Рыжий пёс часть 6
«Идиот!» — пролаял чёрный босерон и бросился на пепельного салюки, сбивая его с ног и заваливая на пол, тот зарычал и попытался укусить босерона за лапу: его челюсти щёлкнули в нескольких миллиметрах от неё, а затем он как-то вывернулся и сбросил с себя пса, сам с лаем бросаясь на него и сбивая с ног.
«Сам идиот!» — гавкнул салюки, пытаясь дотянуться челюстями до горла поверженного врага. Босерон резко крутанулся и попытался ухватить противника за бок, но схватил лишь длинную шерсть пепельного цвета. И хотя он не добрался до желанной плоти, салюки громко взвизгнул от боли, так как босерон сильно потянул его за шерсть.
— Что здесь происходит? — послышался строгий женский голос, и оба пса посмотрели на обладательницу красных волос. — Собаки Дазая? — удивлённо произнесла она, и те отскочили друг от друга, приняв сидячее положение, а Ацуши грозно зарычал на гостью, оскалившись.
«Заткнись, идиот! — пролаял Рюноске, зло сверкнув на Накаджиму глазами. — Иначе я перегрызу твою глотку!»
«Смотри, чтобы я тебе её не перегрыз!» — загавкал Ацуши и принял боевую стойку.
— А ну успокоились! — прикрикнула на псов, только что вошедшая, Гин, те вроде бы присмирели, а затем она обратилась к гостье, которая с любопытством разглядывала собак: — Озаки-сан, что вы здесь делаете?
— Да так, — ответила Коё. — Мимо проходила, услышала собачий лай и решила узнать, что происходит, дверь была не заперта. Это же собаки Дазая, что они здесь делают?
— Он просил меня присмотреть за ними, — ответила Гин.
— И ты согласилась? Зачем тебе это нужно?
— Точнее, об этом просил мой брат.
— Брат? И где же он сам?
— У него какие-то дела, Озаки-сан, — ответила Гин. — Надеюсь, он скоро вернётся.
— И я надеюсь, — произнесла Коё и направилась к выходу из квартиры.
— Ну что вы опять устроили? — спросила девушка, строго глядя на псов.
«Это он начал», — пролаял Ацуши.
«Что? — зарычал на него Акутагава. — Да если бы не ты, придурок, мы бы, вообще, не оказались в таком положении! Это твоя вина, что у меня вырос хвост, а тело покрылось шерстью, оборотень», — зло выпалил Рюноске, сверкнув на Ацуши глазами.
«Что? Моя вина? — возмутился тот. — Это же ты медлил, когда я крикнул тебе, что увидел того эспера и бросился на него. Если бы ты не протормозил, моё тело тоже не покрывала бы сейчас шерсть!»
«Я протормозил? — зло оскалился Акутагава. — Это ты, идиот, полез на рожон, я ведь сказал тебе, что нужно выждать, но разве ты слушал? И вот к чему всё это привело! Хотя ты вряд ли что-то потерял, ведь шерсть на теле для тебя — привычное дело».
«Ах ты ж гад! — пролаял Накаджима и бросился на Рюноске. — Ты ещё смеешь обвинять меня в случившемся?»
Салюки ухватил босерона зубами за плечо, завалив его на пол, но тот вцепился челюстями в его лапу, и ему удалось сбросить с себя белого пса, а затем он сам оказался сверху на нём. Обе собаки, с остервенением лая и рыча, катались по полу, пытаясь вцепиться друг другу в глотки, и сейчас больше напоминали огромный чёрно-белый шар.
Глядя на заклятых друзей врагов, Гин тяжело вздохнула и снова прикрикнула на них:
— А ну успокоились, оба! — Однако псы не обратили внимания на свою временную хозяйку и продолжили кататься по полу, терзая друг друга зубами, тогда девушка извлекла откуда-то шокер и несколько раз нажала на кнопочку: послышался треск, и собаки вдруг прекратили борьбу, посмотрев на Гин, а та добавила угрожающим тоном: — Разошлись быстро по разным углам! Не заставляйте меня применять к вам жёсткие меры!
Рюноске зарычал и несколько раз гавкнул, глядя на Гин, та снова нажала на кнопку, при этом вытянув руку с шокером вперёд, и произнесла:
— Да, тебя это тоже касается, Рюноске, несмотря на то, что ты мой брат. Мне надоели ваши склоки и постоянный шум. Я хочу лечь отдохнуть, и если вы меня разбудите своим лаем, пеняйте на себя, — с этими словами Гин снова нажала на кнопку, демонстрируя свою решимость, и прошла в спальню, прикрыв за собой дверь.
