Зеркало (fanfiction)

Пролетели уже почти два месяца учебы. Конец октября выдался холодным и мокрым — впрочем, как и обычно. Опадающая листва, серое и туманное небо, увядающая природа, готовая погрузиться в долгую спячку... Эмме все это не нравилось, потому что так или иначе отражалось на ее настроении. Она продолжала учиться в своем привычном темпе, три дня в неделю работать в магазине и в целом проживать обычную рутинную жизнь, которую иногда разбавляли встречи с друзьями и, на удивление, пары Реджины. Эмма не пропустила практически ни одного занятия, еще раз сходила с преподавательницей на выставку и все время пыталась тщетно убедить себя, что взгляд женщины не задерживался на ней дольше обычного.

Сейчас домой идти совсем не хотелось, ровным счетом как и ехать куда-то дальше института. Соседка не выходила в последнее время из своей маленькой комнатушки, будто забыв о радости взаимного отсутствия, и не давала Свон покоя. Находиться в этих четырех стенах еще и вместе с ней не было сил, поэтому сегодня Эмма решила остаться в библиотеке до начала смены в книжном, благо у нее был с собой ноутбук.

Университетская библиотека была очень красивой и притягивающей — она представляла собой небольшое уютное пространство, в котором и впрямь хотелось задержаться после учебы. Свон часто приходилось проводить время таким образом в Сторибруке, чтобы не возвращаться домой: Эмма находила укромные местечки в городе, у друзей, в тех же библиотеках, поэтому к такому раскладу событий ей было не привыкать. Девушка села в мягкое кресло у окна и поставила ноутбук на колени, погружаясь в работу, но стоило ей спустя пару минут поднять глаза, как перед ней уже замаячила знакомая фигура с темными волосами.

Это какое-то издевательство.

Главная икона стиля уже шла в ее направлении, осматриваясь в библиотеке. Интересно, что эта бесконечно занятая бизнесвумен забыла среди студентов и кучи старых книг? Свон тщетно пыталась устроить допрос самой себе, почему ее так заботит появление этой женщины на горизонте, ведь она всеми силами пыталась абстрагироваться от ее образа в голове в последнее время. Сегодня по расписанию не было занятий с Реджиной, и Эмма думала, что хоть немного сможет отдохнуть от навязчивых мыслей об этой женщине. Миллс выглядела немного проще, чем обычно, но ничуть не менее элегантно. Красное обтягивающее платье подчеркивало стройную фигуру, а золотые украшения только придавали этому образу лоска и величественности. Госпожа Шанель остановила свой взгляд на Свон, когда проходила мимо очередного стеллажа. Она держала в руках черную сумку и тонкий макбук. Неужели преподавательница тоже зашла сюда поработать?

— Мисс Свон, — улыбнулась она, — какое хорошее Вы выбрали место. Не против, если я присяду рядом?

— Добрый вечер, — неуверенно пробормотала Эмма. — Эм... нет.

Эмма удивилась, но не подала виду — почему-то невзирая на кучи пустых столов и кресел, Реджина захотела сесть именно сюда. Хотя вид на задний двор здесь и впрямь открывался восхитительный, а небольшой низкий столик разделял два кресла, стоящих рядом.

— Что Вы здесь делаете так поздно? — вежливо поинтересовалась женщина.

— Просто не хочу возвращаться домой, — Эмма отвела взгляд в сторону. Ее явно не привлекала эта тема для разговора. — А Вы?

— Как грустно звучит, — Реджина включила компьютер. — А мне срочно понадобилось ответить на пару писем.

— А Вам разве не выделили кабинет или что-то типа того? — Эмма искренне не понимала, почему такой даме еще не дали собственного рабочего места?

— Конечно, нет, здесь это не распространено для новых сотрудников, — фыркнула Реджина.

Очень странно.

— Мисс Свон, я хотела у Вас спросить, — женщина принялась что-то искать в своей сумке, и у Эммы от волнения слегка покраснели щеки. — Это Ваших рук дело?

Миллс достала небольшой листок бумаги, на котором был изображен ее портрет. Это был быстрый набросок грифельным карандашом, но, несмотря на скорость его создания, нарисованная девушка была безумно красива и парадоксально похожа на Реджину.

Как это могло попасть ей в руки?!

— Чертова Алиса, — вдруг подумалось Эмме, и она даже не заметила, как произнесла это.

— Что, простите?

— Ничего, мысли вслух.

Эмма попыталась натянуто улыбнуться, потому что поняла, что винить подругу уже поздно. Свон была уверена, что это Алиса утащила у нее портрет и решила поиграть в сваху. Но что сделано, то сделано, и капитулировать бесполезно.

— Да, это нарисовала я, но мне не хотелось, чтобы Вы это увидели.

Так вот, значит, что ей от меня нужно.

В этот момент Эмма была готова провалиться сквозь землю. Стыд накрыл ее с головой, и девушка совсем не имела желания объясняться или получать нагоняй. Ей и без того было невыносимо тяжело с Реджиной: все эти бесконечные переглядки на парах, столкновения в коридорах и лишние улыбки, которые она обычно не дарила студентам при встрече. Постоянная неизвестность лишь пугала Эмму, а еще больше ее пугало то, что бесчувственная крашеная стерва просто играет с ней. Тем более, Свон уже давно успела прочесть об этой женщине в Интернете все, что только можно, и сразу же поняла, что преподавание является далеко не основной ее деятельностью, и она вполне может здесь самоутверждаться и отыгрываться на студентах.

— Интересно, — протянула женщина.

Реджина сразу же догадалась, что это рисунок Эммы. Ведь больше никто из студентов, кроме этой девушки, не вызывал легкого трепета в груди и не заглядывался на нее чуть больше, чем положено.

— Вам нравится? — Эмма и сама не поняла, зачем задала такой вопрос. С ее стороны это сейчас явно выглядело как неприкрытый флирт.

— Это... — Реджина нарочно замолчала на секунду, — довольно мило.

Свон, на свой страх и риск, приняла пас в этой игре.

— А мне казалось, что Вам не привыкать. Может быть, Вас даже очень часто рисуют, — сначала сказала, а потом подумала Эмма. Как обычно.

В ответ брюнетка рассмеялась, а Свон поняла, что еще долго будет держать в голове на повторе этот смех. Низкий, глубокий и такой проникновенный, как и в целом ее голос.

— Интересные у Вас мысли обо мне, — не прекращала улыбаться Реджина. — Боюсь представить, что Вы еще думаете насчет меня.

О, это было бы последним, что Вам следовало бы знать, мисс Миллс.

