибудь дерьма, она всегда думала, что проблемы вот-вот свалятся ей на голову. И вновь эта теория подтвердилась на практике.

Если честно, Эмма уже вообще и думать забыла об этом Джонсе. Последний раз они более-менее нормально разговаривали незадолго до Рождества у него на тусовке, а после — лишь пересекались в университете и обменивались парой слов. Свон подумала, что ее откровение перед Киллианом наконец заставило его отстать от нее. Как бы не так.

Конец твоей сказочной жизни, Эмма. Если Реджина узнает, то взбесится не на шутку, учитывая то, какую она разводит паранойю насчет каждого совместного появления на публике. Свон не представляла, как скажет об этом Миллс, если вообще наберется смелости сказать. Наверное, нужно попытаться уладить все самостоятельно, а уже если не получится, то добровольно пойти на смертную казнь.

— Извините за опоздание, — громко отчеканила девушка, зайдя в аудиторию, но, к ее удивлению, преподавательницы еще даже не было на месте.

— Извиняем, — весело отозвались одногруппники.

— Вот это везение, — улыбнувшись, посмотрела на Эмму Руби.

— Хоть в чем-то же мне должно повезти, — хмыкнула Свон, окинув взглядом аудиторию. — Где Алиса?

— Нет ее сегодня. Можешь сесть со мной.

Эмма пожала плечами и плюхнулась на стул рядом.

— Че думаешь, Руби, это, правда, мать мисс Миллс? — сидевший рядом парень показал Лукас сайт с новостной сводкой.

— Сто процентов. Тебя «Гуглом» не учили пользоваться? — недовольно хмыкнула Руби. — Всю инфу легко найти.

— Хуево сейчас Джонсу, наверное.

— Вы о чем вообще? — спросила сидевшая сзади девушка.

— Ты че, не в курсе? — Лукас посмотрела на нее как на дуру. — Мать мисс Миллс представляет в суде папашу Киллиана. Вся группа уже успела это обсудить!

— И в чем его обвиняют?

— В убийстве своей ассистентки и домогательствах, — Руби быстро постучала своими острыми красными ногтями по экрану телефона и показала ей статью. — Читай. Ее мать с этим делом сейчас с экранов не слазит, везде про них пишут.

— А это точно его отец? — нахмурившись, спросила Эмма, тоже глядя в экран.

— Да по-любому! Ты посмотри, одно лицо. И все же знают, что его отец продает яхты.

— Ого, — все, что смогла выдать Свон, когда начала читать статью.

Когда они с Реджиной смотрели репортаж у нее дома, в голову Эммы даже не закралась мысль о том, что новый подопечный Коры — отец Киллиана. Да и, к тому же, Миллс почти сразу же выключила звук, поэтому в подробности дела Свон толком и не вникла. И это все, конечно, было очень интересно, только вот может ли помочь ей? И чем? Побежать жаловаться Коре на то, что сынок убийцы шантажирует ее дочь фотографиями, где она целуется со своей студенткой? Нет, это полный бред, нужно сначала попытаться разрулить все самой.

— Он крупно облажался. И знаешь что? Я верю, что он виновен. У них в крови это: яблочко от яблони недалеко падает, — возмущалась Руби, привлекая к себе все больше и больше внимания. — Я разочаруюсь в этом мире, если его оправдают. Это нечестно, бедная девушка умерла из-за этого ублюдка!

— Да ты сама ни хера не понимаешь, а уже судишь! — рявкнул Август, вмешиваясь в диалог. — Нашелся тут адвокат от бога.

— Знаешь, что для таких, как папаша Киллиана, стоит жизнь какой-нибудь секретарши? — метнула на него злобный взгляд Лукас. — Ничего. Я уверена в том, что Джонс думал, будто замел следы, но что-то пошло не так. И теперь он сидит с полным ушатом говна и угрозой банкротства. Собственно, так ему и надо.

— Занятное чтиво, — наконец прокомментировала Свон.

