26
***
Дазай ненадолго прервал свой рассказ, ему непросто было вспоминать о прошлом, и Чуя прекрасно понимал, почему. Он решил просто подождать, пока Осаму соберётся с мыслями и продолжит говорить, однако всё же решил спросить:
— Мори знал эту историю?
— Нет, — ответил Осаму, наливая виски в свой стакан и кидая туда лёд. — Ты первый, кому я это рассказываю. Пусть Мори и нашёл меня в том приюте, подробности о моей жизни там, ему известны не были, хотя он мог что-то выяснить, но всей правды не знал никто, кроме меня и Фёдора. Достоевский стал самым близким и дорогим для меня человеком в то время: другом, старшим братом. Но тогда я ещё не знал, что он за монстр на самом деле, и что все окружающие люди для него — лишь марионетки, которыми он умело управлял.
— Так вот от кого ты это перенял? — проговорил Чуя, допивая вино и вновь наполняя бокал.
— Да, наверное. Я многому научился у Фёдора в то время, но что-то я перенял и от Мори. Оба они были манипуляторами, которые использовали людей в своих целях. Но пока я жил в приюте, когда там был Фёдор, я не осознавал, что он лишь манипулирует мной или не хотел в это верить. Всё же он был старше меня на пять лет, и в том возрасте, что не говори, я понимал ещё далеко не всё.
Осаму сделал несколько глотков виски и продолжил рассказ.
***
Шло время, Осаму часто виделся с Фёдором, тот подкармливал второклассника фастфудами и сладостями, нередко они просиживали в комнате Фёдора до самого вечера, а иногда Осаму засыпал прямо там, и тогда Фёдор переносил малыша в его комнату на руках.
Они очень сблизились с Достоевским, никто из детей постарше не рисковал даже косо посмотреть в сторону Осаму, ведь все знали, что Фёдор за него башку оторвёт кому угодно.
Несколько раз Достоевский брал Осаму с собой в город. Конечно, они сбегали из приюта тайно, ведь никто не отпустил бы их в город одних. Пару раз Фёдор водил Осаму в кафе, где угощал мороженым и другими сладостями, а потом как-то сказал:
— Хочешь я познакомлю тебя со своими друзьями?
— Хочу, — согласно закивал мальчик.
И Фёдор познакомил. Друзья Достоевского показались Осаму немного странными, но понравились ему, правда жили они в довольно убогом месте: в туннелях под городом. Их насчитывалось человек двадцать, и многие из них были эсперами с боевыми способностями.
С тех пор, каждый раз, когда Осаму сбегал из приюта вместе с Фёдором, они посещали туннели и общались друзьями Достоевского.
Как выяснилось позже, Фёдор уже тогда сколотил небольшую банду из этих подростков, обладающих опасными способностями. Они промышляли, в основном, грабежом и частенько, при налётах, не обходилось без жертв. Осаму, конечно, в налётах не участвовал, из-за того, что был ещё слишком мал. Но когда ему исполнилось десять, Фёдор начал привлекать и его к деятельности банды, которая за несколько лет стала намного сильнее и больше. Свою банду Достоевский называл «Крысы Мёртвого Дома», и теперь она насчитывала более шестидесяти человек. Состояли в ней не только эсперы, но и простые бойцы. Банда обзавелась оружием и совершала налёты уже не на квартиры простых горожан или на отдельных прохожих, но и на инкассаторские машины, и конкурирующие группировки. Конечно, её членов разыскивала полиция, но крысы всегда работали в масках и перчатках и не оставляли после себя улик. Фёдор лично руководил операциями, а Осаму в такие моменты был рядом с ним. Он учился у Фёдора разрабатывать стратегии и планы атак. Если это было необходимо, Осаму использовал свой дар, ему выдали оружие и научили стрелять, несколько раз он применял огнестрельное оружие на боевых миссиях и в свои десять лет уже убил 8 человек, не считая Юицу.
Когда Осаму исполнилось 11, Фёдор поручил ему самостоятельно разработать план атаки вражеской группировки и отхода товарищей из зоны боевых действий, если к врагу придёт подкрепление. Достоевский был рядом, но не подсказывал Осаму, что нужно делать, решив действовать по плану Дазая, а заодно проверить свои догадки по поводу юного эспера. И план Осаму, как это не удивительно, сработал на все сто.