— На самом деле, я рисовала почти на автомате, — врала Эмма. — Знаете, иногда, несмотря на всю увлекательность занятия, совершенно не можешь вникать в суть лекции, потому что в голове слишком много отвлекающих мыслей.

— Вот как, — в голосе Реджины послышались нотки разочарования. — И о чем же Вы так тягостно думали, когда рисовали меня?

О Вас, черт бы Вас побрал.

— Просто на днях случились кое-какие неприятности, вот я и пыталась отвлечься, — все еще врала девушка, пытаясь казаться максимально незаинтересованной и отстраненной в беседе.

— В таком случае рада, что была Вам полезна, — безразличным тоном сказала женщина и убрала рисунок обратно в сумку. — Вы же не против, если я оставлю себе? Если честно, я здесь себе нравлюсь.

Да она шутит?

— Нет, я... — Реджина вопросительно подняла бровь на ее ответ. — В смысле да, конечно, забирайте...

Эмме было безумно приятно это услышать, а Миллс оказалась не такой уж и стервой, хоть и разговаривала донельзя холодно и официально. Ну еще бы, все правильно, она соблюдала субординацию, чего еще Свон могла ожидать? Ей бы, конечно, хотелось сейчас сказать, как Реджина красива, какое удовольствие приносил ей процесс создания наброска и как ей нравилось уделять внимание деталям в образе женщины... Но хотя бы немного следуя голосу разума, Эмма решила оставить эти подробности за кадром.

— Спасибо, — Миллс наконец открыла свой компьютер и поставила его на колени. — Это поднимает мне настроение.

— Обращайтесь, — глупо улыбнулась Эмма, проклиная слегка проступившую красноту на щеках.

Дальше девушка честно пыталась сосредоточиться на работе, тоже усиленно что-то рассматривая в своем проекте на экране монитора, но так и не смогла сконцентрироваться с такой женщиной рядом. Реджина же спустя некоторое время уже что-то активно печатала и читала на ноутбуке, казалось бы, совершенно игнорируя присутствие Эммы рядом. Она была настолько увлечена работой, что, может быть, даже и не заметила бы того, как Свон ушла с места. Это расстраивало, но виной всему были лишь завышенные ожидания Эммы и воздушные замки, которые она уже успела построить в своих мыслях насчет Реджины.

***

На следующей неделе после этой встречи и серьезного выговора подруге о той маленькой шалости, что она вытворила, Свон уже не могла так спокойно сидеть на занятиях Реджины. И если закон подлости существовал, то он явно преследовал ее всю жизнь, потому что стоило ей только чуть-чуть отвлечься от мыслей о самой невероятной женщине в ее жизни, как судьба вновь сталкивала их.

Вопреки своему убеждению всегда сидеть на задних партах и привлекать как можно меньше внимания со стороны однокурсников и преподавателей, на парах Миллс Эмма сидела близко и тщетно пыталась делать вид, что это не только для того, чтобы поближе видеть Реджину. Подобное решение было противоречивым, но все же девушка не смогла устоять перед этим удовольствием, ведь смотреть на преподавательницу вблизи уже было огромным подарком для нее. За одно занятие Эмма успевала удовлетворить все свои эстетические потребности настолько, что и ходить на выставки не требовалось.

— И еще, — внезапно произнесла Миллс перед окончанием пары, — я должна объявить о вашем новом проекте.

В аудитории послышались обреченные вздохи, потому что никто не ожидал подобного удара под конец занятия.

— Мисс Френч, зафиксируйте и разошлите, пожалуйста, информацию, которую я сейчас озвучу, — иногда Эмма думала, что мисс Диор обращается с их старостой как со своей секретаршей. — Вас ждет большая проектная работа по двум предметам, которую зачтут как практику, поэтому рекомендую внимательно слушать. В уже известном вам Музее изящных искусств готовится большая выставка с полотнами Ван Гога. Вашей задачей будет придумать айдентику к ней и публично презентовать в конце ноября. Подробнее об объеме работы и ТЗ вам расскажет другой преподаватель. Пройдя своеобразный конкурсный отбор на уровне университета, лучший проект будет реализован под моим началом и соответственно оплачен. Вопросы?

— То есть на работу дается всего месяц? — уточнила Белль, выполняя свою «секретарскую» работу.

— Да, но проект может быть сыроват. Главной задачей вы должны поставить для себя презентацию идеи, а уж о ее доработке можете не волноваться, время еще будет, если вы дойдете до финиша.

— Сколько заплатят победителю? –выпалила Эмма.

— Надо же, мисс Свон, Вас так сразу заинтересовала коммерческая сторона вопроса, — Реджина усмехнулась от наглости этой девчонки. — Сейчас я не могу назвать точную сумму, но могу заверить Вас, что это мероприятие хорошо спонсируется, так что можете не сомневаться, что Ваш труд оценят высоко.

— Спасибо за ответ, — не удержалась Свон и наконец посмотрела в глаза Реджине, хотя старательно избегала этого почти все занятие.

— И ведь дело не только в деньгах и зачетах в университете, — Миллс все еще не отрывала взгляд от Эммы. — вы только подумайте, какой огромный плюс принесет этот проект вашему драгоценному портфолио, — обращалась она то ли к девушке, то ли ко всей группе сразу.

Отчего-то Свон после занятия нарочито долго стала собираться, будто ждала какого-то персонального комментария — именно для себя. Она избегала Реджину, но в то же время зачем-то задержалась после занятий, пересела ближе. Эмме было трудно полностью следовать голосу разума, запихивая все чувства в самый дальний угол. Когда аудитория опустела, девушка все же добилась своего.

— Мисс Свон, — донеслось откуда-то со стороны преподавательского стола, — раз уж Вы остались, то будьте любезны, заберите журнал. Мисс Френч сегодня убежала быстрее, чем обычно.

Ну конечно, опять нашла себе помощницу. Сама совсем не занималась никакими организационными моментами на работе, считала, что ей все должны. Будь ее воля, просила бы еще студентов кофе ей приносить.

— Конечно, — слегка разочарованно произнесла Эмма и сама не заметила, как женщина лишний раз отводит взгляд, собирая свои вещи.

— Мне кажется, Вам стоит внимательно отнестись к проекту, — Реджина захлопнула крышку ноутбука и наконец подняла взгляд на Свон.

— С чего это конкретно мне? — недоверчиво спросила Эмма.

— Потому что я вижу у Вас большой потенциал, — в ответ Реджина загадочно улыбнулась.

— Как-то странно, Вы ведь даже не видели моих работ.

