4 глава
К моему счастью, к своим семнадцати годам я все же сумел купить недорогой, но довольно хороший автомобиль за свою цену. Каждая заработанная копейка, вложенная в его покупку и ремонт, отзывалась во мне гордостью и каким-то особым теплом. Я помню, как ночами подрабатывал, отказывая себе в мелочах, лишь бы поскорее услышать ровный гул его мотора.
И вот... он мой. Да, не новый, с потертостями и царапинами, но родной. Каждый раз, садясь за руль, я ощущал прилив энергии и свободы. Я мог поехать куда угодно, когда угодно, без необходимости подстраиваться под расписание автобусов или просить кого-то подвезти. Конечно, были и поломки, и непредвиденные расходы. Порой я с отчаянием смотрел на лежащий передо мной грудой железа автомобиль, понимая, что средств на ремонт почти не осталось... Но даже в такие моменты я не сдавался. Мне хотелось большего, но пока что я довольствовался тем, что имею на данный момент. В этом автомобиле я пережил немало важных моментов. Он был свидетелем моей радости и печали, моих взлетов и падений. Он был моим верным другом и надежным спутником.
Сейчас я направлялся к спортивному залу, чтобы забрать Кэнди с ее тренировки. С самого детства она занималась гимнастикой и очень любила это дело. Никакие болезни и травмы не заставляли ее пропустить хоть немного занятий. И я уважал ее за это. Она была сильной девочкой, которая стремилась добиться успеха.
Я припарковался у обочины, заглушил мотор и внимательным взглядом уставился на двери спортзала. В груди разливалось теплое чувство гордости за Кэнди. Она — мой маленький ураган, моя звездочка, которая так ярко сияет, несмотря на все трудности. Я всегда восхищался ее упорством. Она вкладывала в это всю душу, и я знал, как много это для нее значит. Пусть тренируется, пусть падает и поднимается, пусть борется и побеждает. Я всегда буду рядом, буду ее опорой и поддержкой. Буду ее старшим братом, который верит в нее больше, чем в себя самого. И буду оплачивать ее занятия, конечно же. Ведь что может быть важнее, чем счастье моей маленькой Кэнди?
***
— Зейн!
Наблюдаю, как девочка бежит ко мне, широко расставив руки в стороны, и присаживаюсь, чтобы обнять ее. Я не был фанатом объятий, но ради нее вроде как пытался полюбить их.
Я глажу ее по волосам, чувствуя, как ее дыхание согревает мою шею.
— Как прошла тренировка, милая?
Она улыбается мне, снимая свой маленький рюкзачок и передавая его мне.
— Хорошо! Тетя Хлоя похвалила меня!
— Она всегда хвалит тебя, — усмехаюсь, закатывая глаза.
— Нет, не всегда! И хвалит она не всех!
— Хорошо, я верю тебе...
Мы садимся в машину и трогаемся с места.
— Я отвезу тебя домой, а сам уеду, ладно?
— Куда?
Ее глазки расширились от любопытства.
— Кхм, у меня есть дела.
— Хорошо, — ответила она тише.
Я заметил, как она поникла, и меня кольнуло чувство стыда и отвращения к самому себе. Я говорил, что буду проводить с ней больше времени, но в итоге собираюсь поехать на вечеринку и встретиться с друзьями.
Становился ли я хуже от этого? Статус хорошего брата падал вниз?
— Пожалуйста, Кэнди, не грусти. Мы можем провести время на выходных. Как насчет того, чтобы сходить в кино и наесться конфет?
Я не любил кино и конфеты, но сейчас я умолял ее об этом.
— Обещаешь?
— Да, я обещаю.
Каким бы плохим человеком я ни был, я всегда старался сдерживать свои обещания.
Особенно с ней.
— Хорошо! Мы будем есть конфеты с единорогами?
— Обязательно...
Конфеты с единорогами? Такие вообще существуют...?
***
Я отвез Кэнди домой и оставил ее со старой знакомой своей матери. Тетя Голди часто присматривала за мной в детстве, теперь пришла очередь смотреть за моей сестрой.
Тетя Голди, добрая и мудрая женщина, всегда была для меня второй матерью. Я знал, что она окружит Кэнди настоящей и самой искренней заботой и любовью. Она не пыталась изменить нас, она просто принимала нас такими, какие мы есть... с нашими шрамами и демонами. Она была одним из немногих, кто и вправду помогал мне.
