Глава 18: Испытание.
В мире, где все меняется с неимоверной скоростью, мы часто оказываемся потерянными в лабиринте непонимания, пытаясь осознать, что произошло с теми простыми истинами, которые когда-то казались очевидными.(цитата)
Все произошло слишком быстро.
Еще совсем недавно Соня не чаяла души в Аделине, и их отношения казались идеальными. Яркая картина, написанная лучшими красками. Они смеялись, делились мечтами и строили планы на будущее, полное надежд и ожиданий. Но вот, как будто кто-то перевернул эту картину и на сегодняшний день Григорьева начала отдаляться от брюнетки, чувствуя раздражение к когда-то любимому человеку.
Непонимание стало их постоянным состоянием.
Постоянные ссоры, которых не было ни разу, начали возникать из-за пустяков и это было похоже на «вуаль», внезапно накрывшую их мир. Каждое слово, произнесенное в порыве эмоций, становилось камнем, который они бросали друг в друга, не осознавая, что ранят не только собеседника, но и самих себя. Что-то не то происходило в их отношениях. Эта трещина, пробежавшая по стеклу, угрожала разрушить все, что они строили вместе.
Зеленоглазая долго думала о том, что ей делать.
Внутри нее боролись чувства: любовь, которая когда-то согревала сердце, и раздражение, которое проникало в душу. Она приняла решение не заканчивать общение с подругами, живя по принципу «друзья одни, а девушек много». Но может, это и к лучшему? Время покажет. А время уже показывало, и бьет с неимоверной силой по психике обеих.
Алкоголь вновь начал появляться в жизни Сони.
Старый знакомый, который всегда был рядом в трудные времена. Он стал ее утешением, позволяя забыться, хотя бы на мгновение. Друзья стали все чаще отвлекать ее от мыслей о Аделине. Сначала времени на Евсееву стало меньше, а потом оно совсем исчерпалось.
«Общение» будто держалось на кареглазой, которая писала и звонила, спрашивала как Соня, почему снова пьет, всячески пыталась узнать причину. Но у русой не было времени. Снова некогда. Аделина места себе не находила, и последняя ссора была именно из-за нехватки внимания, точнее его полного отсутствия. Она чувствовала себя заброшенной, забытой в углу комнаты, и это ощущение угнетало.
Соня, в свою очередь, не могла понять, как все так изменилось. Она искала ответы, но находила лишь пустоту. В их отношениях что-то явно треснуло и теперь обе девушки стояли на краю пропасти, не зная как сделать шаг назад и вернуть то, что было потеряно.
***
Холодный ветер проносится по улице, заставляя девушек дрожать от холода. Они стоят на углу дома, их дыхание видимо в морозном воздухе. Маленькие облачка, которые исчезают так же быстро, как и надежды. Щеки у обеих красные, как у краснючей рябины, но это не приносит радости.
— Ты где была? — с дрожащим голосом спрашивает брюнетка, слова тут же словно тонут в воздухе. — Я уже несколько дней не слышала тебя. Ты совсем забыла о мне?
— Аделина, я была с друзьями! — с недовольством отвечает Григорьева. — Ты не можешь просто оставить меня в покое?
В этот момент Евсеева чувствует поток перегара, исходящего от Сони. Хочется скривиться, но она держится, боится обидеть ту, кто когда-то была ей так близка.
— Но я переживаю за тебя, — с болью в голосе говорит кареглазая, а сердце сжимается от тревоги. — Ты не понимаешь, как мне тяжело видеть тебя такой? Я чувствую, что ты отдаляешься.
— Может, тебе стоит заняться чем-то другим, а не бегать за мной, как собака? — сарказм в её словах звучит как удар в лицо.
— Я хочу, чтобы ты была рядом, — не может сдержаться уже Аделина. Глаза наполняются слезами, которые - капли дождя, падают на холодную землю. — Мне не хватает твоего внимания. Я знаю, что... что-то изменилось. Ты нашла кого-то другого?
— Ты с ума сошла? — раздраженно отвечает Соня, её голос становится резким. — Я была с подругами. Я люблю тебя, но ты меня просто бесишь сейчас! Не хочу тебя видеть!
