14. Страсть
Tom
Да, я позволил Мэл немного побыть одной. Но это не значит, что я позволю ей попасть в беду. Перед тем, как она ушла, я прицепил на нее жучок, когда обнимал ее. Я сказал ей, что оставлю одну, но не обещал, что не буду следить за ее безопасностью. Не ожидал, что моя девочка настолько глупа, что может поверить в то, что я не буду за ней следить и пущу на произвол судьбы. Правда, она еще не знает, что она моя девочка. Я думал, что все пройдет гладко, до тех пор, пока не увидел рядом с ней этих ублюдков.
Люди, во всем потакающие моему отцу. Люди из клана мафии. Конечно, встретив Мэл было для них огромной удачей, так как отец предлагал за ее голову очень большие деньги. Она последняя наследница клана Харт, и ему нужно избавиться от нее. Увидев, как эти мерзкие пародии на людей издеваются над парнем, который не уплатил моему отцу долг вовремя, я сильно напрягся. В моей голове прокручивалась картинка, как они делают тоже самое с моим Уголёчком, с моей Мэл.
Мне становилось плохо от одной только мысли о том, что кто-то кроме меня коснется ее, или еще хуже, сделает моей девочке больно. Я бы скрутил бошки каждому, кто тронул бы ее хоть пальцем. В груди меня ударяет тревога, когда я представляю, как они подходят к моей девочке, заставляют ее бояться. Эти животные не достойны даже ее взгляда.
Когда эти сукины сынки приблизились к Мэл, я не могу больше оставаться в тени. Когда я вижу, что моя девочка напугана, мои руки сжимаются в кулаки и сердце будто бы перестает биться. Во мне как будто просыпается хищник. В этот момент я сам стал хищником.
Мэл сведет меня с ума.
Я знаю, что сейчас в ее маленькой милой голове весьма много вопросов, ведь ей казалось, что я правда оставил ее одну на произвол судьбы. Как же ты ошибалась, моя маленькая девочка. Покинуть тебя было бы чудовищно, и я уверен, что если бы я правда поступил так и с тобой что-либо случилось, я бы не смог жить с этим. Я бы погряз в чертовом чувстве вины загоняя себя в угол и коря себя за то, что могло бы случиться.
Когда эти отродья убегают в страхе словно испуганные щенки, я обнимаю Мэл и прижимаю ее к себе. В ее объятиях я чувствую, как напряжение постепенно уходит из моего тела. Мое сердце болит за нее. Она ведь столько уже пережила.
Ее тело дрожит, и это посылает по моему позвоночнику волны напряжения. У меня возникает отчаянное желание защищать ее от любого, кто хотя бы посмотрит на нее не так, как ей нравится, и это чувство всепоглощающе. Оно окутывает меня с головы до ног, все фибры моего существа кричат мне, чтобы я больше не отпускал ее.
Ее опасно было бы оставлять одну в ее квартире. Я не мог быть до конца уверен том, что люди из клана моего отца ничего ему не расскажут и не начнут охоту на мою девочку. Я решил что будет лучше, если она поедет ко мне. Люди отца не знают, где я живу. Так будет безопаснее.
— Поехали. Заедем за Дефенсо по дороге. Ты не выходишь, сиди в машине когда я подъеду к твоей квартире. Я сам схожу за ним.
Мы подошли с Мэл к моей машине. Я открыл ей дверь и помог сесть на пассажирское кресло. Когда я сел за руль, она пристально смотрела на меня. Ее глаза казались сейчас такими стеклянными, что я подумал, что она вот вот заплачет.
— Что? — вскинул я бровь и спросил ее.
Она резко отвернулась и смахнула большим пальцем упавшую слезинку. Мне потребовалась вся моя сила воли, что бы не обхватить ее лицо своими руками, и больше никогда не допускать ее слез, только если это не слезы радости и любви.
— Ты чего? — запинаясь спрашиваю я.
Она молчит. Слова будто застряли в ее горле и не могут выйти на свободу.
— Мне страшно. — почти шепотом проговорила она.
