Глава 12
ЛИСА.
Я не могу не смотреть в шоке и с небольшим удовлетворением на то, как Лей и его люди разбегаются, как канализационные крысы, прежде чем метро въезжает на станцию.
Поезд, он же мой новый жених, зловеще нависает надо мной, пока за ним не закрывается дверь столовой ресторана. Чонгук поворачивается ко мне, на его точеном подбородке отчетливо видна ухмылка.
— Ты думаешь, Лей будет проблемой?
Я думаю, что мой новый жених оказывает мне гораздо больше доверия, чем я заслуживаю. Но я чертовски уверена, что не признаюсь в этом. Я понятия не имею, на что способен этот мудак.
— Скорее всего, — огрызаюсь я в ответ. — И, между прочим, я более чем способна защитить себя. Мне не нужно, чтобы ты сражался в моих битвах.
— Как скажешь, Огонек.
— И прекрати называть меня так, — шиплю я.
— Тогда перестань вести себя как мафиози. — Он ухмыляется, и все, что я хочу сделать, это стереть эту ехидную улыбку с его лица.
— Ты готова, bǎobèi? — Yéye высовывает голову из-за широкого плеча Чонгука.
— И ты, pàntú (предатель) , тоже не смей называть меня так, — шепчу я. Предатель.
Глаза моего дедушки расширяются, когда он осматривает пустую кухню. Может, я и в ярости, но я не настолько безумна, чтобы так разговаривать с дедушкой в присутствии других. Чонгук не в счет.
— Осторожнее, bǎobèi, — бормочет он.
— Если бы я действительно была твоим сокровищем, ты бы никогда не сделал этого со мной, по крайней мере, без моего согласия!
— Именно потому, что я так дорожу тобой, я договорился об этой сделке с мистером Чоном.
Я складываю руки на груди.
— Тогда у нас очень разные мнения об определении этого слова,Yéye.
— Возможно, вы двое могли бы продолжить этот разговор наедине, — шепчет Чонгук.
Мой дедушка опускает голову.
— Да, твой жених прав.
Это слово из уст Yéye только разжигает огонь в моих венах.
— Как ты мог? — Я рычу, когда мы поворачиваемся к двойным металлическим дверям, ведущим в столовую.
— Я понимаю, что ты расстроена и не мыслишь логически. Мы обсудим это дома, дитя.
Моя голова в отчаянии мотается взад-вперед, и, прежде чем я успеваю совладать со своим языком, я выплевываю: — Тебе больше не рады в моем доме.
Седые брови моего дедушки изгибаются, когда Чонгук издает странный, сдавленный звук.
— Пойду посмотрю, где Джимми с машиной, — бормочет он, прежде чем обойти нас.
Yéye скрюченные пальцы обвиваются вокруг моего предплечья.
— Я не потерплю такого неуважения, Лиса. Я понимаю, что ты удивлена таким поворотом событий, но я умоляю тебя действовать соответствующим образом. Мы все еще находимся на публике под пристальным вниманием.
Непролитые слезы щиплют в уголках моих глаз. Я быстро моргаю, чтобы сдержать их, но это бесполезно.
— Как ты мог, Yéye? — От рыданий по моим плечам пробегает дрожь. — Я безоговорочно доверяла тебе. Ты сказал, что это мой выбор.
Его грубая рука гладит мою щеку, и слезы текут быстрее. О Боже, пожалуйста, смилуйся и не дай никому увидеть меня такой. Кухня по-прежнему пуста, и я могу только надеяться, что так и останется. Подобная вспышка гнева была бы совершенно неподобающей для нового главы Четырех морей.
— Ты сильная и все же такая упрямая, bǎobèi. Я боюсь за тебя как за женщину. Я знаю, это несправедливо, но так устроен мир. С Чон Чонгуком на твоей стороне вас будет не остановить. Я уверен в этом.
Я качаю головой, мои губы дрожат.
— Я не хочу выходить за него замуж.
— Он хороший человек, Лиса.
У меня вырывается стон, и я хнычу только сильнее.
— Он убил Цяня.
— А Цянь убил твоего отца, а затем Чонгук спас тебе жизнь. — Он тяжело вздыхает, его плечи внезапно кажутся хрупкими по сравнению с невероятно широкими, которые держали меня всего несколько минут назад.
Верно. Конечно. И Цянь пытался убить девушку Нико. В каком долбаном, извращенном мире я теперь вынуждена жить.
— Чон согласился позволить тебе править Четырьмя морями так, как ты пожелаешь, с минимальным вмешательством. Он богат, влиятелен и явно привлекателен. Может, я и старик, но даже я это вижу. Он будет хорошо относиться к тебе; я позабочусь об этом.
