Night Shift [h.s] russian translation

В этой главе Гарри и Аланна берутся за дело, в котором подозревается намеренное причинение вреда ребёнку.

Аланна

-Тебя ищут- первое, что я услышала, когда спустилась в яму после того, как отметилась и убрала вещи в шкафчик. Я втайне надеялась, что эта ночь будет не такой напряжённой, чтобы я могла прийти в себя и разобраться с тем бардаком, который творился у меня в голове. Хотя в то же время мне не терпелось, чтобы он был занят, чтобы время летело вдвое быстрее и у меня больше не было неловких стычек с одним доктором.

Желание звучит немного... тревожно. Мои руки тут же начинают теребить подол моей медицинской формы, складывая ткань на пальцах, пока я жду указаний от главы отделения. Я бы солгала, если бы сказала, что мне не было немного страшно находиться в его присутствии, просто один на один. Мне почти казалось, что меня отчитывают.

-У Стайлса в двенадцатой кабинке девочка, она упала с кирпичной стены, насколько я понял, но я не знаю — всё это кажется странным, в любом случае, я не буду вам мешать. Вы со Стайлсом - отличная команда. - он отпускает небольшой хитрый комплимент, от которого я чувствую себя неловко.

Я должна была догадаться, что Гарри, из всех людей, именно меня попросит работать рядом с ним. Это была всего лишь моя вторая смена, а он уже поставил себе цель затащить меня в постель при любой возможности. Я не знала, насколько сильной я смогу быть, работая рядом с ним. Он занимал все мои мысли, и я ненавидела его за то, что он просто появился и украл мой покой.

Эта работа должна была пойти мне на пользу. Она должна была пойти на пользу нам с Хармони. Всё должно было быть не так, я не должна была вляпаться в такую историю.

- О, хорошо, я, э-э, я пойду туда сейчас, — неловко киваю я и отправляюсь прочь от Кармен, насколько это возможно. Я всё ещё не могла его понять. Казалось, у него доброе сердце, он казался заботливым, но он был ещё и начальником, и я очень быстро заметила, как люди незаметно закатывают глаза у него за спиной и не обращают внимания на его указания. Я не знала, был ли он новичком на этой работе или, может быть, люди просто считали его некомпетентным. Я ещё не поняла этого.

Я хотела избегать Гарри настолько, насколько это в человеческих силах. Я думала, что смогу держать себя в руках. У Гарри явно другие планы на меня.

Как будто он хочет меня мучить. Он хочет, чтобы я была как можно ближе к нему, просто чтобы причинить мне ещё немного боли. Как будто он хочет посмотреть, как у меня подкосятся ноги. Я всё ещё пыталась понять его намерения.

Я медленно подхожу к кабинке номер двенадцать, несколько раз перепроверяя номер, чтобы в конечном итоге не попасть не в то место. Не думаю, что я смогла бы справиться со смущением из-за этого, особенно во вторую смену, когда я почти никого не знала и все было в новинку. Я не хотела вечно быть новенькой, которая зашла не в ту кабинку.

Я ловлю себя на том, что мне приходится сделать несколько глубоких вдохов за пределами кабинки, где я сразу же слышу голос Гарри, но едва могу сосредоточиться на его словах, пока собираю себя в кучу, чтобы выполнить свою работу. Я была здесь именно для этого — чтобы выполнять свою работу, помогать людям, протягивать руку помощи. Я не виновата, что кто-то встал у меня на пути.

-Привет! Доктор Стайлс, вы хотели меня видеть?- У меня нет выбора, кроме как изобразить улыбку, фальшивую, конечно. Я заявляю о своем присутствии чересчур жизнерадостным голосом, который Гарри, вероятно, за милю распознал бы как фальшивый, но я старалась не заострять на нем внимание. Я старалась не обращать внимания на доктора, который заполнял каждый дюйм моих мыслей.

На руках мужчины лежала маленькая девочка, я предположила, что это был ее отец. Ее крошечные щеки покраснели от слез, когда она вцепилась в забинтованную руку. В большинстве случаев порезы были довольно легкими, обычно требовалось несколько швов, но они заживали в кратчайшие сроки. Труднее всего было справиться с эмоциями, а не с кровью и открытой раной, которые смотрели прямо на меня.

-Лана, это Ариэль и её отец, я просто пытаюсь понять, что здесь произошло.-Гарри кратко представляет мне пару.
Я сочувствовала маленькой девочке и её отцу тоже. Она была младше Хармони, и я знаю, что если бы она когда-нибудь оказалась здесь, я бы сходила с ума от беспокойства, наверное, я бы даже плакала, и я знаю, что моя маленькая Хармони тоже бы плакала.

Никогда не приятно быть в таком положении, я бы не пожелала этого даже своему злейшему врагу, я бы даже не пожелала этого Оуэну. Я действительно сочувствовала каждому, кто попадал к нам в руки. Должно быть, это похоже на сущий ад.

- Итак, вы сказали, что она упала? — Гарри продолжает разбираться в этом, прищурившись и глядя на iPad в своих руках. Полагаю, он просматривает записи, которые ему дали.

-Я... наверное, да, — отвечает отец, хотя его ответ звучит неуверенно, скорее как вопрос, и по какой-то причине внутри меня возникает странное чувство. Может быть, из-за того, что Кармен сказала мне всего несколько минут назад, утверждая, что это странный случай, и что он подозревает, что происходит что-то необычное, или, может быть, это был мой природный инстинкт. Что бы это ни было, мне это не нравится. Что-то было не так, но, может быть, это просто мой материнский инстинкт.

