Рыжий пёс часть 5
Накахара зашевелился, с трудом открывая глаза, которые не сразу привыкли к темноте. Сначала он не смог понять где находится и не сразу вспомнил, что с ним произошло, но через минуту Чуя уже различал очертания предметов в комнате и понял, что он у Дазая в квартире. Подняв руку и поднеся её к глазам, Накахара ожидал увидеть собачью лапу, но рассмотрел в темноте человеческую ладонь.
— Я снова человек, — со счастливой улыбкой произнёс эспер и попытался подняться с кровати, но его живот пронзила острая боль, и он снова упал на постель, непроизвольно застонав. — Чёрт! — выругался Чуя, вспомнив последние события и о том, как был ранен, странно, что он, проснувшись, не почувствовал боли, а ощутил её лишь, когда пошевелился, наверное, ему вкололи обезболивающее, пронеслась мысль в голове.
— Милый, — послышался рядом бесячий голос, и в комнате загорелся свет: в дверном проёме стоял Дазай и улыбался. — Наконец-то ты проснулся.
— Чего? Какой я тебе милый? — прошипел Чуя, вспомнив о том, как Осаму надел на него строгий ошейник, и ему захотелось его придушить.
Осаму молча подошёл к постели и сел на край, положив свою ладонь на руку Чуи, но тот поспешил сбросить её и почти прорычал:
— Грабли убери!
Дазай усмехнулся и произнёс:
— Как всегда в своём репертуаре.
— Пошёл ты, Дазай!
— И это вместо спасибо?
— За что я тебя должен благодарить? За то, что надел на меня ошейник?
— За то, что спас тебе жизнь, и за то, что благодаря мне ты снова человек.
Пропустив его слова мимо ушей, Чуя спросил:
— Что я здесь делаю?
— Ты умирал, и боссу пришлось оперировать тебя у меня дома. Скажи мне, Чуя, — добавил Дазай. — Ты зачем бросился на этого эспера? Я же тебе говорил ещё перед атакой их базы: не лезь в драку.
— Да если бы я тогда не влез, мы бы сейчас с тобой не разговаривали, гений.
— Ладно, в тот раз, возможно, ты меня спас. Но не нужно было бездумно кидаться на врага. Ты чуть не погиб.
— Не делай вид, что тебя это сильно волнует.
— Волнует, — произнёс Дазай, а затем добавил: — Мне удалось дозвониться до Йосано Акико, она приедет завтра.
— Зачем? — спросил Чуя, конечно, он знал о способности докторши из Агентства, как и о методах её лечения, и внутренне содрогнулся, представив, как она будет его исцелять.
— Чтобы поднять тебя на ноги.
— Дазай, мне кажется, что это лишнее, сам поднимусь потихоньку.
— Неужели наш грозный исполнитель Портовой Мафии боится хрупкой девушки? — Дазай приподнял левую бровь и насмешливо улыбнулся.
— Я не боюсь, просто не хочу.
— Значит, пальцы тебе не нужны? — Осаму взял в свои ладони забинтованную руку Чуи, на которой не хватало трёх пальцев, Накахара совсем забыл об этой травме.
— А что, она может вернуть их?
— Может, — Дазай кивнул и отпустил руку Чуи, дотронувшись до его лба.
— Тогда ладно, — пробормотал Накахара и вопросительно взглянул на Осаму, а тот спросил:
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, — произнёс Чуя, хотя это было не так, похоже, что у него поднялась температура, он ощущал довольно сильный озноб.
— Ты горячий, — Дазай встал с постели и, подойдя к столу, взял с него градусник. Всунув его Чуе под мышку, Осаму вышел из комнаты, а вернулся со стаканом воды. — Выпей, но только пару глотков.
Накахара попытался приподняться, но снова упал на постель, а Дазай сказал:
— Держи, я помогу.
Чуя взял стакан из руки Осаму, а тот, поддерживая его под спину, помог ему немного приподняться. Когда Накахара сделал несколько глотков, Дазай забрал из его руки стакан, и тот снова лёг на спину полностью. Градусник подал сигнал о том, что температура измерена, и Осаму забрал его.
— Тридцать восемь и девять, — произнёс он и положил термометр на место, после чего взял в руки одноразовый шприц, наполняя его жидкостью из ампулы.
— Что ты делаешь? — спросил Чуя.
— Надо сделать тебе укол жаропонижающего.
— Лучше дай таблетку.
— Мори-сан сказал вколоть тебе этот препарат, — произнёс Осаму и подошёл к Чуе со шприцом и спиртовой салфеткой в руках.
— Эй, Дазай... — проговорил Чуя, растерянно глядя на бывшего напарника.
