глава 11.
В машине становится жарко, несмотря на то что печка включена на минимум.
Нет, дело не в температуре. Дело в моих собственных мыслях, которые скачут так быстро, что, кажется, будто голова вот-вот взорвётся. Я нервничаю, и каждый километр, приближающий нас к родительскому дому, только подливает масла в огонь. Руки, скрещённые на груди, выдают моё напряжение. Коленки прижаты друг к дружке.
Чонгук бросает на меня короткий взгляд, а потом снова сосредотачивается на дороге. Мы едем уже минут тридцать, и почти всё это время я молчу. Обычно я тараторю без остановки, а тут...
— Ты чего завелась?
— Я... Что? Я не... — начинаю оправдываться, но тут он отпускает руль одной рукой и накрывает мою коленку своей ладонью. Пальцы сжимают её чуть сильнее, чем нужно, чтобы я поняла: он не отстанет.
— Лис, да ладно тебе. Я же вижу, что ты на взводе.
Сердце тут же начинает биться сильнее. Его рука остаётся на моей коленке, как будто он хочет заземлить меня, притормозить этот ураган эмоций, бушующий внутри. И, чёрт возьми, это работает. Его прикосновение заставляет меня немного расслабиться.
— Да я просто... — слова комом в горле становятся, и мне хочется отвернуться, чтобы он не видел, как я краснею.
— Просто? — переспрашивает, явно ожидая большего. — Ты сжалась как ёжик. Боишься родителей или меня?
— Я просто волнуюсь! — резко бросаю я, убирая его руку со своей коленки. — Всё это... Ну, как они на всё это посмотрят. Мы договорились не говорить до Нового года. Но, а вдруг ты что-нибудь скажешь...
Чонгук усмехается, снова кладя руку на руль.
— Лиса, расслабься. Я не собираюсь устраивать семейное шоу. Отпразднуем праздник, после как взрослые люди всё обсудим. Конечно, фейерверка в нашу честь не будет, но...
Его уверенность раздражает. Как будто всё так просто. А я уже представляю взгляд отца. Он явно не ожидает такого подарочка под ёлку.
— Ты уверен, что до Нового года сможешь сдержаться? — спрашиваю я, исподлобья глядя на него. — Потому что иногда ты несёшь такую чушь, что я за тебя краснею.
Чонгук усмехается ещё шире, бросая на меня короткий взгляд.
— Я тебя не подведу. Только если ты сама не начнёшь нести чушь, как сейчас.
— Я не несу чушь! — тут же обрываю я его, скрестив руки на груди.
Но внутри всё-таки становится чуть спокойнее. Потому что, несмотря на его привычку подкалывать меня, он всегда знает, как разрядить обстановку.
— Чонгук, ты куда? — ошарашенно спрашиваю, когда машина резко сворачивает с дороги и углубляется в лес. Колёса с хрустом пробиваются сквозь тонкий слой снега. — Ты совсем с ума сошёл? — почти кричу, когда машина останавливается.
Чонгук молчит. Глушит мотор и поворачивается ко мне, его глаза темнеют, а на лице появляется знакомое выражение. Это не просто ухмылка, это чёткое намерение.
— Ты чего... — я даже не успеваю договорить, как он рывком притягивает меня к себе. Его пальцы впиваются в мою талию, задирая свитер.
Секунду я пытаюсь сопротивляться, просто для порядка, но уже чувствую, как внутри всё приятно тянет. Я знаю этот взгляд.
— Гук, мы же... — лепечу я, но слова обрываются на полуслове, потому что он впивается в мои губы жадно, требовательно.
Я оказываюсь у него на коленях, сидя верхом. Мои руки автоматически тянутся к его плечам, чтобы удержаться. Ещё секунда и его губы переходят на мою шею, оставляя горячие влажные следы.
— Ты сводишь меня с ума, — шепчет он, стягивая свитер через голову. Я едва успеваю осознать, что происходит, когда его руки сжимают мою грудь через тонкую ткань белья.
— Чонгук... — мой голос дрожит, а дыхание сбивается. Внутри всё горит, а сердце колотится так сильно, что стук, кажется, отдаётся в ушах.
— Ты слишком много думаешь, Лис, — рявкает он, сильнее прижимая меня к себе.
