Часть 22
Примечания:
Примечание автора:
Ладно, что ж... это настолько НЕ флафф, насколько это возможно... по крайней мере, для этой истории.
Для тех, у кого проблемы с подобными вещами: в главе присутствуют сцены жестокости и суицидальных мыслей (хотя и не осуществленных). Просто чтоб вы знали. Я обещаю, что все снова наладится, но, как уже отмечалось ранее, у Торина была очень тяжелая жизнь.
Торин и Бильбо были разлучены больше часа назад, и хоббита оставили одного в пустой каменной комнате. Наконец появился Фари и повел Бильбо по коридору в маленькую пустую комнату, освещенную только одним светильником. Кроме той двери, через которую они вошли, в комнате были еще две: одна была открыта, а на второй, между ручкой и железным бруском на стене, висела веревка, завязанная и запечатанная сургучом. «Должно быть, Торин уже там», - подумал Бильбо.
Неожиданно Фари остановился и развернулся к хоббиту.
- Пришло время войти в adal, - заговорил он ровным голосом, как понял Бильбо, традиционную речь. - Это священное место, место познания. Ты пришел, чтобы узнать сердце того, с кем скоро станешь одним целым. В этом нет магии, есть лишь сила самого Махала, которая позволяет сознаниям раскрыться, а душам соприкоснуться. Это не то решение, к которому стоит подходить легкомысленно. Если ты не готов или не хочешь продолжать, скажи об этом сейчас. В этом нет ничего зазорного.
Фари пристально посмотрел на Бильбо, а хоббит только и мог, что смотреть на него в ответ. Хоббит в очередной раз поежился от того, как сильно этот гном был похож на Ори, но сейчас было еще больнее, что с ним рядом не его друг. Бильбо собрался с силами и решительно кивнул. Это было важно для Торина, а значит и для него. Фари улыбнулся и продолжил:
- Тебе рассказывали, что должно произойти? - Бильбо заколебался. В
целом, да, Дис рассказала ему, что такое adal, но хоббит все еще не знал, чего ему ожидать. Кажется, Фари понял это. - Тогда я объясню. Если ты уже знаешь, услышать еще раз не помешает. Ты проведешь в этой комнате по меньшей мере три ночи и два дня. Я говорю «по меньшей мере», потому что порой некоторым парам требуется больше
времени для того, чтобы их души пришли в гармонию. Поскольку ты не гном, мы не знаем, как будет с тобой, - Фари на мгновение помрачнел. - Если твой дух отреагирует так же, как дух гнома, все будет так. Первая ночь называется Ночью Утраты: во сне ты увидишь времена, когда твой нареченный перенес большую утрату. Вторая ночь - Ночь Борьбы, когда твой нареченный изо всех сил боролся за то, что ему дорого. Третья ночь - это Ночь Радости или Ночь Надежды, в зависимости от того, как перевести это слово - в Кхуздуле это одно ито же. После третьей ночи я вернусь, и ты сможешь подойти к двери. Если она откроется, то твое пребывание в adal будет завершено. Ты понимаешь?
Бильбо кивнул, но Фари продолжал
выжидающе смотреть на него. Видимо, от Бильбо требовалось устное подтверждение.
- Да, я понимаю, - тихо ответил он. Фари одобрительно кивнул и застенчиво улыбнулся, еще сильнее напоминая Бильбо Ори. - Мастер Бэггинс, я несколько отойду от привычной речи, поскольку вы - первый известный не-гном, проходящий через этот ритуал. Король Торин был... очень настойчив в своем мнении, что ваш союз заключен самим Махалом, но прецедента нет. Возможно, вы заметили, что мы, гномы, не любим все новое и неизведанное, - он смущенно улыбнулся Бильбо, и хоббит усмехнулся в ответ.
- Да, заметил, - сказал он. - «Шаткий камень» и все такое.
Фари удивленно хмыкнул, сам поражаясь своей реакции, но быстро взял себя в руки и вернул своему лицу нейтральное выражение.