— Эмма, а ты что-нибудь знаешь? Ты же работала с мисс Миллс, вы вроде общаетесь, нет?

— Пф, с чего ты взяла? — удивленно посмотрела на Руби Свон. — Проект закончился уже давно, и после этого мы не виделись внеурочно. Да даже если бы мы и общались, то я не думаю, что она бы спешила делиться со мной такими подробностями.

— Срань господня, я что, успела?! — ворвалась в аудиторию запыхавшаяся Алиса, сразу направившись в сторону Эммы.

— Сегодня и твой счастливый день.

— Да если бы. Двигайтесь, — Гарднер приставила стул к парте, усаживаясь третьей. — Эмма, ты видела новое дело Коры?

***

От мысли о том, что ей придется спать с Киллианом, Эмму едва ли не воротило вот уже второй день. И сколько это будет длиться? Раз, два, три? Что ей нужно будет делать ради того, чтобы он не выложил фотки в сеть? Как же это было отвратительно, глупо и несправедливо... Почему она сразу же не оттолкнула его? Зачем тогда уговорила Реджину уехать вместе с ней прямо из университета?

Какая же ты дура, господи. Почему с тобой всегда так сложно?

И рассказывать обо всем Миллс она боялась. Свон уже списалась с Джонсом, и он предложил ей выпить в ресторане в эту пятницу. Все это время Киллиан настырно ей написывал, напоминая о себе, а она то и дело не знала, как помягче ему ответить. Лежала сейчас в кровати у той, которую любила больше всего на свете, и отвечала на сообщения этого мудака. Какая мерзость...

От надоевшей переписки Эмму отвлекла лишь одна ничуть не менее неприятная вещь. Свон случайно зашла в «пропущенные» и увидела звонок от Мэри-Маргарет. Это очередной сюрприз от судьбы или что? Эмма все еще не хотела ни видеть, ни слышать приемную мать, но проклятое чувство вины скреблось внутри с того самого разговора. После этого Мэри-Маргарет вообще никак не контактировала с дочерью. Наверное, это был самый большой промежуток времени, когда они не общались. Едва Свон ощутила хоть какую-то эфемерную стабильность в виде работы и жилья, то сразу же высказала матери все, что думает. Раньше это было самым большим страхом — открыто заявить ей, что их не связывает ничего, кроме материальных ценностей. Но теперь уже поздно отыгрывать назад: слово не воробей. Только вот что было нужно Мэри-Маргарет, когда она звонила?..

— Ты чего там увидела?

Голос Реджины вывел Эмму из бесконечного потока негативных мыслей. Она осознала, что уже пару минут таращилась в экран телефона на этот проклятый пропущенный звонок.

— Да так... Мать звонила.

— И? В чем проблема перезвонить? — Миллс включила ночник и легла рядом.

— Я послала ее, Реджина. И теперь вообще не знаю, что со всем этим делать.

Свон прильнула к груди Миллс и прижалась щекой к мягкой шелковой ткани ее сорочки. Реджина ласково обняла девушку в ответ, нежно поглаживая по ее спине.

— И почему так произошло? — спокойно спросила она.

— Не уверена, что мне удастся как следует объяснить... У нас никогда не было хороших отношений, но могу сказать точно одно: во многом она не права. Только мне страшно из-за того, что больше она никогда не пустит меня на порог.

— Не думаю, — все так же спокойно, но в то же время и небезучастно произнесла Миллс. — Такие длительные и близкие отношения не прерываются за один раз.

— Ты, правда, так считаешь?

— Я в этом уверена.

— Я, кажется, ненавижу свою мать больше всех на свете, — озвучила Свон то, что давно боялась признать сама. — Это нормально, Реджина? Нормально, что я так сильно ненавижу ее?

— О, более чем, — горько усмехнулась Миллс. — Иногда любить даже самых близких бывает труднее, чем ненавидеть. Да и нужно ли это, если все время тебе причиняли столько вреда?

Задумавшись, Эмма прижалась к Реджине сильнее.