Его руки, такие сильные и настойчивые, блуждают по моей спине, расстёгивают бюстгальтер, который легко соскальзывает вниз. Чонгук наклоняется и обхватывает губами мой сосок, одновременно поглаживая второй пальцами. Я выгибаюсь, чувствуя, как по телу разливается жар.
— Чонгук... — стон срывается с моих губ, прежде чем я успеваю его сдержать.
— Так-то лучше, — его голос становится ниже, грубее. Он впивается зубами в кожу, оставляя лёгкий укус.
Мои пальцы находят пуговицы на его рубашке, и я начинаю их расстёгивать, хотя дрожащие пальцы только замедляют процесс. Чонгук усмехается и резко стягивает рубашку через голову, оставаясь наполовину обнажённым.
Его руки снова обхватывают мои бёдра, пальцы сжимают кожу через капроновые колготки.
— Запасные колготки с собой есть?
— Да... - Хриплю, даже не понимая, зачем он спрашивает. А через секунду... Громкий треск. Этот неандерталец мои колготки просто разрывает. Отводит полоску трусиков в сторону, оставляя меня практически обнажённой.
Воздух в машине становится тяжёлым от нашего дыхания.
— Посмотри на меня, — хрипит Чонгук, поднимая мою голову своими пальцами под подбородок.
Я встречаюсь с ним взглядом, и меня накрывает волной. В этот момент я готова на всё, лишь бы он продолжал.
Его губы снова находят мои, и я сильнее подаюсь вперёд, чувствуя, как он прижимается ко мне.
— Чего ты хочешь, Лиса? — его голос звучит как вызов, а руки исследуют мои бёдра, заставляя меня дрожать.
— Тебя, — отвечаю я, и это уже не кажется постыдным.
Он грубо прижимает меня к себе.
Звук расстёгивающейся молнии. Шелест фольги. Я помогаю раскачать презерватив по члену. А потом я чувствую, как головка его члена упирается в лоно, как он входит в меня.
Его движения резкие, уверенные, заполняющие меня целиком. Воздух наполняется хриплыми стонами и нашим сбившимся дыханием. Я не сдерживаюсь. Не могу. Мои ногти царапают его плечи, мои губы находят его шею, и я уже не понимаю, где заканчиваюсь я и где начинается он.
Его руки обнимают меня за талию, помогая задавать ритм. Я чувствую, как волна удовольствия поднимается всё выше и выше, пока не накрывает меня полностью.
— Лиса... — рычит Чонгук, наклоняя голову, чтобы снова поймать мои губы.
Мы замираем, едва дыша. А потом он прижимает меня к себе, его руки гладят мои плечи, словно он пытается успокоить пламя, которое только что разжёг.
***
Как только машина Чона заезжает на территорию дома, на крыльцо тут же выходят родители. Я уже по их лицам вижу, что обстановка была напряжённой. Они очень сильно волновались.
Я выхожу из машины, пока Чон оборачивается и начинает копаться на заднем сидении.
Первой ко мне бросается Джису. Её лицо выглядит так, будто секунду назад позади неё дом на воздух взлетел.
— Лиса, девочка моя! — причитает Джису, обнимая меня так крепко, что я едва могу дышать. Её руки дрожат, и я чувствую это даже сквозь толстую ткань куртки. — Мы так волновались! Как вы вообще умудрились так заблудиться? Это же надо, в такую погоду! Боже, вы целы? Как вы себя чувствуете? Ноги не замёрзли? Точно всё в порядке?
Джису осматривает меня так тщательно, будто ищет следы побоев или царапин. Судя по лицам родителей, Чонгук им чего-то наговорил, иначе почему они такие перепуганные?
Джису меня внимательно разглядывает, что я моментально вспыхиваю румянцем. Кажется, что она сейчас всё поймёт. По моим растрёпанным волосам. Блестящем глазам и воспалённым губам от множества поцелуев.
Я пытаюсь что-то сказать, чтобы успокоить её, но мачеха уже продолжает допрос.
— Я ведь не успокоюсь, пока не удостоверюсь, что с вами всё в порядке! — Она поправляет мой шарф, словно это может каким-то образом уберечь меня от новых проблем. — Как так получилось? Ну как, Лисочка?