- Ты и правда Кхуздбаха, - пробормотал он. - Так странно, что чужак столь многое знает о наших обычаях. Очень может быть, что это хороший знак для вашего союза. Но даже в этом случае, - он поднял на Бильбо тяжелый серьезный взгляд, - ты не гном. Я не знаю, что ты увидишь здесь, и даже не могу предположить. Если в первую ночь тебе ничего не приснится или сон вообще не придет к тебе, попроси служителя позвать меня. Кроме этого не пытайся говорить с ними, это запрещено. Отвечать тебе они не будут, и тем более не станут ничего с тобой обсуждать. Только я и служители можем войти в adal, помни об этом, и меня следует звать только в случае крайней необходимости, - Фари перевел дыхание, отвел взгляд а затем снова поднял его на хоббита. - Еще я скажу тебе, что все, что происходит здесь, священно и тайно. Это не следует обсуждать ни с кем, кроме твоего супруга, и то только если вы оба того желаете. Служители поклялись хранить тайну, как и я. Нас предали бы смерти, пожелай мы хоть словом обмолвиться об аdal. Как бы то ни было... поскольку ты не гном и у тебя нет иного способа узнать об этом, я не нарушу клятвы, если скажу тебе это. Процесс познания зачастую неприятен, особенно первые две ночи, - Фари отвел глаза. - Те из нас, кто через это прошел, знают как мучительно бывает заглянуть в душу другому гному, даже тому, которого ты любишь. Будь сильным и помни: до тебя через это прошли многие поколения гномов.
С этими словами Фари поманил Бильбо рукой, и хоббит вошел в дверь. Как только они переступили порог, в задней части комнаты отворилась еще одна дверь. Из нее вышел служитель и молча поклонился. Бильбо почувствовал себя крайне неуютно в его присутствии. Предположительно это был гном, но тяжелый плотный плащ до пола, глубокий капюшон и перчатки на руках не оставляли открытыми ни одного участка кожи, скрывая под собой и волосы, и бороду. Его шагов почти не было слышно, но при движении плащ
издавал тревожный шелест, очень
напоминающий Бильбо змеиное
шипение.
Комната была маленькой, освещенной только одним хрустальным светильником. В углу стояли стул и стол напротив них - каменная плита с расстеленным на ней одеялом. Пахло мокрым камнем. Гном, наверно, не обратил бы на это внимания, или, может быть, нашел бы этот запах
успокаивающим, подумалось Бильбо, но только теперь он понял, насколько неуместен в этой обстановке хоббит.
Бильбо вдруг задумался, должен ли он будет спать все это время? В этой
комнате, кажется, заняться больше было нечем, и можно только представить какая скука будет его одолевать.
Словно прочитав его мысли, Фари
заговорил:
- Ты пришел в adal, залы познания. Твоя задача здесь проста и непосильна. Здесь ты познаешь душу своего нареченного, а вместе с ней и свою душу. Не бойся скуки, - Фари одарил Бильбо сочувственным взглядом, и хоббит
забеспокоился. - Если вы действительно подходите друг другу так, как считает твой нареченный, тебе нужно будет многое обдумать, не отвлекаясь на
повседневные заботы, а здесь самое подходящее место для этого. Успокой свой разум и слушай свое сердце.
Фари поклонился.
- Я встречу тебя, когда ты выйдешь, и пусть Махал направит тебя на путь
мудрости.
Бильбо запоздало кивнул и поклонился в ответ. Фари улыбнулся, вышел наружу и закрыл дверь. Снаружи послышался странный шуршащий звук, Бильбо понял, что Фари запечатывает его дверь также, как дверь Торина. Когда он снова обернулся, служитель поставил на стол поднос с едой, вареный картофель и
кусок курицы.
- Ешь, потом спи. Пора.
Голос служителя, как и его внешность был безликим, практически шепот. Поклонившись, он скрылся за дверью в задней части комнаты. Как только дверь
закрылась, исчезли все ее очертания в камне, и, если бы Бильбо не знал, что это не просто целая стена, о наличии двери он бы никогда не догадался. Покачав головой, хоббит уселся за стол, не
торопясь съел еду и замер. Ему не
особенно хотелось спать, но, если этого требует ритуал, то нужно ему следовать.
