Глава 10
Огнезвёзд стоял у выхода из лагеря Пепельных Снов. Тьма леса впереди и за спиной — лагерь, наполненный духами, голосами прошлого и её... Песчаной Бури, которая его не помнит.
Он чувствовал, как колышется трава под лапами. Как будто даже Земля ждала его решения.
"Отдать одну из своих жизней..." — слова Кипарисового Листа звенели в голове, будто эхо в пустом логове.
— Это безумие... — прошептал он сам себе.
Он закрыл глаза, тяжело вздохнул. Всё тело просило покоя. Но внутри было буря.
И тут... ветер внезапно стих. Лес замер. Всё вокруг — затихло.
— Ты опять слишком много думаешь, Огнегрив, — раздался тихий, ласковый голос.
Он резко обернулся — и увидел её.
Пестролистая.
Она стояла среди сухих трав, как будто вышла из их воспоминаний — лёгкая, светящаяся, как звезда. Но сейчас её взгляд был не грустным, не упрекающим. Он был тёплым. В нём светилось спокойствие.
— Пестролистая?.. — выдохнул он.
— Никто, кроме тебя, меня не видит, — мягко сказала она, подходя ближе. — Это не послание от Звёздного Племени. Это я.
Он стоял, растерянный. Она коснулась его щёки хвостом.
— Ты боишься сделать выбор. Но... разве ты когда-то жил, не слушая сердце?
Огнезвёзд опустил глаза.
— Они не одобряют. Я могу потерять... многое.
— Ты уже многое потерял, — прошептала она. — Но если любовь может пробудить душу, разве она не стоит того?
Он взглянул ей в глаза. Столько боли... и столько нежности в них.
— Я верю, — сказала Пестролистая, улыбаясь, — что всё будет хорошо. Доверься своему сердцу. И Песчаной Буре.
Она шагнула ближе. Тихо, как ветер. И поцеловала его в лоб.
— Ты всегда был сильным. Не сомневайся.
И с этими словами её образ растаял, как дым в лунном свете.
Огнезвёзд остался один. Но сердце больше не дрожало. Впервые за долгие луны он чувствовал, что знает, что делать.
Он повернулся и пошёл обратно в лагерь.
— Пестролистая приходила ко мне, — тихо произнёс Огнезвёзд, когда рассвело.
Они сидели у подножия старого пня недалеко от лагеря. В воздухе висел лёгкий туман. Белка свернулась клубком, прислушиваясь. Воробей стоял рядом, уши напряжённо прижаты.
— Что? — первым откликнулась Белка, поднимая голову. — Пестролистая? Ты уверен?
— Уверен, — кивнул он. — Она говорила... что я должен довериться своему сердцу. И Песчаной Буре. Что всё будет хорошо. И...
Он помедлил, словно решая, говорить ли вслух то, что навсегда изменит всё.
— Она сказала: если любовь способна пробудить душу — она стоит любой цены.
Воробей напрягся.
— Ты хочешь пройти ритуал памяти, — глухо сказал он, хотя никто не произнёс этого вслух.
Огнезвёзд молча кивнул.
— Нет! — Воробей вскинулся. — Это безумие! Даже если Пестролистая явилась тебе — ты не понимаешь, что можешь потерять! Одна из твоих жизней — это не просто боль. Это часть тебя.
— Я знаю, — спокойно ответил Огнезвёзд. — Но я больше не могу смотреть, как Песчаная Буря живёт в тени, забыв всё, кем была. Я не оставлю её там, в этом... тумане.
— А если ты умрёшь не на ритуале, а позже, в нужный момент, из-за того, что потерял одну из жизней? — Воробей сжал челюсти. — Кто тогда защитит племя? Кто сохранит равновесие?
— Ты не Звёздное Племя, Воробей, — мягко, но твёрдо сказал Огнезвёзд. — Ты — мой внук. И ты должен понять, что иногда сердце знает путь лучше пророчества.
Слепой целитель вздрогнул.
— Ты не понимаешь… — проговорил он, срываясь. — Ты не должен выбирать. Ты не имеешь права выбирать!
— Почему? Потому что ты боишься? — Огнезвёзд смотрел на него с состраданием. — Я знаю, ты боишься за меня. Но я — не твой ученик. Я — предводитель. Я был им задолго до твоего рождения.
Белка молчала. Смотрела на них обоих, глаза блестели.
— Папа... — наконец прошептала она. — А если она всё равно не вспомнит? Если Кипарисовый Лист снова всё сотрёт?
— Тогда я хотя бы буду знать, что сделал всё, что мог, — твёрдо сказал Огнезвёзд. — Я не уйду, пока не дам ей шанс выбрать самой.