— Что? — невозмутимо спросил тот, подходя ближе.
— Я не хочу, чтобы ты колол мне уколы.
— Чуечка боится уколов? — усмехнувшись, поинтересовался Осаму.
— Нет! Но куда ты собрался мне его колоть?
— А ты как думаешь?
— Нет, я не оголю перед тобой задницу.
— Сегодня я — твой врач, только и всего. Попытайся лечь на бок.
— Нет!
Осаму тяжело вздохнул.
— Как же с тобой сложно, Чуя. Оголяй зад, я сказал, или мне вызывать босса? Думаю, он не очень обрадуется тому, что ему из-за твоих капризов придётся снова ехать ко мне.
— Ладно, я сделаю это. Но ты должен отвернуться.
— Ну что за глупости, Чуя? Как я могу делать тебе укол вслепую?
Накахара ничего не ответил, а слегка повернулся на бок, пытаясь немного приспустить боксёры.
— Кто меня раздевал?
— Не переживай, не я, — произнёс Дазай, спуская с Чуи трусы почти полностью.
— Эй! — послышался возмущённый возглас, но Дазай оставил его без ответа.
Протерев правую ягодицу Чуи спиртовой салфеткой, Осаму ввёл в неё иглу и впрыснул жидкость, услышав тихое: «ай», сразу же извлекая иголку и прикладывая к месту прокола спиртовую салфетку.
— Видишь, совсем не больно, — сказал он, широко улыбаясь. — А ты боялся.
— Если ты не заткнёшься сейчас, я засуну тебе этот шприц в глотку.
— Как грубо.
Осаму положил на стол использованный шприц и потушил свет, снимая с себя одежду.
— Эй, ты что делаешь? — спросил Чуя.
— Спать ложусь, что же ещё?
— Ты что собираешься, лечь со мной?
— Это моя кровать, и я не собираюсь спать на полу.
— Ложись на диване.
— Он для меня узкий и короткий.
— Как-нибудь перетерпишь.
— С какой стати? Чуя, — проговорил Дазай, подходя к кровати ближе, — когда ты был собакой, ты мне больше нравился.
— Чего?
— В человеческом обличьи ты, конечно, гораздо симпатичнее, но намного вреднее и болтливее. Помнишь, как сам пришёл ко мне в первую ночь? А потом ещё целоваться лез.
— Сука! Ты допиздишься, Дазай! Скажи спасибо, что я ранен и не могу делать резких движений.
— А что, правда глаза колет?
— Пошёл на хуй! — буркнул Накахара, а Дазай забрался на кровать и лёг у стенки, слегка приобняв эспера.
— Лапы убрал!
— Вредная Вешалка для Шляп! — с улыбкой сказал Дазай, но руки не убрал.
— Ублюдок! — прошипел Чуя, сам скидывая ладонь Осаму и закрывая глаза.
Проснулся эспер от резкого телефонного звонка и ощутил на своей груди тяжесть чужой головы.
— Эй, Дазай! — Чуя потряс Осаму за плечо.
— А? — сонно спросил тот.
— Твой телефон звонит.
Дазай потянулся рукой к тумбочке и, взяв с неё мобильный, отключил звонок.
— Это будильник, — сказал он, кладя телефон на место.
Встав с постели и измерив Чуе температуру, Осаму сделал ему ещё один укол, после чего позвонил боссу и спросил, когда он приедет.
— Минут через тридцать, — ответил Огай, а Осаму, сбросив вызов, принялся одеваться.
Мори приехал через сорок минут. Осаму нужно было съездить в полицейский участок, и босс Портовой Мафии обещал дождаться его. Когда Дазай вернулся, Мори уехал, сказав, что Чуя идёт на поправку, и что до обеда ему не нужно колоть препараты, так как он уже их ему вколол. К двенадцати приехала Йосано Акико, чтобы провести процедуру лечения Чуи, хотя сама она явно была не в восторге оттого, что ей предстояло лечить мафиози, но Дазай очень уж просил её помочь. Поставив свой саквояж возле кровати, Акико открыла его и вытащила из него мачете, с улыбкой отметив про себя, как в глазах пациента застыл неподдельный ужас. В спальню вошёл Осаму и, подойдя к Йосано, взял её за руку, со словами:
— Акико, а может стоит воспользоваться чем-то другим?
— С чего бы это? — спросила она, слегка приподняв левую бровь вверх. — Это мой любимый рабочий инструмент, хотя мне ещё нравится бензопила, но она бы не влезла в мой саквояж, а таскаться с ней в руках по городу у всех на виду было бы не очень удобно.
