Искра в холоде

Желтый мини-купер Джисона рванул с парковки универмага, как ужаленный.
– Окей, Феликс-тян, стоп машина! – Джисон вырулил на главную дорогу, но его взгляд был прикован к бледному лицу друга, а не к трафику. – Кто этот… тот самый? Длинные волосы, лицо как у падшего ангела, и он сунул тебе что-то в руку! Он смотрел на тебя так, будто хотел съесть! И ты… ты выглядишь так, будто не против! Боже, это тот самый гонщик с набережной? Тот, из-за которого ты вчера пропала?!

Феликс сжал в кулаке смятый клочок бумаги с номером, спрятанный в кармане джинсов. Он чувствовал, как его щеки горят, а сердце колотится о ребра с новой силой. Запах Хёнджина, смешавшийся с ароматами бутика, все еще витал в салоне машины, не давая соврать.
– Он… он просто помог мне вчера, Джисон, – выдохнул он, глядя в боковое окно на мелькающие здания. – Я вышла подышать, заблудилась, он подвез… – Голос звучал фальшиво даже в его собственных ушах.

– "Помог"? "Подвез"? – Джисон фыркнул, резко перестроившись. – Феликс, я бета, но я не слепой и не глухой! Я видел, как ты на него смотрела! Как он на тебя смотрел! Это был взгляд… черт, Феликс, это был взгляд альфы, который учуял свою омегу! А ты… ты пахла ответом! Сладкой ванилью и чем-то горячим! И сейчас пахнешь! Это же пиздец!

Феликс сжал глаза, чувствуя, как по спине бегут мурашки стыда и возбуждения. Джисон был прав. Он не мог это скрыть. Его тело предательски реагировало на одного лишь воспоминание о Хёнджине, о его прикосновении, его запахе.
– Я не знаю, что со мной, – прошептал он, голос сорвался. – Я… Я не хотела… Но когда он рядом… все внутри… горит. А с Банчаном… там только лед.

Джисон резко притормозил на красный свет. Он повернулся к Феликсу, его обычно веселое лицо было серьезным, почти испуганным.
– Слушай, Феликс. Ты играешь с огнем. С адским, ядерным огнем. Банчан – это не просто "лед". Это айсберг, способный раздавить лайнер. А этот гонщик… Он выглядит как хаос в человеческом обличье. Красивый, да. Опасный – черт возьми, да! Но ты понимаешь, что будет, если Банчан узнает? Если он почует? Он не простит. Ни тебе, ни этому парню. Ты в его собственности, по закону и по контракту. Ты думаешь, его холодность – это плохо? Его ярость будет в тысячу раз страшнее.

Феликс задрожал. Образ Банчана прошлой ночью, его тяжелый взгляд, его пальцы на шее, его слова: "Кто осмелился прикоснуться к тому, что принадлежит мне?" – все это обрушилось на него с новой силой. Страх, холодный и липкий, сжал горло. Но под ним… под ним тлела та самая искра. Воспоминание о скорости, о ветре, о взгляде Хёнджина, полном неукротимого огня. И номер в кармане. Маленький кусочек бумаги, который был билетом в другую жизнь. Или смертным приговором.

– Я знаю, – прошептал он, и в его голосе звучала безнадежность и упрямство. – Я знаю, Джисон. Но… я не могу дышать там. Совсем не могу.

Джисон вздохнул, глубоко и устало.
– Ладно. Ладно, котенок. Просто… будь чертовски осторожна. Очень. И… если что – звони. Всегда. Я приеду. Даже если придется выцарапывать тебя из пасти этого льда когтями. – Он тронулся с места, когда зажегся зеленый. – А теперь давай купим тебе этот чертовски красивый свитер цвета морской волны. Хотя бы что-то хорошее из этого дня.

---

Банчан сидел в своем кабинете на верхнем этаже небоскреба. Вид на Сеул был захватывающим, но он не видел его. Его взгляд был устремлен в одну точку на полированном столе, но мысли витали далеко. Образ Феликса прошлой ночью – дрожащего, пахнущего чужим альфой и… возбужденного – не давал покоя. Это было неожиданно. Раздражающе. И… интересно. Он привык к покорности, к тихой тоске Феликса. Эта вспышка жизни, этого неповиновения и странного отклика на его собственный внезапный интерес – была новым фактором в уравнении. Фактором, который требовал контроля.