«Она правда это сделает?» — спросил Ацуши, глядя на Акутагаву.
«Не сомневайся, — ответил тот. — Она может».
Ацуши фыркнул и прошёл на кухню, так как почувствовал, что желудок подводит от голода. Возле стола стояли две одинаковые мисочки с кормом, а также две мисочки с водой.
«Фу, гадость какая. Ненавижу собачью жратву», — посетовал Накаджима, обращаясь к самому себе, но противореча своим же словам, принялся с аппетитом уплетать сухой корм.
«Я от неё тоже не в восторге, — пролаял Рюноске, подходя к своей миске и принюхиваясь. — Когда же Дазай вернёт нам человеческий облик?»
«Поскорее бы», — тихо гавкнул Ацуши, продолжая хрустеть кормом.
Перекусив и запив еду водой, собаки вернулись в комнату, и Накаджима запрыгнул на диван.
«Свали с моего дивана», — гавкнул Акутагава.
«Ага, сейчас», — ответил ему Ацуши.
«Вали на пол!» — прорычал босерон.
«Сам вали, там жёстко. Я первый занял это место», — рыкнул салюки.
«Ну и хрен с тобой».
Акутагава тоже запрыгнул на диван и улёгся с противоположной от Ацуши стороны.
Вскоре оба пса задремали, а проснулись от громкого возгласа Гин:
— Надо же, какая идиллия! — девушка скрестила руки на груди и с улыбкой посмотрела на собак.
Ацуши приоткрыл глаза и понял, что на его бедре лежит морда чёрного босерона.
«Эй, — гавкнул он, и Рюноске приподнял голову. — Свали с меня».
«Да пожалуйста, — буркнул тот и спрыгнул с дивана, глядя на сестру. — Гав, гав», — услышала она голос Рюноске.
— Ну что? — спросила Гин. — Пойдёмте гулять?
«Пойдём», — радостно гавкнул Ацуши и соскочил с дивана на пол.
«Гин, только давай оставим этого облезлого пса дома», — пролаял Рюноске.
«Это кто тут облезлый пёс? — зло зарычал на Акутагаву Ацуши. — Сам ты облезлый!»
— Успокоились! — прикрикнула на собак Гин. — А то я сама уйду, а вы останетесь дома одни.
Рюноске зло посмотрел на Ацуши, но ничего не сказал и молча направился к выходу, Ацуши последовал за ним. Гин заперла дверь и нажала на кнопку вызова лифта. Когда вышли на улицу, она произнесла:
— И куда мы с вами пойдём?
«Гав, гав!» — последовал ответ босерона.
«Гав, гав!» — вторил ему лай салюки.
— Как жаль, что я не понимаю ваших слов, — посетовала Гин и почесала за ухом Ацуши, так как он находился к ней ближе.
«Гав, гав, гав!» — раздался злобный лай босерона, и Гин почесала за ухом и его, произнеся:
— Не ревнуй.
«Я не ревную», — гавкнул Акутагава.
«Ага, рассказывай», — ввернул Ацуши.
«Заткнись!», — оскалился на него Рюноске.
— Хватит вам уже! — одёрнула их Гин, а затем добавила: — Ну что идём?
«Гав, гав!» — пролаяли оба пса в один голос и последовали за хозяйкой, которая направилась в сторону парка. На улице давно стемнело, так как время перевалило за полночь, и в парке почти никого не было. Прогуливаясь по аллее, Гин дошла до конца парка, а затем развернулась и направилась в обратную сторону. Всю дорогу салюки и босерон ворчали друг на друга, иногда тихонько гавкая.
— Домой пойдём или хотите ещё погулять? — спросила Гин, и оба пса остановились возле скамейки, приняв сидячее положение, намекая на то, что возвращаться домой пока не хотят.
Девушка тоже остановилась, проговорив:
— Поняла, ещё погуляем. Вы тут порезвитесь, если хотите, а я лучше присяду, — с этими словами Гин уселась на скамейку, а Ацуши зашёл за неё и улёгся на траву, положив голову на свои лапы. Неожиданно к нему подошёл Акутагава и расположился неподалёку.
«Чего припёрся? — пролаял Ацуши. — Тебе места мало? В твоём распоряжении целый парк. Отвали от меня!»
«Да больно ты мне нужен! — гавкнул Акутагава. — И вообще, я не возле тебя лежу, а неподалёку от своей сестры. Это ты вали отсюда, облезлая шавка!»
«Кто облезлая шавка? Я?» — Ацуши вскочил на лапы и грозно зарычал, Акутагава тоже поднялся со своего места и пролаял:
«Ты конечно! Кто же ещё?»