— Как ты можешь так говорить? — Аделина от этих слов начинает рыдать только сильнее, сердце пропускает один удар, оно явно не в силах вынести эту боль. — Я не верю тебе! Ты не понимаешь, как мне больно...
— Мне все равно, — безразлично, поворачиваясь бросает Григорьева, её слова - приговор. — Я не хочу это слышать.
Соня уходит, оставляя Аделину одну в темноте, где холодный ветер продолжает свистеть вокруг. Печальная мелодия в голове которая отражает разбитое сердце. Евсеева стоит обняв себя руками, пытаясь согреться, но ничто не может согреть её душу, которая замерзла в этот вечер. Ветер уносит слёзы, но не может унести боль, которая теперь будет с ней.
***
Кареглазая сидела на полу своей облупленной комнаты, обнимая колени и пряча лицо в руках. Слёзы катились по щекам, оставляя за собой следы горечи и безысходности. За дверью вновь раздавались звуки застолья - смех, громкие разговоры, треск посуды. Мать, не просыхая уже несколько дней, продолжала погружаться в мир алкоголя, словно это было единственным спасением от реальности. Аделина чувствовала, как нарастает тревога: ощущение, что скоро её мать просто не выдержит и загнётся под тяжестью своей пагубной привычки, становилось всё более явным.
Но казалось, что Евсеева уже не могла больше переживать за эту женщину. Она была так устала от постоянных скандалов и слёз, что видеть её даже не хотела. Внутри росло чувство опустошения, и это было невыносимо. Она не хотела видеть никого - ни мать, ни друзей, ни даже своё отражение в зеркале, которое, казалось, смотрело на неё с осуждением.
В сердце бушевала буря. Она влюбилась слишком сильно, и эта любовь принесла ей боль, такую же сильную как и её чувства. Но теперь это была не физическая боль, а моральная и она была намного хуже. Почему её возлюбленная так резко отстранилась? Не понимание заполняло голову. Каждый день Аделина плакала, убивалась по Соне, а та, казалось, не замечала её страданий. Григорьева просто пила, заглушая всё, что происходило вокруг неё, как будто это было единственным способом справиться с жизнью. У зеленоглазой не было ни проблем, ни забот, и это угнетало брюнетку ещё больше.
Она просматривала все социальные сети, надеясь увидеть хоть какое-то сообщение от русой, но та не появлялась. Аделина даже написала подруге Сони, Мафтуне, но и та не ответила. Абдиева казалась ей хорошей, лучше остальных но, похоже, она ошиблась. Неужели у этих девушек настолько сильная ревность к Аделине? Вопросы кружились в голове, но ответов не было.
Кареглазая хотела забыться, но алкоголь вызывал у неё отвращение. Она выросла в этом мире и теперь, когда ей было так плохо, он не мог стать её утешением. Тошнота от воспоминаний о детстве, полном криков и слёз, накрывала её с головой.
Она пыталась найти хоть какую-то лазейку, чтобы связаться с Соней, но всё было тщетно. Даже Алиса, будучи лучшей подругой, не могла помочь. Якутова всегда была рядом в тяжёлые моменты, но сейчас она была бессильна. Аделина чувствовала себя одинокой и не знала, как выбраться из этого бездонного океана отчаяния.
Брюнетка вроде как и жила, а вроде и нет. Каждый день она вставала с постели, натягивала на себя привычную маску повседневности и отправлялась на работу. Уроки в школе тоже не оставляли её в покое - она приходила, сидела на задней парте и слушала, как учителя произносят слова, которые толком не доходили до мозгов. Вроде жизнь продолжалась и все свои дела она делала, но её как будто не было в этом мире. Она была словно призрак, блуждающий между реальностью и пустотой.
Больно Соня резанула по нутру, ой как больно. Эта боль была глубокой, пронизывающей, проникающей в самую душу. В школе Аделина вела себя тихо, как будто боялась нарушить тишину, но теперь, после того как Соня произнесла те слова, она стала еще тише. Ни с кем толком не разговаривала, словно слова застряли у неё в горле, а на вопросы от учителей не отвечала и из-за этого получала двойки, которые, казалось, были лишь отражением внутреннего состояния.