Бильбо накрыл лампу специальным
колпаком, наощупь добрался до места, где была кровать, и залез на каменную плиту. Не успел он укрыться одеялом, как сон сморил его, и из темноты начали появляться видения.
***
Маленький Торин стоял посреди богатой, роскошно обставленной комнаты с гордо поднятой головой. Он был очень юн: на его щеках едва виднелся темный пушок, но черты уже были узнаваемы.
Перед ним стоял взрослый гном - как понял Бильбо, отец Торина, Траин, - с тяжелым ремнем в руках. У него не было одного глаза, но волосы, оставшийся глаз и линия челюсти были один в один как у мальчика перед ним. В отличие от
Торина, Траин выглядел несчастным.
Еще несколько гномов сидели неподалеку. Седой старик с короной на голове - Трор, - с безразличием взирающий на действо с резного каменного кресла; светловолосый мальчик, чуть помладше Торина, прятавшийся за спинкой кресла, в
котором сидела женщина - мать Торина, мелькнула мысль у Бильбо. На коленях у нее сидел совсем крошечный ребенок - неужели Дис? - с указательным пальцев во рту. Лица гномки Бильбо не видел
она сидела, повернувшись к мальчику, не глядя на то, что творилось в центре комнаты.
- Мне жаль, Торин, - сказал Траин тихим шепотом. - Я не... не...
Бильбо понял, что гном говорит на Кхуздуле, но каким-то образом, хоббит понимал, что именно он говорит.
Торин гордо выпрямился и вздернул подбородок, и Бильбо увидел в этом юном гноме отголоски будущего Короля.
- Делай то, что тебе приказано. Слово Короля, закон.
Его лицо почти не дрогнуло, когда отец замахнулся ремнем. Торин наклонял лицо так, что его закрывали пока не очень длинные волосы, чтобы не было видно слез; и он не видел таких же слез на лице своего отца.
Король наблюдал за происходящим с таким же безразличием, с каким он мог бы перебирать крупу, видимо только затем, чтобы убедиться, что его приказ будет исполнен. С одной унизанной кольцами руки на другую он пересыпал золотые монеты. Он смотрел, как его сын избивает его внука, но озлобленный безжалостный взгляд, казалось, блуждал где-то далеко отсюда.
Видение померкло, но Бильбо почувствовал тошноту, словно это его только что избивали.
***
Бильбо оказался в самой гуще сражения. Гномы яростно бились с ордами орков и гоблинов. Торин, кажется, не обремененный тяжестью своих обычных доспехов, кружил в смертельном танце парируя и нанося удары, перекатываясь, уворачиваясь, сражаясь с грацией, присущей только ему. Он все еще был гораздо моложе того Короля, которого
знал Бильбо.
Торин поднял покрытое черной кровью лицо. На нем расцвела мрачная улыбка, когда он увидел Траина, прокладывающего себе путь через такое количество орков, какого Бильбо и представить себе не мог. Гномы были повсюду, э сражаясь и убивая... но и их убивали тоже. Бильбо увидел множество коренастых фигур в доспехах, неподвижно лежащих на земле. Слишком много.
Должно быть, это и был Азанулбизар. Вдалеке виднелся лес, но бой шел на открытом пространстве перед массивными каменными ступенями, ведущими к распахнутым сейчас воротам. Ворота были высечены в отвесном склоне гор. Даже находясь в чужом воспоминании Бильбо понимал, что лучше умрет, чем добровольно
войдет в эти врата...
На мгновение видение дрогнуло, и Бильбо снова сосредоточился на Торине. Его гнома окликнул светловолосый гном, до жути похожий на Фили.
- Фрерин! Сзади! - крикнул Торин, но гном только улыбнулся, увидев знакомое лицо, и махнул ему рукой.