Чуя наблюдал за этой сценой не без внутренней дрожи, положа руку на сердце: ему было очень страшно, хотя, конечно, он и слова об этом не сказал и вида не подал, что его уже просто трясёт только от одного вида мачете в руках докторши из Агентства и маниакального блеска в её глазах. Ситуация была немного странной для самого Чуи: он никогда не испытывал страха перед врагом и не боялся схватиться даже с самым опасным из них, но сейчас он не мог противостоять этой хрупкой девушке, ведь сам дал согласие на лечение, однако опасался того, что его ожидает в ближайшие несколько минут.
— Акико, это всё-таки съёмная квартира, и если останутся следы крови на мебели или стенах, мне придётся покупать новую и делать ремонт.
— Вот же урод, — тихо пробормотал Чуя, его задело то, что Дазай переживает о деньгах, а не о нём, но тот его услышал и слегка улыбнулся, правильно расценив реплику Накахары.
Йосано положила мачете на край кровати и расстегнув свою блузку, передала её Дазаю, последнего её действия не удивили, а вот Чуя смотрел на неё широко распахнутыми глазами.
— Не хочу испачкать, — будто поясняя свои действия, произнесла она.
Склонившись над саквояжем, Акико извлекла из него плащ-дождевик и накинула на себя, вновь взяв в руки мачете. Дазай к тому времени отнёс её блузку в гостиную и вернулся в тот момент, когда Йосано подняла мачете над своей головой.
— Акико, — вновь произнёс Осаму.
— Я тебя поняла, — ответила она, развернувшись к нему лицом, в этот момент Чуя засветился красным, и это свечение не могло остаться незамеченным. — Лучше придержи его, чтобы способность не помешала мне.
Дазай, с тяжёлым вздохом, присел на край кровати и взял руку Чуи в свою, склонившись к его уху и прошептав:
— Всё будет хорошо, не волнуйся.
— Да кто волнуется, Дазай? — произнёс в ответ Накахара, а затем стиснул зубы от невыносимой боли, которая пронзила его живот, но ему удалось сдержать крик, с его уст сорвался лишь тихий стон, и эспер почувствовал, как проваливается во тьму.
Придя в себя, Чуя понял, что всё закончилось: Йосано в комнате не было, да и в квартире Осаму тоже, насколько он понял. Приподнявшись на постели, Накахара осмотрел свой живот и правую руку: ран нигде не было, а пальцы оказались на месте, хотя руку и живот всё ещё покрывали окровавленные бинты.
— Я не стал их снимать, — послышался голос Осаму, и Чуя перевёл на него взгляд. — Зная твою стеснительность.
— Чё? — возмутился было Накахара, но затем решил махнуть на слова Дазая рукой и прошёл в душ, чтобы смыть с себя следы крови. Осаму сменил постельное, которое, после лечения Йосано, оказалось испачкано, правда, совсем немного. На удивление Акико сделала всё аккуратно, нанеся Чуе лишь один точный удар в живот, поэтому Дазаю не пришлось смывать следы крови со стен.
Минут через десять из душа вышел Накахара и начал собираться домой, но Осаму неожиданно произнёс:
— Чуя, останься.
— Что? — Рука исполнителя замерла, так и не застегнув последнюю пуговицу на рубашке.
— Ты меня слышал, — сказал Дазай, опершись задом о стол и неотрывно глядя в голубые озёра.
— Зачем? — спросил он.
— Выпьем, поговорим нормально.
— Поговорим? Точно, давай поговорим. А знаешь о чём? — прошипел Накахара.
— Понятия не имею, — невозмутимо произнёс Дазай.
— О собачьем ошейнике, который ты на меня нацепил и о многом другом, сволочь! — Чуя приблизился к Осаму, и его глаза угрожающе сверкнули, однако тот оставался на удивление спокойным.
— Всё такой же, как и прежде, — улыбнувшись, проговорил он. — Но мне это даже нравится.
— Чего? А это тебе тоже нравится? — Чуя заехал детективу, кулаком под дых, а затем по роже, отчего тот свалился на пол, однако с его уст при этом не сорвалось ни звука.
— Не очень, — произнёс Дазай, поднимаясь на ноги и резко уходя в сторону от следующей атаки.
Чуя снова нанёс удар бывшему напарнику, но тому опять удалось избежать встречи с его кулаком. Однако он оказался у стены и отступать ему было больше некуда.
— Ладно, признаю — заслужил, — сказал Дазай, перехватывая руку Чуи, когда он замахнулся для следующего удара. — Но давай поговорим спокойно, без рукоприкладства.
