25. Кровь на руках.
Tom
Тишину с утра разорвал резкий, пронзительный звук — не обычная сирена, а особый сигнал, который я надеялся никогда не услышать.
Уровень три. Проникновение на территорию.
Лисса вздрогнула у меня на груди, ее глаза распахнулись от сна к ужасу за секунду.
— Том?..
Я уже был на ногах, натягивая штаны и хватая пистолет из под подушки. Экраны на стенах ожили сами — камеры показывали три черных внедорожника, уже внутри периметра.
Они прошли все системы.
— Одевайся. Черное. Не дышишь, не стучишь, не кричишь. — мои слова звучали жестко. Автоматически. Солдат, не ее Том.
Она скатилась с кровати, руки дрожали, застегивая черную водолазку. Я видел ее глаза – широкие, испуганные. Именно этого я боялся. Именно этого пытался избежать.
Билл ворвался в комнату без стука, уже во всеоружии. Лицо — чистая ярость.
— Отец. Он узнал. Дал им коды. Я только что проверил логи — доступ получен два часа назад с его личного терминала.
— Сколько? — спросил я, проверяя обойму.
— Двенадцать. Возможно больше. Идут ко входу. У нас минуты.
Я посмотрел на Лиссу, она стояла, сжимая кулаки, дыша глубоко и ровно. Она старалась быть сильной.
Моя любимая девочка.
— Правила помнишь? — Я подошел к ней, положил руки на ее плечи. — Никакой пощады. Никаких вопросов. Целься в голову или в сердце. Не промахивайся.
Она кивнула, губы сжаты в тонкую розовую полоску. Я сунул ей в руки компактный пистолет — легкий, но смертоносный. Тот, который купил для нее месяц назад. На всякий случай.
Первый взрыв прогремел у парадной двери. Стены содрогнулись. Время вышло.
Я посмотрел на Билла, потом на Мэл.
— Ты — за мной. Он — прикрывает тыл. Ни шага в сторону.
Мы вышли в коридор, воздух пахнет дымом и порохом. Первая фигура в черном появилась из дыма. Я выстрелил, не целясь. Навык. Инстинкт. Тело рухнуло.
Мэл застыла на секунду, глядя на кровь, растекающуюся на полу.
— Мэл! — я рявкнул, отталкивая ее за укрытие, как пуля пробила стену прямо над ее головой. — Не смотри! Стреляй!
Ее первый выстрел был глухим. Промах.
Второй попал в плечо нападавшего. Третий — в горло. Она не сфокусирована. Слишком много эмоций.
Я прикрывал ее, стреляя на опережение. Двое. Трое. Четверо. Тела падали одно за другим, Воздух гудел от выстрелов и криков.
Она стреляла снова. И снова. Ее глаза стали пустыми, стеклянными. Она ушла в себя. Туда, где нет страха. Есть только цель.
Мы двигались к черному ходу. Билл прикрывал тыл, его автомат строчил без перерыва.
— Машина ждет! — Крикнул он, отступая к нам. — Через тридцать секунд здесь все взлетит на воздух!
Я толкнул Мэл вперед. Почти у выхода.
Мы вышли на улицу. Что-то не так. Первые двое пали быстро. Слишком быстро.
Из-за угла вышла она. Немецкая овчарка с глазами-пустошами и вмонтированными в ошейник стальными шипами. Убийца, выдрессированная Вульфами.
— Стреляй в собаку! — Скомандовал я Мэлиссе, прикрывая ее от огня с фланга.
— Нет! — Ее голос дрожал. — Она же животное! Она не виновата!
Собака рыкнула, обнажая стальные зубы. Генетический модификат. Не собака — оружие.
— Мэл! Твою мать! Стреляй! Сейчас же!
Она целилась, руки тряслись. Собака прыгнула. Я оттолкнул Лиссу, приняв удар на бронежилет. Клыки скрежетали. Сила чудовищная.
Выстрел. Собака взвыла и отпрыгнула, пуля задела лапу. Не смертельно.
— В голову! — Крикнул я, выстреливая в приближающихся людей. — Лисса! Блять!
Я видел, как она плачет. Видел, как ее палец дрожит на спусковом крючке. Второй выстрел. Снова промах...
Собака готовилась к новому прыжку. Я не успевал.
Третий выстрел. Точный. В голову.
Труп собаки дернулся и затих. Лука Вульф появился из дыма, его смех звучал гнусно.
— Прекрасно! Девушка убивает невинное животное! Какой прогресс, Каулитц! Ты каждую свою девушку обучал жестокости, или это коснулось только твоей ненаглядной? Хотел создать свою копию?