— Хочешь сказать, что после моих слов о том, что она отвратительная мать и я ненавижу ее, она согласится поддерживать со мной контакт?

— Не могу отвечать за нее, но склоняюсь к тому, что да. Как бы все ни было плохо, ты все равно ее дочь. И она так или иначе растила тебя долгое время — это просто так не выбросишь из головы и при всем желании не забудешь.

— Хочется верить, что это так...

И почему то вся тревога насчет матери немного отпустила Свон. Рядом с Миллс Эмма чувствовала себя в безопасности, и то ли слова Реджины, то ли ее присутствие так успокаивали девушку. Переживания нельзя выключить, как по щелчку пальца, — не существует волшебной кнопки или рычага. Нельзя забыть или перестать думать, как бы ни хотелось, но Миллс каким-то образом успешно заставляла Свон переключаться. И это было безумно важно для нее — потому что, пока ее состояние стабилизировали извне, она могла избежать массы последствий своих саморазрушительных поступков.

***

— Сейчас девять вечера, куда ты пошла? — строго спросила Миллс.

Эмма стояла в гостиной с сумкой и выглядела так, будто собралась на свидание: взяла у Реджины лучшие черное платье и пиджак, при этом надев едва ли не самые дорогие сапоги из всей ее коллекции.

— Меня позвали... Потусить, — замялась Свон.

— Для того чтобы выпить пива с друзьями, надо одеваться как на званый ужин? — Миллс окинула девушку внимательным взглядом. — Ты в жизни такие платья не носила.

— Ну, вечеринка будет непростая...

— Эмма, что с тобой происходит? На тебе который день лица нет, — Реджина захлопнула крышку ноутбука, встав с дивана. — Я думала, это из-за твоей матери, но ты ведешь себя слишком странно.

— Я говорю тебе правду! — пыталась лгать Свон, но это было чертовски сложно: придумывать оправдания под проницательным взглядом темно-карих глаз.

— А по-моему, ты врешь.

Но несмотря на попытки Реджины поговорить, Эмма все равно начала идти к двери.

— Ты никуда не пойдешь, пока не расскажешь, куда ты на самом деле собралась, — повысила голос Миллс.

— И что ты мне сделаешь?! Запрешь меня? — обернулась Свон. — Мам, ну, хватит уже!

— Наоборот: ты сюда больше не зайдешь, — вдруг совершенно спокойно произнесла Реджина, глядя ей прямо в глаза. — А ты знаешь, что я не бросаю слова на ветер.

И Эмма остановилась прямо у самой двери, сверля Миллс недовольным взглядом.

— Я пытаюсь помочь нам, а ты устраиваешь истерику на пустом месте! — выпалила на одном дыхании Свон, активно жестикулируя.

— Это ты ведешь себя как капризный подросток, — включила менторский тон Реджина. — И в каком смысле ты пытаешься помочь?

Пару секунд Эмма стояла на пороге, решая, уйти ей сейчас или нет. Свон нервно дергала ремешок сумки в руках, поджав губы. Если скажет — сможет избежать массы отвратительных вещей, но точно разозлит Миллс, а это может привести к непредсказуемым последствиям. И неизвестно, что будет хуже — пара ночей с этим ублюдком или угроза потерять самое ценное, что есть в ее жизни.

— Я боюсь тебя, — наконец сказала Эмма, неуверенно посмотрев на Реджину, — боюсь тебе говорить. Боюсь, что все полетит к чертям из-за меня.

Свон со вздохом оперлась спиной о входную дверь.

— Эмма, что случилось? — уже мягче спросила Миллс, смерив девушку тревожным взглядом. — Ты можешь рассказать мне все.

— Не могу, — стыдливо отвела взгляд Свон. — Ты убьешь меня.

— Ты уже сказала А, так что говори Б, — Миллс вдруг подошла ближе, взяв Эмму за руку. — Чем быстрее ты скажешь, тем скорее я смогу тебе помочь.

— Я во всем виновата, — Свон крепко обняла Реджину, когда та притянула ее к себе. — И все испортила.