Он так и не увидел гигантского тролля, дубиной размозжившего ему голову.
Вопль Торина будет преследовать Бильбо всю оставшуюся жизнь.
***
Торин сидел в грязной, задрипанной комнатушке, какие Бильбо раньше доводилось видеть только в Озерном городе. Вся мебель была большой, сделанной, очевидно, для людей, но старой и ветхой. Кривая, покосившаяся дверь еле висела на ржавых петлях. Для человека это была крошечная комната, гном в ней едва помещался.
Торин сидел на краю слишком большой кровати, свесив с нее ноги в ботинках, и мерно водил точильным камнем по лезвию ножа. Через дверь доносились звуки из соседней комнаты, но они,
казалось, не проникали сюда, и
единственным звуком, наполнявшим помещение, был резкий скрежет камня по металлу.
Гном казался спокойным, но Бильбо, бросив на него лишь один взгляд, мог сказать, что ему очень плохо: челюсть сжата, плечи поникли. Он выглядел измученным, глаза покраснели и ввалились, волосы свисали грязной паклей вокруг лица, а само лицо выглядело на несколько столетий старше, чем было на самом деле. Слезы катились по щекам, терялись в темной, растрепанной, неопрятной бороде. С каждым движением камня по лезвию Торин, казалось, все больше замыкался в себе.
Бильбо не мог понять, где сейчас были гномы и что с ними произошло. С нарастающим ужасом он наблюдал, как Торин пальцем попробовал лезвие клинка, а затем медленно прижал острие к своему горлу, прямо под челюстью.
Голубые глаза зажмурились. Широкие плечи напряглись.
В этот самый момент раздался стук в дверь.
- Что? - зарычал Торин хриплым, не
своим голосом. Нож не двигался.
- Торин, - отчетливо донесся сквозь
хлипкое дерево голос Дис. Он звучал сильно моложе, чем Бильбо привык слышать, но знакомые ему нотки раздражения все равно были отчетливо различимы. Она точно не знала, что происходит внутри. - Ты нужен мальчикам. Они говорят, что ты один можешь исправить то, что они натворили, Махал, помоги нам всем!
Торин сгорбился еще сильнее. Нож со звоном выпал из его пальцев.
Бильбо облегченно выдохнул.
Но ощущение несчастья в комнате все еще было таким густым, что у него едва получалось дышать. Он смотрел, как сотрясается в рыданиях сильное тело его возлюбленного, как дрожат его плечи, как израненные пальцы вцепляются в темные волосы, почти вырывая их. Но в голосе Торина не прозвучало ни капли того отчаяния, которое видел хоббит.
- Я иду.
Торин бросил долгий взгляд на лежащий перед ним нож, ссутулился и с силой провел руками по лицу. Подняв его с пола, гном еще несколько секунд смотрел на лезвие, но затем медленно покачал головой. Он сунул нож обратно в ножны на поясе, постоял еще секунду и направился к двери. Сделав глубокий вдох, Торин протянул ладонь к щеколде.
И наступила темнота.
***
Бильбо проснулся от собственного крика, с трудом высвобождаясь из-под одеяла. Он лихорадочно оглядывал комнату вокруг себя, слепо шаря ладонями, пока не наткнулся на светильник и не снял с
него колпак. Сердце бешено колотилось, больше всего ему сейчас хотелось прорваться через запечатанную дверь и найти Торина. Умом Бильбо понимал, что
это было лишь видение из прошлого его гнома (если гномы были правы, и это не его собственный разум выдумывал все
эти жуткие картины), но все казалось таким реальным... Сердце хоббита было отчасти убеждено, что прямо сейчас Торин сидит где-то в отчаянии... или того хуже.
Шум, должно быть, привлек внимание служителя: дверь открылась, в комнату вошел гном в шелестящей мантии.
Бильбо не мог сказать, был ли это тот же гном, что и раньше, или другой.