И я ее прекрасно понимаю. Осознание, что на тебя охотится целый клан мафии не все в силах переварить и принять. Большинство бы метались в панике и не знали что делать. Но моей девочке об этом беспокоиться не нужно, она под моей защитой, и пока она рядом со мной, тот, кто рискнет к ней приблизится - труп.
Я борюсь с диким желанием взять ее руку в свою, сказать слова утешения, прижать ее к себе и успокоить. Но я пытаюсь обуздать этот порыв. Она не должна влюбляться в меня.
Мой Уголёчек должна понимать, что я далеко не лучший человек в ее жизни. Я не ангел и не ее спасение. Я хочу, чтобы она увидела худшую мою сторону. Если бы я пытался казаться самым хорошим в ее глазах - это было бы большим обманом, и в конце концов, она бы разочаровалась во мне. Но если я покажу ей, что я не идеален, у нее будет возможность не остаться обманутой, и не разбивать свои розовые очки в случае, если она вдруг решит очароваться мной.
Когда мы подъехали к ее дому она осталась сидеть в машине, а я пошел за ее собакой. Войдя в квартиру мне в ноздри ударил приятный запах. Только у нее может так приятно пахнуть. Эта смесь шоколада и клубники не дает мне покоя с того момента, как я встретил ее. Когда мы разлучались на несколько лет, я всегда искал ее глазам когда мои рецепторы улавливали нотки запаха ее духов с шоколадом и клубникой.
Ко мне выбежал Дефенсо.
Он стал достаточно большим, уже не тот щенок размером с хомяка которого я отдавал в руки Мэлиссе. Он обрадовался, когда увидел меня. Он стал подпрыгивать, пытаясь достать до моего лица и облизнуть его. Я засмеялся.
Когда он отставил свою неустанную атаку на мое лицо в попытках "поцеловать" меня, я подцепил его на поводок и вывел из дома.
Когда мы спустились, я посадил его на задние кресла машины.
— Мы едем к тебе? — спросила она.
— Да. Вещи тебе не нужны. Переночуешь в какой нибудь из моих футболок.
Она кивнула и отвернулась в окно, наблюдая как мы удаляемся от ее квартиры.
***
— Приехали, чувствуй себя как дома. — сказал я, подавая ей руку, чтобы она вышла из машины, а затем выпустил Дефенсо.
Я молча с интересом наблюдал, как она разглядывает мой дом будто впервые. Но у меня для нее было кое что новенькое.
— Пойдем со мной. — сказал я, ведя ее за мной.
Мы оказались на втором этаже в минималистичной, уютной и светлой комнате. Я специально делал ее для кого-то особенного. Она еще не понимала, что это для нее и сегодня она переночует здесь. Не подавлять же мне ее гордость и говорить, что она будет спать со мной, хотя я бы с удовольствием посмотрел, как она злится и негодует от того, что будет спать в одной кровати с тем, чье присутствие она не переносит.
— Сегодня будешь спать здесь.
Она осмотрелась по сторонам оценивающе, а затем взглянула на меня с благодарностью.
— Спасибо. Я уж думала, что мне придется делить кровать с тобой.
Время подходило к глубокой ночи, но что-то из вида Мэлиссы выдавало, что спать она не хочет.
— Будешь чай? — спросил я, переминаясь
— А сладкое у тебя есть?
— Ну уж прости, сегодня без сладкого. — саркастически сказал я.
— Ладно. — отрезала она и мы пошли на кухню.
Все время, что мы находились в одном пространстве, я пытался завязать диалог чтобы он выглядел непринужденным и свободным, но в нашем положении это последнее, на что я надеюсь. Когда я налил чай и сел за стол, я откидываюсь на спинку стула. Я вздыхаю и боюсь, что Мэл видит во мне монстра, так как я связан с криминалом моего отца.
— Я признаю, Уголёк. Мне трудно иметь дело со всем этим дерьмом, но увы, это - часть меня. — признаюсь я, мой голос тихий и обеспокоенный. — Когда я рос, я всегда знал, что с моим отцом что-то не так, с тем, как деньги, казалось, появлялись из ниоткуда, с тихими разговорами и внезапными исчезновениями. Но я никогда не хотел верить в худшее, до тех пор, пока это дело не коснулось меня.
