Зеркало (fanfiction)

«В оконных рамах ее храма
все витражицвета лжи.
В оконных рамах ее храма
так хочется жить».

Немного Нервно - Витражи

Последние несколько дней для Эммы прошли словно в тумане. Тянулись долго и мучительно — лишь потому, что главная женщина в ее жизни все еще не выходила на связь. Ну, а сама Свон, и без того задыхающаяся от удушающего чувства вины сутками напролет, точно снова навязываться бы не стала. Мечтала она только о том, чтобы Реджина снова вернулась, и уже даже не задумывалась, о том, что же у Миллс такое случилось. Лишь бы только написала, лишь бы только простила ее... Только вот за что?

Ведомая единственным порывом поскорее забыться и хотя бы ненадолго избавиться от этого мучительного состояния, Эмма все же решила появиться у Киллиана в пятницу вечером. Она старалась не зацикливаться на предательском предчувствии по поводу того, что Реджина может сильно переживать из-за Грэма или вовсе променять ее на него. Поэтому Эмма решила: сегодня она уйдет во все тяжкие, и плевать, что завтра вставать на работу. Как-нибудь переживет, наверное. Она ведь уже так давно не отпускала себя.

Но этим вечером Свон почему-то особенно сильно раздражала громкая музыка, доносящаяся из всех щелей и множество пьяных голосов. Иногда она ощущала себя слишком старой для такого плейлиста и столь огромного количества общения за раз. Вот только была это «старость», как считала Эмма, или просто хроническая усталость — оставалось лишь гадать.

Свон сидела в гостиной и наблюдала за кучей пьющих и смеющихся незнакомых людей, которые в свободное от затяжек время орали слова неизвестной ей песни. Оказалось, что этот трек был очень популярен среди молодежи, раз все так обрадовались, когда он заиграл. А Эмма даже понятия не имела, кто его исполняет. Она лишь смотрела на эту компанию и думала о том, как же легко они общаются друг с другом. Даже несмотря на то, что Свон уже изрядно подвыпила, она все равно почему-то не могла так просто веселиться и разговаривать со всеми. Чаще всего так, как они, Эмма вела себя уже тогда, когда была совсем пьяна, но пока алкоголь настолько сильно не ударил ей в голову. Как назло, Алиса скрыла от Свон то, что придет на тусовку со своей новой подружкой или даже уже девушкой... А это значит лишь то, что теперь Гарднер шляется где-то с ней в укромных местечках и реже вспоминает об Эмме. Ну, а она и не будет мешать подруге строить отношения. Алиса ведь не вмешивается в ее личную жизнь, верно?

— Чего скучаешь?

В комнате вдруг заявился виновник всего этого торжества, нагло плюхнувшись на диван рядом. Эмма вздрогнула.

— Боже, зачем так неожиданно подкрадываться! — воскликнула она. — Ты что, следишь за мной?

— Я всегда за тобой слежу, — мечтательно произнес Джонс, принявшись сосредоточенно скручивать косяк. — Хочешь?

— Нет.

— Да ладно, просто трава! Неужели не пробовала?

— Я думала, вы тут что-то покруче курите.

— Я — нет, а что курят остальные — уже не мое дело, — Киллиан с удовольствием затянулся и закрыл глаза. — Чего такая напряженная?

— Сессия, работа, куча дел, — Эмма попыталась ответить максимально отстраненно, старалась при этом даже не смотреть в сторону парня.

— Но сегодня-то можно расслабиться? — Джонс закинул руку ей на плечо и придвинулся ближе.

— Не надо.

— Что не надо? Обнять тебя даже нельзя?

— Будто я не знаю, к чему ты клонишь.

— Сегодня ты особенно не в духе, — парень плеснул себе в бокал чего-то из того, что стояло на кофейном столике, и снова подвинулся к Эмме.

— Киллиан, я же сказала!

— У тебя че, кто-то появился?

— А если я скажу «да», то ты отвалишь со своими намеками?

— А ты скажи честно, тогда подумаю.

— Появилась, — Эмма задумалась, пытаясь дать их с Реджиной отношениям верное определение. — Девушка.

На секунду между ними повисла пауза.

— Да ну, в натуре? Ты из «этих»?

— Сейчас двадцать первый век, что значит из «этих»?

— Да не, я не против лесбиянок, геи — вот это уже другое... Просто никогда бы не подумал такое по поводу тебя.

Эмма закатила глаза и сделала глоток пива. Ее-то бесили эти двойные стандарты, но доказывать она ничего не стала.

— И типа если ты переспишь с парнем, это будет считаться изменой? Ты же не с девушкой трахалась.

— Я бы не стала спать с женщинами, если бы меня привлекали мужчины. Я не хочу тебя, Киллиан, ты мне нравишься как друг, но не более.

Свон на выдохе произнесла последние слова и допила остатки из бутылки залпом. Если бы не бесплатная выпивка и хоть какая-то иллюзия ее нахождения в компании, Эмма бы уже давно отшила Джонса. Но сейчас пришлось сделать это — Свон понимала, что ее совершенно не волнуют другие люди рядом, а все внимание патологически фиксируется лишь на одной женщине.

— Пиздец, — нарушил неловкое молчание Киллиан.

— Зачем тебе я? Ты можешь переспать с любой девушкой, если захочешь.

— В том-то все и дело.