— Спокойно? — Чуя вырвал свою руку из захвата Осаму и сильно толкнул его в грудь, отчего тот больно стукнулся головой о стену, что аж искры из глаз посыпались. На этот раз Дазай не смог сдержать непроизвольного стона, который сорвался с его губ, а Чуя сжал пальцы на его шее, с яростью глядя в карие глаза. — Ты надел на меня ошейник, и я до сих пор ощущаю острые шипы, впивающиеся в кожу, мразь! Ты кормил меня сырым мясом и собачьим кормом и ещё всяким дерьмом, которое жрут собаки! И после всего этого ты предлагаешь мне поговорить спокойно?
— Чуя, — прохрипел Дазай, схватив его за кисти и пытаясь оторвать чужие руки от своего горла, — мне жаль, что пришлось надеть на тебя ошейник. Но ты не оставил мне другого выбора. Ты ведь срывался с места и нёсся куда-то сломя голову, стоило тебе лишь почувствовать каких-то собак. Ты был совершенно неуправляем.
— Это всё, что ты можешь сказать в своё оправдание? — спросил Чуя, сжимая пальцы на шее Осаму сильнее.
— Нет, — выдавил тот.
— Я тебя слушаю.
— Я избавил тебя от блох.
Накахара усмехнулся, сказав:
— Аргумент, это всё?
— Я покупал тебе всё самое лучшее и водил к ветеринару.
— Вот именно! Ты кормил меня собачьим кормом, хотя знал, что я человек!
— Этот корм содержал множество витаминов и минералов, необходимых для здоровых зубов и красивой шерсти собаки, — будто издеваясь, проговорил Осаму, а Чуя просто рассвирепел, снова стукнув его головой о стену.
— Нахрена мне красивая шерсть, если я не собака?
— Но ты ведь был ею в то время, — невинно произнёс Дазай. — А ты не думал о том, что если бы у тебя испортились зубы или шерсть, то после превращения в человека так всё и осталось бы? Я не хотел, чтобы у тебя начали выпадать волосы или зубы, лучше б спасибо сказал, да и, вообще, ты ведь сам отказался от роллов, какие претензии ты мне сейчас предъявляешь?
— Ты напоил меня вином и домогался!
— Кто, я? Это же ты вылизывал мои губы, да и вина сам потребовал. Я не могу понять за что ты злишься. За ошейник? Но я ведь уже извинился, и ты ударил меня за это. Я просто не хотел, чтобы ты попал в неприятности, поэтому и надел его на тебя.
— Неприятности? Ты называешь это неприятностями? Да вся моя жизнь после встречи с тобой превратилась в одну сплошную неприятность.
— Разве? А я думал, что когда ушёл из мафии, тебе стало даже дышать легче, чего не скажешь сейчас обо мне.
Неожиданно Чуя убрал пальцы от горла Осаму и буркнул, отступая и отворачиваясь:
— Конечно, легче. Я тоже думал, что будет легче.
— Думал? — спросил Осаму, потирая пальцами горло. — Значит, на деле всё оказалось не так?
Накахара не удостоил его ответом, поняв, что и так сказал лишнее, а надел свой жилет и пиджак, застёгивая на них пуговицы. Осаму молча сверлил его спину взглядом, ожидая, что тот ещё что-то скажет, но Чуя молчал, одеваясь, а затем направился к выходу из спальни. Неожиданно Дазай схватил его за руку, разворачивая к себе лицом, и встретился взглядом с лазурными глазами, которые смотрели удивлённо.
— Не уходи, — томно прошептал он, приблизившись к шее эспера губами и обжигая её горячим дыханием. — Останься сегодня со мной. Я не хочу расставаться с тобой на такой ноте.
— Что? — переспросил Чуя, с недоверием глядя в бездонные глаза, которые порой бесили до дрожи во всём теле, а порой вызывали в нём ту же самую дрожь, но по другой причине: Осаму иногда так на него смотрел, что в его карих омутах Чуе просто хотелось утонуть, как и сейчас. Это было, как какое-то наваждение, такое и раньше случалось с ним в присутствии Дазая, когда от одного только взгляда перехватывало дыхание, а во всём теле ощущалась странная слабость, и оно будто переставало ему подчиняться. Когда такое происходило с Накахарой раньше, Осаму, будто читая его мысли и зная, что он ощущает, посмеивался над ним и подкалывал, говоря что-то типа:
«Что ты как зачарованный, Чуя, а может, ты влюбился?»