- Ты должен спать, - раздался тихий
бесцветный шепот. - Это должно быть тебе известно
- Я... Но это... Ужасно, - тихо сказал
Бильбо. Голова в капюшоне склонилась, фигура отступила и закрыла за собой дверь. - Ужасно...
Хоббит почувствовал, что по его щекам потекли слезы. Он обхватил себя руками представляя, что это руки Торина, и лег обратно, уверенный, что больше не заснет.
Глаза тут же закрылись, и Бильбо
провалился в сон.
***
Бильбо потрясенно смотрел на самого себя, стоящего напротив Торина. Глоин, Дори и остальные стояли, сгрудившись вокруг трона в разрушенном зале Королей в Эреборе. Фили и Кили не было, они тогда еще не оправились от ран, но
Балин смотрел на Торина так, словно он сошел с ума.
В воспоминании Бильбо увидел, каким потерянным и одиноким выглядел он сам, стоя перед треснувшим троном и его раненым полноправным хозяином. Его
замешательство и горе было явно
написаны на его лице, так же как и у Торина (теперь, когда он изучил язык тела гнома, Бильбо это было до боли очевидно). Они оба ждали, что другой скажет то, что так хотелось услышать.
Сколько бы раз Бильбо ни снились
кошмары о том дне, он был удивлен, что он появился в Ночь Утраты. Они простились в последний раз, и Бильбо, ссутулившись, развернулся, позволяя Гэндальфу увести себя. Но на этот раз Бильбо увидел, как посерело в этот миг лицо Торина, и ему вновь захотелось заплакать.
Другие гномы смотрели вслед уходящему хоббиту с удивлением
и неверием. Видимо, чувства Торина были вовсе не таким большим секретом, как думал сам гном. И, судя по тому, что все они собрались здесь, они молчаливо
одобряли эти чувства. Удивление и
печаль были видны на каждом лице.
Балин наклонился и положил руку на плечо Торина.
- Почему? - хрипло прошептал Торин, поперхнувшись этим словом. Полные муки голубые глаза смотрели в спину крошечной фигурке, перешагивающей порог зала. - Почему?
У Балина не было ответа.
***
Торин стоял рядом с Кили, который
выглядел вмиг постаревшим и
изможденным. Они находились в каком-то полуразрушенном дворе, которого Бильбо никогда не видел, но предположил, что это где-то в Эреборе. Фили облокачивался спиной о стену, закрывая лицо руками. Его плечи подрагивали от едва сдерживаемых рыданий.
- Но почему? - кричал Кили. - Что мы скажем остальным? Твоему отряду? Как ты можешь просто... оставить нас всех?!
Торин скривился.
- Кили, я не могу есть. Ты знаешь, что это значит. Если я хочу, чтобы у меня был хоть шанс увидеть его еще хоть раз перед концом, я должен уйти сейчас. Я должен уйти. А вы двое должны править и исполнять свой долг.
Облака проносились у них над головами, свет сменялся тенью, но дядя и племянники смотрели только друг на друга.
- Но дядя... - лицо Кили было несчастным. - Я...
Торин не стал дожидаться, когда он
закончит предложение.
- Скажи им, что я мертв, - с этими
словами он взвалил на плечо небольшой дорожный мешок, поднял ящик (Бильбо узнал тот самый ящик с инструментами) и развернулся к выходу со двора. - Едва ли это ложь.
***
Тосле этого видения Бильбо проснулся окончательно. Сны больше не приходили. Когда в комнату вошел служитель, хоббит сидел, забившись в угол, обхватив руками колени. Закутанная в плащ фигура поставила на стол поднос с едой, поклонилась и снова скрылась за дверью.
Бильбо с трудом поднялся, через силу съел несколько кусочков, но даже не почувствовал вкуса еды. Ночные видения все не шли у него из головы. Его сознание продолжало кружить вокруг образов Торина: утрата за утратой,
страдание за страданием, отчаяние в грязной комнатушке... Казалось, что им пропитался сам воздух.
Через несколько часов, проведенных без сна, Бильбо вдруг вспомнил слова Дис о том, что многие гномы могли влюбиться, но так и не вступить в брак. Хоббита
пробрал истерический смех, и он еще долго не мог успокоиться.