— В том, что я не мечтаю об этом? — усмехнулась Эмма.

Джонс ненадолго задумался, а потом все-таки честно ответил.

— Ты не размазня, — он затянулся. — Ты довольно конкретна, и это привлекает. А еще хрен к тебе подступишься.

— Ну, так вот и отступись, — сказала Свон и встала с дивана, прихватив со стола бутылку и пластиковый стаканчик.

Но она снова повела себя так, как нравилось Джонсу. Неосознанно Эмма давала ему то, что он хочет, и привлекала этим еще сильнее. Киллиан, разумеется, позволил ей уйти, но так и не отпустил мысли о том, что от нее нужно отстать.

— И что получается: если девушка не корчит из себя фиалку, то она — лесбиянка? Я что, блять, обречен?! — произнес Джонс чуть громче общего гомона, и в толпе послышались смешки.

— Не все так просто в этой жизни, Киллиан, — не смогла сдержать улыбки Эмма.

Если честно, она впервые видела такие запросы у парней. Обычно, наоборот, все ее знакомые бегали как раз за теми самыми нежными цветочками, а не за такими, как она. Свон это играло на руку — все равно с парнями не сложилось еще со школы. В то время и Мэри-Маргарет была счастлива, что ее дочь не гуляет с мальчиками, и Эмма была довольна — могла подольше задержаться у «подружки». Не жизнь, а сказка, только очень рисковая. Но в этот раз судьба решила сыграть с ней злую шутку. Свон думалось, что Джонс просто зажрался и захотел разнообразия, в конце концов — мог себе позволить! Вот только пусть удовлетворяет свои запросы не за счет Эммы.

Тем временем Свон переместилась на кухню, где активно наливала себе в стакан крепкий алкоголь. С самого появления в этом доме она преследовала одну логичную и довольно понятную цель — опьянеть, но все еще была трезва, как стеклышко, и это бесило даже больше, чем навязчивость Джонса.

Я теперь даже напиться без нее не могу?!

Эмма слегка разбавила виски и сделала пару жадных глотков.

— Хэй, — сзади вдруг послышался знакомый голос. Алиса внезапно подошла к подруге со спины и обняла за плечи, повисая над ней. — Вот ты где!

— Вернулась, удивительно, — слегка обиженно сказала Эмма. — И где же твоя Полли?

— Чего ты такая злая, — Гарднер отстранилась от нее. — А твоя где?

Судя по виду и голосу, Алиса уже была до чертиков пьяна, в отличие от Свон.

— Ну, не здесь же, — улыбнулась Эмма, глядя на ухмылку подруги.

— Да, это был бы отвал всего — потусить с ней. Ты такая адекватная, вообще не пила, что ли? Надо это исправлять.

Гарднер подошла к кухонной тумбе и, смеясь, принялась наливать в бокал все, что было не приколочено.

— О нет, боюсь, если я это выпью, то меня потом не откачают, — мотнула головой Свон, смотря на импровизированный коктейль.

— Зато повеселеешь, со мной поговоришь, а то все Реджина да Реджина...

— О чем ты? — непонимающе взглянула на Алису Эмма.

— Наверное, это нормально, что друзья уходят на второй план, когда в жизни появляется кто-то вроде нее. Клетка захлопывается и все такое, — Гарднер улыбнулась и первой сделала глоток из бокала. — Неплохо. Я могу идти работать в бар.

— Ты считаешь, что мы стали меньше общаться?

— Так и есть. — Гарднер тяжело вздохнула и опустила взгляд, — А впрочем, ладно, извини, я просто перебрала.

Пьяной Алиса выглядела еще более очаровательно, чем обычно. Ее и без того рассеянные движения становились нелепо милыми, а кошачья улыбка — шире. И поэтому все, что она говорила сейчас, совсем не сочеталось с ее видом. Но слова подруги заставили Эмму серьезно задуматься, ведь в последнее время она и впрямь совсем отключилась от реальности и других людей. Свон всегда боялась, что, если Гарднер найдет кого-то, их дружбе непременно придет конец. Так и случалось на протяжении всей ее жизни: если кто-то из друзей или знакомых Эммы находил себе пару, то все, пиши пропало. Но сама-то она как себя вела сейчас? Ровно по приписанному в ее голове другим людям сценарию. Совесть предательски больно уколола Свон изнутри, и она одумалась.

— Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Не сваливай все на алкоголь, Алиса!

— Так и знала, что ты расстроишься. С другой стороны, как бы повела себя я в твоей ситуации? Наверное, стала бы еще более отстраненной, хотя куда уж мне-то больше...

— Почему ты даже пьяная умнее, чем я трезвая?

— Тебе так кажется, — Гарднер села за маленькую барную стойку и продолжила пить.

— Прости, — выдохнула Эмма, присев на стул рядом. — Было неправильным с моей стороны ревновать тебя. Я реально в последнее время не могу думать ни о чем и ни о ком другом, кроме Реджины, и это ужасно. Даже напиться не могу, чтобы хоть ненадолго забыть о ней.

— Это я могу тебе устроить, — Алиса указала рукой на кучу выпивки, которую никто так и не взял со стола. — Киллиан — мудила, конечно, но зато не жадный. Тут всегда можно нажраться до потери пульса. При этом не дешевым портвейном, — поспешно уточнила она.

