Девушка-дождь

Я переводила взгляд то на визжащего Акидо, с которого слезала кожа, то на свои дрожащие руки, по которым шла рябь. Сглотнула, медленно понимая то, что я сделала.

— М-монстр! — внезапно крикнули его друзья и убежали, оставив Акидо на земле.

Меня начала бить крупная дрожь. По… почему он не двигается? Ну же, давай, пошевелись… Пожалуйста.

— Нет, нет, нет, нет! — словно обезумевшая, начала повторять я, вновь оседая на землю.

Из здания приюта начали выходить обеспокоенные люди, которые были в ужасе от картины перед ними.

Я чувствовала то, как меня начали трясти, как хлопали по щекам, пытаясь заставить меня придти в себя, но безуспешно.

Взгляд всё время цеплялся на ошпаренное тело Акидо и на мои руки. Я видела то, как он посмотрел на меня, полными страха глазами, как пытается двигаться, но это отдаётся ужасной болью и он вновь кричит.

— Я не хотела, я не хотела, не хотела, — говорила я, качаясь то назад, то вперёд. — Не хотела…

Меня накрыла спасительная темнота.

***

Мрачные тучи нависли над территорией приюта, дождь барабанил по крыше, а раскаты грома заставляли вздрагивать от неожиданности.

Я смотрела на дождь, который лил, словно из ведра. Он не прекращался с тех пор, как я обрела причуду.

Оно и ясно. Джувия в каноне тоже этим страдала. Из-за её бедного эмоционального фона, в тех местах, где она была, лил дождь.

Хотя, наверное, это из-за моего ужасного контроля, — думаю я, переводя взгляд на свою руку.

Провела другой рукой по ней и те ожидаемо слились в одну висящую в воздухе струйку.

Вздрагиваю от этого. Выглядит жутко.

С обретения причуды прошло две недели. Акидо лежит в больнице с ожогами 2 степени — до третьей не дотянуло, решили врачи, но, кажется мне, что они просто хотели хоть чем-то замять дело. А так, по моему мнению, лишь слегка не дотягивает до четвертой.

Если раньше надо мной все смеялись, то сейчас от меня бежали, как от чумы — даже Юичи поначалу сторонился меня. Ведь, мало того, что запорола его шанс на обретение семьи, так ещё и чуть не убила человека. Его можно понять.

Реакция Теруко была… ожидаемой, если честно. Она просто сидела со мной. Не говорила, не обнимала, не утешала — просто сидела. И знаете, мне этого было достаточно.

Теруко, как никто другой знает о том, какого это, когда тебя считают злодейкой. Её родители, предположительно, тоже были злодеями, из-за чего над ней смеялись, но сторонились. Её причуда могла убить их в одно мгновенье или запугать, но она ею не пользовалась. Контроль крови и, соответственно, всё живое. Страшная способность.

Две недели… Я терпела это всё целых две недели. Это было отвратительно: все убегали при виде меня и называли монстром, а я ничего не делала в ответ… Потому что, я и есть монстр.

Я просто не смогла вовремя обуздать свои чувства. Глядишь, и причуда не проявилась и всё было бы как обычно: меня бы избили, но больше ничего другого.

— Вам необязательно всё время подавлять мою причуду, — произнесла я хрипло и посмотрела на мужчину, сидящего на стуле, в нескольких метрах от меня.

Айзава Шота — герой по имени Сотриголова. Его позвали сюда, чтобы я научилась контролировать свою причуду и присмотреть за мной. Мало ли на что способна брошенная родителями омега, которую всё время избивают, с сильной причудой.

Он промолчал на это, а я вновь вернулась к окну и своему альбому, понимая, что он хочет быть здесь меньше, чем я. Отрешённым взглядом пролистываю страницы. Поначалу, вполне себе нормальные рисунки: цветы, закат, люди. Но потом…

Рисунки, нарисованные исключительно черными и красными карандашами. На меня напала некая апатия и депрессия, поэтому альбом — это состояние моего внутреннего мира, в данный момент.

— Айзава-сан, — вновь подала я голос. Горло начало слегка болеть, что неудивительно, — я почти две недели молчала. Удивительно, что голос не пропал. — Можно ли избавиться от причуды?

— Совсем с катушек слетела, ребёнок? — говорит он с еле заметным удивлением.

