Глава 17: Проблемы.
Соня сидела на подоконнике. Пластиковые ставни тихо скрипели под дугой зимнего ветра, но в этом шуршании ей слышалось лишь дыхание Аделины. Григорьева затягивалась очередной сигаретой, и облачко дыма взлетало в серое зимнее утро, оставляя за собой легкую кислинку, будто напоминание о сладких минутах, проведенных вместе.
Сейчас, глядя на равнодушный мир за окном, сердце било всегда одним ритмом - с каждым вздохом она ощущала приближенность Евсеевой, словно та была самой особенной из всех звёзд, всегда светившей в жизни. Их дни были теперь переплетены в один большой клубок, в котором сочетались смех и шутки, шёпоты и сочувствующие взгляды. Они были неразлучными, и эта неразлучность обретала форму теплого жара в холодной зиме.
Кстати о зиме...
Зима, с её иссиня-белыми просторами, уже не казалась девушке отталкивающей. Она покрасила всё вокруг в нежные тона светлой грусти и радости, навевая мысли об Аделине. Снежинки, тихо падающие с неба, в мечтах были не простым холодом, а созданиями, каждое из которых пронзало бы сердце Григорьевой. Теперь зима для неё ассоциировалась с этой чудесной девушкой, которая засыпала её душу светом.
Евсеева была той самой заветной мечтой, которая бесповоротно вошла в её жизнь. Она сияла, как пламя, обжигающее нежным теплом, и Соня внимала этому огню с трепетом. Эта радость в животе, которую невозможно описать словами, была не просто ощущением - она была целым вихрем эмоций и чувств. Просто быть рядом с Аделиной - это словно чувствовать, как каждая клеточка тела наполняется светом, как будто все будни вдруг обрели цвет и смысл.
— Я буду твоим оберегом, мышка. — шептала себе Григорьева, затягиваясь табаком и позволяя себе улыбнуться.
Приятная дрожь пронизывала её тело, и это была не только реакция на никотин. Это были воспоминания о возлюбленной - том нежном моменте, когда их взгляды впервые встретились.
Они были как две половинки одного целого, знающие друг о друге всё, но в то же время желающие открывать новое.
Аделина была её укрытием в бурю, и когда в снегопаде или под дождем им предстояло выходить в мир - рядом находилась та, кто никогда не оставит одну.
***
В этот день Соня еле разлепила глаза. Тени по-прежнему блуждали в голове, и, пытаясь отогнать их, она с трудом поднялась на ноги. Каждое движение давалось ей с трудом, как будто в теле были камни, которые с каждым разом становились все тяжелее. Все падало из рук, словно собственное тело бунтовало против хозяйки. Аппетит исчез, растворяясь в тревоге которая не давала покоя. В груди было неясное предчувствие, которое нарастало, и, отгоняя его прочь, Григорьева лишь шептала себе: «Ничего не случится, все будет хорошо».
Сейчас манило ее к Аделине.
Вспышкой всплыло одно событие - случайный взгляд среди старой компании. Эти лица, знакомые и одновременно чуждые, вновь явились в памяти: шептались, ухмылялись, обменивались перешептываниями. Они смотрели на неё и Евсееву, и неприязнь в их взглядах будто не оставляла сомнений. Соня ощутила, как по спине пробежал холодок, от которого она едва сдерживала дрожь.
«Это полный бред» - думала она, пытаясь уверить себя. Но стоило вновь представить их шепот, как ее внутренний голос начинал метаться. Даже несколько мгновений наблюдения за их молчанием превратились в колючие иголки внутри.
В мире, где она когда-то была частью этой компании, не бывает компромиссов, и она не могла позволить, чтобы они вновь приближались к Аделине, особенно Влада.
Когда-то Григорьева поклялась себе, что в жизни больше не тронет Евсееву.
«Что угодно, с кем угодно, но не с Аделиной»
Она была готова противостоять всем. Она проводила себе черту, за которую никто не имел права перешагнуть. Если придется, она пожертвует собой. Это было настоящее обещание. И именно за это обещание Соня была готова бороться, даже если за правое дело ей пришлось бы платить собственным спокойствием.
Оставалось всего несколько минут, чтобы дойти до Евсеевой и переступить ее порог. Мысли, как стайка птиц, летали далеко за пределы текущего момента, но не покидали и самого образа Аделины. Григорьева была влюблена поуши - в тот свет - что исходил от их встреч, в смех - который, казалось, мог растопить ледяные стены, и в каждое её слово, произносимое с лёгкой ноткой таинственности.