На работе всё было так же. При клиентах она не натягивала улыбки, как раньше, а спрашивала о заказах сухо и без особого интереса, выполняя свою работу, как по автомату. Каждый день превращался в рутину, где не было места для радости или вдохновения. Душно становилось от одной мысли о зеленоглазой. Зачем она так с Аделиной? Только один вопрос вертелся в голове, как заезженная пластинка: что Евсеева сделала не так? Почему? За что?
— А когда это все закончится? — шепчет брюнетка себе под нос, её голос звучит тихо и безнадежно. Она смотрит в никуда, её глаза красные от слез, которые, казалось, никогда не иссякнут. Больно ей. Очень больно. Эта боль была душевной, как будто кто-то вырвал из её сердца кусок, оставив лишь пустоту и тоску. Кареглазая чувствовала, что мир вокруг неё продолжает вращаться, но она осталась в безвременье где каждый миг тянулся бесконечно.
Алиса вновь сидела перед Аделиной и тишина, как старое, потертое одеяло, заключило их в свои объятия. Она молчала, потому что слова, казалось, превратились в истерзанные листья. Поначалу Якутова стремилась поддержать подругу, прежде всего, ободряющими словами и своем порой жестком подходе, как будто донимая Евсееву изнутри. Но со временем, когда эта борьба в душе подруги не приносила облегчения, Алиса поняла: ее усилия исчезают без следа.
Они сидели в комнате, которая чувствовалась пустой как музыкальный инструмент , играющий свои фальшивые ноты. За стенкой, время от времени, раздавался пьяный смех. А здесь, среди постоянного уныния, тишина разливалась по воздуху, наподобие тяжести давящей на грудь. Свет из окна бился о стены, словно хотели вырваться из этого замкнутого пространства, но и он не мог пересилить уныние.
Брюнетка сидела, уткнувшись лицом в ладони и её слёзы стекали по щекам. Она плакала без усталости, как будто весь ее внутренний мир погрузился в неугасимый поток боли. Каждый вздох был эхом печали, а Алисин взгляд, полный тревоги, оставался на ней. Время, похоже, растягивалось до бесконечности, закутывая их в свои объятия. Этот день сливался с прошлыми, и будущие дни становились не более чем серыми.
И каждый вечер, когда Аделина закрывала глаза, погружаясь в сон, Якутова незаметно уходила, чтобы дать подруге возможность отдохнуть и перезагрузить свой истощенный разум. Но рано или поздно она снова появлялась, готовая поддержать, готовая быть рядом.
***
Григорьева сидела на краю дивана в какой-то квартире, где царила атмосфера безумия и хаоса. Музыка гремела так, что казалось, будто каждый удар баса пробивает ей голову, заставляя виски пульсировать в такт. Вокруг нее толпились люди, их лица расплывались в неясных улыбках, а глаза блестели от алкоголя и безумия. Столы были завалены бутылками и одна из них, с яркой этикеткой, была в ее руках. Она смотрела на нее как на спасательный круг в этом море шумных тел и смеха.
Рядом сидела Влада, с бутылочкой алкоголя в одной руке и с волшебным порошком в кармане. Зеленоглазая не могла не заметить, как пьяные тела кружатся вокруг друг друга и это называли танцами? В их движениях не было ни грации, ни смысла, только хаос и безумие, как будто они пытались забыть о чем-то важном.
Соня чувствовала, как настроение уходит как песок сквозь пальцы. Мысли путались, словно в тумане и ей хотелось напиться до такой степени, чтобы не помнить ничего, ни лиц, ни дней, ни этой безумной вечеринки. В голове вновь всплыла Аделина и от этого русая сразу же раздражалась. Почему именно она? Почему именно сейчас? Ей вроде и хорошо, а вроде и пусто, как будто внутри образовалась дыра, которую не заполнить ни алкоголем, ни шумом.