- Что ты имеешь в виду, говоря «наверное»? - Гарри оспаривает всё подряд, не оставляя без внимания ни одной детали.

-Я... я не знаю... я не смотрел... она просто упала со стены в нашем саду, наверное... она плакала, и я подумал, что это просто царапина, но кровь не останавливалась, - отец бормочет, как любой другой встревоженный родитель, но что-то в нём меня настораживает. В основном то, что он даже не смотрел за своим ребёнком, который выглядит так, будто до сих пор в подгузниках.
Она была ещё слишком мала, чтобы оставаться одной, не говоря уже о том, чтобы сидеть на кирпичной стене без присмотра, и бог знает, насколько высоко она была.

Я понимаю, что несчастные случаи случаются, я знаю как родитель, как легко просто на секунду отвести взгляд от детей, и каким-то образом они оказались в сложнейшей ситуации. Я помню, когда Хармони было около трех с половиной, всего шесть или семь месяцев назад, она решила поиграть с моими ножницами, пока я примерно на две минуты сбегала в туалет. Это все, что ей потребовалось, чтобы в конце концов порезать о них палец.

Я думала, что она могла бы подстричь волосы или что-то в этом роде, может быть, порвать одежду или испортить какую-нибудь важную бумагу, но нет. Она решила в буквальном смысле уколоть себя в палец, к счастью, это можно было исправить пластырем, но мне хватило меньше двух минут, чтобы просто сбегать в туалет, и все.

Дело было не в плохом воспитании, просто дети есть дети, и они всегда каким-то образом умудряются попасть в неприятности. Так было всегда.
Как родитель, особенно родитель-одиночка, я знаю, как легко было просто отвернуться на одну секунду, и все, их пальцы застряли в пробке или они забрались туда, где им находиться не следовало. Так что я в определенной степени понимала это, но я также не могла понять, как любой родитель в здравом уме мог оставить такого маленького ребенка, как она, на улице, где вокруг столько опасностей.

Я этого не понимала.

Ей два года, ты это понимаешь? - Гарри говорит с ним медленно и серьёзно, его весёлое настроение меняется так быстро. Было ясно, что он не собирается слушать всю эту чушь, которой его кормят.

Я даже не знала всей истории, но я могла видеть, что это уже было безрассудное воспитание. Если только он не сказал нам больше, или в истории было больше, чем он показывал. Может быть, он просто боялся нарваться на неприятности, может быть, он не понимал, что навлекает на себя еще больше неприятностей, придумывая эту ложь. Или, может быть, это просто было правдой. Может быть, он действительно просто оставил ее играть, и в следующий момент она закричала.

- Я знаю, - понимающе кивает её отец. — Какое это имеет отношение к делу? Ты собираешься осмотреть её руку или нет? Он качает головой, перекладывая дочь в своих объятиях, словно собираясь передать её Гарри, отчаянно нуждаясь в том, чтобы кто-нибудь её осмотрел.

-Лана, — Гарри кивает мне, словно давая зелёный свет на то, чтобы я вмешалась и взглянула на порез, который был причиной всех проблем.
Повязка, наспех намотанная на её руку, была слишком тугой, и не только это: как только я снял белую повязку, скреплявшую всё вместе, я поняла, что на её руке было по меньшей мере пять пластырей, скрывавших то, что находилось под ними.

-Можно я просто уложу её на кровать? Пока я всё это сниму, будет намного легче, — мягко говорю я отцу, зная, что он, скорее всего, не захочет отдавать свою дочь, но я боялась, что всё будет грязно, и что я каким-то образом столкнусь с отцом миллион раз, пока буду разбираться с этой кучей пластырей и засохшей крови.

Я опасалась, что это может оказаться неприятнее, чем кто-либо из нас ожидал.
Я даже не могла понять, как это вообще произошло. Падение с кирпичной стены на бетон должно было оставить лишь болезненную ссадину, возможно, перелом руки, в зависимости от высоты. Если только она не упала на что-то. Это было бессмысленно.

- Э-э, ты не можешь сделать это здесь? Она не может остаться со мной? — он сразу же начинает беспокоиться о ней, когда она оказывается меньше чем в метре от него.

Либо он был слишком привязан к ней, либо дело было в чём-то более глубоком.

- Она просто лежит на кровати, мистер Лоуз, она никуда не денется. Но мне нужно точно знать, как это произошло. Гарри пододвигает стул и садится рядом с мужчиной, вероятно, пытаясь быть более дружелюбным и располагающим к себе, чтобы мужчина как можно больше открылся и мы могли понять, что происходит.

-Хорошо, - он некоторое время колеблется, но в конце концов уступает, пристально глядя на кровать не меньше минуты, осматривая её, как будто укладывает на неё свою дочь, словно её вот-вот съедят.

Ему требуется ещё как минимум две минуты, чтобы аккуратно положить её на кровать, поглаживая по волосам и оставляя легкие поцелуи на её лице. Я была удивлена тем, как тихо вела себя Ариэль. За всё это время она почти не издавала ни звука. Просто тихо прижималась к отцу, и на её глазах выступили слёзы. Она не произнесла ни слова, не издала ни звука.

Мы с Гарри не отрываясь смотрим друг на друга всё то время, пока он перекладывает её на кровать. В моей голове звенит миллион тревожных колокольчиков, и по его глазам я вижу, что он всё больше беспокоится.