Я поджимаю нижнюю губу. Я сама за этим прослежу. Я бы никогда больше не позволила другому мужчине поднять на меня руку. Или их постигнет та же участь…
— Пойдем, Лиса, мы можем поговорить по дороге домой. — Дедушка тянет меня к двери, и на этот раз я следую за ним, смахнув со щек оставшиеся слезы.
Цзяньцзюнь Чжан и Хао Вэй все еще задерживаются в столовой комнате. Оба опускают головы при нашем приближении, и я надеюсь, что выгляжу не слишком грязно. Эта встреча была полной катастрофой.
— Надеюсь, тебе уже лучше, Лиса? — Цзяньцзюнь натянуто улыбается.
— Намного лучше, спасибо. Должно быть, я что-то не то съела. — Отстой, я знаю.
— Я уверен, что твой дедушка введет тебя в курс дела после того, как ты уйдешь. Многое предстоит решить сейчас, когда вы с Чоном возглавите Четыре моря.
— Лиса возглавит Четыре моря в соответствии с традициями Триады, — вмешивается дедушка. — Чон будет существовать просто как исполнитель.
Отлично, значит, Yéye думает, что я достаточно сильна, чтобы контролировать своих людей. Судя по усмешке, скривившей губы Цзяньцзюня, никто из них так не думает.
— Как скажете. — Оба мужчины снова поворачивают подбородки к моему дедушке. — Пожалуйста, дайте нам знать, если мы можем
что-нибудь сделать, чтобы облегчить процесс.
— Спасибо. — Yéye отвечает легким поклоном и направляет меня к красной двери.
— И, пожалуйста, дайте нам знать, когда состоится свадьба, — кричит Цзяньцзюнь сзади.
О Боже, свадьба.
Очередной приступ тошноты угрожает подступить к моему горлу. Я с трудом сглатываю, отказываясь от новой рвоты.
Yéye придерживает входную дверь открытой, и я делаю глоток свежего воздуха, каким-то образом справляясь с приступом тошноты. Черный лимузин подъезжает к тротуару, и у меня снова сводит живот.
Не блюй, Лиса. Как бы то ни было, ты никогда не забудешь этот день.
Расправив плечи, я направляюсь к элегантному лимузину. Прежде чем я успеваю взяться за ручку двери, Чонгук выскакивает и придерживает ее, хватаясь за пояс моего дедушки.
Довольная улыбка кривит губы Yéye, и я не уверена, что переживу поездку на машине домой с этими двумя.
— Думаю, я пойду пешком, — выпаливаю я.
Глаза Чонгука расширяются, прежде чем он начинает качать головой.
— Нет, я не думаю, что это хорошая идея, Лиса.
— Итак, теперь, когда ты мой жених, ты будешь думать за меня?
Он разочарованно вздыхает.
— Мы далеко от твоей квартиры, и это небезопасно, пока мы не поженимся.
— Как будто тогда я буду в безопасности? Кольцо, которое ты наденешь мне на палец, будет пуленепробиваемым? Потому что золотое кольцо определенно не защитило мою мать. — Я стискиваю челюсть, как только произношу эти слова.
Почему я изливаю душу этому человеку? Немногие за пределами нашего доверенного внутреннего круга знали, что nǎinai была убита одним из врагов моего отца. Он считал, что это выставит его слабым, неспособным защитить собственную жену. Он был прав.
— Хорошо, если ты настаиваешь на прогулке, тогда я пойду с тобой.
— Нет, — шиплю я.
Тем не менее, Чонгук стучит в окно переднего пассажира, и тонированное стекло опускается. — Отвези мистера Го в квартиру Лисы. Мы встретимся с тобой там.
— Конечно, босс.
Двигатель набирает обороты, и лимузин медленно встраивается в поток машин.
— Тебе действительно не следовало этого делать, — рычу я, направляясь к Канал-стрит.
— И упустить возможность чудесной прогулки со своей будущей женой? — Он одаривает меня зубастой улыбкой.
— Пожалуйста, не называй меня так, — ворчу я.
— Тебе лучше привыкнуть к этому.
— А как насчет тебя? — Рявкаю я. — Ты готов отказаться от своего статуса самого завидного холостяка?
— Ха, я так и знал! Ты уже слышала обо мне…
— Конечно, слышала. Каждая женщина в Нью-Йорке слышала о твоем распутстве.
— Ты ревнуешь? — Эта чертова ухмылка становится шире.
— Тьфу, нет! Больше похоже на брезгливость.
Мрачность расползается по его лицу, и безжалостная ухмылка исчезает.
— Что ж, тебе придется найти способ справиться с этим, Огонек. Потому что, нравится нам это или нет, мы связаны.
