Змея на груди

По истечении недели после того случая, Чимин чувствует себя, как никогда, хорошо и с улыбкой смотрит на своей отражение, пока слуги красят его к празднику Хатхор. Боли его не мучают, нервы успокоились, благодаря травяному чаю, а доктор сказал, что теперь его жизни и жизни ребенка ничему не угрожает.

- Ваше Величество, мы закончили, - говорит слуга, и оба омеги отходят поклонившись.

Пак поднимается на ноги и рассматривает себя в полный рост, восхищаясь тем, как его подготовили. Он благодарит свою прислугу и, подперев живот рукой, они вместе выходят из покоев, направляясь в зал, где будет проходить само торжество.

Пока омега идет к своему трону, встречает на пути незнакомую пару.

- Нам доложили, что ты чуть ли не потерял наследника, сын, - произносит высокий мужчина, поджав пухлые губы.

Чимин выгибает бровь, а в его голову понемногу доходит, что это родители человека, что был в этом теле. И судя по тону отца, сына своего они не жаловали.

- Как ты можешь так пренебрежительно относиться к наследнику, Чимин? - говорит по всей видимости папа. - Ты, как был безответственным, так и остался, - он неодобрительно качает головой.

Пак вздыхает и говорит:

- Я забочусь об этом ребенке, как могу. Не стоит предъявлять мне претензии, дорогие родители, не зная всей ситуации.

- Ситуация нас не волнует. Ты должен родить здорового наследника, иначе как мы будем смотреть в глаза фараону и людей?

Омега прикрывает глаза, стараясь спокойно реагировать на слова «своих» родителей, и говорит, чтобы не развивать конфликт:

- Не беспокойтесь. С ребенком все будет нормально. А мне следует идти.

Он разворачивается, медленно выдыхая, и идет к трону. Сев так, чтобы ему было удобно, Чимин расслабленно улыбается и берет несколько ягод винограда из чащи, что держит стоящий рядом с его троном слуга.

- Ваше Величество, желаете ли чего-нибудь выпить?

- Пока нет, - качает головой Пак и рассматривает гостей в зале. Омега замечает сидящих наложников, что что-то обсуждают, и видит Тэмина, у которого уже виден небольшой живот. Он переводит глаза и случайно встречается взглядом с незнакомым ему омегой. Тот смотрит изучающе и даже глаз не отводит, когда понимает, что на него смотрят в ответ. - Кто этот омега?

- Это новый фаворит фараона, Ваше Величество, - отвечает все тот же слуга. - Ким Чонун.

Чимин хмыкает и отводит глаза от наложника, проглатывая обиду. Он старается не смотреть на наложников, не обращая внимания на взгляды, из-за которых так сильно чешется кожа, но появление Юнги, сзади которого шел Кибом, больно бьёт по влюблённому сердцу.

Омега старается держать голову высоко, не показывая свою грусть и обиду, и проглатывает слезы, что дерут глотку, прося выпустить их наружу привселюдно.

Он пытается удержаться, когда смотрит прямо в самодовольные глаза наложника, и начинает систематично дышать, чтобы успокоить свои нервы, которые после недельной терапии решили, что давно их не трепали. Пак обиженными глазами смотрит на мужа, когда тот садится рядом и спрашивает тихо:

- Может, мне стоит сесть к наложникам, чтобы Кибом сел на мое место?

Юнги с поднятой бровью смотрит на омегу, пока берет бокал вина, и спрашивает в ответ:

- С чего ты так решил?

- Потому что он этого и добивается, а ты ему активно помогаешь, - рычит Чимин.

- Ты совсем с ума сошел, мой царственный муж? - сжав челюсть, спрашивает альфа.

- Ты унизил меня, когда явился на праздник в сопровождении своего наложника - это ли не помощь? Ты будто всем негласно объявил, что этот омега может занять мое место.

- Замолчи, - рычит зло фараон. - Тебе не помог тот успокаивающий чай, что дал тебе доктор? Может, тебе стоит выпить его сейчас?

- Лучше прикажи казнить меня, Юнги, ты же мне все время угрожаешь этим, - хмыкает омега. - Так хватит грозиться и сделай это уже наконец, потому что я не хочу любить тебя и страдать из-за того, что ты не уважаешь меня, как своего мужа, и так просто подвергаешь сомнению мою любовь. Ты ужасный человек, так еще и трусливый, ведь после того, как я признался, что люблю тебя, ты сказал, что это ложь, но все равно избегаешь меня и стараешься причинить боль, - он поднимается на ноги, не гладя на фараона своими слезящимися глазами, и идет на выход, не обращая внимания на перешептывания гостей, которые не могут понять, почему царственный муж так внезапно решил уйти.