Евсеева не любила шумные компании, но работала в баре, окруженная алкоголем, который она сама не пила. Как же она держится? Григорьева вдруг представила, как брюнетка, возможно, держится за нее обеими своими худощавыми ручками, как будто пытается спасти ее от этого. Но что, если с Аделиной сейчас что-то случилось или случится? Эти мысли вновь заполнили ее голову, но Соня быстро отметала их как ненужные.
Она снова тянулась губами к горлышку бутылки, не зная, сколько уже выпила. Мера? Она не знала, и, честно говоря, не хотела знать. В этот момент ей казалось, что алкоголь - это единственный способ забыть о том, что терзает душу и о том, что заставляет сердце биться в невыносимом ритме. Вокруг продолжали кружиться тела, а Соня, словно в трансе, погружалась в свои мысли, пытаясь найти хоть каплю покоя в этом безумном мире.
Влада, сидевшая рядом, облокотилась на спинку потертого дивана, делая несколько глотков спиртного. Глаза ее начали гулять по находившейся рядом суетящейся толпе, где смех и разговоры сливались в единый шумный поток. Она наблюдала за людьми.
Аврамова повернула голову на Григорьеву, сидевшую напротив и некоторое время помолчала, явно обдумывая, что бы спросить. Взгляд ее скользнул по лицу подруги, и она заметила, что Соня просто сидит, погруженная в свои мысли, а ее поведение кажется странным, даже отстраненным.
— Что с тобой? — оборачивается Влада, замечая, что Соня выглядит подавленной. — Ты как-то не так выглядишь.
— Да так, ничего особенного. — отворачивается Соня, не глядя на Владу. — Просто задумалась.
— Задумалась? — Влада смотрит на бутылку, стоящую между ними и ее голос становится чуть более настойчивым. — С алкоголем? Это не похоже на тебя.
— Просто голова у меня забита Аделиной, — вздыхает Соня, и в ее голосе звучит нотка безысходности. — Она всё время на уме и это меня бесит.
— Аделина? — скривилась Влада, как будто это имя было ей неприятно. — Серьезно? Ты ведь не должна так себя чувствовать из-за неё. Она не стоит твоих нервов.
— Я не могу просто так её бросить. — раздраженно отвечает Соня.
— Бросить? — с агрессией начала Влада, её голос стал резким. — Да ты должна её бросить! Она не подходит тебе и ты это знаешь. Ты стала другой и это всё из-за неё.
— Ты не знаешь, что она для меня значит. — сухо отвечает Соня и в её голосе слышится обида. Она чувствует, что Влада не понимает всей глубины её чувств.
— Она только и делает, что тянет тебя вниз, — с презрением отвечает Влада, её слова звучат как приговор. — Ты не видишь, как она влияет на тебя? Ты стала скучной.
— Ты не знаешь, о чем говоришь, — злится Соня всё больше, её голос становится громче. — Аделина не такая, как ты думаешь. Она просто... сложная.
— Это просто отговорка, — с холодом отвечает Влада. — Это не то, что тебе нужно.
— Да, да, закроем тему. — аккуратно сбегает от разговора Соня, её голос становится тихим и в нем слышится желание избежать конфликта. Она не хочет продолжать эту бесконечную борьбу, но в глубине понимает, что вопрос остается открытым.
Желание сидеть тут хоть секунду пропало - это был результат беседы с Владой. Соня с взглянула на часы. Одиннадцать часов ночи. Как же быстро летит время. Она здесь с шести вечера, а вокруг уже царила атмосфера беспечного веселья, смешанного с гулом смеха и громкими разговорами. Все в стельку пьяные, и каждый, казалось, погружен в свои собственные туманные и смутные мысли.
Мерзко стало от разговоров, которые обрушивались на нее. Аврамова вновь задела нечто дорогое для зеленоглазой. Слова Влады глубоко ранили и вызывали только досаду. «Разве это весело - делать больно?» - думала Соня, ощущая, как внутри нее разгорается неприязнь.
Хочется уйти. Укрыться от столь откровенной безвкусицы, от задернутого занавеса лицемерия и фальши, царящих здесь. Она поднимается со своего места. Григорьева направляется в прихожую. Она знает, её ухода никто не заметит. Все здесь потерялись в своих страстях и забытых снах.
