Глава 11
Огнезвёзд закрыл глаза, вдохнул глубоко, будто пытаясь вобрать в себя запах листвы, сырой земли и памяти, которую он берег всё это время.
— Да, — произнёс он, и голос его прозвучал твёрдо. — Я согласен.
Белка тихо ахнула, но ничего не сказала. Она понимала: спорить дальше бессмысленно. Воробей сжал зубы, его слепые глаза блеснули болью и гневом.
Кипарисовый Лист чуть склонил голову, и на его морде появилась едва заметная тень удовлетворённой улыбки.
— На рассвете, — произнёс он тихо, словно выносил приговор. — Ты пройдёшь ритуал памяти.
Огнезвёзд поднял взгляд к звёздам, что пробивались сквозь разрывы в тучах. Они казались холодными, далёкими, но он шепнул едва слышно:
— Ради тебя, Песчаная Буря. Ради нас.
Ночь стояла тихая, лишь ветер шевелил сухую траву у границы лагеря. Кипарисовый Лист вывел Огнезвезда к кругу, выложенному камнями. Белка и Воробей остались чуть в стороне, не сводя с него глаз.
— Ляг в центр, — хрипло произнёс целитель. — Позволь мне провести тебя дорогами памяти. Но помни: не все тропы приведут к свету.
Огнезвёзд лёг, ощущая холод камней под боком. В глаза ему ударил свет луны, и он едва не зажмурился, но в следующее мгновение всё вокруг растворилось.
Он снова был котёнком, рыжим домашним котом. Перед ним в первый раз встала песчаная кошка с острым языком и гордой осанкой.
— Что ты тут забыл, домашний? — её голос звенел насмешкой.
Огнезвёзд улыбнулся: вот оно, начало их пути.
Сцены сменяли одна другую.
Лес, в котором Песчаная Буря сражалась бок о бок с ним против грозы врагов.
Тёмные заросли, где он вырвал её из когтей лиса, а она впервые посмотрела на него иначе — не как на чужака.
Тихий вечер, когда они впервые признались друг другу в любви, их хвосты переплелись, и сердце Огнезвезда затрепетало от счастья.
И вот уже рассвет над Грозовым лагерем — рождение Белки и Листвички, маленькие комочки у живота матери, сияющая гордость в глазах Песчаной Бури.
Каждое воспоминание пронзало Огнезвёзда, словно когти. Он хотел кричать: «Вот же ты! Ты моя! Ты должна помнить!» Но Песчаная Буря оставалась далёкой, словно тень, ускользающая от его лап.
Вдруг видения начали расплываться. В их края вползала тьма. Из неё шагнул Кипарисовый Лист, глаза которого светились, как угли.
— Всё это — лишь иллюзия. — Его голос эхом прокатился по памяти. — Ты готов отдать одну из своих жизней, чтобы она вспомнила?
Слова ударили сильнее, чем когти. Огнезвёзд почувствовал, как грудь сжимает тяжесть выбора. Он оглянулся: Песчаная Буря стояла перед ним, сияя как в те самые счастливые дни. Но её взгляд был пустым — она не узнавала его.
Огнезвёзд закрыл глаза и сделал шаг к ней, сердце его билось в унисон с прошлым.
— Да. Я готов.