Чимин сжимает дрожащие руки в кулаки и идет в сторону своих покоев, стараясь успокоиться. В нем бушует огромное количество разных эмоций: боль, обида, злость, ярость, а также сильное желание что-нибудь сломать или кого-нибудь даже убить.

В идеале - мужа.

Он едва сдерживает себя, но, когда замечает большую вазу, что стоит возле одной из стен, эмоции берут вверх: Пак разбивает украшение. Омега смотрит на осколки, тяжело дыша, и понимает, что это не помогло.

Он ни черта не успокоился, а злость только возросла.

Чимин идет дальше по коридору, как его хватают за руку и затаскивают за угол. Ошарашенно смотря на человека перед собой, муж фараона не понимает, кто это, но осознание приходит, когда альфа шепчет:

- Моя сладка лилия...

Это тот Джинги!

Любовник человека, которому принадлежало это тело.

- Не трогай меня! - рычит Пак и отталкивает от себя мужчину, который хотел поцеловать его.

- Моя лилия, я испугал тебя, прости, - Джинги подходит ближе и вновь тянет свои руки к нему, как его бьют по ним.

- Я сказал, не прикасайся.

Чимин отходит назад, стараясь отойти от незнакомого человека, как можно дальше, чтобы у того не было возможности причинить вред.

- Да что с тобой? - хмурится альфа. - Ты не узнаешь меня?

- Я тебя вообще не знаю, - говорит Пак и ударяется о что-то спиной.

Он видит испуганное лицо человека напротив и сам поворачивает голову.

Сзади него стоит фараон.

«Вот черт».

Юнги хмурится, смотря на альфу, и говорит:

- Мне доложили, что здесь какой-то шум. Сказали, что тебе могло вновь стать плохо, но, как я вижу, все да наоборот, - усмехается он и опускает глаза на Чимина. - Да, мой царственный муж?

- Нет, я не знаю этого человека, - говорит омега и хмурится, чувствуя, что живот вновь начинает тянуть. Он кладет руку на низ живота и смотрит на Мина.

- Не ври, - рычит фараон. - Наместник Ли, что скажешь ты?

- В...ваше Величество, мы любим друг друга, - дрожащим голосом произносит Джинги. - Прошу Вас понять нас и после рождения Вашего ребенка мы с Чимином уедем.

Пак огромными глазами смотрит на незнакомца и переводит на мужа.

- Ты же не веришь ему? - тихо спрашивает он.

Мин молчит, и Чимин воспринимает это за положительный ответ. Он не знает, что ему нужно сказать, чтобы фараон поверил, что он не предавал его. Омега прерывисто дышит, а затем чувствует, как что-то течет по ногам, и опускает глаза вниз.

Осознание приходит быстро - воды отошли.

Пак испуганно поднимает глаза на мужа и тянется к его руке, желая получить необходимую в данный момент поддержку. Юнги быстро подхватывает его на руки, приказывает привести доктора и несёт его в покои. Сквозь боль схваток, Чимин слышит, как фараон приказывает бросить Джинги в темницу до того момента, пока он не решит, что делать.

Омега сжимает губы и утыкается носом в шею альфы, тихо скуля на особо длительных схватках. Он знает о родах не больше, чем обычный человек, но уверен, что быстро это точно не закончится.

Пока его несут, Пак беспрерывно шепчет, что не предавал Юнги и знать не знает того альфу. Когда фараон кладет его на постель, Чимин держится за чужие плечи, не отпуская, и огромными глазами смотрит на мужа.

- Юнги, я не вру, - он всхлипывает и поджимает колени.

Со стороны что-то говорит доктор, кажется, тот просит отпустить фараона, но омега продолжает сжимать плечи альфы, глядя в его глаза.

- Я верю тебе, - наконец произносит Мин.

Пак облегченно выдыхает и расслабляется, а Юнги пользуется этим, отцепляется чужие руки от себя. Он уже собирается уходить, как Чимин хватает его руку своими и слёзно просит не уходить:

- Не оставляй меня, Юнги. Я боюсь.

- Мне нельзя быть здесь, Чимин, но я буду за дверью и мысленно с тобой, ладно?

- Если я позову тебя, ты же придёшь? - шепчет омега.

- Да, - кивает альфа и его руку отпускают. Он последний раз смотрит на мужа и выходит из покоев, а затем за ним захлопывают двери.

Пак же смотрит в спину мужчины, как перед ним появляется лицо доктора.

- Ваше Величество, Ваши роды начались преждевременно в следствии стресса. Я не знаю, как они будут проходить, потому слушайте, что я буду Вам говорить, хорошо?

- Хорошо, - кивает Чимин и морщится от схватки.

***

Юнги ходит из стороны в сторону перед дверьми уже более трёх часов и слышит лишь слова доктора и иногда тихие постанывая мужа. Он себе места найти не может, но и из головы выкинуть увиденное тоже.