Еще несколько минут Эмма молчала, пока Миллс заваривала чай, но потом рассказала ей всю их с Киллианом историю. За время своего монолога Свон то и дело замечала, как меняется выражение лица Реджины, и от этого ей становилось еще страшнее. Миллс сразу же помрачнела, нахмурилась, а под конец, услышав кульминацию истории, и вовсе даже не смотрела на девушку. Ну вот, все, как ты и ожидала, Эмма. Получай так полюбившийся образ Снежной королевы. Где же та Реджина, которая обнимала ее десять минут назад? Почему ее вдруг как ветром сдуло?

— Почему ты раньше не сказала мне, что есть какой-то мудак, который тебя домогается? — наконец заговорила Миллс после долгого молчания.

— Я... Я не знаю. Думала, что ты будешь ревновать.

— Ревновать? — усмехнулась Реджина.

От этого тона внутри у Свон все похолодело еще больше. Она сейчас выглядела так, будто ляпнула Миллс несусветную глупость, высказала самое тупое предположение, которое только можно было придумать. Как будто она настолько несерьезна в глазах Реджины, что не достойна и ее ревности.

— Не то чтобы он домогался... — все же продолжила Эмма. — Обнимал, говорил всякую романтическую чушь, но никогда не позволял себе большего.

— Ты хоть понимаешь, что могло случиться, если бы ты туда пошла? Идиотка! — Миллс резко встала из-за стола и подошла к окну, бросив на Свон злобный взгляд.

— Вот об этом я и говорила...

— Никогда не делай так больше, — продолжала холодно говорить Реджина. — Никогда не позволяй никаким уродам так себя унижать!

— Хорошо-хорошо! — сдалась Эмма. — Только не кричи. Лучше скажи: что мне теперь делать с этими фотками?

— Тебе? Ничего, — хмыкнула Миллс. — Ты уже все сделала. Я сама разберусь.

— Просто прекрасно! — иронично сказала Свон. — «Ты можешь рассказать мне все», — жестом она изобразила кавычки. — Так почему же ты орешь? Я и без того знаю, что виновата, зачем делать еще хуже?!

— Я наоборот сейчас собираюсь решить все это дерьмо, а ты высказываешь претензии? — раздраженно развела руками Реджина. — Выключи уже подростковые капризы и веди себя нормально!

— Я веду себя нормально, когда молча принимаю твои бесконечные обвинения? Когда трясусь каждый раз в ожидании твоего звонка?

— Знаешь что? Ты выбрала неподходящий момент для выяснения отношений, — прошипела Миллс, глядя Эмме в глаза. — И не смей, черт возьми, разговаривать со мной в таком тоне!

— Хорошо, — кивнула Свон, — тогда вообще не буду говорить.

Она встала из-за стола и быстрым шагом направилась в сторону выхода.

— Куда ты идешь? — встрепенулась Реджина, следуя за девушкой. — Куда ты собралась?!

— Гулять, — напоследок бросила Эмма, прежде чем захлопнуть за собой дверь.

— Дура! — выругалась Миллс уже в пустоту, схватившись за голову.

Реджина взяла с кухни бутылку вина и щедро налила себе полный бокал. Затем вышла на балкон, нервно закуривая и запивая горький дым сухим вином. Вся надежда была лишь на то, что Свон хватит мозгов не идти к этому ублюдку. Не вредить себе назло ей — не пытаться решать проблемы так, как она привыкла. На самом деле, Реджина думала, что не будет так сильно беспокоиться за Эмму, — мол, перебесится и вернется. Но она уже сама не помнила, сколько просидела на этом чертовом диване. Миллс поняла, что пора остановиться и привести себя в чувства, лишь тогда, когда заметила наполовину пустую бутылку. А потом Реджина вдруг услышала щелчок замка от входной двери. Женщина обернулась, пытаясь пригладить волосы и поправить одежду.

— Эмма? — спросила она, глядя в коридор.