В дверь постучали. Вошел Чанбин, его партнер по бизнесу, с папкой документов. Его бета-аура была энергичной, целеустремленной, без альфийского давления, но с амбициозной остротой.
– Отчеты по слиянию с K-Star Tech, – Чанбин положил папку на стол. – Все чисто, как слеза. Юристы довольны. – Он заметил отсутствующий взгляд Банчана. – Проблемы? Кроме твоей… домашней ситуации?

Банчан медленно поднял глаза. Его лицо было непроницаемым, но в глазах плавало холодное раздражение.
– Она вышла. Вчера. На три часа. Вернулась, пахнущая бензином, потом и… чужим альфой. Дрожала, но не от страха. От… чего-то другого.

Чанбин присвистнул.
– Ого. Маленькая птичка пытается вылететь из клетки? И с таким… ароматным сопровождением. Опасная игра, Чан. Очень. – Он сел в кресло напротив, откинувшись. – Что будешь делать? Запереть на ключ? Уволить половину охраны? Хотя Минхо вроде на месте был…

– Запереть – значит признать проблему и спровоцировать бунт, – холодно ответил Банчан. Его пальцы постукивали по столу. – Страх… он перестал работать. Или работает не так. Проявился… другой фактор. Конкуренция.

Чанбин хмыкнул, понимающе.
– А, вот оно что. Чужой альфа на твоей территории. На твоей… омеге. Даже если это брак по расчету, инстинкты – штука древняя. Твоя альфа внутри негодует. – Он ухмыльнулся. – Так прибей ее к ногтю, эту конкурентку. Но не грубостью. Ты же знаешь, как это делается в нашем мире. Искусство соблазнения – тоже оружие. Особенно против таких… нежных созданий, как твой Феликс. Он же мечтает о тепле, о внимании? Дай ему это. Но на твоих условиях. Стань не только льдом, но и… обманчивым солнцем. Покажи, что его клетка может быть комфортной. Что ты можешь дать ему то, чего он хочет. И тогда этот уличный кобель покажется ему просто… грязью под ногами.

Банчан задумался. Мысли Чанбина совпадали с его собственными инстинктивными порывами прошлой ночью. Вид испуганной, но откликающейся омеги пробудил в нем не только гнев, но и… желание утвердить свое господство не через страх, а через обладание на более глубоком уровне. Через ее добровольное подчинение, вызванное его вниманием. Это был более изощренный, более надежный контроль.
– Солнце… – он произнес слово с легкой усмешкой. – Ладно. Поиграем в тепло. Посмотрим, что перевесит – обещания огня от какого-то отброса или… комфортное тепло от руки, которая его держит.

---

Минхо патрулировал тихий переулок недалеко от офиса, куда его направил Банчан – проверить сомнительный отчет о подозрительной активности возле одного из складов компании. Его мысли были заняты запросом о гонщике. Базы данных молчали. Ни имени, ни привязки. Как призрак. Это беспокоило. Безымянные опасности – самые страшные. Его альфийская сущность, обычно запертая за железной дисциплиной, была настороже, сканируя округу.

Он свернул за угол и почти столкнулся с Чонином. Молодой омега, стажер компании, вскрикнул от неожиданности, роняя что-то из рук. Это был не планшет или папка, а… старый, потрепанный фотоаппарат. Он упал на асфальт с глухим стуком.

– Ой! Извините, Минхо-сси! – Чонин бросился поднимать камеру, его щеки залились румянцем. Он был в простой одежде, явно после работы, его омежий запах – свежескошенной травы и чего-то молочно-сладкого – усилился от испуга. – Я… я просто снимал котенка, он там на ящике сидел… такой милый…

Минхо автоматически наклонился, чтобы помочь. Их руки одновременно схватились за фотоаппарат. Голова Чонина в этот момент резко поднялась – он хотел что-то сказать, извиниться еще раз. И в этот миг…

Их губы столкнулись.

Не поцелуй. Не страсть. Жесткое, неловкое, болезненное столкновение. Губы Минхо, тонкие и твердые, врезались в мягкие, слегка приоткрытые от неожиданности губы Чонина. Длилось это доли секунды. Но этого хватило.