— Вы правы, но я и не говорю, что Вы гений дизайна, — Миллс встала из-за стола, прихватив с собой пиджак. — Я лишь хочу сказать, что вижу в Вас что-то.

В этот момент она в два счета обогнула стол, звонко постучав шпильками по паркету, и встала в опасной близости от Свон — прямо напротив. Эмма вновь была окружена запахом ее духов, тонула в звуках низкого, глубокого голоса, и как бы ей ни хотелось, все же опустила взгляд на вырез шелковой блузки, которая была расстегнута на пуговицу ниже положенного.

— И что же? — спросила девушка, шумно сглотнув, что не укрылось от поистине кошачьего взгляда Реджины.

— Кое-что особенное.

Миллс знала, как мгновенно покорила девушку резким вторжением в ее личное пространство, и поэтому улыбнулась еще шире. В этот момент ее алые губы казались настолько привлекательными, что у Эммы даже слегка подкосились ноги.

— Даже так... — что-то промямлила Свон на тон ниже, будто себе под нос.

Она стушевалась — ее показательно уделали. Хотела внимания — получай дрожь в коленках и жгучее чувство неловкости.

— А теперь будьте любезны, дорогая, закройте аудиторию и отнесите ключик в деканат — у меня появились срочные дела, — продолжая все так же очаровательно улыбаться, Реджина, чуть склонив голову набок в милом жесте, опустила в ладонь Эммы небольшой ключ с брелоком. — Всего хорошего.

Свон так и осталась стоять в оцепенении еще несколько секунд, а потом шумно выругалась, плюнув на эту стерву. Естественно, госпоже Шанель было лень подниматься на три этажа выше — что может быть проще, чем заставить секретаршу отнести журнал и ключи. Она-то наивно полагала, что Миллс действительно в ней что-то разглядела, раз осталась, чтобы сказать подобное, а ей, оказывается, просто было нужно, чтобы Эмма выполнила за нее механическую работу.

***

Сегодня Свон пообещала Алисе остаться с ней на дурацкий Хэллоуин в университете: раз в год половина их кампуса украшалась мрачным антуражом, а студенты занимали большой лофт, устраивая там скромную вечеринку. Это все было очень уютно и даже мило. Эмма любила подобные праздники, вспоминая, как на днях украшала витрины в книжном всяческими хэллоуинскими штуками, но, несмотря на всю прелесть этого мероприятия, ей пришлось выпросить отгул у Джефферсона, что не сильно играло ей на руку.

Некоторые студенты приходили в костюмах, а кто-то оставался в привычной одежде. Гарднер участливо позаботилась о том, чтобы сделать для Эммы костюм, поэтому сейчас девушка сидела в кафетерии в импровизированном облачении Принцессы Лебедя, решив сделать перерыв от переноса незатейливых закусок из буфета в лофт. Говорят, Руби даже принесла выпивку, что, разумеется, было недопустимо в стенах вуза, но Лукас это точно не волновало. Тем более, что мероприятие начнется уже в то время, когда почти все, кто не был в курсе праздника, покинут здание.

Вариация одеяния принцессы от Алисы была незамысловатой, но милой. На голове Эммы красовалась большая корона, украшенная белыми искусственными перьями, на руки были надеты браслеты из них же, а на белой футболке был изображен принт из мультика с этой героиней. Ну не издевательство ли? Это, наверное, было сделано затем, чтобы люди уж точно заранее понимали, с кем имеют дело.

Главная икона стиля университета опять застала Свон врасплох. Реджина подошла к бару и заказала себе двойной эспрессо, но от ее взора все же не укрылась девушка в этом странном обличии: Эмма сидела на подоконнике и пила кофе. Миллс не смогла скрыть усмешки, заметив ее нелепый наряд, и как только получила свой заказ, то, все же немного помедлив и подумав, подошла к студентке.

— Вы сегодня превзошли саму себя, мисс Свон, — в полуулыбке приветственно кивнула она, оглядывая Эмму. — Не возражаете, если я присяду?

Да, Реджина уже второй раз так бесцеремонно нарушила уединение девушки, но прекрасно знала, что та совсем не против ее компании. Миллс, конечно, старательно игнорировала свой интерес, не так давно подогретый копанием в личном деле Свон, но, черт возьми, она каждый раз оказывалась в нужном месте в нужный час. Тот самый час, когда Реджине приходилось задерживаться в стенах университета.

— Садитесь, — она отодвинула коробку с закусками и освободила место для женщины. — Превзошла в чем? Если Вы про мой внешний вид, то сегодня Хэллоуин. Мы отмечаем.

— Ах, да, — Миллс чуть не стукнула себя по лбу от такой глупости. Как она могла забыть?! — Кошелек или жизнь, и все такое. Точно.

— Да Вы шутите? Сейчас же все только и украшено в этом стиле, — искренне удивилась Свон.

А Реджина и вовсе не подумала о празднике. Она настолько была погружена в свою работу, что, как и обычно, не замечала ничего вокруг себя.

— Я просто совсем заработалась, не обессудьте, — она наконец вернулась с небес на землю, понимая, что не может оторваться от вида Эммы в этом нелепом, но чертовски милом костюме.

Все эти перышки на пышных белокурых локонах, браслетики и картинка на футболке только придавали ее виду еще большей детской непосредственности. Взгляд больших светло-зеленых глаз с пушистыми ресницами был направлен куда-то в сторону, но только не адресован рядом сидящей женщине. Отчего-то рука Реджины инстинктивно потянулась к короне на голове Эммы, ей хотелось ощутить мягкость волос и перьев, но Миллс быстро одернула себя, приходя в чувство. Все это было так по-хорошему глупо и необычно... Будто было чем-то живым, настоящим, человечным и непосредственным. Словом, всем тем, чего так давно не было в жизни Реджины.

— Вы были бы Злой королевой, — наконец обернулась Свон, заглянув в темно-карие, почти черные, элегантно подведенные глаза напротив. — Да, определенно.

— Я? Да почему? — рассмеялась Миллс в ответ на такое утверждение.

— А подумайте сами: кем же еще? Может быть, Малефисентой, но мне кажется, Вы бы не стали превращаться в дракона, — не унималась Эмма в своих догадках. — И Вы явно антагонистка.

— Так вот какого Вы обо мне мнения, — продолжала улыбаться женщина против своей воли. — Вы все тут такие сговорчивые со старшими по званию и примеряете на них роли злодеев? — скорее в шутку спросила та.