Она запоминала каждое мгновение, когда их взгляды пересекались. Ничего не было вокруг, кроме Евсеевой - её облика, её звуков, её мироздания. Не зря же их тогда тянуло друг к другу, как если бы кто-то шептал: «Судьба свела вас, и это не случайно». От этой мысли у Сони на губах появилась улыбка, лёгкая и немного игривая...
Но не успев увернуться, она едва не врезалась в кого-то. Подняв взгляд, остолбенела - три пары глаз смотрели на неё. Два карих и одни голубые. Сердце забилось в странном ритме, ком в горле застрял, и на мгновение сама вселенная замерла.
Она могла ощутить, как вокруг повисло молчание, тяжелое и полное значений. Было ясно, что момент стал переломным, мгновением.
— Кто это, если не сама Софья! — произнесла Влада с вызывающей усмешкой, перекрестив руки на груди. Ее голос зазвучал как шипение. — Ты не забыла, что есть люди, которые тебя ждали и ждут? Мы с девочками всё еще здесь, а ты... Похоже, тусуешься постоянно с Аделиной и игнорируешь нас.
Слова Аврамовой взрывались в воздухе, оставляя дымку недоумения. Мафтуна, поддерживая эмоции подруги, прищурила глаза, её улыбка между тем перекосилась в недовольстве.
— А можно вопрос? — произнесла она, и её голос произносил тяжесть упрека. — Почему твоя дружба с ней вдруг оказалась важнее нашей? Да, ты изменилась, но зачем же так?
Григорьева подняла подбородок, внутренне пронизанная решимостью, и, глядя им в глаза, ответила с искренностью:
— Я не бросила вас, не думайте так. Я просто нашла нового человека, и это никак не уменьшает нашу дружбу.
— А, так ты решила, что у тебя есть право выбирать кого-то «нового», не жалея о старом? — Влада настаивала, нарастая в язвительности. С каждым выдохом гнев становился более ощутимым. — Может быть, ты просто не понимаешь, как это обидно со стороны? Люди не исчезают из твоей жизни только потому, что ты решила развлечься с Аделиной!
Абдиева, хотя и смягчая слова, придавала им тяжесть:
— Да, Соня, это просто... нехорошо. Ты могла бы, по крайней мере, напомнить нам о том, что мы существуем. Ты... как будто потерялась в своей новой жизни, а мы остаемся здесь, ожидая и сложно это игнорировать.
— Дружба не измеряется количеством времени, проведенного вместе. И я все еще ценю вас, но не собираюсь отказываться от нового общения, от новой дружбы и отношений. — холодно ответила Григорьева.
Ангелина все это время молчала, слушая. Она была как призрак, невидимая ниточка между этими двумя мирами. Наконец, устав от паузы, она простерла руки в знак примирения, словно желая заменить конфликт спокойствием, попытаться восстановить утраченную гармонию.
— Давайте не будем ссориться, — произнесла она, её голос был мелодичным. — Возможно, Соня просто хочет расширить свои «горизонты».
— Но что же будет с нами? — снова выпалила Аврамова, её тон был полон высокомерия и желания навести порядок в хаосе. — Мы не можем просто стоять в стороне, как будто ничего не происходит!
— Жизнь идет, и её нельзя просто остановить. — прохладно произнесла Мафтуна, как будто колебалась между ощущением поддержки Влады и попыткой понять мирную точку зрения Ангелины.
Григорьева взглянула на Ангелину с благодарностью, потом перевела взгляд на двоих других, осознавая, что этот разговор оставил больше вопросов, чем ответов.
— Давайте просто обсудим это ещё раз позже. — предложила Ангелина с ноткой надежды.
После этих слов послышался только недовольный вздох от Влады, а в ее взгляде сквозила печаль. Ругая себя под нос, Аврамова стиснула губы и, слегка зацепив плечом Соню, прошла дальше - неподвижность и напряжение в высоких плечах говорили о том, что ее сердце было полно обид. Оставшиеся девушки, следуя за ней, устало вздыхали, словно тащили на себе груз непонимания и подавленности.
Абдиева, пронзенная беспокойством, остановилась на мгновение перед Соней. Она наклонила голову, ее рука нежно легла на плечо подруги. Взгляд Мафтуны был полон тепла.
— Нормально всё будет. — выпалила она с надеждой, которая, казалось, могла расправить крылья всевозможным сомнениям. И, будто не желая задерживаться в этом непростом моменте, Абдиева быстро ушла из поля зрения, оставив за собой тень своего присутствия.
