Я справлюсь?
__
Она больше не просыпается в страхе, но и сны уже не цветные. Утро начинается одинаково: стук в дверь, осторожный голос служанки, не та, что раньше. Те, кто был до этого, исчезли. Больше никто не говорит лишнего. Ей не позволяют носить каблуки. В комнате, в гардеробе, на кровати всё только удобное, мягкое, безопасное. Всё стерильно, будто в больнице.
Иногда она смотрит в окно, пока за ней наблюдают из тени. Там сад, она была в нём однажды. Ей разрешили снова, но только в сопровождении двух охранников и под видеонаблюдением.
Живот растёт, тело меняется. В нем происходит что то большее, чем просто рост - это не просто ребёнок. Это причина, по которой она ещё здесь. Причина, по которой её не трогают, но и не отпускают.
Иногда приходит Ники. Он не всегда говорит. Может просто сидеть напротив и смотреть. Может положить руку на подлокотник кресла, не касаясь её, но будто обрисовывая невидимую границу.
— Как ты? — спрашивает он.
— Нормально, — отвечает она.
Он кивает, но видно он читает её насквозь.
Иногда он приносит фрукты, иногда книги.
Однажды он принес коробку с платьем.
— Это для встречи, — сказал он.
— С кем?
— С тобой.
Она не спросила больше, но в ту ночь не спала.
⸻
Она читает. Готовит списки имён, пишет письмо, которое не отправит - матери. В нём она рассказывает, как всё идёт. Что будет девочка. Что внутри неё растёт маленький человек, которого, возможно, полюбят иначе. Без условий, без контрактов, не как сделку.
Она хочет верить, что сможет быть матерью. Настоящей.
Но иногда, когда в доме становится слишком тихо, она чувствует, что эта тишина не защита, а наблюдение.
Особняк будто дышит, когда она проходит мимо и не дышит, когда она говорит.
Он постучал неохотно, как будто впервые.
— У нас будет ужин, — сказал он спокойно, не глядя в глаза. — Только мы.
Она не ответила сразу. Просто посмотрела на него, потом перевела взгляд на своё зеркало. Её волосы аккуратно уложены. Лёгкое платье до щиколоток. Уже не белое, а тёплого кремового цвета. Она выглядела... почти как девушка, которую пригласили на свидание.
Почти.
— Хорошо, — сказала она, но голос не дрожал. Не потому что не боялась, а потому что не могла позволить себе дрожать.
⸻
Они сидят на террасе. Скатерть идеальная, бокалы хрустальные. Охрана стоит где то вдалеке, но ощущается в каждом вдохе.
— Спасибо, что пришла, — сказал он и налил воды.
— Зачем это? — спросила она. — Сделка и так работает. Я жива, наследник будет.
— Потому что я хочу, чтобы ты увидела... я могу быть не чудовищем. Если ты дашь шанс.
Она усмехнулась, коротко, почти беззвучно.
— А если не дам?
— Тогда ты будешь жить в золотой клетке, — он тоже усмехнулся, только медленнее. — С прекрасным садом и с полным отсутствием ключей.
⸻
Во время ужина он говорит об искусстве. О музеях, которые любил в детстве. О том, как хотел рисовать. Она слушает не потому что верит, а потому что учится читать его по глазам.
Иногда он почти нормальный. Почти.
Он не трогает её за руку. Но пододвигает чашку, чтобы та не остыла. Он не прикасается, но наблюдает.
Когда ужин заканчивается, он не просит пойти с ним.
— Когда ты поймёшь, что за пределами этой стены — всё то же самое... возвращайся. Я здесь.
— А если я захочу уйти? — Она смотрит в его глаза и отвечает.
— Ты же знаешь: я всё равно найду, — Он медленно встаёт, поворачивается к ней спиной и бросает.
Ханна не сразу встаёт. Она сидит, будто пригвождённая этим столом, этой фразой, его спиной. Пальцы вцепились в край скатерти.
— Ты пугаешь меня, — говорит она. Тихо. Честно.
Ники разворачивается. Не быстро. Спокойно, почти грациозно.
— Я не пытаюсь быть добрым, Ханна. — Он делает шаг вперёд. — Я пытаюсь быть честным.
— Твоя "честность" звучит, как приговор.
— Возможно. Но, в отличие от всех остальных, я хотя бы не вру тебе про то, кто я есть.
Она поднимается, смотрит ему в глаза. Никаких слёз, только усталость.
— А ты знаешь, кто я? — спрашивает она. — Или только то, кем я должна быть?
Он приближается. Становится ближе, чем нужно. Ближе, чем можно.
— Я знаю, что ты заложница. Но я хочу, чтобы ты сама выбрала остаться.
— Никогда не выберу тебя.
Ники улыбается, пусто, пугающе и произносит с такой нежностью, будто говорит о погоде.
— Это неважно, у нас вся жизнь впереди.
****
Ночь.Тихо. Часы в кабинете отсчитывают последние удары часа. Ники сидит у окна, в тени. На столе бокал, к которому он почти не притрагивается.
Ассистент входит без стука. Они так договорились.