— Привет, Ариэль, я Аланна, я здесь медсестра, и я собираюсь вылечить твою руку, милая, хорошо? Сильно болит? — спрашиваю я её с мягким взглядом, присаживаясь на край кровати, чтобы не нависать над ней и не пугать. Она была совсем крошечной.

-Она много плакала раньше, - тут же вмешивается её отец, отвечая на вопрос за неё, хотя всё, что мне было нужно, — это просто кивнуть в ответ. Я уверен, что она была способна на это.

- Я спрашивала Ариэль, спасибо, — я вежливо киваю ему и бросаю быстрый взгляд на Гарри, надеясь, что он понимает, насколько я взволнована, особенно как мать.

Это было ненормально. Это была ненормальная семья, это был не обычный несчастный случай, но Гарри справлялся с этим как настоящий профессионал. Мне было почти стыдно признаться, что я начала немного восхищаться им. Он делал всё так легко, так непринуждённо и так мягко. Буквально идеальный во всех отношениях. Я не могла понять, как человек может быть таким.

Я начинаю снимать пластырь, в то время как Гарри снова прижимает отца к себе, спрашивая, как это произошло и как долго его не было, прежде чем Ариэль упала. На большинство вопросов отвечают быстрым "я не знаю", что на самом деле никому не помогло. Хотя я изо всех сил стараюсь не зацикливаться на том, что они говорили всего в полуметре от меня. Я просто сосредотачиваюсь на Ариэль и засохшей крови, покрывающей ее руку самым нервирующим образом.

Должно быть, она упала на что-то острое, должно быть, при падении зацепилась за руку, я с трудом верю, что при падении на бетон могло образоваться столько крови. Я не могу по-настоящему понять, что нормально, а что должно вызывать тревогу.

-Ты такая храбрая, милая, — шепчу я ей, осторожно снимая пластыри с её кожи и время от времени останавливаясь, чтобы дать ей передохнуть, пока я глажу её по волосам, как я бы делал со своей маленькой Хармони.

Ариэль не плакала, но у неё на глазах были слёзы, а маленькие ручки были сжаты в кулаки, как будто она изо всех сил старалась не разрыдаться и не сломаться. Я знаю, как это больно, и поэтому я была шокирована тем, что маленькая девочка, такая же юная, как она, смогла так сдержанно проявить свои эмоции. Обычно они мечутся и кричат, чтобы родители прекратили это.Они ещё не понимают, что мы можем помочь остановить это. Полагаю, они считают нас кем-то вроде злодеев.

Я не слишком удивилась, увидев ещё один длинный пластырь, приклеенный поверх всех остальных. Должно быть, её отец просто наложил на неё всё это в надежде остановить кровотечение.

- Последний раз, хорошо, детка? — я заставляю её улыбнуться, надеясь, что она доверится мне прежде всего остального.

Сквозь белую повязку, которая удерживала все на месте, уже проступали пятна крови. Повязка была примерно 12 сантиметров в длину, и не похоже было, что она хорошо справляется со своей задачей и сдерживает кровь. Такие повязки не предназначены для больших ран, как эта.

В тот момент, когда я начинаю снимать его, Ариэль издает болезненный стон - первый звук, который я слышу из её уст. Она зажмуривается, и каждая часть её тела напряжена, как будто ей очень больно. Я могу себе это представить.

— Ариэль? Ариэль, дорогая, я здесь, папа здесь, — её отец вскакивает на ноги, игнорируя вопрос, который Гарри так отчаянно пытается ему задать. Он в мгновение ока оказывается рядом с дочерью, почти откидывая свой стул, чтобы оказаться рядом с ней, поглаживая её по волосам и шепча ей на ухо.

Я действительно не была уверена, было ли это просто явным беспокойством или чем-то на другом уровне. Это сбивало меня с толку, и я могла сказать по нахмуренным бровям Гарри, что это тоже приводило его мозг в замешательство. Это просто не было обычным поведением ни для одного из них.

Чем больше я снимаю пластырь, тем сильнее начинает биться моё сердце, и в животе у меня поселяется ужасное чувство. Мне было так некомфортно, я совершенно не знала, что делать, и чувствовала, что понятия не имею, как подойти к этой ситуации. Прямо сейчас я была так благодарна за то, что Гарри рядом со мной.

Рана Ариэль была не такой, какую можно было бы ожидать от падения со стены, и мне, наверное, следовало раньше заметить, что у неё не было других видимых повреждений, ни ссадин на руках или коленях, только подозрительный порез на предплечье, от которого у меня засосало под ложечкой, чем больше я отдирала пластырь.

— Гарри, — шепчу я, почти испугавшись за себя и за Ариэль, которая лежала на кровати и дрожала от моего прикосновения.

Я была недостаточно сильной для этого, я была недостаточно храброй. Я не была медсестрой для Гарри, я не могла быть медсестрой, которая была ему нужна, чтобы поддержать его, когда мне приходилось контролировать своё дыхание и слёзы, которые начинали застилать мои глаза.

Я почти умоляла Гарри прийти и взять всё в свои руки, умоляла его сделать всё правильно для этой маленькой девочки, которая была совершенно не виновата в том, чем занимался ее отец.

В ее порезе не было никаких следов грязи, и того, как он зиял, было достаточно, чтобы заставить любого скривиться. Это был чистый порез, около четырех дюймов длиной, достаточно глубокий, чтобы повредить мышцы, достаточно глубокий, чтобы потребовались Швы.