***
Долго Алиса мучилась, пытаясь вытащить Аделину на улицу. Перед ней сейчас не стояла та Евсеева, которую она знала ранее. Нет, сейчас это был неухоженный, загнанный в угол котенок, который не знал, что ему делать. Брюнетка медленно спускалась по лестнице, и каждый её шаг казался борьбой с невидимыми оковами.
Она чуть ли не падала с лестницы, и это говорило о том, что девушка несколько дней не ела. Да что тут говорить, кареглазая, возможно и на душ забила, погрузившись в единственную мысль о Соне, которая была её единственным утешением.
Якутова открыла подъездную дверь. На улице уже сильно стемнело, и вечерний воздух был наполнен холодом и тишиной. Она обернулась к еле идущей подруге, её сердце сжималось от беспокойства.
— Давай, потарапливайся, может, хоть свежий воздух тебе поможет. — еле улыбнулась Алиса, подхватывая Аделину под руку, словно поддерживая её.
— Это была плохая идея. — шептала через силу Аделина, её голос звучал устало.
— Успокаивайся, — вздыхает Алиса, стараясь вложить в свои слова всю теплоту и поддержку, которую могла дать. — Не бубни, я помочь тебе хочу, ты же знаешь.
— Знаешь. — слегка хмыкнула Аделина, её голос был полон усталости, но в нём всё же проскользнула доля понимания.
— Ну вот, еле видную улыбку хоть из тебя вытянула, — с облегчением произнесла Алиса, её собственная улыбка стала шире. — Пошли.
Они вышли на улицу и холодный воздух обнял их. Алиса чувствовала, как Аделина начинает немного расслабляться, и это было первым шагом к тому, чтобы вернуть её к жизни, к той жизни, где смех и радость были не просто словами, а настоящими чувствами.
Они не знали, куда шли, не придумывали себе, куда пойдут дальше, просто плелись, куда глаза глядят. Улицы были пустынны и лишь редкие прохожие, завернувшиеся в шарфы, напоминали о том, что мир продолжает вращаться, несмотря на их внутренние метания. Не смотрели толком по сторонам, погруженные в свои мысли, как будто каждый шаг был частью какого-то важного ритуала.
Якутова пыталась что-то рассказывать, что-то веселое и интересное, словно искала ключ к сердцу подруги, но брюнетка слушала и иногда, как будто с трудом, выдавливала улыбку. Эти редкие моменты света были как лучи солнца, пробивающиеся сквозь облака, но по большей части всей прогулки они молчали, каждая копалась в своих мыслях, и ни одна из них не прерывала эту тонкую грань.
Просто молчание, обычное вроде, но такое до боли знакомое и родное. Оно было связано с Соней, с той, кто оставила в сердце пустоту, которую трудно было заполнить. С ней даже молчать было комфортно, как будто слова были лишними.
Сегодня на улице было холоднее обычного и нежная кожа на щеках сразу покраснела от пронизывающего ветра. Холодные порывы раздували волосы, заставляя их танцевать в ритме зимнего ветра, а падающие снежинки, словно острые иголки, резали лицо, оставляя за собой легкое покалывание. Девушки, закутавшись в теплые куртки, старались не замерзнуть, но вскоре их прогулка привела к магазину.
Как только они вошли внутрь, глаза Аделины и Алисы заблестели от изобилия ярких цветов и блестящих упаковок. Полки были уставлены всевозможными сладостями, игрушками и каждая деталь манила к себе, словно обещая мгновение счастья. Аделина, не в силах устоять перед соблазном, потянулась к своему телефону, чтобы взглянуть, сколько денег у нее осталось. Но Алиса, заметив это, быстро остановила ее.
— Я куплю, — уверенно произнесла Алиса, опуская руку Аделины, которая уже тянулась к кошельку. — Что ты хочешь?
— Не знаю, — ответила Аделина, оглядываясь по сторонам, словно искала вдохновение среди ярких полок.