С одной стороны альфа верит Паку, ведь уже понял, что тот действительно влюбился в него, так еще он знает, как выглядит его муж, когда врёт, а Чимин не врал ему. Вот только с другой стороны он сомневается и не знает, можно ли действительно верить омеге. Вдруг тот научился так отменно врать?

Мин не хочет сделать ошибку, ведь если он ее допустит, не знает, чего ему это может стоить, потому боится худшего.

***

Со лба омеги в очередной раз стирают пот и Чимин едва держит свои глаза открытыми. Он даже предположить не мог, что это будет так тяжело и больно. Уже длительное время у него схватки, но рожать он не может начать и это очень его пугает.

Пак не знает, что ему делать, и все время мечется по постели, иногда всхлипывая от особо сильных схваток.

- Ну сколько можно? - скулит он. - Когда это уже закончится?

- Ваше Величество, не волнуйтесь, - говорит доктор. - Это длительный процесс.

- Я уже понял, - мычит омега и закрывает глаза рукой.

«Этот ребенок даже не мой, но я должен так мучатся, черт возьми. Но это ради истории, Чимин, ради будущего. Нужно просто потерпеть и все закончится. Хуже ведь не может быть...»

***

Как же Чимин ошибался, когда думал, что хуже быть не может...

Страшное ждало его впереди, нетерпеливо ожидая, и вот наконец может помучить измотанный организм омеги. Пак едва сдерживает крик, когда внутри все сжимается, а доктор говорит ему тужиться.

Он тяжело дышит, а перед его глазами круги разноцветные, что летают по всей комнате. Чимин без сил лежит, пытаясь выровнять дыхания и отходя от сильной схватки.

- Ваше Величество, этого не достаточно, Вам нужно тужиться сильнее, - хмурит свои брови доктор.

- Нет, это слишком тяжело, я отказываю-ю-ю-юсь, - тянет омега, когда вновь все сжимается и боль пронзает его бедное тело.

Пак падает головой обратно на подушку и хрипло что-то шепчет, сам не до конца понимая, что именно. Он тихо плачет, не имея сил на большее, и чувствует новую схватку, но сил нет совершенно и он просто игнорирует слова доктора, продолжая лежать без движений и хмурясь от боли.

- Ваше Величество, прошу Вас. Осталось совсем немного. Вы же не хотите навредить ребенку?

- Ребенку? - бессильно усмехается Чимин. - Я уверен, это не ребенок, это гиппопотам, - он качает головой и вновь сильно сжимает в руке край одеяла, тужась изо всех сил.

- Еще немного, Ваше Величество, почти все!

Омега набирает побольше воздуха и старается своими бедрами вытолкнуть из себя этого ребенка, который должен стать в будущем великим фараоном, а если нет, Пак собственноручно придушит Юнги и всех, кто помешает.

Почему Юнги?

Потому что это его ребенок, а страдает тут ни в чем неповинный Чимин.

Наконец он облегчённо выдыхает и прикрывает глаза, но с ужасом распахивает их и едва слышно говорит:

- Почему он не кричит?

Омега смотрит на доктора и едва находится в сознании, но в нем разрастается ужас такой, какого он не чувствовал никогда. Пак не понимает, что случилось и какого черта ребенок, которого он в таких муках рожал, не кричит сейчас, а молчит.

- Ваше Величество... - шепчет, закрыв рот рукой слуга, и переводит слезящиеся глаза на мужа фараона.

- Что...что происходит? - сглатывает Чимин и пытается заглянуть за спину доктора.

- Ваше Величество, кажется, Вы убили наследника, - растерянно говорит доктор.

Омега молчит, хлопая глазам, перед ним все плывет, а через вакуум слышатся голоса и то, как его тормошат за плечо.

- Нет, я не убивал его... Я не делал этого... - он качает головой, а затем из его рта вырываются рыдания и он громко кричит: - Юнги-и-и!

Чимин закрывает лицо ладошками и громко плачет, а когда он слышит быстрые шаги, смотрит на мужа.

- Чимин, почему ты плачешь? - говорит Мин и садится рядом на постель.

- Я убил его... Юнги, я не хотел... - качает головой Пак.

- О чем ты? Наш сын жив, - хмурится альфа и указывает глазами на свёрток в руках доктора.

Омега следит за взглядом фараона и тоже смотрит на небольшую ручку, что виднеется из льняной ткани, в которую укутали новорожденного. Он моргает несколько раз и сквозь вакуум прорывается громкий плач ребенка.

Чимин выдыхает, но, когда ему протягивают дитя, испуганно дёргается и качает головой, глотая слезы:

- Нет, нет, я чуть не убил его. Уберите его, мне нельзя к нему прикасаться.

Пак продолжает что-то говорить, но вдруг его тело одолевает такая тяжесть, что он невольно падает головой на подушку, крепко закрыв глаза, и больше ничего не слышит.