— Ладно, давай, госпожа бармен, сделай мне что-нибудь, — улыбнулась Эмма. — Алиса, мне правда стыдно за то, что все так получается... И на самом деле я рада за тебя, хоть и выделываюсь. Если ты уйдешь, то произойдет крах всей моей студенческой, и не только, жизни.

— Как я могу уйти? А с кем я буду делать проекты? Кто будет защищать меня на парах? Кто же еще не сочтет меня на всю голову отбитой?

— Не говори так о себе, — Свон не смогла удержаться и обняла подругу. — Все Реджины в моей жизни, по ходу, не вечны, а вот ты...

— Я сейчас расплачусь, — Гарднер наигранно вытерла слезы.

— Какое милое зрелище! — вдруг послышался звонкий женский голос неподалеку.

Эмма подняла взгляд на девушку, и та приветливо улыбнулась ей в ответ. Ее большие яркие светло-бирюзовые глаза украшали забавные очки в тонкой круглой оправе, что только придавало ее красивому лицу еще больше очарования.

— Я уже думала, что ты потерялась в поисках ванной, — хихикнула Гарднер и отпрянула от Свон. — Эмма, это Полли. Та самая.

— А ты та самая Эмма? — девушка подсела к ним за барную стойку.

— Вроде того, — неловко улыбнулась Свон.

— Я так много о тебе наслышана!

— Да ну? — Эмма смерила Алису шуточно презрительным взглядом.

— Только с хорошей стороны, — поспешно уточнила Полли.

— И я, кстати, тоже. О том, как ты объездила четверть страны, покоряла горные вершины и как круто ты стреляешь из лука. Хоть у кого-то жизнь интересная.

— И из пистолета тоже! Она жесть какая опасная, — Гарднер ласково поцеловала Полли в щеку.

— Да-да, развлекаюсь, пока могу. Уже представляю, как через пару лет буду водить туристов по Тропе Свободы...

— Фу, не будешь, — Алиса сделала очередной глоток чего-то высокоградусного. — Ты будешь самым крутым гидом в мире.

С появлением Полли Эмма отчего-то немного расслабилась, хотя в первое время долго сканировала новую девушку подруги пристальным взглядом и расспрашивала обо всем. Пока Свон не заметила ни единого подвоха и испытывала неподдельную радость от того, что Алиса сошлась с Полли. Она много путешествовала, училась на факультете картографии и производила впечатление донельзя заинтересованного человека. И Свон отпустило. Очевидно, что какая-нибудь идиотка не обратит внимание на ее подругу, ведь чтобы общаться с ней и свыкнуться со всеми ее странностями, нужно обладать как минимум приличной долей эмоционального интеллекта. Приятно удивляло и то, что Полли охотно шла на контакт и была совсем не против проводить время в компании, хотя обычно за парочками такого не водится.

На кухне оказалось тише, чем в остальных частях большого дома, и хоть некоторые люди слонялись мимо, девушкам это совершенно не мешало. Эмма и не заметила, как, увлеченная беседой, выпивкой и новой знакомой, стала постепенно отключаться от всех терзающих мыслей. С Алисой и Полли ей было интересно, в отличие от подавляющего большинства однокурсников, находившихся также здесь. Можно было не тупо обсуждать мужиков и тряпки, последние сплетни и личную жизнь — все равно они и так все это знали друг о друге. Все-таки от их с Алисой дружбы всегда исходило что-то светлое и радостное. Свон каждый раз думала о том, что ей несказанно повезло встретить такого человека, как Гарднер. И она просто не представляла, как вообще могла так глупо ревновать подругу еще пару часов назад?

***

Утром Эмма пожалела о своем желании напиться. Она решила взять смену в праздничный день лишь потому, что за это хорошо доплачивали. Охваченная потоком клиентов, замученная головной болью от похмелья, Свон и не заметила, как в кармане пару раз завибрировал телефон. А уведомления у нее были включены лишь на одно имя.

Когда Эмма наконец добралась до телефона, у нее едва не затряслись руки. Миллс написала первой, предложив ей приехать сегодня и отметить Рождество вместе, как и договаривались.

Весь остаток дня Свон так и не смогла провести спокойно, проклиная себя за то, что все-таки решила сегодня выйти на работу. Как только ее смена закончилась, она пулей вылетела из магазина и побежала в сторону метро. По всем законам подлости, поезд будто бы специально тащился мучительно медленно, а людей в вагоне было столько, что не протолкнуться. Эмма буквально умирала от желания поскорее встретиться с Миллс, поглядывая на табло с названиями станций каждый раз, как поезд останавливался.

— Реджина! — Свон буквально сорвалась с места, как только Миллс открыла ей дверь.

Она кинулась в объятия, едва не снеся ее с ног, а затем вжалась в нее всем телом. Эмма прижималась так, будто боялась, что та убежит, испарится, исчезнет у нее прямо на глазах. Ей даже не верилось, что вот она, Реджина, стоит рядом. Эмма уткнулась носом в ее шею и зажмурила глаза, вдыхая уже родной запах.

— Я чуть не упала, — улыбнулась Миллс, обнимая ее в ответ. — Спасибо за то, что согласилась встретиться.

— Да ты шутишь...

Эмма нехотя отстранилась от Реджины и посмотрела ей в глаза. Женщина улыбалась, но взгляд ее был все равно каким-то грустным.