— Ну только не начинай, — с улыбкой произнесла Алиса. — Бери что хочешь! Сейчас еще немного согреемся и пойдем дальше.
— Ты уверена? — с легким сомнением спросила Аделина, все еще не веря в такую щедрость подруги.
— Ты еще спрашиваешь? Конечно, уверена! — с энтузиазмом ответила Алиса и не дожидаясь ответа, потянула Аделину за собой в глубь магазина.
Девушки шагали мимо стеллажей, уставленных разнообразными вкусностями и прочими продуктами. Евсеева, с легкой улыбкой на губах, остановилась у полки с шоколадками. Она выбрала маленькую, аккуратно завернутую в яркую обертку, не желая разорять подругу на более крупные покупки. В то время как Алиса, с блеском в глазах, во всю набирала в руки сладости и разнообразные лакомства.
Аделина не могла сдержать усмешку, наблюдая за подругой. В такие моменты
Якутова, даже не прилагая особых усилий, могла вызвать улыбку и смех. Её беззаботность и игривость были заразительными и брюнетка чувствовала, как её собственное настроение начинает меняться. Постепенно, как будто из тумана, в её сознании начинали проясняться мысли и это радовало её. Она ощущала, как мозг, словно пробуждающийся от долгого сна, начинает работать лучше, наполняясь энергией и оптимизмом.
Время пролетело незаметно и вскоре девушки, довольные своими покупками, покинули магазин. Они направились к лавочкам, расположенным во дворе Алисы. Здесь они могли отдохнуть, насладиться сладостями и поделиться своими мыслями, смеясь и обсуждая все на свете.
Но счастье их длилось недолго. Вечер, наполненный смехом и радостью, вдруг омрачился. Девушки, наслаждаясь моментом, заметили пьяное шатающееся тело, которое надвигалось в их сторону. В руке у него болталась бутылка, а само тело, неуклюже покачиваясь, будто приближалось с каждым мгновением. Алиса сразу нахмурилась, её лицо стало серьезным, как будто предчувствовало беду.
А вот кареглазая, прищурившись, разглядела в этом неустойчивом силуэте кого-то знакомого. Сердце забилось быстрее - это была Соня, её Соня, та, которую она так долго не видела. Внутри Аделины разразилась буря эмоций и её лицо потемнело.
— Пойдем отсюда? — тихо, но настойчиво толкнула в бок Евсееву Алиса, её голос звучал как тревожный звоночек. Аделина, повернулась, той улыбки, что была ранее, больше нет. В глазах Алисы читалось понимание, она всё сразу поняла. — Ну только не это. Пошли отсюда! — её голос звучал с нотками паники, как будто она пыталась спасти брюнетку от неизбежного.
— Давай останемся, — жалобно произнесла Аделина, голос дрожал от эмоций, когда она снова обернулась к пьяному телу, которое, наконец, опустилось на лавку. — Я её так давно не видела...
— Твою мать. — лишь шумно выдохнула Алиса, её слова были полны отчаяния и беспомощности. В этот момент мир вокруг них словно замер и только тишина, прерываемая глухими звуками, напоминала о том, что счастье может быть таким хрупким.
Брюнетка наблюдала за возлюбленной словно в трансе, погруженная в мир своих мыслей и чувств. Она не считала, сколько глотков та сделала, не обращая внимания на время, которое, казалось, остановилось.
Внутри нее разрасталась тоска, сильная и невыносимая. Даже это малое расстояние между ними, которое сейчас казалось незначительным, дарило ей хоть каплю спокойствия. Она могла успокоиться и понять, что с Григорьевой все в порядке. Не совсем, но все же хорошо.
Алиса, сидевшая рядом, молчала. Она не произнесла ни слова, лишь уставилась в одну точку, словно искала ответы на вопросы, которые не имели смысла. Ничего не предпринимала, ведь все хорошо, пока что хорошо. Но в тишине, которая окутывала их, Аделина чувствовала, как напряжение нарастает, как будто воздух вокруг них стал тяжелым и густым.