От этих слов обычно Накахара тут же приходил в себя, и, конечно, Дазай отгребал от него по полной программе. Вот и сейчас Чуя ожидал, что он скажет нечто подобное, но Дазай молчал, продолжая смотреть в голубые глаза даже с какой-то нежностью, что ли. Хотя, возможно, Чуе лишь показалось, и он тряхнул головой, пытаясь отогнать от себя это наваждение и попытался отвернуться, но Осаму схватил его за подбородок пальцами, не позволяя этого сделать, а затем склонился к нему, приблизив своё лицо настолько, что уста парней почти соприкоснулись. Оба они ощущали горячее дыхание друг друга и не могли отвести взглядов. В этот момент между ними будто искра проскочила, и Осаму накрыл губы Чуи своими, проникая в чужой рот языком, целуя мокро и горячо. Руки Дазая пробрались под одежду партнёра и заскользили по коже от поясницы вверх. От этих поглаживаний и поцелуя у Накахары кругом пошла голова, а сердце бешено заколотилось в груди. Его бросило в жар, захотелось сорвать с себя одежду всю до последней нитки и ощутить кожей разгорячённое тело Дазая. Чуя обвил его за шею руками, страстно отвечая на поцелуй, плохо соображая, что происходит, лишь ощущая громкое биение сердец: своего и чужого. Внизу живота Накахары горячей волной разливалось возбуждение, а его дыхание участилось, он ощутил, как что-то твёрдое упирается в живот. Вся злость на Дазая бесследно исчезла, будто её и не было никогда, мысли из головы выветрились вслед за ней, осталось лишь лёгкое головокружение от умопомрачительного поцелуя и желание продлить это мгновенье до бесконечности.
Осаму убрал руки со спины Чуи, и его пальцы скользнули к пуговицам на пиджаке парня. Быстро расправившись с ними, Дазай сбросил пиджак Накахары на пол, оглаживая его плечи и сминая кожу на них через тонкую ткань рубашки. Воздух в лёгких закончился, и парни оторвались друг от друга, но их губы продолжали находиться очень близко. Пытаясь перевести дыхание, Чуя сделал несколько глубоких вдохов, глядя на Дазая затуманенным пеленой страсти взглядом, а Осаму вновь накрыл его губы своими, продолжая расстёгивать пуговицы на одежде партнёра. Тот зарылся пальцами в каштановые волосы, сам углубляя поцелуй, а когда Дазай сбросил с него жилет и рубашку, притягивая к себе ближе и оглаживая разгорячённую кожу на его спине, застонал в поцелуй. Накахара потянулся пальцами к рубашке Осаму, быстро расстёгивая пуговицы на ней. Тот уже справлялся с молнией на его брюках, а затем они упали вниз, вслед за ними последовала рубашка Дазая, а секунд через тридцать и его штаны. Парни вновь разорвали поцелуй, чтобы вдохнуть воздух, а затем Осаму поднял Чую на руки и кинул его на кровать, тот хотел возмутиться такому обращению, но Дазай оказался сверху на нём и вновь накрыл его губы своими. Только сейчас до Чуи дошло, что происходит, точнее, что сейчас произойдёт. Он попытался скинуть с себя Осаму, но тот оказался тяжёлым и довольно сильно придавил его тело к кровати, лишив возможности двигаться. Накахара укусил Дазая за губу, прокусывая её до крови, и он разорвал поцелуй, при этом айкнув.
— Чуя, что-то не так? — поинтересовался Осаму, глядя в голубые озёра своими потемневшими от желания карими.
— С чего ты взял, что будешь сверху? — с трудом переведя дыхание, спросил Чуя. Возбуждение всё ещё не отпустило его, а когда Дазай провёл пальцами по его груди, зацепив сосок, после чего затянул коричневую бусинку в рот, накрыло его с новой силой, и Чуя не смог сдержать стона от этой ласки. Осаму поглаживал левой рукой его плечи и грудь, продолжая ласкать языком левый сосок, затем выпустил его изо рта и принялся покрывать шею эспера горячими поцелуями. Тот снова застонал, откидывая голову назад, но всё же в какой-то момент попытался остановить Дазая, с трудом выдавив из себя слова, и отталкивая бывшего напарника: — Я не собираюсь быть снизу.
— О-о, Чу-уя, — с улыбкой произнёс детектив. — Но ты же совершенно не знаешь, что нужно делать в такой ситуации.
— С чего ты взял? — возмутился Накахара.
— По глазам вижу, — ответил Дазай, нежно лаская пальцами соски парня, спускаясь рукой ниже и поглаживая его живот.