Это была не царапина, в ней не было осколков бетона или чего-то подобного, это был просто ровный разрез, из которого сочилась кровь, испортившая ее красивую жёлтую юбку.

- О боже... - бормочет Гарри себе под нос, когда видит то, что я только что обнаружила. Я уверена, что он лучше всех знает, что падение со стены, какой бы высокой она ни была, не может привести к такому порезу, особенно к такому чистому и аккуратному.

Мысли, которые кружились у меня в голове, на самом деле вызывали у меня тошноту. Хотя больше всего на свете я был напугана, узнав правду о ее травмах, и внезапно испугалась этого человека, от которого меня отделял всего метр.

Все это было неправильно, все это не имело никакого смысла.

Гарри не потребовалось много времени, чтобы приступить к действию, он в рекордно короткие сроки натянул перчатки и надавил на рану, чтобы предотвратить дальнейшее кровотечение. Казалось, что прямо на моих глазах разыгрывается кошмар. Я ненавидела это.
Мой разум, вероятно, тоже был не самым добрым ко мне, он представлял Хармони вместо этой крошечной девочки, такой невинной и не подозревающей о том, что происходит вокруг нее. Возможно, это был просто недостаток сна, который заставлял мой разум воображать всевозможные вещи, но, вполне возможно, это была одна из худших вещей, которые можно было вообразить. Моя маленькая Хармони, лежащая на больничной койке, истекающая кровью, с зажмуренными глазами и тихими всхлипываниями, наполняющими пространство. Я делала все, что могла, чтобы сохранять спокойствие.

Это одна из первых вещей, которой вас учат в школе медсестер, - всегда сохранять спокойствие, несмотря на собственный страх. В тот момент, когда пациент увидит, что вы паникуете или сходите с ума из-за крови и костей, он скопирует это, и от этого всем станет намного хуже.

Вас учат сохранять спокойствие в любой ситуации, но я была на грани срыва.

-Лана!— голос Гарри звучит у меня в голове, и только когда его строгий голос выводит меня из оцепенения, я понимаю, что сам Гарри выглядит напуганным.
-Лана, мне нужно, чтобы ты пошла и привела Рози, пожалуйста, позови Кармен сюда и займись другими моими пациентами, не возвращайся сюда, - приказывает он мне, совершенно очевидно пытаясь отправить меня как можно дальше отсюда хотя я знаю, что это не потому, что он сомневается в моих навыках и в моих силах. По его голосу я понимаю, что он говорит это из заботы обо мне.

-Все в порядке, я могу остаться, - говорю я ему кивком, убеждая и себя, и его, что я в состоянии справиться с этим. Меня подвели не мои навыки, а мои эмоции, которые сделали меня слабее.

Я вижу, как Гарри собирается с силами, но когда Ариэль снова начинает плакать, он не произносит ни слова, а вместо этого подходит к ней, нежно успокаивает и уверяет, что всё в порядке.

Нам просто нужно было остановить кровотечение и вывести её отца из комнаты, чтобы мы могли продолжить расследование. Скорее всего, именно Кармен придётся разбираться с ним и принимать решение о том, чтобы связаться с социальными службами или, возможно, даже с полицией.

Или, может быть, я преувеличиваю, и мои материнские инстинкты просто обострились, наполняя меня тревогой. Нам нужно было сделать всё возможное, чтобы защитить эту маленькую девочку.

Я поменялась местами с Гарри, слегка надавливая на марлю на ее руке, пока он снимал перчатки, бросал их в мусорное ведро и доставал из кармана пейджер, скорее всего, чтобы отправить Кармен сообщение с кодом FIl. Вымышленное или спровоцированное заболевание.

Минуты две в комнате стоит такая тишина, что единственными звуками являются тихие всхлипы Ариэль и мое тяжелое дыхание. Я почти ожидала, что ее отец начнет толкаться, путаться у нас под ногами и спрашивать, что происходит. Но он этого не делает. Он стоит рядом с кроватью с широко раскрытыми глазами, как будто знает, что его уличили.

Его ложь не сходила с рук, и мы с Гарри видели его насквозь. Его слова были неправдой. Это мог заметить любой дурак.

Кармен и ещё несколько медсестёр с горящими глазами проталкиваются сквозь занавески, готовые к работе.

-Сэр, не могли бы вы пройти со мной на минутку?— обращается Кармен к отцу, прежде чем заметить остальных в комнате.

-Что? Почему? Она в порядке? Что происходит? Почему не останавливается кровотечение? Ариэль?- Он приходит в ярость, когда его просят выйти из палаты, разлучая с дочерью. Какими бы ни были его намерения, мне всё равно больно видеть, как отца оттаскивают от ребенка, оставляя её на больничной койке.

Я не могла представить, как сильно ему, должно быть, было больно, когда его фактически выгнали из комнаты, подальше от вашего ребёнка.
Я делала всё возможное, чтобы не разрыдаться прямо здесь, на месте. Не знаю, почему это так меня тронуло. Не знаю, почему я не могла себя контролировать.

Может быть, это было потому, что мне не хватало моей Хармонии, может быть, это было потому, что я сегодня мало ела, может быть, это было потому, что я почти не спала четыре часа с момента моей последней смены. Может быть, я начинала бредить, может быть, именно поэтому мои эмоции сегодня были на таком взводе.
Это была всего лишь моя вторая смена, а я уже чувствовала себя так, будто подвела команду и Ариэль, которая совершенно не понимала, насколько всё серьёзно. Я должна была быть здесь, чтобы помочь ей, но всё внутри меня рушилось на глазах. Я больше не могла сдерживаться.