— Всё нормально, Джису, — пытаюсь я её перебить, но она меня не слышит
— А Чонгук? — резко переключается она, почти в панике поворачиваясь к нему. Её голос становится ещё выше, а движения нервнее. — Чонгук, ты точно в порядке? Ничего не болит? Выглядишь уставшим. У тебя ничего не обморожено? Смотри, если что-то случится, я тебя прямо сейчас отправлю в больницу!
Чон тяжело выдыхает, кажется, что сейчас начнёт бурчать, что мать говорит глупости. Но на его лице появляется лёгкая улыбка. Он подходит ближе и мягко обнимает Джису за плечи.
Честно сказать, их отношения меня всегда умиляли. Джису Чонгуку неродная. Она усыновила его, когда вышла замуж за его отца. Чонгук уже был подростком. Но любит Джису как родную мать. Очень сильно о ней заботится.
— Мам, успокойся, — Чонгук говорит это спокойно и заботливо. — Всё хорошо. Я доставил всех в целости и сохранности. Никто не пострадал, кроме наших нервов, да и то не сильно.
Я же, помня о нашей легенде "не палиться", тут же закатываю глаза и цокаю языком. И не отказываю себе в удовольствии язвительно выдать:
— Да-да, всех доставил, всех привёз, молодчина, — произношу я нарочито восторженным тоном, бросая взгляд на Чонгука.
Он оборачивается ко мне, и в его глазах читается: "Не перегибай, детка". Его бровь едва заметно приподнимается, уголки губ растягиваются в усмешке, которая раньше меня бесила, а теперь нравится. Ну вот как это вообще работает, а? Всё, что в нём раздражало до вчера, сегодня превратилось в его достоинства.
Джису кладёт руки на плечи Чону, вглядываясь в его лицо с каким-то недоверием или облегчением. Затем она глубоко вздыхает, явно пытаясь успокоиться. Но её взгляд тут же возвращается ко мне
— Лиса, ты уверена, что с тобой всё в порядке? Может, тебе горячего чаю? Или плед? — Она на секунду замирает, а потом резко добавляет: — а, может, сначала глинтвейн? Он тоже хорошо согревает!
— Ох, дети мои, — раздаётся голос отца. Он стоит чуть позади нас, скрестив руки на груди, и смотрит на всех с лёгкой улыбкой. — Давайте без ругани. Всё-таки Новый год на носу. Живите дружно. Тем более тот факт, что вы приехали в одной машине и оба живы, уже о чём-то говорит.
— Джин! - Джису тут же восклицает.
Отец смеётся. Ни для кого не секрет, что мы с Чонгуком как кошка с собакой. Ну были... И до Нового года придётся придерживаться этой тактики. Иначе всё станет слишком подозрительно.
Чонгук пожимает отцу руку. Улыбается.
— Да мы вообще не ругались, Пап Правда, ведь, Лис?
Терпения мне. Специально зубы стискиваю. К папе подхожу. Целую его в щеку.
— Конечно. Кто вообще тут ругается? Полная идиллия. Ты же в будке переночуешь?
Чонгук обещает мне расправу своим взглядом.
Отец качает головой и вздыхает, но он ничего не говорит. Только вздыхает и машет рукой, приглашая нас в дом.
— Проходите, чего на улице-то стоять. Камин уже вовсю потрескивает брёвнами, и я как раз глинтвейн сделал.
— Глинтвейн? — оживляется Джису её глаза почти светятся от этого слова. — Это же прекрасно! Лиса, тебе нужно согреться. И тебе, Чонгук, тоже. Снимайте верхнюю одежду, живо!
Мы заходим в дом, и я сразу же чувствую, как тепло окутывает всё моё тело. Слегка пахнет корицей и каким-то травяным настоем. Дом наполнен уютом, который так сильно контрастирует с холодом и снежной бурей снаружи. Приятное потрескивание камина. Как же я всё это люблю. Атмосфера праздника витает в доме.
Я только успеваю вдохнуть этот домашний воздух, как Чонгук, проходя мимо меня, шепчет с явной усмешкой:
— В будке будешь ютиться вместе со мной, детка.
— Ты что дуешься? Мы же договорились не палиться. А если я буду с тобой милой, отец всё поймёт за считанные секунды.
— Просто напоминаю, что я согласился терпеть это не просто так.
Мои щёки вспыхивают с новой силой. Потому что я сразу понимаю, о чём речь. Вот же извращенец!