Эмма как раз и была сговорчивой с такими людьми. Она воспитывалась в детском доме, потом — пережила кучу неприятностей в приемной семье, не раз влюблялась в учителей, и, словом, уже проходила тесное знакомство со всеми, кто в социальной иерархии был выше нее. Поэтому Реджины сейчас она не боялась — скорее, ее больше пугали собственные чувства к ней, чем возможность прямо здесь назвать ее гребаной Злой королевой.

— Не знаю о других, но я вроде как вполне о себе, — Эмма сделала глоток кофе, глупо прячась за стаканом от этой женщины.

— А Вы, позвольте на милость спросить, тогда кто? — как ни в чем не бывало продолжила их шуточный диалог Реджина.

— Да ладно, разве незаметно? — ее губы тронула легкая усмешка, и она повернулась к Миллс торсом, указав на картинку. — Принцесса Лебедь.

— Боже, ну конечно. Я так далека от всего этого, — Миллс вновь удивилась тому, что не заметила настолько очевидную вещь.

Эмма бы, конечно, никогда не подумала, что эта женщина настолько оторвана от жизни. Такая реакция Реджины как минимум настораживала ее. Неужели она не отмечает праздники на какой-нибудь элитной тусовке или вместе со своей семьей? Не дарит подарков и не отпускает своих детей бегать за конфетами и все такое?

— Я думала, что Вы тоже решили остаться на праздник, — невсерьез предположила Эмма.

— Вы, верно, шутите, — Реджина отвлеклась на звук уведомлений на телефоне, быстро разблокировав его. — У меня назначена встреча в этом же районе уже через полчаса, поэтому уезжать отсюда было бы некстати.

И как Свон могла не заметить этого очередного, наверняка безумно дорогого делового костюма, телефона в руках и ноутбука в сумке? Реджина Миллс буквально источала деловитость и занятость, всем своим видом давая понять, что «мое время — деньги». Она еще никогда не подходила к Эмме без надобности или просто так, даже не смотрела на нее, за исключением той недолгой встречи в музее перед картиной Климта. Все их разговоры были вынуждены то ли обстоятельствами, то ли местом, где они оказывались. Реджина лишь прожигала время, удовлетворяя свой интерес в компании Эммы. По крайней мере, так думала Свон.

На самом же деле, если бы девушка не интересовала Миллс, то она бы к ней и вовсе не подходила. Ни сейчас, ни в библиотеке, ни в музее Реджина не стала бы перекидываться с ней и парой лишних слов. Миллс сама в этот момент пыталась понять, что же чувствует к этой девочке, и скрывала свой интерес. Ей повезло, что она хорошо умела управлять своими эмоциями.

— А Вы подумайте, — протянула Эмма, — над моим предложением. Мне кажется, Вам бы были очень к лицу какие-нибудь шикарные платья.

Миллс широко улыбнулась, иронично качая головой, и все же разрешила себе еще раз взглянуть на это милое зрелище.

— Эмма! — нарушил их уединение резкий голос. — А я тебя ищу! Где чертовы закуски?

Обладательница этого голоса застыла на месте в изумлении от увиденного. Госпожа Шанель проводит время со студентами вне пар?

В кафетерий забежала Руби, в короткой красной юбке с фартуком и милыми длинными хвостиками. Так она видела Красную Шапочку — пускай выглядело это немного неприлично и пошловато, но ей донельзя шел этот откровенный образ. Реджина даже подозрительно посмотрела на девушку и уже хотела отпустить какой-нибудь едкий комментарий на счет безумно высоких лабутенов и голых ног Лукас.

— Я уже несу, — торопливо ответила Эмма, нехотя отрываясь от компании женщины и забирая коробку.

— Удачи Вам, мисс Свон, — напоследок очаровательно улыбнулась ей Миллс.

Если бы у Эммы была коробка с ценными вещами, то она складывала бы туда их встречи с мисс Миллс. Собирала бы, как коллекцию любимых фильмов, получая незабываемые эмоции от одного взгляда на любимую сцену. Она старательно сохраняла в памяти все их взгляды, диалоги, образы Реджины, рисуя у себя в голове, словно на бумаге, ее портрет. Эмме нестерпимо хотелось узнать ее поближе, понять, что она представляет из себя на самом деле. Что скрывает за этой строгой маской? Если честно, то Свон уже надумала себе всю ее семью: ее известную мать, богатого мужа и как минимум двух очаровательных маленьких детишек, с которыми бостонская богема уезжает отдыхать за город каждые выходные. Иначе просто и быть не могло, ведь Эмма думала, что у этой женщины есть все и даже больше.

***

Около десяти вечера входная дверь пустой квартиры в районе Вашингтон-стрит наконец открылась. Реджина зашла домой, устало сбрасывая туфли на высоком каблуке. Хоть она и передвигалась на машине, ее ноги, которые обычно не подводили, сегодня нещадно ломило от усталости. Миллс шумно вздохнула и кинула сумку в прихожей, проходя в широкую гостиную. Вечером Грэм написал ей, что у него срочно образовалось дежурство и он не сможет сегодня приехать. Впрочем, она была даже рада такому развитию событий: он слишком часто стал гостить у нее на неделе.

Миллс устало села на диван, буквально сваливаясь с ног. Откинула голову на спинку и закрыла глаза, позволяя себе минуту тишины и покоя. Пожалуй, это был ее любимый момент в конце обычного рабочего дня. Прийти вот так и в полном одиночестве расслабиться. Правда, приносило ей удовольствие такое абсолютное уединение как раз именно пару минут. В остальном же в этой оглушающей тишине она задыхалась уже несколько лет, когда ее присутствие не разбавляли мужской баритон и какие-то веселые или не очень рассказы Грэма о работе, учебе, их общих знакомых. Но, несмотря на это, она давно понимала, что жизни в этой квартире не стало со времен ухода ее бывшего мужа. Все везде напоминало ей о нем. Любую мебель, которая здесь стояла, они выбирали вместе. Обои, ее письменный стол, кухонный остров, плитку в столовой и даже дурацкие украшения на стенах. Раньше, когда их было двое, то делить такое пространство было даже более чем комфортно, но для одного человека эта квартира была слишком огромной. Слишком давила своей пустотой, что так коррелировала с внутренним состоянием хозяйки дома. Вообще, она слишком часто думала о том, что же за такое загадочное чувство опустошенности терзает ее почти всю жизнь?

