22. На грани.
Я вернулся в раздевалку, когда уже почти все разошлись. Тишина — странная для этого места, где обычно слышны голоса, смех, музыка с колонок. Но мне сейчас и не хотелось никого. Или, наоборот, хотелось — но не тех.
Я медленно переодевался, глядя в пол, пока не услышал шаги. Кто-то вошёл.
— Ты будто забыл, как разговаривать, — услышал я голос Фермина. — С чего вдруг стал таким мрачным?
Я не ответил. Он уселся рядом, стянул гетры, бросил их в сумку.
— Ты не ссорился с Элианой? — спросил он как бы между делом.
— Мы не ссорились, — бросил я. — Просто…
— Просто ты не можешь понять, почему она в каждой мысли, — закончил он за меня, не глядя.
Я резко обернулся, но он даже не удивился моей реакции. Только слегка улыбнулся и пожал плечами:
— Ты, конечно, можешь продолжать строить из себя ледяную стену, но, Гави, ты не камень. Я вижу, как ты смотришь на неё, когда думаешь, что никто не видит.
Я усмехнулся, не зная, то ли злиться, то ли смеяться. Это раздражало.
— Ты не понимаешь, — буркнул я.
— Может, и не понимаю. Но зато вижу. И ты тоже видел бы, если бы перестал делать вид, что тебе всё равно. Успокойся и разберись в себе. А то, боюсь, проснёшься слишком поздно, и рядом с ней будет кто-то другой.
Он хлопнул меня по плечу и ушёл, оставив меня в этой глупой тишине.
Я уставился в зеркало. Мокрые волосы, тень под глазами. Я выглядел… не как всегда.
Что, чёрт возьми, с тобой происходит?
---
Позже, дома, я снова думал о ней. Слишком много.
Я пытался отвлечься — включил матч, начал разбирать тактику, сделал пару упражнений с эспандером. Но всё это — просто фон. На экране мелькают футболисты, а перед глазами — она. То, как смотрела на меня на тренировке. Сдержанно. Тревожно. И… не всё равно.
Словно хотела понять, а я не дал. Опять.
Я достал телефон, открыл переписку с ней. Пусто. Последнее сообщение — старое, что-то про расписание на матч. Захотелось написать: «Ты права». Или хотя бы: «Прости за то, что веду себя, как кретин». Но я просто уставился в экран, пальцы зависли над клавиатурой.
И снова не отправил ничего.
---
На следующий день мы поехали всей командой на мероприятие клуба — открытая тренировка с молодёжной академией. Обычно я люблю такие вещи: дети, атмосфера, мяч в воздухе — это напоминает, зачем я в этом всём.
Но сегодня я нервничал. Не из-за тренировок.
Она тоже приехала. В свитшоте клуба, с бейджем на шее, её распределили к журналистам — вроде бы просто помогать. Я украдкой смотрел на неё, пока она разговаривала с кем-то из организаторов. Она заметила взгляд — и сделала вид, что не заметила.
Меня это задело. Глупо, но задело.
— Пабло, можешь подойти к 12-й группе? Там у одного парня день рождения, он просит именно тебя, — крикнул кто-то из координаторов.
Я кивнул, пошёл. В голове шумело.
Парень оказался смешной — с копной кудрей и в майке с моим номером. Мы немного поиграли, потом он попросил автограф, фото, обнял меня — и вдруг спросил:
— А ты уже влюблён?
Я рассмеялся, будто он сказал что-то нелепое.
— Почему ты спрашиваешь?
— Просто по глазам видно. Мама говорит, так смотрят только, когда кто-то нравится.
Я застыл. Вот тебе и двенадцатилетние философы.
— Не знаю, — ответил я честно. — Может быть.
Он кивнул и побежал обратно к друзьям, оставив меня на месте.
А я снова взглянул в сторону Элианы.
И впервые не отвёл глаза, когда она посмотрела в ответ.