-Что ты с ней делаешь? Ты не можешь так поступать!- кричит отец, пока Кармен осторожно выводит его из комнаты. Его лицо искажено яростью, и от этого бедная Ариэль начинает рыдать ещё сильнее. -Что ты, чёрт возьми, делаешь?!

-Мне... мне нужно уйти... мне... мне нужно уйти... прости... я не могу... - Я в спешке стягиваю перчатки, не в силах больше сдерживать слезы. Возможно, я не подхожу для этой работы. Возможно, я не смогу справиться с детьми младше моей дочери, которых приносят с кровоточащей рукой и таким страхом в глазах.

-Лана, куда ты идёшь? Ты нужна нам здесь. Лана!-Я слышу, как Гарри зовёт меня, но знаю, что пройдёт всего несколько секунд, и я упаду в лужу и опозорюсь перед всеми. Мне нужно было как можно быстрее попасть в раздевалку или в туалет.

Я либо собиралась впасть в панику, либо меня должно было стошнить, я еще не совсем понимала, что именно, но мой разум был не в порядке, как и ощущения в животе.

Я просто хотела свою Хармони, она - всё, чего я хотела прямо сейчас. Я просто хотела обнять её, прижать к себе, знать, что с ней всё в порядке. Хотя в основном я просто хотела прижать её к себе, чтобы чувствовать, как ее сердце бьется рядом с моим, и знать, что она в безопасности. Я списывала все это на недосып, это было на меня не похоже, я не была такой эмоциональной, особенно на работе перед коллегами или пациентами.

Мне казалось, что я тону, и выхода нет.

Не теряя ни секунды, я бегу в туалет, захлопываю за собой дверь и начинаю рыдать, как только оказываюсь за закрытыми дверями. Я чувствую себя слабой, мне стыдно за то, что я так поступаю. Я проработала всего час, а уже расклеилась. Я не была уверена, что выйду с этой работы живой. Я просто не могла с этим справиться.

-Боже, Аланна, — ругаю я себя, успокоившись настолько, что могу сделать несколько глубоких вдохов и посмотреть на себя в зеркало, вытирая слёзы со щёк, но от этого их становится только больше. Я не могла взять себя в руки.

-Прекрати, просто прекрати, — шепчу я себе, отчаянно желая вернуться в реальность. Мне нужно было выйти на улицу и сделать свою работу, за которую мне платили. Но больше всего мне хотелось улизнуть, чтобы взять телефон и на несколько минут позвонить Грейс и узнать, как там моя малышка.

После того, как я провела с Ариэлем совсем немного времени, во мне проснулись материнские инстинкты, и мне просто нужно было убедиться, что с моим ребёнком всё в порядке. Я не знаю, что бы я делала, если бы Хармони когда-нибудь оказалась в такой ситуации.
Это одна из причин, почему я не возражаю, когда Оуэн не приходит в субботу утром, как обещал. Он никогда по-настоящему не заботился о Хармони, он никогда не проводил с ней достаточно времени, чтобы понять, когда нужно присматривать за ней, а когда вмешиваться.

Хотя я знала, что Оуэн никогда бы не причинил вреда Хармони, по крайней мере, намеренно, но я никогда не могла быть уверена, что она в полной безопасности в его руках. Меня бы не шокировало, если бы я узнала, что он оставил ее на два часа одну в ее комнате с включенным телевизором и бесконечным запасом закусок, в то время как сам играл на своем Хbох или чем бы он там ни занимался в почтенном возрасте двадцати девяти лет.

Он никогда бы намеренно не причинил ей вреда, но я не могу гарантировать, что она не причинит вреда себе после того, как останется одна на долгое время. Предоставленная самой себе Хармони, по сути, просто напрашивалась на то, чтобы случилось что-то плохое. Ей нельзя было доверять одной, ей было всего четыре года, и она все еще нуждалась в том, чтобы кто-то присматривал за ней. Вот почему я никогда не давила на Оуэна, чтобы он приехал и забрал своего ребенка. Он не был тем отцом, в котором она нуждалась.

И после сегодняшнего дня я бы побоялась снова позволить Оуэну забрать её у меня. Я на собственном опыте убедилась, как плохо всё может обернуться, если ребёнка оставить без присмотра или, возможно, просто с кем-то, кто не умеет обращаться с детьми.

Я не была уверена, что случилось с Ариэль, намеренно ли её отец причинил ей боль или, возможно, в этом был замешан кто-то ещё. Я не была уверена, действительно ли она упала и поранилась, но нам просто не рассказали всю историю. Я не была уверена, что она в безопасности дома, что её мать не замешана в этом, что в её доме есть другие дети. Я понятия не имела, что с ними происходит, но с этого момента я буду делать всё возможное, чтобы моя маленькая девочка не оказалась здесь в таком положении. Я позабочусь о том, чтобы моя маленькая девочка была в безопасности, и единственный раз, когда я была полностью уверена, что она в безопасности, — это когда она была со мной.

Несмотря на то, что я доверяла Грейс и своим родителям, а также учителям Хармони, я никогда не могу быть уверена, что она в полной безопасности, пока не увижу её своими глазами.