— В последний раз мы разошлись не на самой приятной ноте, — она ласково провела пальцами между прядями волос Свон.

— Забей, это я не должна была навязываться. Я зря пришла к тебе, к тому же, подставляя нас.

Эмма была готова сказать все что угодно, лишь бы больше не возвращаться к больной теме. Реджина здесь, рядом — значит, теперь все хорошо.

— Мне стоит извиниться перед тобой, — Миллс положила руки на плечи Свон, слегка сжимая их.

— Все в порядке, Реджина, я не злюсь, — Эмма обняла ее за талию, расслабленно выдыхая.

— Честно? — она наклонилась ближе, оказываясь в считанных сантиметрах от губ Свон.

— Да, — уже преодолевая жгучее желание поцеловать ее, ответила Эмма.

Тогда Миллс аккуратно прильнула к ее губам, прижимая к себе сильнее. Реджина целовала настолько нежно, насколько была способна, словно извинялась этим поцелуем за свои слова.

— Я скучала по тебе, — выдохнула Миллс ей в губы и улыбнулась.

— Не представляешь, как скучала я.

***

— Боже, нет, я не могу, — сказала Эмма, глядя в подарочную коробку и прикрывая ладонью губы от удивления. — Это... Это же безумно дорого, Реджина...

Свон знала, что было некрасиво оценивать подарок, тем более на глазах у той, которая его вручила. Но Эмме просто не верилось, что теперь все это — ее. У нее и так за всю жизнь почти не было ничего своего. Никаких вещей, никакого дома. Все вокруг только чужое. Да ей вообще никогда не дарили таких дорогих подарков — она просто не знала, как себя вести в таких случаях.

Новая современная беззеркальная камера и несколько редких старых пленок были заботливо упакованы в красивую коробку. По подсчетам Свон, если не вглядываться в название модели, вся эта радость стоила как минимум больше половины ее ежемесячного дохода. Эмма просто опешила, совершенно обескураженно смотря на Миллс.

Это стало неожиданностью для нее, особенно с учетом того, как недавно вела себя с ней Реджина. Миллс своим поведением постоянно создавала в их отношениях страшные эмоциональные качели: почти за всю неделю не написала ни слова, а сегодня появилась с милой улыбкой на лице и дорогим подарком. Вверх и вниз — с каждым разом все сильнее раскачивалась рядом с Реджиной Эмма, крепко держась за нее, сжимая руки до побелевших костяшек. Но, откровенно говоря, пока Свон это устраивало. Она была готова простить Реджине любое свое падение наземь из-за нее, лишь бы та была рядом. Лишь бы опять не мучила ее своим молчанием, не смотрела презрительно, заставляя заживо сгорать от чувства стыда.

— Можешь. Я хочу, чтобы ты продолжала снимать.

— На самом деле, я очень и очень рада, — Эмма аккуратно достала камеру и начала внимательно ее рассматривать, будто пытаясь убедиться, что она настоящая. — Но я просто не верю, что это все сейчас происходит со мной.

— Эмма, ты достойна и большего.

В следующую секунду Свон отложила подарок на стол и кинулась в объятия к Миллс.

— Спасибо, спасибо, спасибо! — повторяла она как мантру.

За ужином Эмма наконец рассказала Реджине все, что произошло за недавнее время. Как обычно, она с энтузиазмом озвучивала все последние новости и делилась своими маленькими творческими достижениями. Миллс всегда было интересно слушать то, что творилось у Свон, — Реджина будто бы проживала все то, к чему так отчаянно стремилась в ее годы, но чего так и не смогла достичь.

Свон так и не решилась спросить у Реджины, что случилось неделю назад и почему Миллс, несмотря на то, что пыталась вести себя дружелюбно, выглядела уставшей. Реджина обмолвилась только тем, что у нее намечается какой-то «секретный проект» в январе, подготовка к которому отнимает все силы.

— У меня тоже для тебя кое-что есть, — слегка неуверенно произнесла Эмма, положив на стол красивый подарочный конверт.

Что ей, черт побери, подарить?! Это был самый сложный выбор подарка за всю жизнь Свон. У Реджины же все есть. Что там обычно дарят? Украшения, шмотки, сертификаты, деньги, книги? От этих мыслей Эмме становилось смешно. Кажется, нет ничего в мире, что эта женщина себе уже не купила. Заманчивой альтернативой на первый взгляд показалась идея подарить то, что было бы связано с работой Миллс, но что тут можно купить? Реджина сама была круглогодичным абонементом на все культурные мероприятия этого города. Удивить ее каким-нибудь театром или выставкой? Еще смешнее. Поэтому Свон решила подойти к этому вопросу творчески.

— И что же там? — с интересом спросила Миллс. — Я могу посмотреть?

— Конечно!

Реджина аккуратно раскрыла конверт и пару минут с улыбкой разглядывала содержимое. А Эмме показалось, что она сделала подарок самой себе, потому что могла наблюдать за неповторимой реакцией Миллс.

— У меня только один вопрос: когда ты успела это снять? — сказала Реджина, отложив фотографии в сторону.

— Ну, пока ты не видела. Тебя ведь как ни сними, красиво будет.

