27. Ярость и отчаяние
Песня: Billie Eilish — No time to die
__________________________________
Tom
Берлин. Этот проклятые город стал лабиринтом, в каждом переулке которого она могла быть. Или уже не быть.
Я обыскал все ее любимые места — тот самый парк, бар у реки, где мы целовались в дни нашего спокойствия. Даже крышу старого завода проверил, откуда она полюбила смотреть на звезды. Ничего. Только пустота и воспоминания, которые сейчас резали как стекло.
Билл пытался поговорить со мной, предлагал планы, варианты. Я посылал его к черту. Слова были бесполезны. Нужно было действие. Кровь. Боль.
Я вломился в дом одного из Вульфов. Один. Без плана. Просто шел и ломал все на своем пути.
— Где она? — Мой голос звучал хрипло, чужим. Я прижал одного из Вульфов к стене, ствол пистолета впился ему в шею. — Последний раз спрашиваю.
Он захрипел, глаза вот-вот вылезут из орбит. Страх. Я видел его. Чувствовал. Но это не приносило удовлетворения, только пустоту.
— Не... знаю... — Он выдохнул с трудом. — Клянусь...
Я ударил его прикладом по голове. Бесполезно. Он правда не знает.
Я обыскал каждый угол, каждый гребаный шкаф. Ничего. Только оружие, деньги и страх.
Я вышел на улицу, падающий дождь смешивался с кровью на моих костяшках. Снова провал.
Я сорвал с себя куртку и бросил ее в лужу. Бесполезный хлам. Как и я. Я не защитил мою девочку.
Я вернулся в наш — мой — опустевший дом. Стеклянный дворец, который теперь ощущался как бесчувственный сарай. Ее запах все еще витал в воздухе — те духи, которыми она тут пользовалась. Слабость. Моя слабость.
Я прошелся по комнатам, сметая все на своем пути. Вазы, книги, мониторы. Хрупкий хлам. Как и эта иллюзия безопасности, что я пытался соорудить для нас. Для нее.
Я сел на диван в гостиной и взялся за голову. Где ты, черт возьми?
Каждый ее смех, каждый вздох, каждый взгляд, полный доверия — все это превращалось в в сотни ножей в моей груди.
Я потерял ее. Из-за своей жестокости. Моей гребаной попыткой сделать ее сильнее — такой же поломанной, как и я сам.
Я поднялся, стиснув зубы до хруста. Нет. Не имею права сдаваться.
Я достал телефон. Руки дрожали, но голос был стальным.
— Билл, поднимай всех. Каждый сраный источник. Каждого информатора. — Я смотрел на ее фотографию на заставке телефона. Ту, где она смеется, запрокинув голову. Настоящая. — Я не остановлюсь, пока не найду ее. Живую.
И если с ней что-то случится, весь этот город сгорит.
Тишина в доме стала оглушительной. Раньше я считал ее разговоры про мои шрамы и наивные суждения о справедливости глупыми. Сейчас же я был готов отдать все, чтобы услышать их снова.
Я бродил по ее комнате и везде была она. Ее книга на подлокотнике дивана — какой то глупый роман с пометкой 16+. Ее чашка на кухне с остатками ее гребаного травяного чая. Ее духи в воздухе — легкие, летние. Такие непохожие на все в моей жизни.
Я зашел в спальню. Нашу спальню. Простыни все еще пахли ей — ее шампунем, ее кожей. Я упал лицом в подушку, вдыхая этот запах, и впервые за годы почувствовал, как по моей щеке катится что-то влажное. Слезы.
Где ты сейчас, моя девочка? Тебе страшно, Уголек? Ты плачешь, котенок? Ты страдаешь, принцесса?
Я представил ее одну в темноте. Ту, что в семнадцать лет боялась тьмы. Ту, что вздрагивала от каждого громкого звука. Моя сильная девочка, которая на самом деле была хрупкой, как фарфор. И я... я разбил ее.
Я сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Боль. Хорошая боль. Заслуженная.