Стянув с Чуи боксёры, Осаму обхватил возбуждённый орган ладонью и принялся двигать ею вверх-вниз. От его действий Накахара застонал, а затем Дазай затянул его член в рот и начал посасывать. Чуя вскинул бёдра вверх, толкаясь глубже и вновь застонал, закатывая глаза. Послышался щелчок и, смазанный лубрикантом, палец Осаму проник внутрь Чуи. От неожиданности эспер вздрогнул и хотел было начать возражать, но губы и язык Осаму творили сейчас чудеса: Накахара, не в силах выдавить из себя ни слова, снова застонал и вскинул бёдра вверх, толкаясь в рот Дазая глубже. Тот быстро задвигал головой, заглатывая до конца и проталкивая палец ещё дальше, нащупывая простату. Надавив на неё, Дазай сорвал очередной стон с губ Чуи и выпустил его член изо рта продолжая работать пальцем внутри. Ощущения были необычными, но приятными. Осаму вытворял своим пальцем что-то невероятное, и Накахара принялся интенсивно двигать бёдрами, желая принять его в себя глубже и усилить ощущения, а Дазай с улыбкой наблюдал за его лицом, на котором сейчас читалась буря чувств и эмоций.
Протолкнув в парня второй палец, Дазай развёл их в стороны и сомкнул, затем снова развёл и свёл вместе, толкаясь вперёд и надавливая на простату. Чуя постанывал и двигал бёдрами навстречу его руке, временами закатывая глаза от удовольствия, когда Осаму резко проталкивал пальцы внутрь. Через минуту в нём было уже их три, и Дазай постепенно наращивал темп, толкаясь в парня всё быстрее, проникая глубже. Вскоре он добавил ещё один палец и ускорил движения, вгоняя их в него всё дальше. Решив, что достаточно растянул партнёра, Осаму вытащил из него пальцы и снял свои боксёры, быстро избавляясь и от бинтов. Заметив его агрегат, Чуя удивлённо вытаращил на Дазая глаза и попытался отползти от него подальше, так как член партнёра был сантиметров двадцать пять, и Накахаре стало страшно, когда он представил, как он входит в него.
Заметив его опасения, Дазай улыбнулся, проговорив:
— Не волнуйся, милый. Я не сделаю тебе больно.
— Серьёзно? — спросил тот, с сомнением глядя на Осаму. Он всё ещё был возбуждён и хотел Дазая, но опасался того, что должно произойти, тем более что в такой роли Чуя оказался впервые в жизни.
— У меня большая игрушка, но я умею ею пользоваться.
Сказав это, Дазай подтянул Чую к себе ближе и смазал свой член лубрикантом, приставив крупную головку ко входу в анус партнёра. Слегка двинув бёдрами вперёд, он медленно вошёл на треть, затем снова толкнулся вперёд, проникая наполовину и накрывая губы Чуи своими. Толкнувшись в него ещё несколько раз, Осаму вошёл до конца и замер, не двигаясь. Вначале Накахара ощутил небольшую боль, в тот момент, когда внушительных размеров член любовника проникал внутрь него, раздвигая нежную плоть, и он слегка поморщился, впиваясь пальцами в плечи партнёра.
— Боль сейчас пройдёт, — зашептал Дазай в губы Чуи, разорвав поцелуй. — Как же охуительно находиться в тебе, Чуя. Я люблю тебя, — неожиданно сорвалось с его уст признание, а Накахара удивлённо посмотрел в его глаза, лишь спросив:
— Что?
— Я люблю тебя, — повторил Осаму.
Небольшая боль, которую Чуя почувствовал вначале, прошла и теперь он ощущал приятную заполненность внутри. А когда Осаму подался немного назад, а затем толкнулся вперёд, обхватывая бёдра Чуи своими ладонями и двигая любовника на себя, он не смог сдержать стона, широко распахнув глаза, в которых застыло удивление. Дазай снова подался назад и двинул бёдрами вперёд, проникая в Чую на всю длину своего члена. Тот обхватил его руками за плечи и принялся сам насаживаться на орган партнёра. Осаму прижал его колени к животу, лишив возможности двигаться самостоятельно, сказав:
— Не спеши, я хочу растянуть удовольствие.
Дазай медленно входил в Чую, быстро подобрав правильный угол, чтобы попадать по простате. Накахара постанывал и вскрикивал, моля Осаму ускориться. Тот встал на колени и, удерживая Чую руками за бёдра, подтянул его к себе ближе и резко двинул на себя, насаживая на член до конца, отчего Накахара вскрикнул, закатывая от удовольствия глаза.
— Ещё, — простонал он, и Осаму вновь резко насадил его на свой член, сорвав новый вскрик с уст партнёра.
— Нравится? — спросил Дазай, двигая любовника на себя.
— Да-а, — выдохнул тот, и Осаму повторил эти движения, проникая в Накахару под нужным углом до упора.