Все фотографии и коллажи, что с огромной любовью и кропотливостью Эмма обрабатывала и клеила в то время, пока они с Миллс не общались, были и впрямь не постановочными. Где-то Реджина спала, где-то выходила из магазина или разговаривала по телефону, но пара снимков все равно были сделаны в ее поле зрения. Например, когда вела машину или как отражалась в зеркале, сидя за своим трюмо каждое утро. Сложно описать, сколько удовольствия получала Эмма, фиксируя такие, казалось бы, бытовые моменты с участием Реджины. Но она находила в них ту красоту, что была незаметна обычному глазу. Пока Свон считала эти фотографии своими лучшими, и ей было абсолютно понятно, что заставляло ее делать эти снимки с особой теплотой и усердием.

— Я еще никогда не была такой красивой на фотографиях, — произнесла Миллс, держа в руках одну из них. — Спасибо тебе, Эмма.

— У тебя так уютно сегодня, — оглянулась Свон, рассматривая комнату, украшенную разноцветными гирляндами и свечами. — Вспомнила о Рождестве?

— Вроде того, — улыбнулась Реджина, делая глоток из бокала. — Обожаю шампанское. Лучшее, что можно придумать на любой праздник.

— До сегодняшнего дня мне оно не нравилось.

И пока приглушенный свет разноцветных огоньков радугой отражался в стеклах красивых резных бокалов, а на фоне звучала приятная ненавязчивая музыка, Эмма думала, что это лучшее Рождество в ее жизни. Тихое, спокойное, наверное, такое, каким и должно быть. Но самым главным для Свон было то, что она встречает этот праздник не одна, в отличие от прошлых лет. Нет, Эмма, конечно, отмечала пару раз сочельник в компании Мэри-Маргарет и Дэвида, но это скорее было похоже на пытку, чем на праздник. Теперь-то все будет иначе, думалось ей...

— А ты что-нибудь загадываешь? — вдруг спросила Реджина.

— Даже не знаю, — задумалась Эмма. — Не всегда. Обычно в моем случае все это не срабатывает.

— Знаешь, а я верю, — улыбнулась Миллс, — из серии «кинь монетку в фонтан, проедь под мостом с проходящим поездом»... Глупо, наверное, но это так.

— И что, оно работает? — усмехнулась Свон.

— Не поверишь, но да. Там, где мысли, там и энергия, — Миллс театрально взмахнула рукой и слегка прищурилась, — может, в эти особенные мгновения все каким-то образом концентрируется с удвоенной силой.

— Это точно ты мне говоришь?

— По-моему, несмотря на возраст, ты из нас больший скептик, — рассмеялась Реджина. — Ну, вот что с тебя убудет?

— Ты права. На самом деле ничего.

— Только не рассказывай никому. Нужно загадывать тихо.

— Боже, Реджина, — не сдержала улыбки Эмма. — Точно не скажу. Все равно у меня в последнее время только одно, и довольно очевидное, желание.

Она подняла глаза на Миллс, встретившись с ней взглядом.

Что бы ты была рядом.

***

За прошедший месяц Эмма уже и не помнила, когда в последний раз появлялась у себя дома больше чем на пару ночей. В рождественских каникулах был один большой плюс: ходить в университет не требовалось. Студентам позволяли отдохнуть, а если быть точнее, пережить затишье перед бурей, то есть перед остатком сессии. Словом, нормально расслабиться у Эммы так и не получилось. Последствия недавних стрессов и хронических недосыпов, как ей казалось, прошли бесследно, но Свон скорее хотелось в это верить. Потому что она — не железная. Но, наверное, никто не может похвастаться бесконечной выносливостью, а тем более она. Эмму напрягало лишь то, что она отказала приемной матери в том, чтобы к ней приехать. После этого Мэри-Маргарет не звонила и даже не поздравила дочь с Рождеством. Не то чтобы Свон это сильно опечалило — скорее, заставило лишний раз поволноваться. Что это вообще было? Минутная слабость? Желание испортить Эмме жизнь?

Реджина все чаще предлагала ей задерживаться у себя, тем более после того, как Свон выложила ей все карты насчет своей будничной жизни. Как-то раз Миллс попыталась закинуть удочку относительно того, чтобы Эмма сменила работу и перестала так много себя нагружать. Точнее, Реджина активно начала действовать Свон на мозги по поводу того, чтобы та сбавила обороты, ведь ей было безумно больно наблюдать практически каждый день валившуюся с ног Эмму. Казалось бы — сама так жила уже несколько лет подряд, но все оказалось не так просто. Если Миллс работала на износ, чтобы бежать от себя и проблем, то Свон — чтобы выжить. Реджина отчетливо осознавала эту разницу, поэтому не намеревалась сидеть сложа руки.

— Мои знакомые работают в одной небольшой дизайн-студии, там есть даже что-то вроде своего маленького издательства. Они активно ведут сайт, социальные сети, издают мерч и публикуют статьи. Я могу договориться о стажировке, но это на первое время. Если хорошо себя покажешь, сможешь устроиться нормально. Ездить почти не надо, большинство вопросов решается удаленно.

— А не буду ли я получать там меньше, чем сейчас? — задумалась Эмма.

— Ну, конечно, пока ты стажер, будешь, но ведь доход из книжного — это не единственные деньги, что у тебя есть, верно? Квартиру пока не теряй, плати аренду, а об остальном не беспокойся.

— Я не могу Реджина... Это риск. Вдруг я облажаюсь и вообще без всего останусь?