— Замолчите оба! — прикрикнула на них Гин. — Достали вы меня уже! Если хотите скандалить, идете туда, — Гин махнула рукой куда-то за свою спину, и Ацуши прорычал:
«Пошли, отойдём».
«Ну пойдём. Надеюсь, там никто не помешает нам выяснить отношения».
Собаки отошли от скамейки метров на двадцать, и Акутагава сходу набросился на Ацуши. Оба пса катались по земле гавкая и рыча, громко клацая челюстями. Акутагава повалил Ацуши на землю, придавив его к ней мощными лапами, однако вдруг замер и прорычал:
«Тихо».
Ацуши тоже замер, прислушиваясь и принюхиваясь к окружению. Что-то было не так, и оба пса это почувствовали.
***
Гин сидела на скамейке, ковырясь в своём смартфоне, когда услышала чьи-то шаги, а потом громкий мужской гогот. Убрав телефон, Гин сжала в руке кинжал, расслабленно откидываясь на спинку.
— Красавица, — послышался рядом мужской голос, и Гин увидела семерых высоких и крепких парней, приближавшихся к ней в темноте, превратившись в натянутую пружину и приготовившись атаковать.
— Как насчёт культурного отдыха? — спросил один из них, подойдя к ней довольно близко, а Гин ответила:
— Лучше идите своей дорогой.
— Ух ты какая! — гоготнул другой верзила и тоже подошёл к девушке. Парни обступили её со всех сторон, и, казалось, отрезали ей путь к отступлению, однако, неожиданно, хрупкая на вид девушка резко подскочила со своего места и выбросила правую руку вперёд, тут же проскакивая под рукой ещё одного парня и нанося ему удар, когда оказалась сзади, перерезая глотку. Оба верзилы свалились на землю, захлёбываясь кровью, а ещё один проревел, выхватывая пистолет и производя выстрел:
— Ах ты ж сука!
Гин резко отскочила в сторону, ударив ножом в живот ближайшего парня и прикрываясь им, как щитом. Несколько пуль, выпущенные из стволов его соратников, попали ему в грудь. Оттолкнув мёртвое тело, Гин метнула в одного из стрелявших другой клинок, тот вошёл ему в шею, и парень упал на землю, хрипя. Кто-то произвёл несколько выстрелов, однако Гин уклонилась от пуль, а затем на одного из парней набросился чёрный босерон. Он сбил его с ног и вцепился зубами в глотку, вырывая гортань. Ещё на одного из нападавших накинулся пепельный салюки, также сбивая того с ног и вгрызаясь в его горло зубами. Неожиданно послышался выстрел, за ним последовал визг собаки, Гин метнула в последнего нападавшего свой кинжал, и тот упал на землю: из его груди торчала рукоять клинка.
Босерон с окровавленный мордой кинулся к пепельному салюки, который лежал рядом с поверженным врагом без движения. Обнюхав пса, босерон сразу определил где рана, а потом и увидел её, она была там, где длинная белая шерсть окрасилась в красный цвет. Рюноске несколько раз гавкнул, а затем к Ацуши подошла Гин, осматривая дырку от огнестрельного ранения в правом боку собаки. Тяжело вздохнув, она пробормотала:
— Ну вот зачем вы полезли? Я бы и сама с ними справилась.
Сняв с себя кожаную куртку, а затем и футболку, девушка перевязала ею рану собаки, грудная клетка которой тяжело вздымалась вверх и опускалась вниз.
— Вот же гадство! — выругалась Гин, когда с перевязкой было покончено. Рюноске смотрел то на неё, то на Ацуши временами лая, а временами поскуливая. — С ним всё будет в порядке, — произнесла она. — Я надеюсь.
Взяв в руки телефон, Гин набрала номер босса и быстро обрисовала ему ситуацию.
— Сейчас пришлю за тобой машину, — проговорил босс. — Вези его в ветеринарку. Всё же я больше по людям, а не животным.
— Хорошо, — произнесла Гин, а затем добавила: — Пока не говорите Дазаю о произошедшем. Всё-таки я согласилась присмотреть за его подопечным, но не уследила за ним.
— Не уследила, — повторил босс. — Он получил огнестрел в уличной потасовке — это очень мягко сказано: «Не уследила». Ладно, я не скажу ему ничего, сама будешь с ним объясняться, — произнеся это, Мори сбросил вызов, а Гин надела на себя куртку. Минут через семь к ней подошли несколько мафиози, которые прибыли сюда, чтобы позаботиться о трупах, а один из них, взяв раненую собаку на руки, пошёл с ней к дороге, где оставил автомобиль. Гин и Рюноске последовали за ним.