Парой минут позже Реджина вышла на балкон, изящно закуривая длинную сигарету, наблюдая за пейзажем ночного мегаполиса, который и впрямь никогда не спал. И пусть ее дом был расположен в своеобразной зеленой зоне, что хоть как-то отделяла его от шума и городской суеты, но вид на город с двадцать третьего этажа все равно открывался невозможно красивый. Обычно после этого ритуала Миллс принимала горячую ванну и пыталась хоть немного расслабиться: выпивала четверть бокала сухого белого вина и старалась вновь всеми силами не фокусироваться на работе, несмотря на то, что уже была измотана. Просто так было легче выживать: устать в течение дня настолько, чтобы дома намертво вырубиться, а утром снова стартовать в бесконечной гонке.

Чаще всего Реджина засыпала под какой-нибудь фильм, чтобы создавалась иллюзия хоть чьего-то присутствия, или читала книги. Вот только сегодня ее план провалился: она не могла уснуть, потому что полночи думала о гребаной Эмме Свон и ее невозможно милом наряде. О больших доверчивых зеленых глазах, о ее непосредственности и наивности, о ее искренности и доли обожания в глазах, что она так неумело скрывала. На Миллс давно так никто не смотрел. Скорее, всегда смотрели с похотью, желанием или же ненавистью. Другого было не дано. Но Свон видела в ней вовсе не это. Не шмотки, не объект страсти, не дорогие украшения... Эмма видела в ней человека, которого ставила наравне с собой.

Реджина, конечно же, знала, что наутро она отругает себя, потому что обычно все ее ночные мысли и желания с восходом солнца казались абсолютным бредом, несусветной чушью и полной дурью. Лучше бы она спала в это время и не мучилась сейчас, чем тратила драгоценные часы отдыха на обдумывание жизни какой-то там студентки, которую знает от силы несколько месяцев. Утро всегда было для Реджины таким: холодным и отрезвляющим, словно брызги ледяной воды в лицо. Отчего такое происходило — она не знала, понятия не имела, почему ночью все так кардинально меняется. Наверное, это не было нормой и даже вносило большой диссонанс в ее повседневность, но вот уже которую неделю, когда она приходила утром на работу в университет, ее ждал тот самый доверчивый и открытый взгляд зеленых глаз с длинными ресницами. Это было для Миллс мотивацией. Было еще одной маленькой причиной просыпаться по утрам.

***

Случались в жизни Реджины и дни, когда с утра ее окатывало холодной водой не осознание глупости от собственных ночных терзаний, а люди, находящиеся рядом.

— Грэм, мы можем поговорить об этом в другое время? — раздраженно произнесла она, нарочито грубо поставив чашку в кофемашину.

Последнее, чего ей хотелось в столь ранний час, — это выяснять отношения, а он уже почти полчаса донимал ее глубокомысленными разговорами насчет их планов на друг друга. Хамберт изо всех сил нервничал из-за того, что ему придется вернуться к жене завтра и у него снова не получится провести лишние сутки рядом с Реджиной.

— Я даже забронировал нам столик в «Паркерс» на пятницу! С лучшим видом на город, — не унимался мужчина, старательно заправляя рубашку в штаны.

Теперь Миллс еще сильнее ударила дверцей кухонного шкафчика и резко развернулась к Грэму лицом.

— Ты меня собираешься удивлять рестораном? — уже в открытую злилась она. — У меня в пятницу встреча вечером, я не могу пойти с тобой.

— Боже мой, ну Реджина.

Хамберт подошел ближе, бесцеремонно нарушая личное пространство Миллс. Любой нормальный человек при виде этой женщины в гневе и одного ее взгляда уже бежал бы, но не он. Может быть, он не боялся, а может быть, был слишком глупым и толстокожим, чтобы почувствовать эти опасные вибрации.

— Я не понимаю, чего ты от меня хочешь? Чтобы я пришла к твоей жене и сказала, что ты изменяешь ей? — Реджина специально отошла к холодильнику, когда мужчина приблизился к ней.

— Я давно тебе сказал, что могу бросить Мэгги, но ты всегда увиливала от ответа, — продолжал настаивать на своем он.

— Грэм, я прошу тебя, хватит! — наконец повысила голос Реджина. — Хватит этой херни с утра. Ты можешь оставаться здесь сколько захочешь, но при условии, что не треплешь мне нервы.

Несчастная дверца холодильника тоже пострадала от ее злости.

— Так вот как ты называешь наши разговоры о будущем?

Миллс закатила глаза и тяжело вздохнула, забирая свою чашку с кофе и усаживаясь за стол.

— Оладьи на плите, джем в холодильнике, — попыталась успокоиться она и перевести тему. — Если ты согласишься обсудить со мной все это в другое время, то жду тебя за столом.

— Я согласен, но, Реджина... — Хамберт прервался, обреченно вздыхая. — Твое абстрактное «другое время» не наступает никогда. Сколько бы я ни пытался завести этот разговор.

Обычно таким образом она и уходила от ответа. Ставила условие и переводила тему. И, может быть, Грэм и был глуповат в чувственном плане, но он знал, что Реджина никогда не пустословила и он бы выметнулся из квартиры уже через десять минут. В конце концов, он вроде как осознавал, на что шел. Был предупрежден по всем статьям — Миллс обговорила с ним почти все условия сделки, в которую не входили его развод с женой и их долгое и счастливое совместное будущее.

— Все будет хорошо, — вымученно улыбнулась она, наблюдая, как ситуация складывается по ее плану и Хамберт идет на попятную.

— Мне никогда его не заменить.

— Кого именно?

— Твоего бывшего, — поспешно уточнил Грэм. — Дэниела.

От упоминания этого имени вслух спросонья Реджину чуть не передернуло. Словом, чувство такта отсутствовало у этого мужчины в вопросах личных отношений напрочь. Он был прямолинеен и прост, как три копейки.

— Послушай, я не нуждаюсь ни в какой замене, — она прочистила горло и попыталась говорить чуть более мягко. От этого бархатного и низкого тона мог растаять кто угодно. — И сейчас я нуждаюсь конкретно в тебе. Давай мы не будем ворошить призраков прошлого, ладно?

— Да, я... — Грэм не был из тех, кто не поддавался бы действию ее обаяния и харизмы. — Прости, это скорее были мысли вслух.

Реджина улыбнулась в ответ, мысленно ликуя от своей маленькой победы — если, конечно, победой можно было назвать ее искусное оттягивание важнейшего для них разговора вот уже на протяжении полугода. Миллс была уверена, что эта бомба замедленного действия рано или поздно даст о себе знать, но слишком не хотела предавать их отношениям чуть большего значения, загружать свою и без того забитую голову этими мыслями. Что поделать, ее устраивало нынешнее положение дел, и она совсем не ревновала его к жене, будучи полностью уверенной в том, что он действительно любит ее больше. Вероятно, так может рассуждать только человек, который однозначно не настроен на серьезные отношения или как минимум не испытывает настоящей любви к партнеру.