Я думала, что самое лёгкое в работе по ночам - это то, что я хотя бы знаю, где находится Хармони. Я знала, что она в постели, что она в относительной безопасности, что Грейс с ней, и что они вряд ли попадут в неприятности, когда обе отключены от внешнего мира.
Но я всё равно беспокоилась каждый раз, когда оставляла её. Грейс было всего шестнадцать, и хотя она была невероятно зрелой для своего возраста, она всё ещё была очень юной. Она могла не знать, что делать в той или иной ситуации, она могла не знать, как защитить себя и Хармони, она могла не знать, что делает.

Оуэн мог ворваться в нашу квартиру и потребовать, чтобы я забрала Хармони. Кто-то мог попытаться взломать дверь, мог случиться пожар, Хармони могла заболеть или Грейс могла приболеть, могло случиться что угодно, пока я работала, и боже мой, здесь становилось жарко.

Эти халаты начали немного стеснять меня. Я чувствовал, что меня сдавливает до смерти из-за влажности и тесноты. Мои лёгкие едва могли дышать, словно их сдавливала какая-то непреодолимая сила.

Я не знаю, что на меня так сильно нашло. Я не знала, что недостаток сна может так на человека повлиять. Как будто я медленно схожу с ума, теряю рассудок, и достаточно было самой незначительной вещи, чтобы вывести меня из себя.

Для меня это было слишком близко к дому, я не могла с этим смириться и не хотела, чтобы мой собственный ребенок прошел через это.

Чтобы сделать такое с ребёнком, нужен был больной и извращённый человек.

-Лана? Ты там? Это я, — несколько ударов эхом разносятся по туалету, и единственными звуками, наполняющими комнату, являются мои отчаянные вздохи. Я бы узнала этот голос за милю, этот голос, который я часто проигрывала в своей голове, чтобы уснуть, этот голос, который успокаивает меня по ночам, этот голос, который я просто не могу выбросить из головы.

Я едва могу найти в себе силы, чтобы ответить ему в ответ. Такое чувство, что мой голос сорвется в ту же секунду, как я открою рот, и мне не хватало воздуха в легких, чтобы говорить. Я разваливалась
на части.

- Ха-Гарри? — я с трудом выговариваю его имя, в то время как тяжесть всего мира решает раздавить мои кости и взять меня в заложники. Я едва могу это вынести.

-Я здесь, Лана, я здесь, - уверяет он меня через дверь таким нежным голосом, что на меня накатывает новая волна эмоций. Я не была особенно добра к нему, я пыталась избегать его при каждом удобном случае, я старалась свести разговоры к минимуму, чтобы не провалиться в пропасть. Я была резка с ним в надежде, что он просто сдастся и перестанет сводить меня с ума.

Я даже не была уверена, что он понимал, что делает со мной.

У него было какое-то волшебное прикосновение, которое нельзя было сравнить ни с чем другим.

-Мне нужно, чтобы ты открыла для меня дверь, детка, хорошо? Мне нужно, чтобы ты просто открыла дверь, и я смогу войти.

Я так сосредоточена на его успокаивающем голосе, что едва замечаю, как тяжело дышу, а стены, кажется, смыкаются вокруг меня. С каждой секундой всё становится теснее, и я просто хочу, чтобы моя Хармони вернулась в мои объятия. Я просто хочу, чтобы она была в безопасности.
У меня не так много сил, если они вообще есть, но я использую всё, что у меня осталось, чтобы оттолкнуться от раковины, ослабить мертвую хватку, в которой мои руки вцепились в фарфор, и подтащить себя к двери. Мои шаги медленные, потому что голова практически кружится от малейшего движения.

Мне потребовалась вся моя сила, чтобы протянуть руку и повернуть замок, услышав щелчок, который позволил Гарри войти в туалет, который начал смыкаться надо мной.

Он тут же бросился мне на помощь, захлопнув за собой дверь, чтобы никто не увидел эту более чем неловкую ситуацию. Я даже не понимала, как так вышло. В жизни я сталкивалась с гораздо более сложными ситуациями. У меня на руках умирали пациенты, родители детей умоляли меня сделать всё возможное, чтобы спасти их ребёнка, пока я отчаянно закачивала воздух в его легкие.

Я видела, как дети теряют конечности, как их родители, я видела, как детям ставят самые страшные диагнозы. Я видела всё это, и именно это меня сломило.

Осознание того, что отец Ариэль, возможно, причинил ей боль намеренно, просто вывело меня из себя. Как кто-то мог так поступить? Как я могла снова увидеть этого человека и не наброситься на него за то, что он причинил боль невинному ребенку?

-Эй-эй, что случилось? Ты так быстро убежала, что случилось, Блонди? — Он растерянно стоит передо мной, протягивая руку и кладя её мне на плечо, пока я пытаюсь понять, что на самом деле со мной происходит.

Я... мне просто нужно... мне нужно... — я останавливаюсь, когда на меня накатывает очередная волна слёз, и я срываюсь прямо у него на глазах.

-О, Лана, - шепчет он, качая головой, в то время как я могу лишь рыдать от всего сердца перед ним. Я чувствую себя дурой. -Я держу тебя, дорогая, иди сюда, я держу тебя.— его рука скользит вниз, берёт мою руку в свою, а затем мягко притягивает меня к себе, так что я, естественно, просто падаю в его объятия, и тут я снова начинаю плакать, но на этот раз всё по-другому. Потому что на этот раз я не чувствую себя одинокой, на этот раз я в объятиях, которые, я знаю, защитят меня.