Пусть я поначалу и мечтала о причуде, но… На кой-чёрт она мне нужна? Я жила без неё всю свою прошлую и нынешнюю жизнь. Все мои проблемы из-за этой причуды! Родители, ненавидящие меня и бросившие, дети и воспитательницы, которые теперь меня боятся, и депрессия из-за всего вышеперечисленного.

Общество всегда презирало слабых, а в этом мире оно совсем с катушек слетело. Безпричудная омега — я с рождения должна была стать козлом отпущения. Даже не человеком, существом, которое должно всему подчиняться.

Но теперь, у меня есть причуда, но что это меняет? Всё только ухудшилось: меня не перестанут избивать, люди всегда были омерзительны по отношению к омегам, а ко всему этому прибавляется ещё и страх, и ненависть. От этой причуды одни проблемы.

— Зачем она мне? — зло спрашиваю я, сжимая в руках карандаш. Глаза увлажнились, а в груди защемило. — Я всю жизнь жила без неё, терпела презрение окружающих людей, зачем она мне теперь?!

— Презрение? — он нахмурился и сел нормально, слегка наклонившись вперёд.

Я повернула к нему голову. В глазах предательски заблестели слёзы.

— О, так вы не знали? — ухмыльнулась я, но ухмылка отдавала горечью. — Помните, я омега, да ещё и безпричудная. Общество всегда считало нас отбросами, думаете, если я ребёнок, то это поможет мне? Меня избивали, надо мною насмехались и издевались, мои собственные родители бросили меня из-за того, что у меня не было причуды! Так зачем она мне нужна сейчас?!

Я сорвалась на крик, по щекам начали скатываться слёзы обиды, обжигая холодную кожу, а руки были сильно сжаты, до побелевших костяшек.

Всё, хватит с меня! Я терпела это целый год, постоянные побои, издевательства, ненависть детей.

— Я хочу быть нормальным ребёнком, — прошептала я, голос начал дрожать. Всхлипнула, не поднимая взгляд. — Разве я многого прошу? Почему я должна терпеть всё это?

Мужские руки неуверенно обняли меня, всё время дёргались, стоило лишь подумать о том, что он что-то делает не то. Меня прорвало. Слишком многое случилось за эти дни.

Я рыдала навзрыд, сжимая край куртки в своих маленьких ручках. Долго, выплёскивая всю боль и обиду. Я начала бить его кулаками, иногда шептала что-то.

Да здравствует истерика!

***

Прошла ещё неделя и чувствовала то, как моя жизнь летит бизнес-классом в бездну.

Депрессия застала меня в полной мере и я всё время лежала на своей кровати, в, теперь, нашей с Теруко комнате. Остальные сожительницы сказали, что не будут жить с монстром. Кто бы говорил, у Тошиоко, одной из девочек, способностью была перевоплощение в животных или чудищ. И это меня зовут монстром?

За неделю мне подтянули контроль, тело больше не становилось водяным, а на небе были лишь слегка темноватые облака, не доходящие до уровня туч. Хоть что-то.

Айзава-сан ушёл два дня назад, даже не попрощавшись. Стало ещё обиднее и стыдно. Я использовала его в качестве жилетки и повела себя как истеричка. Стыдно, что он стал свидетелем моего нервного срыва, но лучше он, чем другие воспитанники приюта.

В комнату робко постучались и, не дожидаясь ответа, дверь слегка приоткрылась, заскрипев, позволяя увидеть копну блондинистых волос.

Юичи, не увидев никакой реакции с моей стороны, вошёл, закрыв дверь, которая вновь заскрипела, но уже громче.

Он подошёл к моей кровати, где я лежала, смотря пустым взглядом в стену. Мне стало как-то плевать на него — он повёл себя как эгоист, начав избегать меня как остальные. Хотя, что тут скажешь — он всего лишь ребёнок. Он испугался и не знал, что делать. Взрослые тоже так поступают.

— Джувия-чан, — неуверенно произнёс он, даже без акцента. За год научился выговаривать моё имя. — Ты как?

Как я? Глупый вопрос. Я стала монстром для всех, меня боятся и сторонятся, а ты предал меня, поступив также, как и они.

— Прости меня, пожалуйста, Джувия, — сказал он, почему-то произнеся моё имя без суффикса. — Я не хотел тебя обидеть. Пожалуйста, прости.