— А насчет столика в пятницу... — Реджина сделала глоток как всегда черного обжигающего кофе. — Может, попробуешь договориться с ними на выходные?

Теперь три дня ее рабочего графика начинались в университете, и сегодня Миллс была благодарна за то, что после такой утренней нервотрепки ее снова будет ждать Эмма на второй парте. Внимательный доверчивый взгляд зеленых глаз, ее остроумные замечания в дискуссиях, живая мимика, реакции и непосредственные эмоции... Реджине казалось, что когда она наблюдает за этой девочкой или общается с ней, внутри отчего-то становится чуть менее пусто или одиноко. Если бы только Свон могла себе представить, сколько времени в мыслях Миллс ей посвящает, то, наверное, была бы несказанно счастлива. Ведь именно в ней Реджина сейчас видела отдушину. Она тяжело выдохнула, когда подъехала на парковку к университету, и еще пару минут провела в машине, мысленно готовясь к началу тяжелого дня.

К ее сожалению, Эмму она не увидела ни спустя десять, ни пятнадцать, ни даже тридцать минут занятия. Ну, бывает, опаздывает, неорганизованность никто у нее не отнимал. Может быть, даже не придет... Впервые не придет спустя три месяца. Ладно, ну ничего, бывает всякое, она же не может бесконечно ходить в университет? В конце концов, может, просто проспала, а может, прогуляла — это же студенты, у них полно своих проблем помимо учебы...

Но Свон не пришла и на следующее занятие на этой неделе. Просто не появилась и даже ничего не дала о себе знать. Тогда Реджина начала волноваться. Поинтересовалась у старосты, даже наблюдала за подругой Эммы, Алисой, кажется... Может, блондинка нагло решила прогуливать только ее пары, но Миллс не заметила ее ни в кафетерии, ни в столовой, ни даже в курилке. Черт возьми, она отсутствовала в университете уже неделю, если не больше.

***

— Да я пытаюсь объяснить ей, что у меня все загружено под завязку, — устало сказала Эмма. — Пытаюсь, но что толку?

В последнюю неделю в Бостон наведалась Мэри-Маргарет со своей гребаной командировкой и эксплуатировала приемную дочь как личного гида. После этой поездки Эмма теперь искренне не сомневалась в откровенной тупизне своей матери, потому что просить встречать ее у метро в прямом смысле чуть ли не в десятый раз в одном и том же месте, чтобы доехать до дома, было крайней степенью идиотизма. Где поесть, как добраться, где купить, как сделать, как дойти, как жить, куда бежать?! Да, эта женщина была провинциалкой до мозга костей и от силы пять раз в жизни была в Бостоне, но это не значит, что в Гугле ее забанили.

Видимо, понятие о картах было ей неведомо, хотя Эмма сто раз показывала, как пользоваться всеми приложениями. Она подозревала, что мать просто снова над ней издевается, желая получить как можно больше ее внимания и не лишиться собственного комфорта. Зачем думать и во что-то вникать, когда есть человек, который сделает все за тебя? Мэри-Маргарет игнорировала то, что у Свон была работа, учеба, куча домашних проектов и свои личные дела. Она просто бесцеремонно ворвалась в ее новую, хрупкую, и так едва собранную из частей жизнь, пытаясь наводить там свои порядки. И в планах Эммы уже было послать ее ко всем чертям, но лишь тогда, когда ее финансовое положение станет чуть более стабильным, чем сейчас. Потому что Свон боялась оказаться на улице, боялась быть снова выброшенной. Однажды ей пришлось пережить такое, и теперь она врагу бы не пожелала прочувствовать весь тот ужас, что приключился тогда с ней.

С отъездом в Бостон у Эммы складывалась довольно выгодная ситуация: раз в месяц мать высылала ей какие-то деньги, что отлично дополняли ее собственную финансовую картину, лишь изредка звонила ей, и, к тому же, у девушки всегда оставалась хоть какая-то крыша над головой в Сторибруке и мало-мальская опора в этом огромном мире. В конце концов, Эмму не покидала мысль о том, что для бывшей сиротки ее судьба сложилась просто наилучшим образом и надо быть благодарной всем существующим богам за это. Правда, в такие моменты она совсем игнорировала все негативные последствия этих преимуществ.

Последние лет пять жизнь Свон была похожа на один саморазрушительный опасный трюк. Чаще всего она просто вела себя словно Марла Сингер, игнорируя всяческие последствия своих необдуманных поступков. Как минимум — перебегала большие проспекты на красный свет, как максимум — истязала себя всяческими постыдными способами, объективно мерзкими и противоречащими всей человеческой природе и инстинкту самосохранения. В какие-то моменты можно было подумать, что Эмма и вовсе не ценит свою жизнь и даже не брезгует расстаться с ней, но это было совсем не так. Вот только это не было удивительным исходом развития событий: так она пыталась забыть все то, что ей пришлось пережить в ее семейке, системе, и справиться с последствиями прессинга, что длился годами. Она была сломлена и пока что умела выживать лишь таким способом, пытаясь совладать со всеми проблемами, что валились на ее хрупкие плечи. Эмма давно думала, что ей пора бы обратиться к мозгоправу, но от таких мыслей становилось еще больше не по себе, а стоимость услуг этих товарищей лишь удручала еще сильнее.

— Она знает про твою работу? — Гарднер подала ей книгу, пока Свон расставляла новый товар на нужные полки.

— Конечно, но какая ей разница?

— Если хочешь, я поговорю с отцом...

— Не надо, — резко оборвала подругу Эмма. — Серьезно, не надо. Мне нравится это место, и я хочу остаться здесь как можно дольше.

— Как скажешь, — уныло подтвердила ее слова Алиса и оперлась на книжный шкаф.

— А когда она уедет?

— Понятия не имею. Вроде как должна через два дня, — Свон яростно продолжала расставлять книги на полки, запихивая их с такой силой, что каждая ударялась о стенку шкафа.

— Ты бы пришла на учебу. Миллс там о тебе уже Белль допрашивает.

— Серьезно? — Свон даже на секунду отвлеклась от своего усердного вымещения злости. — Может, она со всеми так делает.

— Не знаю, но слышала только о тебе. Правда, Эммс, ты бы пришла хоть на ее пары, откуда ты знаешь, что она может выкинуть?

— Да ничего она не сделает, — усмехнулась та. — Ты вообще ее видела? Кажется, она в гробу видала все эти формальности в виде посещаемости, журналов и хотя бы запоминания имен студентов.