-Это было слишком, да? Знаешь, даже Рози пришлось выйти, и это нормально, это нормально, если становится слишком много и тебе нужно сделать пять шагов, — он уверяет меня, что я не была полной идиоткой, выбежав из комнаты со слезами на глазах. Я даже не сказала ему, что мне стыдно и что я чувствую себя дурой, он, кажется, просто знал, как будто уже умел так хорошо меня читать.

Мы так хорошо работали вместе, и это раздражало меня, потому что я хотела его ненавидеть, не хотела, чтобы он мне нравился. Я не хотела влюбляться в него. Я не хотела, чтобы он постоянно был у меня на уме. Я не хотела, чтобы он поглощал меня, но с некоторыми вещами ничего нельзя было поделать.

-Мне нужен мой телефон... Мне... Мне нужно... Мне нужно позвонить Грейс... Мне нужно...— я выдавливаю из себя слова, моё тело заставляет меня замолчать, чтобы я могла вдохнуть немного воздуха. Было слишком жарко, слишком много всего, слишком тесно.
Это была моя вина, что я довела себя до такого состояния.

-Хорошо, хорошо, мы можем это сделать. Но тебе нужно дышать, сделай глубокий вдох, хорошо?— он говорит мне таким мягким голосом, что постоянное волнение в моём животе начинает утихать от его тона. Неудивительно, что он работал в педиатрии, он был таким естественным и спокойным, таким нежным и сочувствующим, он был практически создан для этой роли. Я не могла представить никого лучше для работы с детьми в такой обстановке. Он был идеален.

И хотя я не была ребенком или одной из его пациенток, я нуждалась в его помощи. Я нуждалась в ком-то, кто заземлил бы меня и вернул бы обратно в реальность, по крайней мере, до такой степени, чтобы я могла дышать ровнее. И я не могла сделать это в одиночку, мне нужен был кто-то, кто успокоил бы меня, кто-то, кто рассказал бы мне об этом, пока демоны кружатся в моем сознании порочным кругом.
Я не смогла бы выпутаться из этого в одиночку.

-Вот так, просто дыши, - он помогает мне дышать, не выпуская моих рук из своих, держась на небольшом расстоянии, чтобы я чувствовала его близость, но при этом он мог видеть моё лицо.

-Ты хочешь поговорить об этом? Что тебе нужно, Лана? - Он предлагает любую помощь, какую только может, ломая голову над тем, как исцелить мою душу.

Его голос спокоен, как будто он просто успокаивает всё в моей голове, позволяя мне расслабиться и на мгновение сосредоточиться на его дыхании. И на мгновение в тесном туалете воцаряется тишина.

-Мне нужен ... мне нужен мой телефон.. пожалуйста, - я умоляю его просто вывести меня из этой комнаты, чтобы у меня было пространство для дыхания в другом месте, пространство, где я могла бы позвонить Грейс и проведать моего ребенка. Я знала, что уже поздно и она, скорее всего, начнет погружаться в свои сны, но я не могу продолжать свою смену, пока не буду уверена, что она в безопасности, я не могу продолжать, пока не услышу ее сладкий голос в своих ушах.

В любом случае, это было просто мотивацией продолжать работать и справляться с этой работой, в которую я погрузилась с головой.

Чем больше я работала, тем больше денег зарабатывала, и чем больше денег я зарабатывала, тем быстрее я могла бы перевезти нас с Хармони из этой квартиры в место, где было бы немного безопаснее и теплее для нас обоих.

Я никогда не могла гарантировать, что она в безопасности в нашей квартире, ведь мы жили в районе, где процветали сомнительные сделки. Всегда можно было рассчитывать на то, что поблизости будет облава на наркоторговцев или что у квартиры будет слоняться группа мужчин, выжидая возможности проникнуть внутрь.

Под нами жила пара, парень и девушка, которые, как я предполагала, оба увлекались наркотиками и незаконной деятельностью. Я даже не могу сосчитать, сколько раз нас будили сирены и полицейские, выбивающие дверь этажом ниже. Я даже видела, как группа мужчин, одетых во всё чёрное, пыталась взломать замок, чтобы попасть в их квартиру. Достаточно было бы, чтобы они ошиблись с уровнем, и они бы врезались в квартиру Хармони и меня без промедления.

Мой мозг просто рисовал в воображении все самые худшие варианты и мучил меня ими. Здесь было как в аду.

- Ладно, мы можем взять твой телефон, ты хочешь, чтобы я его взял, или пойдёшь со мной? Как думаешь, ты сможешь сделать еще несколько вдохов, прежде чем мы куда-нибудь пойдём? - он говорит почти так же панически, как и я.

Должно быть, он каждый день сталкивается с подобным, он, наверное, уже сбился со счёта, сколько раз ему приходилось успокаивать пациентов во время панических атак, и я уверена, что он справляется со всеми ними так же старательно и непринуждённо, как с чисткой зубов, но при этом смотрит на меня такими грустными глазами, как будто видит, что я переживаю самое худшее.

И я бы солгала, если бы сказала, что это не вызвало у меня тревогу, потому что если он смотрит на меня такими грустными глазами, значит, я ему небезразлична, а если я ему небезразлична, значит, он слишком глубоко увяз. Если я ему небезразлична, значит, мы зашли слишком далеко.

Я должна быть для него просто коллегой. Я едва успела отработать с ним две смены и уже чувствовала, что зарываюсь в яму, которая была просто переполнена Гарри, Гарри, Гарри.

