21. И зачем она теперь везде?..
Я не сразу понял, что именно стало раздражать меня в последние дни.
Не в том раздражении, которое бесит по-настоящему. Скорее — в том, что гложет изнутри, не даёт покоя, как песчинка в кроссовке после тренировки. Мелочь, но идёшь — и замечаешь на каждом шаге.
Элиана.
Она вроде бы и не делает ничего особенного. Просто присутствует.
Сидит на лавке у кромки поля, когда у нас разминка. Разговаривает с Фермином в раздевалке. Подносит бутылку воды кому-то из ребят — но не мне. Улыбается. Смеётся. Уходит по коридору, бросив взгляд через плечо, как будто между нами всё в порядке. Но мы же не разговаривали почти два дня. Просто кивок, просто мельком — и всё.
А мне не всё равно.
Почему?
На тренировке я влетел в подкат жёстче, чем нужно было. Получил жёлтую даже от тренера, который обычно снисходителен. Он смотрел на меня пристально, как будто знал, что дело не в футболе. Я пожал плечами, отмахнулся. Мне не хотелось объяснять, почему я не в себе.
Я не знал, как объяснить это даже себе.
После тренировки я остался чуть дольше — побить по воротам. Один. Так легче думать.
На трибунах было почти пусто, но я почувствовал, как кто-то подошёл. Обернулся — и, конечно, это была она. В капюшоне, с телефоном в руке. Хотела, видимо, сделать вид, что просто шла мимо.
— Что? — спросил я, сухо.
— Ты резко играешь сегодня, — сказала она, слегка наклоняя голову. — Это из-за матча или из-за меня?
Я промолчал. И сам не знал, что хотел бы ей ответить.
Может, и то, и другое.
— Ты злишься, — добавила она чуть тише.
— Нет, — отрезал я. — Просто устал.
Она кивнула. Не поверила, но не стала спорить.
Она никогда не давила, не выкручивала руки. Даже тогда, когда я вел себя, мягко говоря, не идеально.
— Ладно. — Элиана разворачивается, уходит к выходу. — Отдыхай.
Я смотрю ей вслед, пока её фигура не исчезает за дверью стадиона. И вдруг ловлю себя на мысли, что хочу, чтобы она осталась. Просто стояла рядом. Или молчала со мной. Или спорила.
Просто — была.