Реакции не последовало. Я продолжала смотреть на стену, не обращая на него внимание. Не то, чтобы я была слишком гордой для того, чтобы принять прощение, просто… Это очень обидно. Я могу пересчитать людей, которых считаю друзьями, пальцами одной руки. Он был моим первым другом — от этого было обиднее вдвойне.

— Я пришёл не только для этого, — продолжил он, несмотря на игнорирование с моей стороны. — Я хотел сказать, что… просто… как бы это сказать?..

Он замялся и, я уверена, начал кусать губы и сжал ладони от волнения. Привычка.

— Дело в том, что меня захотели усыновить, — почему-то грустно произнёс он. — Завтра я уезжаю. Просто хотел сказать тебе это.

Он пошёл в сторону двери, приоткрыл с характерным скрипом и, посмотрев на меня, ушёл.

Ушёл, не заметив то, как по щекам скатилась слеза. Я всхлипнула, прикрыв рот рукой, чтобы заглушить звуки.

***

Завтрашний день принёс с собой глухую боль в груди и дождь. Я сидела за столом в своей комнате и перелистывала книгу по литературе, стараясь понять хоть одну строку. Всё, что угодно, главное отвлечься.

Взглянула в окно. Около ворот стояли Теруко и Шуя, разговаривая с Юичи. За ним находились мужчина и женщина, видимо, его новые родители. Они что-то говорят, Юичи и Шуя обнимаются, последний дёргает Теруко и та с неохотным выражением тоже обнимает его.

Они отходят друг от друга, что-то говорят и Юичи садится в машину, которая уезжает через несколько секунд. Шуя кричит и махает рукой вслед, а серебристый Вольво скрывается из моего поле зрения.

Сжимаю книгу покрепче, буквально заставляя себя вчитываться в неё.

Вот и всё. Прощай, Юичи. Мне жаль, что всё так обернулось.

***

Прошло ещё несколько дней. Теруко, Шуя, да и некоторые воспитательницы, которые не боялись меня, смотрели на меня с неким осуждением, как-то укоризненно.

Я пыталась их игнорировать. Я вообще всё игнорировала. Депрессия и апатия затянулись, но как выбраться из этого состояния я не знала.

Отдавала свободное время рисованию и литературе, с историей. С математикой и английским всё было замечательным, а остальные предметы, типа, история Японии и литература давались плохо.

Повторяла химию и физику, рисовала иероглифы до дрожи пальцев, всё, что угодно, лишь бы игнорировать эти взгляды.

Потому что они были правы. Я заслужила эти взгляды. Я могла просто помахать ему из окна, ответить тогда, когда он пришёл.

Но я этого не сделала.

— Джувия-чан, — окликнула меня, вошедшая в комнату Ханако-сан. Я оторвалась взгляд от всемирной истории, слегка отличавшийся от моей прошлой, и посмотрела на неё. — К тебе пришли.

Брови взлетели вверх, а я встала со стула и пошла вслед за воспитательницей. Кто мог ко мне прийти? Это мог бы быть Иоширо-сан, но наврядли, он не знает в каком приюте я живу. Может быть это Юичи? Хотелось бы, но маловероятно — Ханако-сан сказала мне, что его родители живут в Киото и уже должны быть там.

Женщина открывает дверь в кабинет нашей, скажем так, «директрисы» приюта, входит, а я за ней.

За своим столом, сделанным из чёрного дерева и украшенный часами и документами, сидела сама глава нашего приюта — Цубаки Мидори, а напротив неё сидит… Айзава-сан? А что они тут делают?

В голову стали лезть странные мысли, а интуиция вопила во всю, говоря о том, что щас что-то будет. Впрочем, она никогда не была права, поэтому я просто попыталась не обращать внимание на неё.

Оба взрослых повернулись ко мне, а Цубаки-сан махнула рукой Ханако-сан, после чего последняя вышла из кабинета.

После короткого приветствия, которое было произнесено, на удивление, с плохо скрытой радостью, она торжественно произнесла:

— Поздравляю тебя, Джувия-чан! — сказала она. — Айзава-сан хочет тебя удочерить!

Три… два… один.

— Чё? — недоуменно похлопала я глазами, которые через секунду чуть не выпали из орбит.

Чего?!