Чуя двигал бёдрами ему навстречу, самостоятельно насаживаясь на его орган, Дазай всё резче вбивался в него, проникая внутрь с пошлыми хлюпами и шлепками бёдер о бёдра. Накахара потянулся рукой к своему члену, но Осаму стукнул его по пальцам.
— Я хочу, чтобы ты кончил без помощи рук, только от моего члена в своей заднице, — произнёс он, а с губ Чуи сорвался очередной стон от нового толчка.
Неожиданно выйдя из парня, Дазай перевернул его на живот, ставя в коленно-локтевую позу, и резко вошёл внутрь, проехавшись членом по простате, отчего Чуя снова вскрикнул, двинув бёдрами ему навстречу. Сжав ягодицы любовника пальцами и резко двигая его на себя, Дазай толкался в него всё быстрее, сам не в силах сдерживать стонов. Сердцебиение и дыхание парней ускорилось, тела раскраснелись и покрылись прозрачными капельками пота, они всё быстрее двигались навстречу друг другу, постанывая и вскрикивая, ощущая, что уже на грани. От каждого толчка Осаму внутри у Чуи разгорался пожар. Внизу живота уже полыхало пламя, а затем там будто что-то взорвалось, прокатываясь по телу сладкой дрожью и разливаясь потоками раскалённой лавы. Не в силах себя контролировать, Накахара впился пальцами в край кровати, двигая бёдрами навстречу партнёру и с криками излился на простынь, всё ещё ощущая, в себе резкие и грубые толчки. Дазай также не смог сдержать крика, ускорив движения до невозможного, когда кончал внутрь Чуи, и тут же упал на него сверху, придавив к кровати своим телом, часто и тяжело дыша.
— Свали, — послышалось снизу, и Осаму откатился в сторону, оглаживая спину любовника.
Накахара ткнул его локтём в бок пробубнив:
— Скотина.
— Что опять не так? — спросил Дазай, продолжая поглаживать Чую.
— Я же сказал, что не хочу быть снизу, но ты всё равно сделал по-своему.
— Правда? — удивился Осаму. — А мне показалось, что тебе понравилось. Ты так стонал подо мной и просил «ещё».
— Пошёл ты! — прошипел Чуя, вставая с кровати и направляясь в ванную. — Ненавижу!
— Как же с тобой сложно, Чуя, — произнёс Дазай, вставая следом и догоняя Накахару у двери в душевую комнату, хватая его за руку.
Чуя развернулся к нему лицом и произнёс:
— Чего тебе ещё от меня надо?
— Твоей любви.
— Совсем ебанулся? О какой любви ты мне тут втираешь? Думаешь, я совсем идиот?
— Нет, не думаю. Я правда тебя люблю.
— Я не верю тебе.
— Почему?
— Потому что ты лживый ублюдок!
— Я изменился, Чуя. Подумай сам, зачем мне тебе врать?
— Не знаю. Может для того, чтобы затащить меня в постель?
— Для этого вовсе не обязательно врать о своих чувствах. Помнишь? Я уже был в тебе, когда сказал, что люблю.
— Всё равно я тебе не верю. Ты ушёл из мафии, разве ты сделал бы это, если бы любил меня?
— Так сложились обстоятельства, — ответил Дазай, неотрывно глядя в голубые озёра. — К тому же я и сам не понимал в то время, что чувствую к тебе на самом деле, может быть, виной тому были наши постоянные срачи?
— И вот, спустя четыре года вдруг понял? Это просто смешно, Дазай.
— Мне жаль, что ты не веришь. Но всё так и есть. Я понял, что люблю тебя, когда Мори-сан сказал о том, что ты погиб. Ты не представляешь, что я испытал в тот момент: у меня словно земля ушла из под ног.
Накахара с недоверием смотрел на Осаму, он всё ещё сомневался в его словах, а потом вдруг вспомнил, как Дазай изливал ему душу, когда Чуя превратился в собаку, тогда ведь ещё любовник не знал о том, что рыжий бриар и есть Накахара.
— Мне нужно в душ, — произнёс он, открывая дверь и проходя в ванную комнату.
— Ладно, иди, — сказал Осаму и отпустил его руку.
Когда Чуя вышел из ванной, Дазай сидел на кухне, а на столе стояла бутылка Романи Конти и два бокала. Подойдя к нему, Чуя удивлённо спросил:
— Романи Конти? Это же коллекционное вино. Где взял?
— Купил, пока ты отходняки ловил после лечения Акико.
— Правда? И где в магазине можно купить коллекционное вино?
— Места надо знать, — последовал ответ. — Присаживайся.
— Я пойду оденусь, — произнёс Чуя.
— Зачем? Тебе очень идёт это полотенце на бёдрах, — улыбнувшись, сказал Дазай и, обняв Чую за талию, притянул его к себе, неотрывно гладя в голубые глаза.