Она также нравилась Кэнди, и это было важнее всего. Это было высшим знаком доверия. Кэнди, моя маленькая принцесса, чувствует фальшь за километр. Если уж она приняла кого-то в свой мир, значит, этот человек действительно достоин доверия. И видеть, как они смеются вместе, как Кэнди доверчиво прижимается к ней — это наполняло мое сердце теплом.
***
Резкая музыка вокруг оглушает меня, но в то же время дает некое расслабление. Я оглядываю комнату в десятый раз за пять минут и вновь останавливаю взгляд на Уильяме и Роне. В их руках по бутылке пива, и я не уверен, какая это по счету. Ну, они выглядят так, будто им уже хватит, а вот я не выпил ни глотка. И это было странно...
— Какого хрена ты не пьешь? — спрашивает меня Рон.
— Что-то в его голове не дает ему успокоиться.
Они хором смеются, глядя на меня, пока я раздраженно закатываю глаза.
Я и сам не понимаю, что со мной. Какое-то странное и незнакомое чувство не отпускает меня с самого утра. Я просто надеюсь, что это не связано с...
— Кто-то маленький и рыжий!
Хм, блядь, я чувствую сильный удар где-то внутри. Неужели они были правы?
— Эта девчонка похожа на огонь. Откуда она взялась?
Пропускаю их слова мимо ушей, ведь перед моими глазами вновь появляется ее лицо. Миленькое лицо незнакомой мне девушки, но такой чертовски раздражительной. Но я бы соврал, если бы сказал, что не заметил, какой прекрасной она была. И я серьезно. Я никогда не видел девушку такой внешности... рыжие волосы, зеленые глаза с чем-то, что я не смог разглядеть, маленькая, бледная и низкая. А еще с слишком длинным языком. А я не могу терпеть такое... Я терпеть не могу, когда меня провоцируют, когда кто-то пытается вывести из себя. Да, возможно, я и вправду толкнул ее, не заметив, увлеченный своими мыслями. Это было совершенно случайно, не преднамеренно, просто глупая случайность. Но я никогда не признаюсь ей в этом. Никогда. Признание только подстегнет ее, даст ей повод для новых упреков и оскорблений. Возможно, я даже оставил бы ее в покое, отвернулся и пошел своей дорогой, если бы позже не услышал ее крики в коридоре. Пронзительные, резкие, полные негодования и, кажется, даже злости. Она оскорбляла меня совсем не стесняясь, вываливая на меня поток обидных слов, не заботясь о том, кто может услышать.
И в этот момент, когда ее крики эхом отдавались в моей голове, я понял, что война началась... Не просто мелкая перепалка, не просто случайное столкновение. Это стало чем-то большим, чем-то личным, чем-то, что, казалось, затянется надолго. И я, сам того не желая, оказался втянутым в этот конфликт, в эту невидимую, но ощутимую схватку. И я знал, что отступать нельзя.
Мне нужно вернуться в реальность...
— У тебя когда-нибудь была рыжая девчонка? — задумчиво спрашивает Рон, склонив голову.
— Нет, я вообще никогда таких не видел... А ты? — отвечает ему Уильям.
— Нет.
Усмехаюсь над ним и говорю:
— Конечно, тебе же нравятся темненькие...
Уильям подхватывает.
— С голубыми глазками!
Смеемся, наблюдая, как лицо друга начинает краснеть. Кажется, все видят, как он зависим от девочки. Наблюдать за тем, как развивается их история — настоящее развлечение. Особенно сейчас, когда он так явно демонстрирует свою симпатию, даже не осознавая этого. В любом случае, мы будем рядом, чтобы поддержать его, даже если его сердце разобьют. И, конечно же, чтобы вдоволь посмеяться над ним, когда он придет в себя и осознает, насколько глупо выглядел. Ведь именно для этого и нужны друзья, не так ли?
— Закройтесь и не говорите про нее.
Ох, ладно. Он был грубым.
— Мальчики, не хотите повеселиться?
Поднимаю глаза вверх и вижу знакомые лица. Две блондинки с накачанными губами и упругими задницами. Я не помню их имен, но уверен, что знаю, чего же они хотят.