Я провел рукой по волосам, разочарование льется из моих уст, когда я это говорю. Напряжение гуляет по моей челюсти.
— Когда я наконец столкнулся с ним по этому поводу, когда он признался, что связан с мафией, это было похоже на то, что весь мой мир разбился вдребезги. Мне было очень тяжело. Но в конце концом, я просто смирился, в каком-то смысле. — я издаю тяжелый вздох. — У девочек в этом плане все проще. Если тебе даже ничего не рассказали после того, как тебе исполнилось восемнадцать, то это все объясняет. Хоть твой отец и был убийцей, тебя он оберегал.
Она опешила.
— Ты... Ты когда нибудь убивал? — дрожащим голосом спросила она.
— Приходилось. Случаются такие случаи, где либо они меня, либо я их. Выбирать, понимаешь ли, не приходится.
— Мне так жаль, Том... — с сочувствием говорит она. — Это должно быть так ужасно, что тебя еще будучи подростком ввязали во все это... И как это повлияло на твои отношения с отцом сейчас?
Я делаю глубокий, дрожащий вдох, прежде чем продолжить, мой взгляд отстранен, поскольку я переживаю все моменты с отцом снова.
— Справиться было... трудно, мягко говоря. — начинаю я, мой голос полон эмоций. — Сначала меня поглотила злость, предательство. Я чувствовал, что все, что я знал, все, во что я верил о своей семье, было ложью. Были ночи, когда я не мог спать, не мог есть, просто прокручивал всё это у себя в голове. Что касается моих отношений с отцом сейчас... они очень сложные. Часть меня все еще любит его, все еще хочет верить, что в нем есть что-то хорошее. Но я не могу игнорировать то, что он сделал и те жизни, которые он разрушил. Включая твою. Я никогда не смогу простить его за это.
Увидев, что она уже допила свой чай, я встаю и задвигаю свой стул.
— Но хватит об этом. Ты наверняка уже устала и хочешь спать. Пойдем, я дам тебе одежду.
Мы снова поднялись наверх и из своего шкафа я достал ей удобные шорты и футболку оверсайз. Затем достал ей полотенец, чтобы она смогла принять душ и показал ей ванную комнату. Когда она ушла, я все боролся с мыслью, что мы уже не сможем быть вместе. Но мое тело все еще горит, когда она так чертовски близко. По позвоночнику проскальзывает возбуждение от наших случайных касаний или встречных взглядов. Я, черт возьми, до сих пор зависим от нее. Подсел как на гребанную иглу и теперь не могу отказаться от нее. Она мое чертово наваждение, и клянусь, когда нибудь, она меня погубит.
Она выходит из душа в моей одежде. Она растрепанна, все еще с мокрыми волосами в моей большой футболке, которая свободно висит на ее миниатюрной фигуре. У меня перехватывает дыхание. Вид ее, с влажными прядями волос, прилипшими к шее, и щеками, раскрасневшимися от пара, разжигает знакомый жар в моем сердце.
Набравшись сил, я подхожу к ней и сажусь рядом на диван.
— Может, ты тоже хочешь чем нибудь поделиться?
Я заметил, что она колеблется, метаясь между желанием высказать мне все, что накопилось за долгие годы, и желанием держать все в себе до последнего. Моя маленькая девочка очень гордая, и эта гордость ее когда нибудь погубит. Нельзя держать в себе все свои переживания. Однажды они все равно вырвутся наружу словно извержение вулкана.
Когда во мне не остается ни капли силы, я протягиваю руку и заключаю ее ладонь в свою, крепко, собственнически сжимая ее.
Ее глаза вдруг устремились на меня и я увидел, что они вспыхнули опасным огнем, но она, на мое удивление, не сопротивлялась. Она не убирала руку, и потерянным тут уже выглядел я, а не она. Черт, во что я только ввязался.
Я увидел, что своим взглядом Мэл как будто кидает мне вызов, и я его принимаю.