— Еще не слишком поздно. Ты можешь сказать дедушке, что передумал.
— Я дал ему слово, Лиса.
Я ускоряю темп, отчаянно желая убежать от этого человека, который и вполовину не так ужасен, каким я хочу его видеть.
— Но я не имела права голоса в этом! Неужели ты не понимаешь?
— Dio, ты начинаешь меня бесить, — рычит он, хватая меня за руку. Он резко останавливает меня и пригвождает своим темным взглядом. — Это случится, Лиса, и чем скорее ты примешь это, тем лучше для всех.
Я пристально смотрю на него, и даже встав на цыпочки, мне все равно приходится поднимать глаза. Но это меня не останавливает.
— Я этого не приму. Тебе придется тащить меня к алтарю, брыкающуюся и кричащую.
— Не искушай меня, Огонек. Я перекину тебя через свое плечо, если понадобится.
— Пошел ты. — Я показываю ему средний палец и быстрее убегаю по оживленной улице.
Я должна как-то выпутываться из этого. Я отказываюсь выходить замуж за этого человека и провести остаток своих дней в качестве трофейной жены.
ЧОНГУК.
Cazzo, эта женщина сведет меня в могилу. Я иду за Лисой, держась на расстоянии нескольких ярдов между нами. Последнее, что мне нужно, это чтобы маленькая Огонек пустилась наутек. В хаосе утренних поездок на работу я могу потерять ее, или, что еще хуже, быть вынужденным устроить сцену и фактически перекинуть ее через плечо.
Мой глупый член дергается при этой мысли.
Он достаточно туп, чтобы думать, что у него есть шанс с ней.
Я вел себя чертовски хорошо, но она все равно не хочет иметь со мной ничего общего. Теперь я буду вынужден всю жизнь жить в моногамии с женщиной, которая меня презирает? К черту это. Я не подписывался на это дерьмо.
Мои сердитые шаги проглатывают квартал за кварталом, и к тому времени, как мы добираемся до бутика Лисы, я чертовски зол. Джимми стоит чуть дальше по улице, лимузин припаркован поперек дороги и блокирует движение, но мне плевать.
— Лиса, подожди! — Я кричу, когда ее миниатюрная ручка берется за ручку входной двери.
Она оборачивается, ее темные глаза сужаются к краям.
— Что?
— Мы еще не закончили.
— О, да мы закончили.
Я подхожу ближе, прижимая к стеклянной двери ее бутика, и слабый вздох вырывается из ее полных рубиновых губ. Заключив ее в клетку, прижав ладони к стеклу по обе стороны от ее головы, я пристально смотрю сверху вниз на свою будущую жену. Ни намека на страх не мелькает в этих полуночных глазах. Вместо этого она смотрит прямо на меня, крепко сжав челюсти. Ее губы поджимаются, а легкий блеск от пробежки через город заставляет ее кожу мерцать под яркими лучами солнца. Dio, она прекрасна, когда злится.
Черт возьми, что я собирался сказать?
— Мы закончим, когда я скажу, — рычу я, но часть огня уже вытекла из меня. Merda, что это за колдовство?
— Ты ожидаешь, что я съежусь у твоих ног, Чон Чонгук? — Ее грудь прижимается к моей, ее дерзкие груди вываливаются из глубокого выреза блузки. — Ты всего лишь слабый маленький ягненок по сравнению с моим отцом. Я не буду преклоняться перед тобой, ни сегодня, ни когда-либо. — Яд в ее глазах настолько силен, что я задаюсь вопросом, что, черт возьми, ее отец сделал с ней, чтобы вызвать такую ненависть, потому что это не может касаться только меня.
— Я никогда не просил тебя съеживаться, — шиплю я.
— Ты никогда ни о чем меня не спрашивал. В этом-то и суть. Все вы, могущественные люди, одинаковы, вы просто берете и отбираете. Вы думаете, что из-за того, что у вас есть пистолет и большой банковский счет, вам все сойдет с рук. Что ж, я обещаю тебе, со мной это будет не так просто, мистер Чон.
— Я в этом не сомневаюсь, — ворчу я, откидываясь на дюйм назад, чтобы ее чертовы торчащие соски снова не терлись о мою грудь. Мой член уже настолько тверд, что упирается в молнию, и это только усугубляет мой отвратительный характер.
Рука Лисы движется так быстро, что кажется размытым пятном, когда она просовывает свои тонкие пальцы мне за пояс и вытаскивает пистолет.
Она крутит его на указательном пальце, гладкое черное дуло сверкает, как маяк.
— Теперь у меня пистолет, мистер Чон… значит ли это, что у меня вся власть? Ты встанешь передо мной на колени?
— Лиса, положи его!