— Отвали, Скумбрия! — ответил Накахара, пытаясь убрать руки Осаму со своей талии, но тот и не думал сдаваться. Вместо этого он распустил полотенце, и оно упало на пол. — Что ты творишь? — возмутился Чуя.
— Ничего особенного. Просто мне нравится смотреть на твоё обнажённое тело.
Дазай притянул Чую ещё ближе и оставил поцелуй на его бедре.
— Дазай, — пытался возражать эспер, однако не спешил отстраняться.
Осаму встал со стула и поцеловал Чую в шею, затем в губы, ощутив, как что-то твёрдое упирается в его бедро. Немного отстранившись, Дазай опустил взгляд вниз и довольно улыбнулся, заметив возбуждение партнёра.
— Мы ведь хотели вина выпить, — напомнил тот, и Осаму кивнул.
— Я всё же пойду оденусь.
— Как хочешь.
Чуя наклонился, поднимая с пола полотенце, вновь оборачивая его вокруг бёдер, и вышел из кухни. Минут через пять он вернулся, одетый в свои брюки, рубашку и портупею.
— Можно было рубашку не надевать, — проговорил Осаму, глядя на любовника, тот ничего не ответил, а молча сел на стул, взяв в руку один из бокалов.
— Что будет дальше? — вдруг спросил Чуя, сам не понимая, зачем задал этот вопрос. Он всё ещё сомневался в словах Дазая, точнее, просто боялся поверить ему, не хотел обмануться и получить ложную надежду. Ведь Дазай всегда ему нравился, но раньше бы Чуя никогда не сделал сам первый шаг.
— Ты о чём? — сделав вид, что не понимает, спросил Осаму.
— Ты знаешь о чём.
— Ты прав, — улыбнулся Дазай. — Знаю. И хочу задать тебе встречный вопрос. Ведь отношения должны строить двое.
Чуя пожал плечами и произнёс:
— Я не знаю, что тебе сказать. Всё это слишком неожиданно. И твоё признание для меня прозвучало, как гром среди ясного неба. — Накахара опустошил бокал, Дазай последовал его примеру, вновь наполняя бокалы.
— Ты всё ещё думаешь, что я вру о своих чувствах? Зачем мне это нужно?
— Понятия не имею. Ты же патологический лжец. И не отрицай, я хорошо тебя знаю.
— Я не вру тебе. — Осаму накрыл руку Чуи своей ладонью и посмотрел в его глаза. — Мы и так упустили слишком много времени, и я не хочу, чтобы мы его упускали и дальше.
— Тогда докажи мне свою любовь, — произнёс Чуя, откидываясь на спинку стула и кладя одну ногу поверх второй.
— Каким образом? — спросил Дазай.
— Возвращайся в мафию.
— Что? — переспросил Осаму.
— Если хочешь, чтобы я тебе поверил, и если хочешь быть со мной. Возвращайся домой. Ты ведь знаешь, что мафия — твой дом.
— Я не убиваю больше.
— Врёшь. Я хорошо тебя знаю, и мне известно, что даже став на светлую сторону, ты не брезговал убийствами, если считал, что они необходимы.
— И как ты себе это представляешь? Спустя столько лет.
— Всё это лишь отговорки, Дазай. Ты ведь знаешь, что босс примет тебя на прежнюю должность в любой момент, он ведь так никого и не взял на твоё место. Не скажу, что не стремился занять его сам, но не вышло. Ни у кого не вышло.
— Может, ты и прав. Я и сам порой думал о возвращении, но не хотел снова становиться предателем и подводить людей, которые на меня рассчитывают.
— Так что ты решил?
— Хорошо, — неожиданно произнёс Осаму, и Чуя удивлённо приподнял вверх правую бровь.
— Серьёзно? Ты правда вернёшься?
Вместо ответа Дазай кивнул и добавил:
— Я хочу быть рядом с тобой. Теперь ты мне веришь?
— Даже не знаю, что сказать. Когда я тебе это предложил, то не думал, что ты согласишься.
— Я не хочу больше терять ни минуты нашего времени. Ведь жизнь так скоротечна.
Осаму сделал несколько глотков из бокала и вновь накрыл руку Чуи своею, потянувшись губами к его губам и повторил:
— Я люблю тебя.
— Наверное, я тебя тоже. Меня всегда к тебе влекло, но я не мог решиться сделать первый шаг, а потом ты ушёл, и я просто был в бешенстве, пытался убедить себя в том, что ненавижу тебя. И порой даже верил в это.
— Я знаю, — произнёс Осаму, обнимая Чую и целуя его в губы.