Минхо отпрянул, как от удара током. Его обычно бесстрастное лицо исказила гримаса крайнего изумления и… мгновенной, животной реакции. Запах Чонина – сладкий, невинный, омежий – ударил ему в нос, смешавшись с его собственным, на миг вырвавшимся на свободу альфийским запахом – холодной стали и снега. Он почувствовал невероятную мягкость губ омеги под своими. Его инстинкты взревели. Омега. Близко. Уязвимый.

Чонин замер, широко раскрыв глаза. Весь его вид выражал шок. Румянец залил не только щеки, но и шею, уши. Его губы дрожали. Он не дышал. Его пальцы судорожно сжали фотоаппарат.

Тишина повисла тяжелым, неловким покрывалом. Минхо первым пришел в себя. Он резко выпрямился, отступив на шаг, его лицо снова стало каменной маской, но в глазах еще плескались волны неконтролируемой реакции.
– Извините, – его голос прозвучал хрипло, неестественно ровно. – Неловкость. Камера цела?

Чонин молча кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Он прижал фотоаппарат к груди, как щит. Его глаза были огромными, испуганными, но где-то в глубине… смущенными? Заинтересованными?

– Котенок… он ушел, – пробормотал Чонин, глядя куда-то в сторону. – Я… я пойду. Извините еще раз, Минхо-сси.

Он буквально шмыгнул мимо Минхо, не поднимая глаз, и почти побежал в противоположную сторону. Минхо смотрел ему вслед, пока тот не скрылся за углом. Он поднес руку к своим губам. Они все еще горели. Там, где коснулись невероятно мягких губ Чонина. И этот запах… сладкий, травяной… Он все еще стоял в воздухе. Минхо резко выдохнул, пытаясь загнать обратно взбунтовавшегося внутреннего альфу. "Неловкость", – мысленно повторил он свою же фразу с ледяным сарказмом. Но образ испуганных, огромных глаз Чонина и ощущение его губ преследовали его всю дорогу обратно. Неожиданный сбой в программе. Непредвиденная переменная.

---

Пентхаус встретил Феликса привычной стерильной тишиной. Но в воздухе витало напряжение. Он попытался прокрасться в свою комнату, но голос остановил его у самого порога спальни.

– Прогулка удалась?
Банчан стоял в гостиной, у панорамного окна, спиной к нему. Он был без пиджака, в белой рубашке с расстегнутым воротником, рукава закатаны до локтей. В руке – бокал с красным вином. Его поза была расслабленной, но каждый мускул, каждая линия спины излучали сфокусированную энергию хищника.

Феликс замер, как кролик перед удавом.
– Да, – его голос прозвучал тихо. – Спасибо. Я… купила свитер.

Банчан медленно обернулся. Его взгляд был… другим. Не ледяным, а изучающим. Теплым? Нет. Но и не холодным. Рассчитывающим. Он медленно подошел, его шаги бесшумны на ковре. Запах его – дорогое вино, дорогой парфюм и та самая, теперь уже не сдерживаемая полностью, альфийская основа – наполнил пространство вокруг Феликса. Он остановился очень близко. Ближе, чем обычно позволял себе.

– Покажи, – сказал он, его голос был низким, бархатистым. Не приказом, а… просьбой? Но просьбой, от которой нельзя отказаться.

Феликс, дрожа, достал из сумки коробку с кашемировым свитером цвета морской волны. Банчан взял ее, но не открыл. Его пальцы коснулись пальцев Феликса. Намеренно? Случайно? Феликс вздрогнул, чувствуя прилив тепла от прикосновения. Его омежья сущность откликалась на близость своего альфы, пусть и ненавистного, пусть и пугающего. Это был инстинкт, сильнее разума.

– Морская волна… – Банчан отложил коробку. Его взгляд скользнул по лицу Феликса, по его шее, остановившись на пульсирующей вене. – Цвет спокойствия. Тебе его не хватает? – Он сделал шаг еще ближе. Теперь между ними не было и сантиметра. Феликс чувствовал тепло его тела сквозь тонкую ткань рубашки, ощущал его дыхание на своей коже. – Я заметил, что в последнее время ты… нервничаешь. Тревожишься.