— Фёдор, мы не сможем заполучить это оружие, — сказал в тот день Осаму Достоевскому.
— Всё же я хочу попытаться, а заодно провести разведку боем и выяснить на что они способны.
— Тогда нам всем нужно ехать на мотоциклах.
— Зачем это? — спросил Достоевский, улыбнувшись Дазаю.
— Увидишь. Не забудь надеть шлем. Да, и скажи нашим ребятам, пусть тоже наденут шлемы.
— Ну, хорошо, — согласился Федя и, отдав распоряжения подчинённым, захватил два мотоциклетных шлема и подошёл к своей Ямахе. Надев шлем и протянув второй Осаму, Фёдор сел на мотоцикл, а Осаму сзади него, обняв Достоевского за талию, и они отправились в дорогу.
Единственный путь к месту назначения пролегал через лес, там была узкая дорога, но она оказалась перегорожена каким-то автомобилем, развёрнутым поперёк, на машинах проехать было нереально, пришлось бы останавливаться и либо убирать преграду с пути, либо идти дальше пешком. Небольшой проход всё же оставался, на мотоцикле вполне можно было проехать, причём даже не сбавляя скорости, что Фёдор и сделал. За ним и Осаму ехали ещё с пару десятков мотоциклистов и все они, по знаку Фёдора, рассредоточились по лесу, почти не сбавляя скорости. А вскоре ворвались в гущу врага, который открыл стрельбу ещё в то время, когда они проезжали мимо машины, но практически безуспешно, так как нападавшие ехали на высокой скорости, конечно, кто-то был ранен и даже убит, поскольку это была ловушка и их поджидали. Но если бы они остановились возле развёрнутой поперёк дороги машины, их точно уничтожили всех до единого.
Враги, кстати сказать, были из Портовой Мафии. Завязался ожесточённый бой. Фёдор, как и прочие, соскочил с мотоцикла и откатился в сторону, чтобы уйти с линни огня, шлем снять он не успел, да и не до него сейчас было. В битве участвовали эсперы, как с одной, так и с другой стороны. От одной из атак Фёдору удалось уклониться, но потом вражеский эспер снова применил на Достоевском способность, отбросив его в сторону, одновременно с этим какая-то женщина, обладающая даром заморозки, махнула в его сторону рукой, и с её ладони сорвался острый и длинный кусок льда, он угодил Фёдору в голову и шлем тут же покрылся инеем. Осаму был рядом и сразу же коснулся Феди, обнуляя эффект от способности ледяной дамы. Однако, если бы на Фёдоре не было шлема, скорее всего, Осаму не успел бы его спасти, так как дар той женщины мог убить его, достигни заморозка мозга. В тот день было много погибших с обеих сторон, но битва, скорее, завершилась в ничью. Крысы ушли ни с чем, так как Портовые взорвали склад с оружием, чтобы оно не досталось врагу, ведь именно этот склад был целью Достоевского, после чего бойцы Портовой Мафии покинули поле боя. Когда взорвался склад, осколки разлетелись в разные стороны и снова шлем спас Фёдора, так как ему в голову прилетел обломок металла и шлем дал трещину, но Фёдор выжил.
— Осаму, — обратился позже к Дазаю Достоевский, в то время он называл его только по имени. — Ты знал о ловушке и о том, что шлем спасёт мне жизнь, причём дважды? Ты что, видишь будущее?
— Нет. Я просто знал, что нам следует ехать на мотоцикле и не только нам с тобой, но и остальным также, то же самое могу сказать и про шлем, чувствовал, что он пригодится. Но я не вижу картинок будущего, если ты об этом.
— Аномалия, — протянул Фёдор. — Впервые встречаю подобного человека.
Позже Достоевский частенько просил Осаму разрабатывать планы атак, и когда Дазай говорил Фёдору сделать что-то не совсем обычное или предпринимал сам, что-то такое, что казалось не имело смысла, а потом оказывалось, что мальчик был прав, и его действия спасали кому-то жизнь, Фёдор говорил: «аномалия».
— А что это такое, аномалия? — спрашивал Осаму.
— Это отклонение от нормы, общей закономерности, но аномалия, это не всегда плохо. В твоём случае всё как раз наоборот. Я не могу тебе сказать яснее, ты ещё мал и не поймёшь. Через два года я покину приют, но я тебе обещаю, Осаму, я не забуду тебя, и мы не прекратим общение.