Бильбо не заметил, как прошел день. Здесь, под толщей гор, не было солнца, чтобы определить время. Он мог просидеть на месте несколько часов, а может, прошло всего несколько минут с тех пор, как он открыл глаза. В какой-то момент в комнату зашел служитель
забрал ночной горшок и поставил на его место точно такой же.
Бильбо и не думал о том, как он привык к присутствию Торина за последние два месяца, но сейчас он чувствовал себя до ужаса одиноким. Спустя еще некоторое время снова появился служитель, на этот раз с подносом. Он поставил еду на стол и повернул капюшон в Бильбо:
- Ешь, потом спи. Пора.
Сидя весь день на одном месте без дела, Бильбо почти не проголодался, а от перспективы провести нынешнюю ночь как и предыдущую, тело забило крупной
дрожью. Проигнорировав еду, Бильбо забрался под одеяло и тут же провалился в сон.
***
Юный Торин стоял у наковальни без
рубахи. Он ковал и торжествующе
улыбался. Как и в первом видении
прошлой ночью, борода на его щеках едва ли виднелась, но даже без нее он был так красив, что у Бильбо перехватило дыхание.
Его грудь была покрыта волосами, как ноги хоббита, и Бильбо уже знал об этом, но теперь он увидел ее такой - потной и блестящей... Мышцы напрягались, когда Торин поднимал руку с молотом, и Бильбо был в опасной близости к тому , чтобы позабыть о цели этого сна. Железо на наковальне послушно изгибалось наверняка именно в такой форме, которую задумал для него гном. Каждый удар молота сопровождался звонким музыкальным звуком. Неподалеку стоял пожилой гном, наблюдавший за работой Торина, и медленно кивал.
Внезапно звук изменился. Вместо
музыкального звона он вышел глухим и резким, а затем с щелчком раскаленное докрасна железо сломалось, отскочив прямо на руку Торина и оставив на ней выжженную полосу. Торин выругался и отшатнулся. Старый гном продолжал мерно кивать, словно все было в порядке.
Свирепый взгляд Торина был до жути знаком Бильбо. Это был тот
целеустремленный Торин, которого он знал, его Торин, пусть и моложе. Не произнеся ни слова, гном подобрал щипцами обломки железа, окунул в стоявшее неподалеку ведро для закалки и отбросил в кучу такого же лома. Бильбо смотрел, как его гном подходит к горну, выбирает из него еще один раскаленный брусок, делает глубокий, сосредоточенный вздох и вновь принимается за работу. Он даже не взглянул на ожог на своей руке.
***
Торин чуть постарше сидел за столом заваленным свитками, и делал пометки на восковой табличке. К нему подошел светловолосый мальчик, которого
Бильбо видел раньше, с озорной улыбкой на губах, которая, кажется, никогда с них не сходила. Борода у Торина теперь была немного гуще, да и у Фрерина появилась, пока клочковатая и неряшливая.
- Что ты делаешь, Торин?
- Sigin'adad велел мне разобраться в
торговле с Кхандом, - ответил Торин
теплым баритоном, точно тем, который знал Бильбо, хоть он и понимал, что это происходило больше ста лет назад, задолго до его рождения. - Так что я изучаю свитки, ищу нашу выгоду.
- И либо ты ее не находишь, либо в этих свитках нет никакого смысла, - последовал насмешливый ответ, и
маленький гном вытянул голову, пытаясь прочитать записи Торина вверх ногами.
- Фрерин, ты еще худший вредитель, чем Дис, - беззлобно прорычал Торин, не отрывая глаз от столбцов с цифрами, - но она еще маленький камушек, так что у нее есть оправдание. У тебя - нет.
Фрерин насмешливо фыркнул и
попытался тайком стащить свиток, который лежал под тем, на который
пристально смотрел Торин. Вздохнув, гном оторвал взгляд от цифр и именно в этот момент раздался другой голос.