— Но твое-то она запомнила, — не удержалась от улыбки Алиса.

— Еще бы.

— Говорят, вас с ней видели в кафетерии — вы так мило сидели на подоконнике.

— Ну конечно, чертова Руби Лукас все всем растрепала!

— Да ладно, она не говорила ничего плохого, просто была удивлена, заметив Реджину в такой необычной для нее обстановке, и тем более рядом с тобой.

— Что значит «тем более»? — девушка повернулась и посмотрела прямо в светло-зеленые глаза Алисы.

— Ну, я это к тому, что наша мадам редко общается со студентами вне пар, и вообще ее никто почти не видит в университете не во время занятий.

— Ладно, — подозрительно прищурилась Эмма, — поверю тебе.

Ее смена закончилась в десять, и она вышла на крыльцо магазина, вдыхая холодный ноябрьский воздух. Завтра ее ожидает очередной безумный денек в компании матери, где она не сможет найти ни капли времени для себя. На самом деле, сил не было ни на что. Мэри-Маргарет будто озверела и звонила по несколько раз на дню под видом просьб о помощи, а по правде — в целях контроля. Она следила буквально за каждым действием Эммы, каждой ее микроэмоцией — то ли в отчаянном страхе потерять ее, то ли чтобы испортить ей жизнь еще больше. Но Свон успешно все скрывала, не позволяя ей обнаружить ни единой лазейки. Никто никогда не заботился о ее положении дел и не давал ей никаких советов, а тот важный этап, который она сейчас проходила, тоже остался почти без чьего-либо участия, поэтому теперь вторжения матери со своими правилами в уже состоявшийся уклад жизни дочери был как минимум неуместен.

Эмма сама справлялась с переездом, работой, учебой и всеми прилагающимися к этому хлопотами. Резкая смена тепличной обстановки на большой и шумный город дала о себе знать немедленно, а звонки Мэри-Маргарет только усугубляли всю ситуацию. Даже почти полная материальная эмансипация Эммы не могла изменить эту женщину и ее отношение к ней. Если честно, то девушка бегала почти сутками напролет по городу как заведенная, иногда не успевая оставить хотя бы час лишнего времени. Последнее, что ей осталось, — это взять постоянную смену в выходные, чтобы окончательно добить себя.

Ночами не спалось, а если и удавалось заснуть, то совсем ненадолго. В голове снова все гудело, призывая справиться с проблемами совершенно нездоровыми способами, но Эмма не позволяла себе такого. Она слишком горела желанием учиться, систематически ходила на пары, прилежно выполняя почти все задания. Горела по большей части неподдельным интересом и удовольствием, но все же из последних сил. А сейчас ее лишили даже этого, потому что большинство пар приходилось пропускать. Иногда — из-за матери, а иногда — просто из-за того, что к кровати как будто молотком приколачивало от усталости и какой-то апатии. Ну, а с другой стороны, чего она хотела? У нее нет такой богатой семьи, как, например, у Джонса... Нет возможности хотя бы на что-то опереться с полной уверенностью и быть хоть немного спокойной за завтрашний день. Поэтому вертись, пока не сдохнешь, бегай как белка в колесе двадцать четыре часа в сутки лишь затем, чтобы выжить.

Эмма резко открыла глаза, глядя на черный квадрат потолка их маленькой комнатушки. Ее соседка мирно спала на своем месте, а она уже битый час не могла сомкнуть глаз. Завтра утром она все же решила сходить на пары Реджины, прислушаться к Алисе, собственному голосу совести и желанию увидеть эту женщину. Эмме оставалось надеяться, что хотя бы под утро ее одолеет сон и она успеет хоть немного отдохнуть до звонка будильника.

***

Стук каблуков, который эхом разносился по коридору, Свон уже могла узнать из тысячи. Несмотря на трехчасовой сон, она, ведомая совестью и непонятно откуда взявшимся страхом, все же приехала утром, и даже раньше обычного. Госпожа Шанель деловито и быстро двигалась в ее направлении. Полы ее тренча красиво развевались при ходьбе, а рука с идеальным красным маникюром потянулась к волосам, чтобы поправить чуть выбившуюся из укладки прядь. Пару секунд Эмма завороженно наблюдала за идущей Реджиной, которая ее и вовсе не замечала, опустив взгляд в телефон. Как только Миллс оторвалась от экрана своего гаджета, то первым делом увидела стоявшую у окна девушку.

— Доброе утро, — неловко промямлила Эмма, глядя на остановившуюся у двери аудитории женщину и проклиная себя за то, что приехала так рано. До того момента, как на занятия приедут главные зубрилы и спасут ее от грядущего неловкого диалога, осталось совсем немного, но все же.

— Какой приятный сюрприз, мисс Свон, — не удержалась от подколов та. — Сегодня Вы решили почтить меня своим присутствием?

Ну зачем так сразу кидать камень в мой огород? Неужели нельзя было просто поздороваться?

— Простите, так получилось.

Девушка проследовала за преподавательницей в класс. Когда Реджина села за свой стол, то наконец нормально окинула взглядом Эмму. Ее внешний вид удручал. Некогда разбросанные белоснежно-пшеничные кудри были собраны в тугой конский хвост — и даже не в смешной небрежный пучок, который иногда делала девушка. Рукава какой-то черной невзрачной толстовки натянуты по самые ладони, хотя обычно Эмма носила что-то более легкое и даже яркое — взять для примера хотя бы ту красную куртку... А взгляд девушки и вовсе не искрился той самой доверчивостью и заинтересованностью, ради которых Реджина Миллс шла на работу в это место вот уже вторую неделю. Теперь в ее глазах можно было разглядеть только усталость и страх.

Миллс отметила, что надо явно сбавить уровень стервозности — может быть, отсутствие Эммы оказалось не банальным нахальством и пофигизмом. В голове были глупые мысли о том, чтобы прямо поинтересоваться, что же у нее случилось, но это было бы верхом бестактности со стороны до невозможного профессиональной Реджины.

— Хочу напомнить, что три выстрела уже прозвучало, — все же в шутку предостерегла ее Миллс. — У Вас осталось две попытки в этой игре, чтобы не остаться без моих консультаций.

— Да-да, я помню.

Отчего-то Эмма не воспринимала эти слова как угрозу. Может, виной всему была подача и тон голоса Реджины, а может, располагающий к себе взгляд.

— Я не хотела, чтобы все так вышло, мисс Миллс.

