Глава 9: На Острие Выбора
Банчан не просто поцеловал Феликса. Это был поцелуй-заявление. Поцелуй-западня. Его губы, обычно столь сдержанные, были настойчивыми, почти требовательными, когда он прижал Феликса к холодному стеклу панорамного окна в гостиной. Его руки, сильные и властные, охватили его талию, не оставляя шансов на отступление. Запах Банчана – дорогой парфюм, виски с вечера и та самая, неумолимая альфийская основа – заполнил все пространство, пытаясь вытеснить даже память о другом.
– Ты думаешь о нем, – прошептал Банчан ему в губы, его голос был низким, хрипловатым от сдерживаемой ревности. Его большой палец провел по нижней губе Феликса, чуть опухшей от поцелуя. – Прямо сейчас. Когда мои губы на твоих. Когда мой запах должен быть единственным в твоей голове.
Феликс не мог ответить. Его тело предательски откликалось на близость своего альфы, на этот внезапный напор. Волна тепла растекалась по низу живота, противореча страху и смятению в душе. Он чувствовал жесткость стекла за спиной и жесткую хватку Банчана. Ловушка. Роскошная, но ловушка.
Банчан оторвался, его глаза, темные и невероятно интенсивные, впились в Феликса.
– Встреться с ним, – сказал он неожиданно. Голос был ровным, но в нем вибрировало напряжение. – Сегодня. В том кафе, где вы сидели. Поговори. Посмотри ему в глаза. И спроси себя… – он наклонился, его губы почти коснулись уха Феликса, дыхание обожгло кожу, – …действительно ли его огонь согреет тебя зимней ночью? Или только оставит ожоги и пепел? Я дал тебе выбор. Используй его. Но помни – каждое слово, сказанное ему, каждое прикосновение… – его рука скользнула вниз по спине Феликса, вызывая мурашки, – …я почувствую. Альфы не делятся.
Он отступил, его взгляд скользнул к Минхо, стоявшему как тень у входа в гостиную.
– Минхо. Будь рядом. Обеспечь… неприкосновенность разговора. – Его взгляд, брошенный телохранителю, был красноречив: "Следи. Защити. И доложи". – Феликс, – он снова посмотрел на него, и в его глазах была странная смесь – властность, ревность и что-то, похожее на надежду. – Выбирай не сердцем. Выбирай головой. И душой. Я буду ждать.
Он развернулся и ушел в кабинет, оставив Феликса стоять у окна, с губами, горевшими от поцелуя, спиной, помнящей его прикосновения, и душой, разрывающейся на части. Минхо молча подошел ближе, его присутствие было ощутимым, как броня и как ошейник одновременно.
---
Кафе "Старая Печка" снова стало ареной. Феликс сидел за тем же угловым столиком, лицо бледное, пальцы нервно переплетались на коленях. Напротив него – Хёнджин. Он выглядел натянуто, как струна. Его обычная дерзость была приглушена, в глазах горел тревожный огонь и… ожидание. Запах бензина и кожи был слабее, чем обычно, смешан с запахом дешевого кофе и напряжением. За соседним столиком, спиной к стене, лицом ко входу и к ним, сидел Минхо. Он заказал черный кофе и листал что-то на планшете, излучая ледяное спокойствие. Но его взгляд, скользнувший на Хёнджина, был острым, как лезвие.
– Принцесса, – начал Хёнджин, его голос был непривычно тихим, без привычной хрипотцы. – Ты… как? Он не…? – Он кивнул в сторону, подразумевая Банчана.
– Жив, – выдавил Феликс, избегая его взгляда. – Он… разрешил встречу.
Хёнджин фыркнул, но без злобы.
– "Разрешил". Как мило. Царь милостиво позволил поговорить с его собственностью. – Он схватил кружку с кофе, его пальцы побелели от напряжения. – Феликс… золотая птичка… ты не его собственность. Ты слышал меня тогда? Я люблю тебя. Не как игрушку. Не как трофей. Я люблю твой смех, когда ты не боишься. Твои глупые шутки про облака. Твой запах ванили, когда ты печешь. Я люблю тебя. Не того, кем ты притворяешься в его дворце.
Минхо, не поднимая головы от планшета, пробормотал:
– Трогательно. Прямо как в дешевой дораме. Только вот во дворце есть центральное отопление и охрана. А в твоем гараже, гонщик, даже туалет на улице? Хотя, если цель – "свобода", то срать под звездами, наверное, романтично. Если не замерзнешь насмерть.
Хёнджин метнул на него ядовитый взгляд, но сдержался. Его внимание было приковано к Феликсу.