Соня обернулась и посмотрела на уходящих подруг, и сердце сжалось. Она ощущала, как нечто важное внутри нее трескается. Стыд рос. Влада, казалось, страдала больше всех - в ее глазах отражалась ранимость, и это было самым страшным.
Соня опустила голову.
«Как я могла так быстро забыть о них, бросить свою компанию ради одной единственной любви?» Но разве могла она отвернуться от Аделины? Нет. Этот блик счастья в глазах возлюбленной, эта искренность глаз, когда они встречаются - все это было неподвластно холодным представлениям о предательстве.
Григорьева натянулась, сжавшись под тяжестью собственных раздумий. Ей не оставалось ничего другого, как разделить свое время между компанией и Евсеевой, шагая по этой сложной тропинке. Мысли забили ключом в её голове, раскручивая целую симфонию эмоций, и Соня продолжила свой путь к возлюбленной, оправдываясь лишь полустертыми фразами в своем сознании.
***
По приходу Григорьева рухнула в объятия Аделины, словно искала утешение в тепле её рук. Грусть скреблась на душе. Мысли о том, что друзья не принимают её выбор, не давали покоя. Если Соня всё же решит остаться с подругами, ей придётся начать проводить меньше времени с Евсеевой. Эта мысль была невыносимой, сравнимой с холодным ветром в зиму.
Аделина сразу заметила подавленное состояние девушки. Они перебрались в её комнату, где обстановка была знакомой и уютной, милая атмосфера, созданная самой Евсеевой. Матери Аделины дома не было, и это было к счастью - меньше проблем, меньше напряжения. Вспомнив один случай, когда они столкнулись с матерью брюнетки, Соня невольно вздрогнула. Женщина, хоть и была красивой, выглядела устрашающе: растертая по лицу тушь, смазанная помада, на голове непонятно что и вызывающая, даже вульгарная одежда, словно она не замечала зимнего холода. Крики тогда были громкими, и русая, испугавшись, решила сбежать, а потом долго писала Аделине, спрашивая, всё ли у неё в порядке. Но сейчас не об этом.
Девушки сидели друг напротив друга, и Аделина, глядя на любимую выжидающе, чувствовала, как её сердце сжимается от боли. Григорьева, наконец, сдалась и вывалила всё, что произошло некоторое время назад. Матов от Сони было много, и Евсеева даже не знала, что подруги могут быть такими жестокими. Но слова, сказанные подругами Сони, задевали её. Она действительно мешает их дружбе, но разве она виновата в том, что любит? Да и Соня её тоже любит... Любит ведь?
— Мне жаль. — шептала себе под нос Аделина, не в силах сдержать слёзы.
— Что? — не услышала сначала зеленоглазая. — Нет, Аделин, не говори такое. Мышка, ну ты чего?
Руки Сони нежно обхватили лицо кареглазой, и когда их взгляды встретились, в глазах Аделины наворачивались слёзы. Это было действительно обидно. Григорьева, чувствуя, как её сердце наполняется нежностью, начала целовать каждый дюйм лица Аделины, словно хотела показать, как сильно её любит.
— Не думай даже о таком, ты ни в коем случае не виновата в этом. — шептала Соня, прижимая Аделину к себе, как будто боялась потерять её.
— Ты из-за меня ведь дружбу можешь потерять. — бубнила Евсеева, её голос дрожал от эмоций.
— Да всё равно на эту дружбу, — Явно врала Соня. — Главное, что ты есть.
— Я люблю тебя. — подняла взгляд на Соню Аделина, и в её глазах светилась искренность.
— И я тебя, мышка. — улыбнулась Соня, целуя Аделину в носик, и эта простая нежность наполнила комнату теплом.
А затем, словно время замедлилось, Соня спустилась к губам Аделины. Сначала поцелуй был неуверенным, как лёгкий ветерок, но вскоре он стал напористым, полным страсти и желания. Аделина ответила на поцелуй моментально, губы сжались, языки встретились, сливаясь в одно целое. Этот поцелуй был не просто физическим контактом, в нём была вся их любовь, вся нежность и страсть, которую они хранили друг для друга.
Они вкладывали в этот момент всё. Время словно остановилось, и мир вокруг них исчез, оставив только их двоих, погружённых в этот волшебный момент, где не было ни боли, ни страха, только любовь, которая могла преодолеть всё.
тгк: unffrdbl