Если честно, Эмма не помнила, когда ей в последний раз было так стыдно за прогулы и когда она так сильно жалела о них.

— И чем же Вы были так заняты, если не секрет? — постаралась максимально непринужденно поинтересоваться Реджина, всеми силами делая вид, что спрашивает чисто из вежливости.

— Я... эм... — Эмма все же не ожидала, что Миллс будет докапываться. — У меня были семейные проблемы.

После этих слов Реджина еще раз внимательно оценила внешний вид девушки, боясь даже себе представить, какие должны быть у Эммы проблемы, чтобы так резко измениться. Почему-то она сразу подумала о Мэри-Маргарет, попыталась воскресить в памяти те смутные детские воспоминания, но все было безуспешно. Ей было даже трудно подумать о том, что эта женщина стала матерью, хотя это было логично и закономерно.

— Надеюсь, сейчас все в порядке? — все-таки вырвался у Реджины вопрос, который давно уже так и вертелся на языке.

— Да, более чем, — откашлялась Свон, пряча свой взгляд от внимательно смотрящих на нее карих глаз.

Реджина заметила, что от ее вопросов девушка, скорее, еще больше напряглась. Поджала плечи, нахмурила брови, будто готовилась к тому, что ее сейчас атакуют или устроят ей проблемы, но ведь Миллс этого не хотела. Она смотрела на Эмму и в этот момент не испытывала ничего, кроме жалости и желания помочь, несмотря на то, что раньше Свон не вызывала у нее таких чувств. Да и вообще, по правде говоря, очень давно никто не вызывал у Реджины такого желания. Она уже сочувствовала Эмме, хотя и понятия не имела, что случилось на самом деле.

— Отлично, — вежливо улыбнулась ей женщина, прекрасно понимая, что та врет. — В таком случае, если у Вас будут вопросы по пропущенному материалу, то обращайтесь.

— Да, спасибо, — дежурно ответила Свон, все больше отстраняясь от нее.

Все занятие Эмма вела себя не так, как раньше: не смотрела на нее бесконечно заинтересованным взглядом, не заглядывала в рот и мило не улыбалась, не проявляла себя в обсуждениях и дискуссиях, не выдавала вообще никаких эмоций, а самое главное — Миллс не замечала в ней той самой непосредственности и искренности. Иначе говоря, Реджина лишилась самой приятной части своих пар и отдельной мотивации работать как можно лучше. Да Свон даже пересела, когда пришла ее подруга! Отправилась куда-то вместе с ней на галерку и пару раз прилегла на парту, прячась за черным капюшоном.

Вот черт.

Реджина уже хотела оставить ее после занятий, но что она у нее спросит? «Извини, Эмма, ты сегодня слишком мало на меня смотрела?» Или же: «А ты не могла бы вести себя как раньше, потому что мне это нравилось?». Что за бред, господи. Чего ты хочешь от этой девочки, Реджина? У всех бывают разные ситуации в жизни, и Свон — не исключение. Она не может быть всегда удобной для тебя, потому что, в конце концов, именно это и делает ее тем самым живым человеком, теплом которого ты так жадно наслаждалась.

Уже к концу занятия Миллс стала понимать, почему же она так сочувствовала этой девушке: Эмма была до чертиков похожа на нее саму в студенческие годы. Ее поведение, активность, и даже сейчас, наоборот, понурый вид и, как она утверждала, проблемы с семьей — были всем тем, через что пришлось пройти самой Реджине. Можно подумать, что у каждого второго такая же ситуация, но далеко не все будут тебе печально напоминать себя. Потому что что-то «свое», те же проблемы и та же отраженная боль в глазах, через которую пришлось пройти лично, будут знакомы всю жизнь.

Хотя, на самом деле, женщине не знала, что Свон было просто стыдно. Безумно стыдно — а еще она устала физически и морально настолько, что сил хоть на какую-то активность во время пар не было, да и, в конце концов, ее сковывала жуткая обида, из-за того, что она расстраивала этим Реджину.

Но все же, все же...

— Мисс Свон, — донеслось до Эммы уже у самого выхода из аудитории, — подойдите, пожалуйста.

— Да, мисс Миллс? — про себя Свон уже сто раз выругалась, что не успела ускользнуть из поля зрения этой женщины.

— Простите, что задерживаю, но, может, Вы заметили, что мисс Френч отсутствует, а мне нужно донести важную информацию до студентов и найти ответственного за одно дело.

— Окей, чем я могу помочь? — не раздумывая, выдала ответ девушка, а лишь потом подумала о том, что она может просто физически не успеть заняться чужими просьбами.

Но, несмотря на страх не суметь выделить время для Реджины, Эмма впервые за все время их общения сегодня хоть немного улыбнулась. Ей было приятно, что, даже невзирая на ее ошибки, Миллс все еще видит в ней ответственного человека и хочет доверить какое-то дело.

— На следующей неделе в четверг мы поедем в Кембридж, в Гарвардский художественный музей. Я хотела бы, чтобы Вы контролировали эту поездку и сообщали одногруппникам актуальные новости насчет нее, — Реджина устало откинулась на спинку кресла, сбрасывая с себя часть брони и образа.

— Хорошо, — все так же не раздумывая, ответила Эмма, догадываясь, что выбора у нее таки уже нет.

— Дайте мне свой номер телефона, чтобы мы могли держать друг друга в курсе событий.

Конечно, было опрометчиво не взять телефон у старосты. За это Реджина уже мысленно отругала себя, но, с другой стороны, теперь она сможет установить связь с Эммой. И вообще, какого черта ее вдруг стал так волновать этот факт?

— Конечно, — Эмма старалась всеми силами сделать свое выражение лица нечитаемым, но у нее это, кажется, плохо получалось.

— Кстати, как обстоят дела с проектом? — как бы невзначай поинтересовалась Миллс, пока заносила номер девушки в контакты.

— О, он находится в процессе, — хоть в чем-то не соврала ей сегодня Эмма. — Но еще далеко не на последней стадии.

— Это радует, — кивнула Реджина и улыбнулась: ей охотно верилось в то, что Свон говорит ей правду, потому что она делала на эту девушку большие ставки.

— Буду ждать новостей, — на прощание сказала та перед уходом.

— Береги себя, Эмма, — Миллс произнесла ее имя так, будто пробовала его на вкус. — Не забрасывай сильно учебу, как бы трудно тебе сейчас ни было.

— Спасибо.

Свон кивнула на прощание Реджине, чувствуя, как у нее в голове все еще звучало собственное имя, впервые произнесенное этой женщиной. Да, это определенно был лучший подарок за все последнее время.