— А может, мне стоит покинуть приют вместе с тобой, Фёдор? — Осаму посмотрел в фиолетовые глаза напротив.
Фёдор щёлкнул Осаму по носу и произнёс:
— Но ты ведь не хочешь жить в таком месте, как наши товарищи, к тому же ты способный малый, тебе нужно окончить школу, как и мне. Я бы давно покинул это унылое место, но образование ещё никому не вредило, даже преступникам. Обещаю, что как только мне стукнет восемнадцать, и я покину приют, то буду забирать тебя хотя бы на несколько дней.
Осаму ничего не ответил, но прижался к Фёдору всем телом и обнял его, стараясь поверить в слова Достоевского, но что-то его беспокоило, он сам не мог понять что это было, будто какое-то шестое чувство подсказывало ему, что не всё так хорошо, как кажется.
А через год Осаму в этом убедился, хотя не совсем. Двенадцатилетнему ребёнку непросто осознать, что человек, которого он искренне любит, может сделать что-то плохое по отношению к нему, даже когда он это делает. Двенадцатилетний ребёнок ищет оправдания для него и себя, толком не понимая, что же сделал старший, почему он это совершил, и что он испытывает к нему на самом деле после произошедшего.
***
Дазай снова прервал свой рассказ, Чуя молчал, глядя в карие омуты. Он не знал, что сказать, но понимал, что это ещё далеко не всё, у Осаму был странный вид, куда-то подевались все его маски, которые он натягивал на лицо, чтобы никто не мог понять, что же он чувствует на самом деле, и Чуе показалось, что он испытывает боль. Встав со своего места и отставив бокал с вином в сторону, он подошёл к Дазаю сзади и обнял его за плечи. Рассказ Осаму вызывал в нём странные чувства, раньше он никогда не понимал этого человека, считал отмороженным и бездушным убийцей, что в целом было правдой. Но теперь Чуя понял, почему он стал таким, да и кто бы мог стать другим, окажись он на месте Осаму?
— Я и не представлял, — проговорил Чуя, поглаживая Дазая по груди и плечам. — Ты был совсем ещё ребёнком, а он сделал из тебя убийцу, даже не предоставив выбора. Ведь у каждого должен быть выбор. Но ты был слишком мал, чтобы понимать его значение и даже сам факт того, что выбор у тебя есть.
— Не уверен, что это так. Фёдор разглядел мою душу, наверное, еще в день нашего с ним знакомства, и он увидел эту тьму, ту, о которой я сам не подозревал в то время в силу своего возраста. Он просто умело воспользовался своими знаниями. Не зря я называю его демоном, ведь задача демона — совращать, во всех смыслах этого слова. — Осаму отхлебнул из стакана и на какое-то время замолчал.
— Если тебе тяжело, может, не стоит продолжать?
Дазай отклонил голову немного назад и повернул слегка на бок.
— Чу-уя, ты ведь так хотел узнать о моём прошлом, не верю, что ты возьмёшь и просто откажешься от того, чтобы услышать окончание этой истории.
— Ты прав, Дазай, мне безумно интересно узнать о твоём прошлом, но я вижу, как тяжело тебе даются эти воспоминания. Может, сделаем перерыв, если хочешь? Я не устал, могу слушать сколько угодно долго, но хочешь ли ты продолжать?
Чуя коснулся губами щеки Осаму, тот что-то промычал от удовольствия, но сказал:
— Нет, раз уж я начал, то расскажу эту историю до конца. — Осаму накрыл руку Чуи своей ладонью и добавил: — Иначе завтра я могу передумать. И если я не скажу этого сейчас, то буду молчать до конца своих дней. — Осаму слегка улыбнулся и снова сделал несколько глотков из стакана, было видно, что он порядком уже захмелел, но с другой стороны, алкоголь помогал расслабиться и развязывал язык, поэтому Осаму произнёс: — Ему легко было манипулировать мною, несмотря на то, что уже в том возрасте я понимал многое так, как не мог понять ни один другой ребёнок того же возраста. Я думаю, ты понимаешь о чём я. Очень легко манипулировать теми людьми, которым ты дорог. А Федор был мне дорог. Сначала, как друг и старший брат, а потом... Потом наши отношения перетекли совсем в иное русло. — Дазай снова сделал несколько глотков виски и продолжил рассказ.