— Не облажаешься. Скажи мне: я похожа на идиотку, которая предложит тебе работу не по уровню? Я видела их требования и видела то, что делаешь ты. Меня там знают, поэтому отнесутся к тебе хорошо с моей рекомендацией, — Реджина внимательно посмотрела на Свон. — В конце концов, даже если что-то пойдет не так, то я помогу тебе. Найдем что-нибудь еще.

— Ты говорила, что ни черта не смыслишь в дизайне, — вылетело у Эммы от волнения, и Реджина в ответ вопросительно повела бровью. — В смысле... Как ты можешь сравнивать мой уровень и их, если ты не специалист?

— Окей, не веришь мне — посмотри сама, всю информацию я тебе отправлю. И я говорила такое только в контексте критики твоих работ, Эмма. Потому что и впрямь не могу дать тебе более-менее объективный комментарий, но здесь, согласись, я решаю другой вопрос.

И хотя сложно сказать, что они жили вместе, но Миллс все равно жалела Эмму и позволяла часто оставаться у себя дома: ездить везде ближе, жить комфортней, да и в целом они быстро нашли общий язык в быту.

Свон вела себя тише воды — порой Реджина даже не замечала, что Эмма здесь. Вещей у нее было мало, занималась она своими делами в гостиной, все делала аккуратно и старалась не мешать Миллс. Вопреки ожиданиям Реджины о том, что теперь по квартире будут раскиданы чужие вещи и всюду будет царить творческий беспорядок, этого не случилось. Напротив, Свон порой чрезмерно стремилась сохранить вокруг себя чистоту. Так она привыкла вести себя еще дома, в Сторибруке, потому что с детства четко уяснила одно правило: шаг влево, шаг вправо — расстрел. Эмма знала, что, если лишний раз высунется, Мэри-Маргарет, которая боялась осуждающих взглядов соседей как огня, живо выкинет ее из дома, даже несмотря на то, что лишится бесплатной домработницы. Вот и поскольку Свон хотелось сидеть там, со своей собственной кроватью и полным холодильником еды, а не в грязном приюте, то ни о каком бунтарстве речи идти и не могло. Максимум непотребств, которые она себе позволяла, — редкие гулянки с друзьями, пропуски уроков и то, в разумных пределах, чтобы мать не заметила. Поэтому осознание того, что теперь-то она может делать все, что хочет, и быть чуточку свободнее, никак не уживалось в голове Эммы, даже спустя год жизни в Бостоне.

Как-то раз Миллс спросила у нее об этом, застав врасплох: «Чем дрессированность отличается от воспитанности, Эмма?». Растерявшись, Свон не сразу смогла подобрать слова в ответ. Но, вероятно, если бы Реджина прямым текстом не велела ей расслабиться, то она бы и дальше продолжала вести себя так, словно живет в доме своей приемной матери.

***

Зачетная неделя после каникул подкралась так незаметно... Слегка расслабленной отсутствием пар Эмме было трудно вновь влиться в бешеный график. Хоть некоторые экзамены она сдала до рождественских праздников, с основной частью сессии предстояло еще справиться. Будучи относительно свободной, Свон раздумывала над предложением Реджины, потому что откровенно не представляла, как снова все это вывезет. Даже если, дай бог, она переживет сессию, то что будет потом? Опять бесконечная гонка? От этих мыслей Эмме становилось не по себе — она ощущала буквально каждой клеточкой, как ее организм и психика истощались день за днем все больше и больше.

— Как вам уже известно, вы получаете зачет следующим образом: во-первых, рассказываете мне о своем любимом художественном течении, как вы это делали на семинаре, только на другую тему. Во-вторых, в зависимости от того, насколько убедителен был ваш рассказ, я в случайном порядке показываю вам работы тех дизайнеров, которые мы с вами изучали, а вы называете мне автора и период. И, наконец, в-третьих, я смотрю на вашу работу в течение семестра. Все ваши эссе, курсовые и участие в проекте играют вам на руку.

Миллс прошлась по аудитории, наблюдая за студентами. Сегодня, на предпоследней консультации, Реджина повторяла все для тех, кто ехал на деревянном бронепоезде. Хоть после ее недавнего семинара посещаемость резко возросла, и даже те, кто чувствовал себя уверенно, лишний раз не побрезговали появиться у нее на занятии, Миллс все равно удивилась, заметив Эмму. Реджина вообще разрешила ей не ходить на экзамен, сказав, что уж как-нибудь заполнит ведомость с зачеткой и без ее участия. К тому же, сейчас Свон откровенно нагло лежала на столе, совершенно не слушая преподавательницу. Зачем пришла просиживать штаны сюда, если могла спать дома?

— Чем больше у вас плюсов по третьему пункту, тем легче я буду прощать вам все ошибки, — Миллс специально подошла к парте, за которой сидела Эмма, которая еще и уселась спать на второй ряд! Какая наглость. — У Вас есть вопросы, мисс Свон?

Вообще Реджина ее не трогала. И даже если Эмма где-то дремала на последней парте, Миллс все равно ей ничего не говорила. Свон интересовалась историей сама по себе, ее не нужно было заставлять. В конце концов, Реджина могла что-то рассказывать ей и дома. Но в этот раз она не смогла удержаться, ведь разрешила даже не приезжать!