- И это наследник моего трона. Позор. Играет в игры со своим младшим братом, вместо того, чтобы учиться. Такой же бесполезный, как и его отец. Впрочем, чего еще я ждал? - Бильбо наконец увидел Трора и вздрогнул. Еще никогда в жизни он не видел настолько холодных глаз. Даже когда Торин был болен драконьим недугом, он не выглядел таким безумным, как его дед.
Бильбо вдруг понял, что глаза Трора
очень похожи на глаза Смауга: такие же холодные, бесчувственные, как у змея, несмотря на разницу в цвете. Монеты, как и в прошлом видении, позвякивали в его руках:
- Sigin'adad, - тихо сказал Торин, склоняя голову. Фрерин тут же испуганнсюо затараторил:
- Это моя вина, дедушка, прости меня я пришел сюда и... - Трор поднял руку, и мальчик замолчал.
Король медленно подошел к сидящему гному. Фрерин отпрянул назад, но Торин даже не поднял глаз, сосредоточив все свое внимание на свитке.
***
Торин стоял рядом с дорожной наковальней и горном, в помещении, похожем на конюшню, у него под ногами лежала солома. Горн совсем рядом с ним пылал вишнево-красным, но гнома, кажется, совсем не беспокоил его жар. Перед гномом стоял человек, одетый в поношенный, явно видавший лучшие времена, кафтан. Во рту у него не хватало двух передних зубов. Он недружелюбно
посмотрел на Торина, но протянул ему мешочек, в котором позвякивали монеты.
- Вот твоя оплата. Ты неплохо работаешь, хоть всего лишь грязный гном, - человек сплюнул на пол.
На мгновение глаза Торина полыхнули яростью, прежде чем он склонил голову.
- Благодарю, - холодно ответил он,
пряча мешочек с деньгами в карман.
Человек скривил рот, казалось, что
сейчас он заговорит снова, но он развернулся и ушел. Торин закрыл глаза и на мгновение привалился к
наковальне, но тут же выпрямился. Из-за перегородки пустого стойла показалась белокурая головка, ярко-голубые глаза казались просто огромными на изможденном, голодном детском личике.
- Держи, - сказал Торин, передавая
мешочек в маленькие ручки. - Отнеси это матери. Скажи, чтобы купила еды. Я вернусь так скоро, как только смогу.
Ребенок кивнул, и Бильбо вдруг осознал, что это Фили, хотя маленький беспризорник едва ли напоминал прекрасного принца, которого он знал. Торин улыбнулся, глядя сверху вниз на крошечное личико.
- Я рассчитываю на тебя.
- Хорошо, дядя, - шепеляво ответил
мальчик и тут же бросился прочь, крепко сжимая мешочек обеими ладошками.
Торин посмотрел на наковальню, и в его глазах сверкнула решимость, какую Бильбо до сих пор видел в каждом своем видении. Гном достал из горна подкову и начал придавать ей форму.
Видение померкло.
***
Место, в котором он оказался, показалось Бильбо знакомым, и с
удивлением он узнал кузницу в Хоббитоне. Торин пристально высматривал что-то в горне, доставал, постукивал молоточком и клал обратно. Хоббит никак не мог разглядеть, что же это было. Наконец гном вытащил это что-то до конца, и Бильбо узнал стальной наплечник, который они обнаружили в первый день.
Торин зажал заготовку в тисках и
ножницами отрезал полоску раскаленной стали. Оставшуюся часть он тут же сунул обратно в огонь, а полоску перенес на наковальню. С помощью маленького молоточка он начал придавать ей форму, используя края наковальни, чтобы закруглить, изогнуть в виде... розы.
Бильбо вспомнил о своем розовом кусте и его охватило внезапное, всепоглощающее изумление.
Он наблюдал, как Торин придавал цветку форму, формировал каждый лепесток подпиливал края, наносил на него линии и бороздки, медленно превращая полоску стали в идеальный розовый бутон, спиралью оборачивающийся вокруг идеальной железной сферы.