Я думаю, мы оба увязли так же глубоко, как и друг в друге.

- Нет, я в порядке, — отмахиваюсь я от него, просто мне нужно позвонить Грейс, пока я снова не накрутила себя. — Я хочу свой телефон - мне нужно убедиться, что с моим ребёнком всё в порядке, - говорю я ему, даже не задумываясь о том, что говорю.

Как только я произношу эти слова, я мысленно ругаю себя за то, что была так неосторожна.

Во всяком случае, это только еще больше заставляет меня паниковать из-за того, что я впустила его в ту часть своей жизни, которую обещала скрывать от него. Я пообещала себе, что не позволю Гарри узнать о Хармони, и я пообещала, что Хармони не узнает о Гарри. Мне не нужно было, чтобы они смешивались, мне не нужно было, чтобы это становилось еще сложнее, чем уже было. Границы между нами уже были размыты.
-Хорошо, мы можем это сделать, - он кивает головой, казалось бы, не обращая никакого внимания на грандиозный поворот сюжета, который я только что произнесла. Он не проливает на это свет, он пускает все на самотек, но я точно знаю, что это будет крутиться у него в голове, заставляя его сомневаться практически во всем.

Он практически несет мой вес, когда отпирает дверь ванной и на цыпочках выходит, следя за тем, чтобы не торопиться, на случай, если я упаду, прямо сейчас я чувствовала себя не в лучшей форме.

Он обнимает меня одной рукой за спину, в то время как его другая рука надежно закреплена на моей, ведя меня через приемную через толпы пациентов, все еще ожидающих осмотра. Я чувствовала себя полной идиоткой, я должна была быть здесь, чтобы помогать людям, но именно я нуждалась в помощи прямо сейчас.

-Стайлс! Вы нужны здесь, пожалуйста, - новый голос, которого я раньше не слышала, доносится из другого конца коридора. Мужчина лет шестидесяти, выглядывает из той самой кабинки, где находится Ариэль. Я едва могла думать о ней, не чувствуя, как сводит живот.

-Дай мне десять минут, — бросает он через плечо.

-Стайлс! Ты нам нужен!- снова рявкает голос, повышая тон из-за напряжённой ситуации.

-И я сказал, подожди, вызови другого врача, мне нужно кое-что сделать.-Гарри останавливается, чтобы чётко сказать врачу, что он не сдвинется с места. Это только усилило моё чувство вины.

Там был ребёнок, который нуждался в нём, ребёнок, которому грозила опасность, а я отнимала у него время только потому, что не могла контролировать свои эмоции. Мне было не по себе, особенно перед моими новыми коллегами.

-Ты можешь идти, — уверяю я Гарри, пытаясь отстраниться от него, чтобы освободить немного больше места. Он был нужен мне не так сильно, как Ариэль. Я была взрослой девочкой и могла справиться сама.

Всё, что я собиралась сделать, - это позвонить Грейс и узнать, как дела у Хармони, и для этого он мне точно не нужен. Так что было бы проще, если бы он вернулся в кабинет и занялся работой, пока я буду звонить по телефону наедине, подальше от назойливого Гарри.

-Нет, Лана, я нужен тебе, — говорит он мне обратное, но я думаю, мы оба знаем, что он хочет быть со мной. Он хочет убедиться, что со мной всё в порядке, потому что ему не всё равно. И ему не всё равно с самого первого дня, потому что он Гарри, а Гарри всегда так поступает.

-Нет, иди помоги ей, я правда в порядке.-Я робко улыбаюсь, чтобы доказать ему, что со мной действительно всё в порядке.

Я видела, что он разрывался между двумя желаниями: отчаянно хотел пойти за мной и убедиться, что со мной всё в порядке, но в то же время знал, что у него есть обязанности как у врача и сотрудника больницы, что он должен делать то, что предписано законом, — помогать людям и спасать их жизни.

-Ты уверена? — переспрашивает он, и по тому, как он понуро опускает плечи, я понимаю, что он действительно не хочет оставлять меня здесь. Он хотел убедиться, что со мной действительно всё в порядке, он не верил мне на слово.

-Я в порядке, мне просто нужно позвонить сестре, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, и я сейчас вернусь, - я перевожу дыхание и киваю, чувствуя себя немного лучше теперь, когда я, по крайней мере, нормально дышала и не так сильно разболталась. - Я просто приведу себя в порядок и вернусь, - я уверяю его, что справлюсь сама.

-Не возвращайся в ту кабинку, хорошо? Обещай мне, что ты пойдёшь и займёшься сломанной рукой или чем-то в этом роде, а не чем-то подобным, - он говорит со мной так искренне, убеждая меня держаться подальше от дела, в котором замешаны полиция и социальные работники, но я просто не думаю, что мои эмоции выдержат это прямо сейчас.

-Ладно, обещаю, я скоро с тобой увижусь, хорошо? — я посылаю ему искреннюю улыбку, чтобы успокоить его.

-Береги себя, Блонди, мы ещё увидимся, - он наконец отпускает мою руку и улыбается, кивая головой, словно пытаясь убедить себя, что со мной всё будет в порядке.
Мне просто нужно позвонить Грейс, услышать голос Хармони, и я бы успокоилась. Мне нужно было знать, что она в безопасности.

Я просто ждала, когда этот тихий голос наполнит мои уши и успокоит биение моего сердца.

Хармония всегда была лекарством от всего. Всего пять минут, чтобы послушать ее тихий голосок, и все в мире становилось на свои места.