Аделине хотелось встать и побежать в теплые, такие родные объятия зеленоглазой. Ей хотелось прижаться к этой девушке со всей силы, забыть о всех словах, что были сказаны ранее, о недопониманиях и обидах. Просто быть рядом, снова чувствовать ее руки на своем теле, нежные и заботливые. Чужие губы на своих, полные страсти и любви. Ей хотелось всей Сони, как никогда раньше, прямо здесь и прямо сейчас. Она мечтала о том мгновении, когда их сердца снова сольются в едином ритме, когда все тревоги и страхи растворятся в объятиях и они вновь станут одним целым, как в те дни, когда мир вокруг них казался идеальным.
Возможно, сейчас брюнетка совершает ошибку, но в этот момент она не управляет своим телом. Она встает, не осознавая, что делает. Шаги её становятся всё быстрее, и она направляется в сторону Сони.
Алиса, сидевшая рядом, вдруг оживает, её глаза расширяются от удивления и тревоги. Она успевает лишь воскликнуть:
— Евсеева! — но её голос теряется в тишине окружающего мира.
Аделина не слышит, ей всё равно. Внутри неё бушует буря эмоций, и она чуть ли не бежит к своей цели, словно в этом мгновении сосредоточена только на одном - на Соне. Ей нужно быть рядом с ней, ей нужно это сейчас, как никогда прежде.
Она чувствует, как сердце стучит в унисон с её шагами и в голове лишь одна мысль: «Я должна быть с ней». Вокруг всё расплывается, и только Григорьева остаётся чётким образом в её сознании.
Евсеева быстро преодолела это малое расстояние и вот уже стоит перед Соней. Ощущение времени казалось растянутым, словно морозный воздух, сковывающий каждую попытку выдохнуть. Соня сидела, опустив голову, пристально вглядываясь в бутылку, которая, казалось, стала ее единственным собеседником. Ее руки, покрасневшие от стужи, дрожали, напоминая о том, что не только тело, но и душа замерзла здесь, на обочине жизни.
Смятение заполнило Аделину, но когда она увидела, как свет, ранее играющий на волосах Григорьевой, вдруг исчезает в тенях, что-то внутри нее щелкнуло. Зеленоглазая подняла голову, в ее глазах метались искорки недоумения и она пыталась расшифровать этот призыв из нормального мира, сползающего по краю бездны.
— Ты кто? — произнесла русая с таким равнодушием, будто мир вокруг нее был всего лишь нечетким фоном.
— Сонь... — почти шептала брюнетка, боясь нарушить тот хрупкий момент. — Привет.
Но вот она, эта злость, поднялась, как волна, затопляющая все на своем пути. Григорьева поняла и ощутила, как невыносимо обидно видеть, что кто-то рядом может просто жить - жить, когда ей самой уже не хватает сил даже на простое существование. Вдруг, слепая ненависть выплеснула в горле. Она схватила алкоголь, что оставался в ее руке и словно спасительный бальзам, залпом отхлебнула его, почувствовав, как тепло окутывает её изнутри.
Сломанный звук бутылки, когда она приземлилась в урну, раскатился по промозглому воздуху, как гром среди ясного неба. Сильно, резко, безжалостно. Кареглазая ощутила, как пустота наполнилась мрачной тишиной и ей стало не по себе. Она смотрела на Соню, не понимая, что делать, как достучаться до нее.
— Сонь, как ты? — в очередной раз спросила Аделина, но слова утонули в молчании.
Русая вновь проигнорировала её, встала и стараясь избежать неведомого взгляда Евсеевой, стремительными шагами направилась прочь. Каждое её движение било по сердцу Аделины.
В этот миг в воздухе возникли другие вибрации. Это была Алиса, она подошла, прихрамывая от легкого волнения и беспокойства, прежде чем заметила исход ситуации. Пара минут наблюдения и вот, как только Соня исчезла за углом, Алиса схватила брюнетку за плечи и теплотой своих объятий попыталась укутать её в защиту.
— Делька. — произнесла она, тепло улыбаясь.
— Ушла. — лишь это смогла выдохнуть Аделина, и первая слеза, сверкающая в легком свете фонаря, безмолвно скатилась по её щеке.
тгк: unffrdbl