Торин отложил в сторону готовый цветок и улыбнулся. Когда он потянулся к горну, чтобы отрезать еще одну полосу, видение померкло.
***
Звук открывающейся двери заставил Бильбо окончательно очнуться от того состояния полудремы, в котором он пребывал после окончания последнего видения, размышляя обо всем, что
увидел. Лежа на каменном ложе, хоббит наблюдал, как служитель ставил на стол поднос с утренней трапезой. Не проронив ни слова, фигура в мантии исчезла в дверном проеме, и дверь снова закрылась.
Первая ночь была ужасной, но видения второй ночи казались едва ли не более тревожными. Что там говорил Фари? Ночь Борьбы? Конечно, там была борьба, но... почему среди этих видений были его розы? Неужели, когда Торин ковал розовый куст, он страдал также, как когда терпел упреки безумного Короля или оскорбления человека? Был ли Бильбо обузой для гнома? Одна только мысль об этом была подобна холодному лезвию, вонзившемуся в его сердце. Бильбо ломал голову, почему? Этого же не может быть... правда же?
Хоббит даже не мог есть. Желудок
скручивало в узел от мысли, что он был обузой, источником страданий для Торина, таким же, как Трор. Хотя это ыло единственное видение, в котором Торин не выглядел несчастным. Бильбо сидел, уставившись на остывшую еду на столе, и словно эхо в своей голова услышал голос Фари: «Ночь Борьбы, когда твой нареченный изо всех сил боролся за то, что ему дорого...»
«Ох», - тупо подумал Бильбо. - «То, что... ему дорого. Ох...»
Слезы покатились по его щекам. Через несколько минут он сумел взять себя в руки и проглотить безвкусную холодную курицу.
День тянулся мучительно медленно. Бильбо не мог думать ни о чем, кроме его возлюбленного. К этому моменту одиночество перестало ощущаться так остро, лишь иногда напоминая о себе какой-то тупой, тянущей болью. Мысли бесконечно крутились по спирали повторяя видения прошедших ночей, выстраивая их в новом порядке.
Торин и раньше говорил, что его жизнь была не из приятных, но теперь Бильбо думал, что это было бы равносильно тому, чтобы сказать, что море слегка влажное. Дис пыталась объяснить ему по-своему, и Бильбо думал, что понял, но в конце концов осознал, что не понимал, не мог и, наверно, никогда не сможет понять, через какие страдания пришлось
пройти Торину.
Сейчас, после всех этих видений, Бильбо поклялся себе в двух вещах. Во-первых, он сменит свое ласковое обращение на «Торин». Услышав, как тот отвратительный человек назвал его «грязным гномом», Бильбо почувствовал, что это слово безнадежно испорчено, и пожалел, что вообще когда-то начал его использовать. Он больше
никогда не сможет называть Торина
«нелепым гномом» без того, чтобы не вспомнить это ненавистное лицо, и скорее умрет, чем напомнит своему любимому о чем-то столь
омерзительном.
Во-вторых, он больше никогда не
позволит Торину говорить с ним, не видя его лица. Воспоминания о первой ночи нахлынули на него, не давая дышать, пронзая сердце тысячами игл. Этот спокойный голос, в котором не было ни намека на то, что действительно происходило за дверью... может быть, это полезный навык для короля, но Бильбо был готов поклясться перед всеми Валар, что не позволит своему мужу скрывать от него свои страдания и что будет сражаться, как загнанный в угол барсук, но больше не допустит чтобы Торин еще хотя бы раз в своей жизни испытал боль.
Словно услышав это решение, служитель открыл дверь, вошел и поставил на стол поднос с едой.
- Ешь, потом спи. Пора.
Служитель ушел, а Бильбо вспомнил, что эта ночь - Ночь Надежды (или Радости, как объяснил ему Фари). Он не знал какие видения принесет она ему. Ничего из того, что он видел до сих пор, не показалось ему хоть сколь-нибудь радостным. Нервно подрагивая, Бильбо залез под одеяло и провалился в сон.