– Он дал тебе выбор? Или это очередная его игра? Заманить в ловушку иллюзией свободы? – Он наклонился через стол. – Послушай меня. С ним ты всегда будешь в клетке. Золотой, но клетке. Его правила. Его мир. Его холод. Ты увянешь там, как цветок без солнца. Со мной… да, будет трудно. Опасно. Но это будет жизнь. Настоящая. Я научу тебя не бояться ветра. Научу драться. Научу жить. Мы будем вместе. Против всего мира, если надо. Против него.
Феликс слушал, его сердце бешено колотилось. Слова Хёнджина били в самое больное. Обещание жизни. Свободы. Страсти. Но… Минхо, хоть и цинично, был прав. Что будет завтра? Послезавтра? Когда романтику гонок заменит быт в съемной комнате с протекающей крышей? Когда Банчан, не сдержавшись, раздавит Хёнджина? Страх сжал горло.
– Я… я не знаю, Хёнджин, – прошептал он, наконец встретив его взгляд. – Я боюсь. Боюсь его. Боюсь тебя. Боюсь… всего. Я не тот сильный, свободный человек, каким ты меня видишь. Я сломлен.
Хёнджин схватил его руку через стол. Его пальцы были горячими, шершавыми.
– Ты сильнее, чем думаешь, Принцесса. Сильнее его льда. Я видел это в твоих глазах, когда ты смотрела на город с высоты. Видел, как ты смеялась от скорости. Ты просто забыла. Я помогу тебе вспомнить. – Его взгляд стал еще более интенсивным. – Выбери жизнь, Феликс. Выбери нас.
Минхо громко отхлебнул кофе.
– "Выбери жизнь". Отличный слоган. Особенно когда "жизнь" может закончиться под колесами фуры на ночной трассе или в переулке с ножом в ребрах. Но да, определенно веселее, чем скучная безопасность и… ну, жизнь. Продолжайте, не обращайте внимания.
Феликс вырвал руку. Ему нужно было воздуха. Пространства. Чтобы подумать без этих двух альф, давящих на него своими полярными мирами. Без Минхо с его ледяным цинизмом. Он вскочил.
– Мне нужно… я пойду. Я… я подумаю. Честно.
Он почти выбежал из кафе, не оглядываясь, чувствуя на себе два жгучих взгляда – один полный боли и надежды, другой – холодной оценки. Минхо медленно встал, кивнул Хёнджину, который сидел, сжав кулаки и глядя вслед Феликсу, и последовал за своим подопечным. Его мысли, однако, были далеко. Он думал о Чонине. О его испуганных глазах, когда он брал деньги. О его запахе – свежей травы и чего-то беззащитно-сладкого. О том, как он, Минхо, этот "ледяной демон" охраны, вдруг стал благодетелем. "Инвестиция, черт возьми", – мысленно буркнул он, догоняя Феликса. Но образ Чонина не отпускал.
---
Чонин сидел на скамейке в маленьком скверике недалеко от работы. Обеденный перерыв. Он смотрел на голубей, но видел другое. Минхо. Его резкий профиль. Твердые руки, отсчитывающие деньги. Каменное выражение лица, под которым, как ему теперь казалось, что-то скрывалось. Что-то кроме холодного расчета.
"Он мог просто уволить меня. Или сдать Сынмину. Или просто проигнорировать. Но он помог. Своими деньгами. Не теми, что от Сынмина", – думал Чонин. Его сердце странно сжалось. Страх перед Минхо никуда не делся. Но к нему примешалось что-то новое. Что-то теплое и щемящее. Восхищение его силой? Благодарность? Или… "Он как утес в шторм," – мелькнула мысль. "Холодный, неприступный, опасный. Но если найти хоть маленькую трещину... за ней может быть что-то... неожиданное. Что-то, что не бросает на произвол судьбы". Он покраснел, гоняя прочь эти "нелепые" мысли. Но образ Минхо, отдающего деньги для Юны, не давал покоя.
---
Джисон не стучал. Он просто ввалился в кабинет Банчана, оттолкнув растерянного секретаря. Его лицо было серьезным, без привычной иронии.
– Банчан. Нам поговорить надо. Срочно. Без свидетелей.
Банчан, погруженный в документы, поднял голову. В его глазах мелькнуло раздражение, но он кивнул секретарю, чтобы тот вышел.
– Джисон. К неожиданностям. Что случилось? Феликс…?
– Феликс – вот что случилось! – Джисон подошел к столу, уперся руками в столешницу. – Твой "выбор". Это что, очередная ебучая игра? Заманить в ловушку иллюзией свободы? Чтобы потом, когда он дрогнет, ты мог сказать: "Ага, видишь? Он без меня никуда!"?