Тишина окутала троих. Лес затаился. Воробей отвернулся, лапы дрожали. Его хвост подрагивал, будто от злости или отчаяния.
— Я всё равно против, — выдохнул он. — Но... я не смогу остановить тебя.
Огнезвёзд кивнул.
— Спасибо, что хоть слушаешь.
Огнезвёзд сидел у границы лагеря, наблюдая, как Песчаная Буря выходит из палатки, неся в зубах свежую дичь. Солнце пробивалось сквозь рваные тучи, окрашивая её шерсть в медно-золотистые оттенки. Он знал каждую черту на её лице, каждое движение, но теперь она была другой.
Он сделал шаг вперёд.
— Песчаная Буря, — тихо позвал он. Она обернулась. В её взгляде не было ни гнева, ни страха, ни узнавания — только вежливая настороженность.
— Ты опять пришёл, — сказала она спокойно. — Ты часто наблюдаешь за мной.
— Потому что я тебя люблю, — вырвалось у него. — Потому что я помню, как ты впервые встала рядом со мной на поле боя, как мы вместе возвращались из Пещеры Жизни… Я помню, как ты родила наших дочерей. Белка — твоя кровь. Воробей — твой внук. А ты… ты не помнишь?
Песчаная Буря помолчала, а потом аккуратно положила дичь в кучу.
— Эти истории... красивые, — сказала она спокойно. — Но они не мои. Мне сказали, что я родилась в Племени Пепельных Снов. Что я одна из его верных воительниц.
— Тебя обманули, — прошептал он. — Кипарисовый Лист стер твою память. Но ты — из Грозового племени! Ты — моя пара, моя любовь, мать наших котят!
Она отвела взгляд.
— Мне жаль, если ты страдаешь, — сказала она медленно. — Но мне нужно идти. Мои соплеменники ждут. Кто-то должен принести еду.
— Прошу... — Огнезвёзд шагнул ближе. — Посмотри на меня! Вспомни! Наши ночи под открытым небом… как ты дразнила меня, называя Звездоцапом... ты всегда говорила, что я упрям, но всё равно оставалась рядом...
Песчаная Буря застыла на мгновение. И в глазах мелькнуло что-то — едва уловимое… как слабый отблеск затухающей звезды. Но через миг — исчезло.
— Не надо, — прошептала она. — Мне больно слушать. Это не моя жизнь.
Она отвернулась и, не оборачиваясь, направилась к выходу из лагеря.
Огнезвёзд остался один. В груди сжалось, будто когти вонзились прямо в сердце.
Он смотрел ей вслед. Его дыхание сбилось. Он знал — сам он больше её не вернёт.
Небо затянули тучи. Над заброшенным лагерем царила тревожная тишина. Огнезвёзд шел медленно, будто каждая лапа была сделана из камня. Листья под его подушечками шуршали, как шёпот прошлого, не давая покоя.
Белка поднялась первой.
— Ну?.. — спросила она с затаённой надеждой в голосе. — Она вспомнила тебя?
Огнезвёзд покачал головой.
— Нет. — Его голос был глухим. — Для неё я — просто странный кот с чужими историями.
Воробей не ответил. Он просто молча уставился в землю.
Наступила короткая тишина. И тогда Огнезвёзд сделал шаг вперёд. Он посмотрел на своих детей и сказал твёрдо:
— Я всё решил. Мы начинаем ритуал.
Белка прижала уши.
— Ты уверен?..
— Да, — прошептал он. — Если это единственный способ вернуть её… я отдам эту жизнь. У меня их осталось всего две. Этой хватит, чтобы напомнить ей, кто она такая.
— Это слишком опасно, — резко сказал Воробей, вставая. — Я уже говорил! Кипарисовый Лист — не просто целитель. Он играет с душами. Ты можешь не проснуться, если что-то пойдёт не так!
Огнезвёзд посмотрел на него прямо, и в его взгляде была не злость, а тихое упрямство.
— Я умер за племя. Я умирал ради справедливости. Сейчас я живу ради неё. И если судьба требует плату, я заплачу.
Воробей шумно выдохнул и отвернулся. Белка стояла молча, как будто тоже боролась внутри себя. Она не могла смотреть на отца, в глазах которого всё ещё горел свет любви и веры.
И в этот момент из темноты вышел Кипарисовый Лист. Его глаза сверкнули в тени, будто он уже знал, какое решение было принято.
— Так значит… ты готов?
Огнезвёзд повернулся к нему.
— Да.
— Завтра на рассвете, — произнёс целитель. — Мы начнём.
И на этом всё затаилось. Все они остались рядом. Ожидая рассвета. Ожидая судьбы.