Его рука поднялась. Не резко, а медленно, плавно. Большой палец провел по нижней губе Феликса. Шершавая подушечка, тепло. Феликс ахнул, непроизвольно. Его губы сами собой приоткрылись. Внутри все сжалось в комок страха и… пробудившегося, предательского отклика. Тело помнило вчерашнюю близость, его внезапную "ласку". И реагировало.

– Может быть, я был… невнимателен, – продолжил Банчан, его голос стал тише, интимнее. Его взгляд заглядывал в глаза Феликса, пытаясь уловить каждую эмоцию. – Занят делами. Но ты… ты важна. Эта компания. Этот союз. Ты. – Его рука опустилась, скользнула по шее Феликса, чуть ниже уха, туда, где пульс бился как птица в клетке. Прикосновение было властным, но не грубым. Собственническим. – Я хочу, чтобы ты чувствовала себя… комфортно. В своем доме. Рядом со мной.

Его лицо наклонилось. Медленно. Неумолимо. Его губы были всего в сантиметре от губ Феликса. Запах вина, его альфийская сущность, его внезапная "забота" – все это смешалось в головокружительный, опасный коктейль. Феликс замер, парализованный. Его разум кричал: "Нет! Это ложь! Игра!". Но его тело… его предательское омежье тело жаждало этого прикосновения. Жаждало подтверждения своей принадлежности, жаждало хоть какого-то тепла после лет холода. Его губы сами потянулись навстречу…

Банчан не поцеловал его. Он остановился в миллиметре. Его губы лишь коснулись уголка рта Феликса. Легко. Мимолетно. Как крыло бабочки. Но этого было достаточно, чтобы по телу Феликса пробежали электрические разряды, чтобы низ живота сжался от острого, пугающего желания. И стыда. Бесконечного стыда.

– Завтра ужин, – прошептал Банчан ему в губы, его дыхание обжигало. – Только мы двое. Я позабочусь. – Он отстранился так же плавно, как и приблизился. В его глазах светилось холодное удовлетворение хищника, видящего, как жертва попадает в капкан. – Отдохни. Ты выглядишь усталой.

Он повернулся и ушел в кабинет, оставив Феликса стоять посреди гостиной, дрожащего, с губами, горевшими от мимолетного прикосновения, и с душой, разрывающейся между ледяным комфортом лжи и опаляющим зовом настоящего огня. Номер телефона в кармане джинсов жгло кожу.

---

Хёнджин впился взглядом в потолок своей мастерской. Гараж был завален деталями мотоциклов, пахло маслом, металлом и кофе. В руке у него дымилась кружка с дешевым растворимым напитком. Но он не видел ни хаоса вокруг, ни дешевой мебели. Перед его внутренним взором стояло одно лицо. Широкие, испуганные, но полные скрытого огня глаза. Мягкие светлые волосы. Дрожащие руки. И этот запах… Сладкая ваниль, испуг и под ней – тот самый, едва уловимый, манящий жар пробуждающейся омеги. Его омеги. Так он уже думал о нем. Безумие.

Он вспомнил ее в бутике. Как она сжимала тот свитер цвета морской волны. Как покраснела, когда он подошел. Как ее глаза расширились, когда он сунул ей номер. Как она не отстранилась. Он видел борьбу в ее взгляде. Страх и… желание. То же желание, что горело в нем.

Он с силой поставил кружку на верстак, расплескав кофе.
– Черт, – прошипел он сквозь зубы. – Ты как огонёк на краю пропасти, Принцесса. Такой яркий, такой хрупкий… И чертовски опасный. Тянет прыгнуть, даже зная, что разобьешься. – Он провел рукой по лицу, пытаясь стереть ее образ. Но он был намертво впаян в его мозг. Ее испуг. Ее возможный ответ на его звонок. И ее холодный, властный муж. Альфа из высшей лиги. Тот, кто мог раздавить его, Хёнджина, как букашку, не моргнув глазом. Но эта мысль не пугала. Она злила. Разжигала азарт. Вызов.

Он посмотрел на свой телефон, лежащий рядом с гаечными ключами. Ни звонка. Ни сообщения. Пока. Но он знал – искра тлеет. И рано или поздно она вспыхнет. Он должен быть готов. Игра только начиналась. И ставки в ней были выше, чем жизнь.