Банчан медленно откинулся в кресле. Его взгляд стал холодным, опасным.
– Ты переходишь черту, Джисон.
– Да пошел ты со своими чертами! – Джисон не отступил. – Я вижу его! Вижу, как он разрывается! Вижу, как твои внезапные "нежности" его пугают еще больше, чем твой ледяной пиздец раньше! Ты дал ему выбор? Отлично. Но даешь ли ты ему реальный шанс выбрать тебя? Не из страха? Не из чувства долга? А потому что он хочет быть с тобой? – Джисон наклонился ближе. – Сможешь ли ты быть для него не богом-покровителем, не тюремщиком, а… человеком? Который может ошибаться? Который может нуждаться? Который видит в нем не куклу и не сделку, а Феликса? С его страхами, его глупостями, его любовью к скейту и выпечке? Потому что если нет – отпусти его. Сейчас. Пока не разбил ему сердце и жизнь окончательно своими ебучими альфа-играми.
Тишина повисла тяжелым грузом. Банчан смотрел на Джисона, и в его глазах бушевала буря. Гнев. Гордость. И… что-то, похожее на боль от правды. Он сжал кулаки на столе.
– Ты много позволяешь себе, бета, – его голос был тихим, как шелест лезвия.
– Потому что я его друг, – парировал Джисон без тени страха. – А друзья говорят правду. Даже когда она бьет по больному. Так что? Ты готов быть человеком для него? Или так и останешься "льдом", который давит все живое вокруг?
Банчан не ответил. Он отвернулся к окну, его профиль был резким и непроницаемым. Но напряжение в его плечах выдавало внутреннюю бурю. Джисон понял, что сказал все. Он развернулся и вышел, хлопнув дверью. Посыл был отправлен. Теперь все зависело от Банчана. И от Феликса.
---
Феликс снова сидел в темноте своей комнаты. Но теперь не плакал. Он анализировал. Холодно. Жестко. Как советовал Банчан. "Выбирай головой. И душой".
Хёнджин. Огонь.
Плюсы: Страсть. Адреналин. Ощущение полной, безумной свободы. Ветер в лицо. Взгляд, полный веры в него настоящего. Обещание жизни без масок. Любовь, дикая и всепоглощающая. Шанс сбежать от прошлого.
Минусы: Хаос. Постоянная опасность. Нищета или борьба за выживание. Мир, где Банчан – вечная угроза. Где его хрупкость может стать смертельной слабостью. Отказ от стабильности. От Джисона? От… привычного мира. Риск потерять все, включая себя, в этом безумном полете. "Действительно ли его огонь согреет тебя зимней ночью? Или только оставит ожоги и пепел?" – слова Банчана жгли.
Банчан. Лед.
Плюсы: Стабильность. Безопасность. Роскошь (но это не главное). Его шокирующее признание в любви. Обещание свободы внутри их союза. Шанс выстроить что-то настоящее из обломков. Его запах, его прикосновения – тело знало их, откликалось. Защищенность. Джисон рядом.
Минусы: Прошлое – годы холода и страха. Золотая клетка, даже с открытой дверью – не станет ли она снова тюрьмой? Его мир – льда и расчета. Сможет ли он, Феликс, дышать там свободно? Не вернется ли контроль Банчана при первой же угрозе? Не заглушит ли его настоящего? "Сможешь ли ты быть для него не богом-покровителем, не тюремщиком, а… человеком?" – вопрос Джисона висел в воздухе.
Он подошел к окну. Сеул сиял внизу миллионами холодных огней. Где-то там был Хёнджин со своим ревущим мотором и обещанием ветра. Где-то в этом доме был Банчан – лед, давший трещину, из которой пробивалось что-то человеческое, хрупкое и пугающее.
Он положил руку на холодное стекло. Выбор был его. Только его. Между огнем, который мог согреть или спалить дотла. И льдом, который мог защитить или заморозить насмерть. Между безумной свободой падения и безопасной несвободой полета в золотой клетке. Между двумя альфами, разорвавшими его душу, но по-своему его любящими.
"Выбери жизнь, Феликс", – звучал голос Хёнджина.
"Выбирай душой", – вторил Банчан.
Феликс закрыл глаза. В темноте за веками не было ответа. Только тиканье дорогих часов в гостиной, отсчитывающих время до неизбежного решения. И тихий шепот его собственного страха: "А что, если нет правильного выбора? Что, если любой путь – это пропасть?" Но выбирать было необходимо. Скоро. Очень скоро.