Я выстрелил, но он скрылся в дыму. Сбежал. Черт.
Обернулся к Лиссе, а она стояла, глядя на окровавленный труп собаки. Пистолет выпал из ее рук.
— Я... я убила ее... — Ее шепот был поломанным, неестественным. — Она посмотрела на меня, а я... — Ее дыхание участилось. Глаза стали стеклянными.
— Нет... Нет... — она затрясла головой, отступая. — Я не...
Она развернулась и побежала. Не к выходу. Вглубь дома. В сторону леса.
— Мэл! — Крикнул я, но она уже исчезла в дыму. Ее психика ломается. Она в шоке.
Я слышал ее всхлипы где то впереди. Бежал на звук, спотыкаясь о тела.
Я должен найти... Должен.
***
Я нашел ее на опушке леса спустя два часа. Она сидела на корточках, вся дрожа, обхватив себя руками. Ее плечи судорожно вздрагивали.
— Уголек... — Я сделал к ней шаг, но она вздрогнула и отпрянула.
— Не подходи! — Ее голос был хриплым, разбитым. — Не смей ко мне прикасаться... Этими руками...
— Лисса, послушай... — Я попытался приблизиться снова.
— Нет! — Она резко поднялась на ноги, ее глаза горели яростью и болью. — Ты заставил меня это сделать! Ты заставил меня убить!
— Это была не собака, Мэл! Это было оружие! — я попытался говорить спокойно, но внутри все кипело. — Она разорвала бы тебя на части!
— А ты?! — Она кричала, слезы текли по ее грязным щекам. — Чем ты лучше?! Ты приказал мне стрелять! Ты смотришь на смерть как на... на необходимость! Ты ничем не отличаешься от своего отца! Ничем!
Эти слова ударили больнее любого ножа. Я замер, чувствуя, как что-то ломается внутри.
— Ты не понимаешь... — Начал я, но она перебила меня с легкой насмешкой:
— О, я это прекрасно понимаю! Я видела, как ты смотрел на эту собаку — без капли сожаления! Как твой отец смотрит на людей. Вы все одинаковые — вам плевать на жизни! Вам важнее выиграть!
Она отступила на шаг, ее глаза стали холодными и пустыми.
— А я не хочу становиться такой. Не хочу быть бесчувственным солдатом. Не хочу... — Ее голос дрогнул. — убивать по твоей команде...
— Мэл... Стой... — Я протянул к ней руку, но она резко отпрянула.
— Нет, Том. Все кончено. — ее шепот был ледяным. — Я не могу быть частью этого... Но... Ты был хорошим опытом.
— Ты была всем... — прошептал я, но она уже не слышала.
Она развернулась и бросилась вглубь леса. Я кинулся за ней, но она была быстрее — отчаяние придавало сил.
— Лисса! Вернись! — я кричал, продираясь сквозь ветки. — Черт возьми, вернись!
Но она уже исчезла в темноте между деревьями. Я остался один — с горечью ее слов и холодом ночного леса.
"Ты ничем не отличаешься от своего отца"
Воздух вырвался из легких, словно от удара в грудь. Она права.
Я смотрел на свои руки — руки, которые только что держали оружие. Руки, которые заставили ее сделать этот выстрел. Руки убийцы.
В ушах стоял лай той собаки — Не злой, не агрессивный. Испуганный. Каким был я в шестнадцать, когда отец впервые сунул мне в руки пистолет.
"Стреляй, сынок! Покажи, что ты не слабак."
И я выстрелил. Только вместо мишени был человек. Потому что боялся разочаровать отца.
И теперь... теперь я стал тем, кого боялся больше всего — тем, кто отдает приказы. Тем, кто видит жизнь как разменную монету.
Она увидела во мне монстра, и была права.
Я упал на колени, вцепившись пальцами в землю. Предатель. Я обещал защищать ее, а вместо этого сломал ее. Заставил запятнать руки кровью.
Слабость. Отец всегда говорил, что моя главная слабость — привязанность. И сегодня он снова оказался прав.
Из леса донесся ее отдаленный крик. Сердце екнуло. Она одна. Беззащитная. Из-за меня.
Я поднялся, стиснув зубы. Да, я монстр. Но я, черт, хороший монстр, когда дело касается её. И если мне нужно стать монстром, чтобы ее защитить — пусть.
Я достал пистолет. Нет места сомнениям. Нет места слабостям.
Отец выиграл этот раунд, он превратил меня в себя. Но он недооценил одно — что я могу любить.
И ради этой любви я готов стать худшей версией себя.