— К счастью, нет, — раздался голос, которого Миллс совсем не ожидала услышать.

Господи помилуй, она-то что здесь забыла?!

— Мама? — нахмурилась Реджина. — Как ты зашла сюда?

— Ты не поменяла замки, с тех пор как въехала, — Кора окинула дочь пристальным взглядом с ног до головы.

— Какой неприятный сюрприз, — фыркнула Миллс и сильнее запахнула шелковый халат на груди.

— И я рада тебя видеть, — Кора прошлась по комнате, оценивающе ее разглядывая. — Миленько тут стало.

Мягко сказано, что для Реджины это было неожиданно. Мать еще никогда не заходила к ней домой после того, как переписала на нее свою старую квартиру. И появление Коры было уж точно последним, чего сейчас хотела Миллс.

— Так чем же я удостоилась твоего визита? — саркастично спросила Реджина, усаживаясь обратно.

— Даже чаю мне не предложишь? — женщина вскинула бровь и подошла ближе, с отвращением глядя на бутылку вина и пепельницу на журнальном столике. — Хотя, я смотрю, ты предпочитаешь покрепче.

— Кухня там же, где и была всю жизнь, — указала ей взглядом Миллс.

— Какая гадость, — поморщилась Кора, взяв со стола бокал и сделав глоток. — Что с тобой происходит?

— Какая разница? — моментально огрызнулась Реджина. — Как видишь, гостей я не ждала, поэтому довольствуйся тем, что имеется.

Миллс изо всех сил пыталась говорить как можно строже и жестче: вот только все ее приемы срабатывали на ком угодно, но не на Коре. Рядом с ней Реджина будто бы вновь превращалась в девочку-подростка, оставшуюся наедине с деспотичной матерью.

— Как грубо, — хмыкнула Кора, сев в кресло напротив.

— Так что? Зачем ты вломилась сюда на ночь глядя? — все еще непонимающе посмотрела на нее Миллс.

Но мать ничего не ответила — лишь с жалостью взглянула на дочь, продолжая сверлить ее взглядом.

— Так и будем играть в гляделки? — вскинула руками Реджина, раздраженно глядя на Кору.

— Недавно у нас был корпоратив по случаю юбилея, — начала говорить она, глядя куда-то в сторону. — И Дэниел был там.

Блять.

Миллс тяжело вздохнула и откинулась на спинку дивана, медленно закрыв глаза. Почему каждый их разговор похож на объявление войны?

— Пить ему, конечно, стоило меньше, но он рассказал мне одну очень занятную историю, — продолжала держать интригу Кора. — О том, почему вы разошлись.

— Придурок, — выругалась Реджина, нервно заломив руки.

Она прекрасно помнила, как отправляла бывшего мужа на корпоративы только с одной просьбой: не пей много. Обычно с тем разнообразием алкоголя, которое бывает на подобных мероприятиях, Дэниел никогда не справлялся — позор был неизбежен. И пока Миллс строго контролировала мужа в таких случаях, все шло прекрасно, но в этот раз он оказался абсолютно свободен.

— Отчасти.

— А то он прям откровенничать бы стал со своей начальницей, — горько усмехнулась Реджина, глядя куда-то в пустоту. — Это ты села рядом и, как лиса, крутилась около него, наливая побольше.

— Какого низкого ты обо мне мнения, — хмыкнула Кора и смерила дочь очередным презрительным взглядом. — Но у меня к тебе только один вопрос: почему ты ничего мне не сказала?

— Потому что это тебя не касается, мама, — строго ответила Миллс, наконец посмотрев матери в глаза.

— Что тебе сказали врачи?

— Не твое дело, — снова огрызнулась Реджина, тут же опустив взгляд.

— Ты перестала пытаться, потому что думала, что проблема в тебе? — продолжала наседать Кора.

— Почему я чувствую себя как на допросе? — наигранно рассмеялась Миллс. — Какими еще словами мне объяснить, что это не твоего ума дело?