Алиса, которая все это время сидела рядом, толкнула Эмму пару раз локтем, но той было все равно. На самом деле, в эту минуту Свон не спала. Почему-то ее голова жутко раскалывалась и пульсировала с самого утра так, что не хотелось жить, а по приезде в институт еще и начала кружиться. Вчера Эмма ночевала у себя, объясняя это тем, что ей нужно привезти кое-какие вещи к Реджине, а тащиться с ними по городу два раза не хотелось. Она уже успела выпить две таблетки, но ей ничего не помогало — казалось, боль только усиливалась. Спустя какое-то время Свон решила дойти до туалета, умыться, может, выпить еще обезболивающего и встала со своего места, направляясь к выходу. В принципе, для человека, у которого уже столько времени пространство в глазах периодически пошатывалось, она шла довольно уверенно ровно до двери, но немного не выдержала и слегка покачнулась, ухватившись за косяк.

— Мисс Свон? — конечно же, ее перемещения не укрылись от внимательного взгляда карих глаз. — Мисс Свон! С Вами все в порядке?

Голос Миллс стал уже требовательнее, но, вновь не дождавшись ответа, она отвлеклась от лекции и быстрым темпом направилась в сторону Эммы. Она все еще не отзывалась.

— Все нормально, — наконец сказала Свон, вроде как восстановив равновесие и заметив встревоженный взгляд Реджины.

Все внимание аудитории было приковано к ним, и, наверное, от глаз студентов не укрылось, как буквально летела между рядов на своих высоких каблуках Миллс от одного конца кабинета к другому.

— Извините, я сейчас, — обратилась она к остальным студентам, уводя Эмму за дверь.

Дойдя до ближайшей лавки в коридоре, Реджина усадила туда девушку, взгляд которой все еще был устремлен в пол, а походка — сбивчивой.

— Эмма, что с тобой? — с нежностью и тревогой в голосе спросила Миллс, придерживая Свон за плечи. Хорошо, что сейчас шли занятия, и большинство студентов сидели в аудиториях, но все равно редко кто-то да проходил мимо.

— Голова болит жутко, — коротко ответила она. — И кружится.

— Зачем ты пришла сегодня? — тихо спросила Реджина, наклоняясь ближе. — Я же сказала тебе, что можешь спать.

— До тебя поставили консультацию по другому предмету, за день предупредили.

— Да ты вся бледная, — Миллс заправила прядь волос Эммы за ухо, чтобы лучше видеть ее лицо. — Ты ела что-нибудь с утра? Сколько ты спала?

— Не надо, все норм, мне и впрямь не помешает попозже поесть, — стала отнекиваться Свон и попыталась подняться, но сразу почувствовала, как ее мутит. — Боже.

— Нет, не норм, — Реджина смерила ее тревожным взглядом. — Я не могу сейчас отвезти тебя домой, и даже после пары. Тут же есть медкабинет? — уже чуть тише добавила она.

— Позови Алису, — попросила Свон и таки нехотя встала на ноги. — Она в курсе.

Реджине нужно было вернуться, у нее все еще шло занятие. Как бы ей ни хотелось остаться сейчас рядом с Эммой, она не могла бросить кучу других студентов. И, если честно, Миллс понятия не имела, где и что находится в этом огромном здании.

— Как придешь в чувство, заказывай такси и езжай ко мне, ключи я тебе дам, — Реджина, хоть и старалась выглядеть спокойной, все равно нервно закусила губу. — И обязательно напиши, как только появятся силы!

***

Миллс осторожно прошла в спальню, немного постояв у кровати. Эмма лежала, свернувшись комочком на своей стороне постели, ближе к окну, — укрылась всеми возможными одеялами, подушками и пледами. Зрелище было одновременно и милым, и душераздирающим. Только спала ли Свон? Реджина все-таки решилась и аккуратно легла рядом.

— У тебя же десять встреч еще запланировано, — из-под груды одеял вдруг донеслось бурчание Эммы.

— О, так ты не спишь, — произнесла Миллс, глядя куда-то в потолок. — Перебьются пару часов без меня. Как ты?

От этих слов Свон едва заметно улыбнулась. Реджина, наверное, впервые за долгое время пожертвовала ради нее своей работой.

— Дерьмово, — честно ответила Эмма, даже не поворачиваясь к ней лицом.

— Что сейчас болит? — ласково поинтересовалась Миллс, обняв ее. — Посмотри на меня.

— Не хочу. Я отвратительно выгляжу, — все так же понуро и тихо ответила ей Свон.

— Почему?

— Мне жутко холодно, — нахмурилась Эмма. — А еще меня стошнило, если тебе интересны неделикатные подробности моего самочувствия.

— А голова? Все еще болит?

— Нет, но я все равно чувствую себя как овощ. И нет, температура у меня нормальная, я померила.

Миллс вздохнула и повернулась на бок в сторону Эммы, сильнее обнимая этот огромный пуховый комок.

— Хочешь, подскажу тебе чудесный рецепт исцеления? — Реджина специально сказала это почти шепотом.

Свон в ответ лишь вздохнула, предвещая, что именно сейчас прозвучит.

— Меняй работу, — так же нарочито шепотом проговорила Миллс, — и твое, я уверена, прекрасное лицо меня не смутит. Так что вылезай.

Эмма начала медленно поворачиваться и распутывать кучу одеял на себе, а затем посмотрела на спокойное лицо Реджины, которая едва заметно улыбнулась ей краешками губ, встретившись с ней взглядом.