Взгляд скользит по их лицам, безупречно накрашенным, по волосам, выложенным в идеальные локоны. В их глазах — смесь любопытства и задора, искорки азарта, обещающие вечер, полный неожиданностей.
— Как обычно? — спрашивает Уильям.
— А чего бы ты хотел, милый?
Они прикусывают свои накрашенные губы и наклоняются ниже, дабы показать нам свое открытое декольте.
В воздухе витает смесь дешевого парфюма, пота и напряжения. Каждый жест, каждый взгляд — тщательно подготовленная игра, направленная на привлечение внимания. Эта игра — их способ выживания, их шанс на лучшую жизнь, пусть даже иллюзорный. Они жертвуют своей молодостью, своим достоинством ради мимолетного взгляда, ради обещания богатства и власти. Возможно, они ищут любви, признания, человеческого тепла, но находят лишь похоть и корысть. И в этой бесконечной гонке за призрачным счастьем они теряются, растворяясь в полумраке ночного клуба, становясь лишь тенями самих себя.
Нет, совсем не интересно...
«Зейн Альварес — обычный козел, который думает только о себе, понятно? И шайка его псов... они все просто больные!»
Я вновь вижу эти огненные волосы и слышу звонкий голос.
Какого, блядь, черта? Почему я вспоминаю о ней прямо сейчас?
Я пытаюсь зацепиться за что-то другое, за что-то реальное, настоящее. Но все меркнет перед ее образом. И сейчас, когда я меньше всего этого ждал, она вернулась. Она вернулась в мои мысли. И я не знаю, что с этим делать.
— Ну, я хочу плетки, ошейники, возможно, цепи? — проворчал Уильям. Он всегда был шутником, но вряд ли его шутки оценят прямо сейчас.
От меня не ускользает то, как сильно расширяются глаза девушек, а их губы раздуваются от удивления.
— Прости?
— О, вы не подходите нам. Поищите кого-нибудь другого.
Уильям показушно машет им рукой и делает глоток своего напитка.
Вид у него расслабленный, почти небрежный. На губах играет легкая усмешка, выдающая его самодовольство. Или, возможно, это просто защитная реакция на неловкость ситуации. Он делает еще один глоток, на этот раз более глубокий, словно пытаясь смыть с себя остатки сомнений или, наоборот, подстегнуть свою решимость. В его глазах появляется стальной блеск, а усмешка становится более уверенной. Кажется, он принял какое-то решение.
— Почему бы тебе не пойти с ними? — спрашивает Рон у Уильяма.
— Не хочу.
Его ответ звучит не очень убедительно. Будто за этим скрывается что-то еще... или кто-то.
Я пристально смотрю на него, пытаясь уловить мельчайшие изменения в мимике, в жестах.
— А ты? — спрашивает Рон, поворачиваясь ко мне.
— Мне нужно ехать к Кэнди.
Так себе отговорка, но я не смог придумать ничего лучше.
Быстро прощаюсь с ними и спешу на выход. Мне и вправду нужно уложить Кэнди в постель. Конечно, для этого у нее есть Голди, но ей особенно нравится, когда это делаю я.
Но главная причина заключается в другом. Я должен подумать о том, как я собираюсь изгадить жизнь рыжей, наглой и нахальной девчонке. Это не просто месть за оскорбление или унижение. Это нечто большее. Что-то, что сидит глубоко внутри, гложет и требует выхода. Эта рыжая бестия разбудила во мне зверя, который долгое время дремал под слоем приличия и хороших манер.
Я буду играть с ней, как кошка с мышкой. Постепенно, шаг за шагом, я буду разрушать ее мир. Сначала легкие намеки, двусмысленные шутки, небольшие неприятности. Затем, когда она почувствует неуверенность и начнет сомневаться в себе, я нанесу решающий удар.
Мой план должен быть безупречным. Никаких следов, никаких подозрений.
Это будет долгое и увлекательное путешествие. Игра, в которой я обязательно выиграю. И когда все закончится, я забуду о ней, как о неприятном сне. Но она никогда не забудет меня. Она будет помнить меня всю свою жизнь, как олицетворение зла, как кошмар, который преследует ее по ночам. И это будет моя лучшая награда.
Никто не смеет разговаривать со мной так. Особенно кто-то настолько маленький и милый.
—————
в тгк lvvstoryy скрывается внешность гг🤫