— Говорили, ты хотел отчёт по охране?
— Позже, — отзывается Ники, не оборачиваясь. — Распорядись, чтобы в дом больше не входили новые. Только проверенные.
— Понял. Что-то случилось?
Пауза.
— Нет, — отвечает он. И только после этого поворачивает голову.
— Всё идёт идеально. Даже лучше, чем я рассчитывал.
Ассистент молчит. Ники смотрит вдаль. И вдруг, голос ниже, тише.
— Она начинает доверять.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
— Никто не доверяет насильнику, — он кладёт бокал, поднимается и проходя мимо, добавляет. — Но все привыкают к спасителю. Главное дать ей почувствовать, что у неё есть выбор, — он уходит, за ним тень и лёгкий запах дорогого парфюма.
Комната пустеет, а за окном тишина, как перед бурей.
____
Он снова сидит в кресле это привычка, выработанная годами. Всё на месте: документы, сигары, охрана у двери, холод в голосе. Всё, как должно быть.
Но не он, не внутри. Ассистент стоит у стены, молча. Ожидает команды. Ники бросает папку на стол. Резко. Она падает со стуком.
— Она изменилась, — тихо шепчет он.
— Конечно, изменилась. Беременность, изоляция, давление семьи - любая...
— Не из-за этого, — перебивает он. — Не совсем.
Пауза. Он встаёт и проходит к окну, курит. Медленно, как будто думает, но это уже не мысль это внутренняя дрожь.
— Сегодня она улыбнулась.
— Это хорошо?
— Нет, — отвечает он слишком быстро.
Затем добавляет, тише. — Это не по сценарию.
Ассистент поднимает взгляд, Ники отворачивается от окна. В глазах короткий, почти неуловимый срыв. Как искра в бензине.
— Я строил её как механизм. Каждый шаг, каждую реакцию. Она должна была бояться.
— Но...
— Она не боится. Она начала смотреть на меня так, будто... будто я могу быть кем то настоящим.
Тишина.
— И что вы будете делать? — спрашивает ассистент.
Ники медленно тушит сигарету.
— Не знаю.
__
Поздний вечер. Особняк будто вымер.
Обычно в это время она лежит в постели. Слушает, как охрана у двери меняется. Считает шаги. Вдыхает пыль с подушек. Но сегодня она не уснула, что-то было в его взгляде. Странное.
Она вышла из комнаты босиком. Тихо. Охрана, впервые, не остановила.
Ступени скрипят под её ногами.
Зал пуст. Гостиная тоже. Ни звука. Только слабое дыхание, еле слышное, с той стороны. Она пошла туда, почти не дыша.
И остановилась. Он сидел на ступенях. В чёрной рубашке. Руки на коленях. Без маски.
Ники. Один.
На полу осколки бокала, а рядом вино. Ручка от бокала закаталась под кресло. Он не услышал, как она вошла. Просто смотрел в никуда. На что то внутри себя....
— Всё хорошо?
Он чуть дёрнулся. Обернулся. В глазах ничего. Ни злости, ни привычной стальки.
— Ты не спишь?
— Я чувствовала, что... не знаю. — она пожала плечами. — Ты был другой за ужином.
— А ты всё ещё удивляешься, что я человек?
Молчание.
— Я не знаю, кто ты, — честно. — Но когда ты вот такой... я не боюсь.
Он посмотрел на неё. Глубоко. Слишком внимательно. И вдруг усмехнулся.
— Глупо с твоей стороны.
Она подошла ближе. Встала перед ним.
— Почему ты не боишься меня?
Она присела рядом. Рядом с человеком, который разрушил её жизнь.
— Потому что ты впервые выглядишь... одиноким.
— Мне не нужна жалость.
— Это не жалость.
И всё. Больше слов не было. Только тишина. Только двое людей, у которых больше нет никого.
Не было ни нежных утренних объятий, ни глупых разговоров о детских вещах, только страх, только головные боли. Только слабость, от которой хотелось исчезнуть.
****
Утро начиналось с холода кафеля, она лежала на полу ванной, прижав щёку к холодной плитке.
— Госпожа, вы снова... — служанка стояла в дверях, не зная, как подступиться. Ханна лишь кивнула. Руки дрожали. Всё в теле отторгало происходящее.
Иногда она засыпала на диване в халате, потому что не могла дойти до кровати. Иногда просто сидела, смотрела в одну точку и держалась за живот, словно от этого зависело её дыхание.
Ники приходил. Не сразу. Не каждый день.
Иногда приносил воду. Иногда фрукты, а иногда просто молча садился на край кровати и
смотрел.
— Ты выглядишь... — он замолкал, не находя нужного слова.
— Как беременная пленница? — спрашивала она.
Он усмехался.
— Как человек.
Иногда она думала, что он жалеет. А потом он говорил фразу вроде:
— Ты должна быть сильнее. Это всё для ребёнка. Для нашей фамилии.
И вся иллюзия рушилась.
Каждую ночь один и тот же вопрос
"Я справлюсь?" А за ним тишина и никакого ответа.
___