Я найду тебя, котенок. И тогда... тогда скажу тебе все. Что ты была права. Что я стал тем, кого презирал и ненавидел. Что я боялся. Боялся, что буду недостаточно хорош для тебя. Боялся запачкать тебя своей тьмой.
Я посмотрел на свои руки — руки, что умели только разрушать. А она... она пыталась научить их нежности.
Вернись. Вернись и научи снова. Пожалуйста.
Я готов быть учеником. Готовь быть лучше.
Только вернись...
***
Черный экран, миллионы пикселей, и ни одного намека на ее лицо.
Я взломал всё — городские камеры, камеры дорожные, даже эти гребаные системы общественного транспорта. Ничего. Она будто исчезла, как призрак. Ее след простыл.
Мониторы мерцали в темноте, отбрасывая синеватый свет на мое лицо. Я вбивал запросы, менял алгоритмы, искал ее походку, силуэт, даже наклон головы, похожий на ее. Пустота.
Каждый раз, когда система выдавала ложное срабатывание — девушка с похожими волосами, похожей одеждой — мое сердце на секунду замирало. Потом — ледяное разочарование.
Я прошелся по всем местам ее цифровых следов. Ее соцсети — удалены. Банковские счета — заморожены. Даже ее аккаунт в приложении для доставки еды — удален.
Стерта. Как будто кто-то взял и убрал ее из реальности.
Я запустил глубокий поиск по распознанию лиц — алгоритм, который ищет даже на архивных записях. Система зависла, обрабатывая данные. Я ждал. Час. Два.
Результат: ноль совпадений.
Я швырнул клавиатуру в стену. Пластик разлетелся на осколки. Бесполезно. Всё, блядь, бесполезно.
Я ищу не там. Не в камерах. Не в системе.
Я должен был искать там, где нет камер. Где правит старомодная брутальность. Где информация добывается не клавишами, а кулаками.
Я поднялся, взял пистолет. Время играть по их правилам.
Я уже выходил на улицу. Пистолет за поясом и холодная ярость в груди, когда на одном из мониторов мелькнуло уведомление.
Спутниковый снимок.
Автоматическая система распознания, которую я настроил недавно, наконец выдала результат.
Я замер, вглядываясь в изображение. Парковка у частного аэродрома. Черный внедорожник. И вот она — четкий кадр, сделаный во время посадки в самолет.
Ее профиль. Растрепанные волосы. Шея, напряженная от страха. И главное — номер борта, попавший в кадр почти случайно.
Сердце заколотилось. но не от надежды. От ярости. Они даже не скрывались. Были уверены, что я не найду.
Я увеличил изображение вглядываясь в детали. Часы на ее руке. Не ее. Слишком грубые. Мужские. Мои старые часы, которые я потерял на прошлой неделе. Она, должно быть, нашла их.
И теперь... теперь они были на ней. В самолете. Который куда-то улетал.
Я запустил поиск по номеру борта. Ничего. База данных гражданской авиации, которая всегда так легко поддавалась, сейчас давала сбой. Бесконечная загрузка.
Я бил кулаком по столу, наблюдая, как экран зависает снова и снова. Черт! Именно сейчас, когда каждая секунда на счету...
Я схватил телефон, набрал Билла. Он взял трубку почти сразу.
— Мне нужен доступ к отслеживанию рейсов. — выдохнул я, не здороваясь. — Сейчас же. Номер борта Charlie 0790.
— Подожди, я не за компом... — Начал он, но я перебил:
— Сейчас, Билл! У меня сбои! Она улетела на самолете. Мне нужно знать куда!
Слышу, как он перемещается, клацает клавишами.
— Ладно, есть... Чарли 0790... — он замолчал на секунду. — Том, это частный рейс. Замаскирован под медицинский транспорт. Направление — Лондон.
Лондон.
Его территория. Его правила. Его долбанное королевство.
Я сжал кулаки, чувствуя, как холодная ярость сменяется ледяной решимостью. Он забрал ее туда, где чувствовал себя в безопасности.
Ошибка.
— Спасибо. — бросил я и положил трубку.
Теперь у меня было направление. И я знал, куда идти.