— Ты конченая идиотка, если считаешь, что это так, — грубо ответила женщина. — Посмотри, что с тобой стало!

— Ты ни черта обо мне не знаешь, — рассмеялась ей в лицо Реджина.

— Я могла бы тебе помочь, — вдруг смягчилась мать. — Могу и сейчас. Найду лучших врачей, лучшие клиники, не только в Бостоне.

— Не в них проблема, — отрезала Миллс. — С этим я прекрасно справлялась и без тебя.

— Что, черт побери, с тобой не так? — с отвращением посмотрела на нее Кора. — Как ты до всего этого докатилась?

На это Реджина ничего не ответила. Она лишь отвела взгляд, устало закрыв лицо руками. У нее и без того сейчас не было никаких душевных сил на разборки, а тут еще и мать возникла из ниоткуда со своими унизительными претензиями. Только рядом с этой женщиной у Миллс не хватало сил на привычную маску безразличия и строгости.

— Хватит ныть, Реджина! — менторским тоном, который маленькая Миллс так хорошо запомнила из детства, произнесла мать. — Соберись и приведи свою жизнь в порядок!

Ей всегда что-то нужно.

— А с каких это пор тебя так стала волновать моя жизнь? — иронично спросила Реджина, с подозрением взглянув на Кору. — Не ты ли сейчас работаешь над скандальным делом? Не боишься, что я вновь тебя «опозорю»?

Миллс изобразила пальцами в воздухе кавычки. Мать на это неожиданно промолчала, опустив взгляд в бокал с вином, но все же через несколько мгновений наконец отозвалась.

— Твои недоотношения с этой, — Кора прервалась, чтобы не оскорбить Эмму, — студенткой, конечно, лучшая из всех твоих выходок...

— Правда? Назло тебе завтра же объявлю об этом на весь университет, — саркастично улыбнулась Реджина. — О, я уже вижу эти заголовки!..

— А если быть точнее, то назло самой себе.

— Только вздумай тронуть ее, — резко оборвала мать Миллс. — Я клянусь тебе, что собственными руками разрушу всю твою безупречную репутацию, невзирая на себя.

— Какая же ты еще глупая, — покачала головой Кора.

— Убирайся отсюда, — прошипела Реджина.

— Видела бы ты себя со стороны: сидишь тут, пьешь какую-то дешевую дрянь, утираешь глаза платочком и спишь с малолеткой! — продолжала наседать мать, игнорируя эмоции дочери. — Я всю жизнь давала тебе все самое лучшее! И что получила в итоге?

— Пошла вон! — воскликнула Миллс и встала с дивана, указывая матери на дверь.

— Ты всегда была сплошным разочарованием, — сказала Кора с каменным выражением лица, глядя Реджине в глаза, — и все еще так и не повзрослела.

— На выход, мама, — со слезами на глазах, сквозь зубы медленно произнесла Миллс.

Кора медленно встала с кресла и прошла мимо дочери. Она смотрела на Реджину, слегка прищурившись, и на ее лице не читалось ни грамма жалости и сочувствия. От одного строгого вида женщины веяло только обжигающим холодом и неукоснительностью. Уже лишь возле двери она развернулась и добавила:

— Я все еще могу помочь тебе, Реджина. Только дай мне знать.

— Проваливай к черту! — уже сорвалась на крик Миллс и, как только Кора вышла из квартиры, с оглушительным грохотом захлопнула за ней дверь.

Реджина быстро пошла обратно в комнату и сразу же схватилась за бокал. Парой жадных глотков она выпила половину и, тяжело дыша, повернулась к круглому зеркалу, висящему в коридоре. Невидимые проклятые тиски жутко сковывали горло, заставляя ее сдержать очередной всхлип, и, не выдержав всей накопившейся внутри злости, Миллс резко бросила бокал в собственное ненавистное отражение. Множество острых осколков со звоном разлетелись по полу, смешиваясь с красной жидкостью. Реджина стояла посреди этого зрелища опустошенная еще больше, чем обычно, и впервые за много лет дала волю слезам.