— Ну, вот, — все так же ласково произнесла Миллс, нежно проведя по ее щеке большим пальцем. — Бледная только все еще такая... Ела что-нибудь, как вернулась?

— Ты была права, — Свон отвела взгляд, как провинившийся ребенок. — Я не вывожу. Но мне, черт побери, так страшно что-то менять.

Реджина предупреждала ее и еще раньше, но знала о том, что Эмма просто так не послушает. Свон была временами упряма, своенравна и очень самостоятельна, поэтому Миллс выбрала тактику наблюдения и выжидания. Именно эти качества делали Эмму сильной и способной, но в то же время и заставляли ее смотреть на жизнь слишком категорично. Пониманию Свон пока плохо поддавалось то, что не всегда стоит мыслить в черно-белой системе. Да и Реджина не предлагала ей авантюр. Миллс была готова в любой момент подхватить Эмму, помогала ей, пока та находилась в мучительном процессе осознания того, что поступает неправильно, но ничего не говорила ей больше.

— Не переживай, — Реджина подвинулась ближе, мягко обнимая Эмму. — Я помогу тебе.

— Я не возьму у тебя ни гроша на свои гребаные нужды, — все еще стояла на своем Свон.

— Это я уже поняла и озвучивала, что не собираюсь тебя содержать, — кивнула ей Миллс. — Но я хочу предложить сейчас сосредоточиться не на этих вопросах, а на твоем самочувствии. Ты выглядишь откровенно хреново, Эмма, и я за тебя переживаю. Хоть я и думаю, что так у тебя выражается переутомление, но все же я не врач. Поэтому честно выкладывай мне все, что ты делала вчера и сегодня утром, — уже чуть более требовательным тоном произнесла Реджина.

Ей было откровенно больно наблюдать за бесконечно усталым видом Эммы и ее измученным лицом. Фиолетовые синяки под глазами, ее вечно искусанные до крови губы, из-за чего на них постоянно образовывались маленькие ссадины, и такой изможденный взгляд, что Миллс в прямом смысле становилось не по себе. Это была совсем не та Эмма, которую она хотела видеть. Но другого и не стоило ожидать. Если все время, каждый день, даже на самом крутом автомобиле гнать на высокой скорости, то он изживет себя раньше, чем мог бы. Детали износятся скорее, ресурсов на ремонт и топливо нужно будет в десять раз больше — механизм просто выйдет из строя быстрее. Также и Свон иногда не помешало бы сбавлять скорость, а не дожидаться критической точки.

— Да ничего особенного. Приехала от тебя, утром — на работу, просидела там до вечера. Потом доехала до дома, начала складывать свои шмотки, которые хотела перевезти к тебе, и до ночи верстала проект, потому что дедлайн уже завтра, — Эмма прижалась к Миллс, уткнувшись носом ей в солнечное сплетение. — Так что, наверное, ты права.

— Ладно, — женщина погладила ее по растрепанным волосам. — Если до вечера лучше не станет, придумаем что-нибудь. А пока отдыхай.

— Стой, — Свон вдруг сильнее прижалась к Реджине, обхватив ее обеими руками так, будто та убежит. — Полежи со мной еще немного, пожалуйста.

Эмма чувствовала, как к ее горлу подступает комок. То ли от благодарности, то ли от боязни перемен.

— Я такая размазня стала в последнее время, просто ужас, — сказала она, смахивая слезы. — Но мне так страшно.

— Ты вовсе не такая, Эмма.

— Нет, это ты сильная... И умная. Не удивлюсь, если ты меня за все эти слабости уже осуждаешь, — за нервным смешком Свон постаралась подавить еще один всхлип.

— Ты уже не впервые говоришь такое, — Миллс опустила подбородок на ее макушку. — Это глупости, и я не могу осуждать тебя за то, что ты не без основания устала.

В большом городе трудно не почувствовать себя одинокой, особенно, если в нем не родиться. В Сторибруке все друг друга знали и жизнь была предсказуемой, но здесь все обстояло иначе. С самого переезда в Бостон Эмма еще сильнее ощутила то, что не нужна никому. Никого не волновало, как она учится, сколько работает, где ночует, не болеет и отдыхает ли вообще. До того дня, пока Свон не подружилась с Алисой, ей совсем не на кого было положиться — не то что в этом городе, а во всем гребаном мире.

Но теперь-то, как ей казалось, все обстоит иначе. Она нужна Реджине. Эта женщина заботится об Эмме так, как никто и никогда не заботился. Облегчает ей жизнь, учебу, а теперь и работу... Помогает не словами, а делами. С ней Свон могла обсудить все что угодно и быть уверенной в том, что Миллс знает, что делать: будь то грядущий ненавистный экзамен или очередные упреки матери. Поэтому пока для Свон непостоянство и резкость Реджины — меркли. Она, несмотря на свое непредсказуемое поведение, давала Эмме все самое лучшее, на что только была способна, при этом не прося ничего взамен.

Через неделю Свон решила уволиться. За пару дней до этого она написала по тому адресу, что скинула ей Реджина. Для Эммы это было равносильно шагу в неизвестное, но и терпеть она больше не могла. Надеялась лишь на то, что все пройдет благополучно, и что Миллс, как и обещала, будет с ней рядом до конца.