11 когда больше нет сил стоять в стороне
Шесть шрамов на душе
11. Когда больше нет сил стоять в стороне
После того, как Маринетт узнала от Адриана подробности о случившемся шесть лет назад, ей стало несколько проще общаться с ним. Он утверждал, что ни в чем не винил ни саму Маринетт, открыто поддерживавшую Кота Нуара, ни Ледибаг, не остановившую напарника и не вернувшую Габриеля к жизни. Она чувствовала, будто сбросила камень с души… два камня, ведь легче стало обеим ее половинам, пусть и не избавившимся от большей части сожалений, осевших в ее сердце в результате событий того рокового дня.
Но один вопрос, связанный с Адрианом, волновал ее особенно сильно, почти так же, как те, что касались Кота Нуара. Да, Агрест говорил, что видел, в каком состоянии она была в тот день, что понимал, что истекающая кровью героиня не могла ничего сделать. Вот только сама Маринетт прекрасно знала: могла. Как минимум — не лезть на рожон, как максимум — не идти в бой без напарника. Будь она хоть чуточку ловчее, сильнее, аккуратнее, не потеряй сознание, все могло бы сложиться иначе. А самое главное, все бы точно закончилось по-другому, если бы Ледибаг не была настолько упрямой и самонадеянной. Надевая геройскую маску, она наивно позволяла себе забывать, что без нее являлась неуклюжей, ни на что не способной девчонкой. И что трансформация не делала ее другим человеком. «В маске и без — ты Ледибаг», — не раз повторяла Тикки. Вот только в костюме и без она также была Маринетт. И если бы Адриан узнал, кем героиня Парижа являлась на самом деле, то что бы сказал? Продолжал бы утверждать, что ни в чем ее не винит? Вряд ли. Скорее задался бы вопросом, как такой, как она, оступавшейся чуть ли не на каждом шагу, вообще доверили защиту Парижа? Ведь факт оставался фактом: именно из-за того, что Бражнику удалось ранить Ледибаг, Кот Нуар и был к нему беспощаден. — Опять в облаках витаешь? — усмехнулся Адриан, выдернув Маринетт из угнетающих мыслей. — Похоже, эта черта в тебе не изменилась. Нервно хихикнув (девушка совершенно не представляла, что на это ответить, учитывая тот факт, что именно из-за Агреста она часто выпадала из реальности, будучи школьницей), Маринетт попыталась наколоть на вилку гриб, вот только тот выскользнул, заставив ее покраснеть еще больше. И зачем она согласилась поужинать с Адрианом после обсуждения эскизов? Могла бы соврать, сказать, что обещала Нату вернуться домой пораньше, что другие дела есть… Но почему-то «Да» вырвалось из ее уст прежде, чем до нее дошла суть вопроса. Лучше бы он ее поужинать лет семь назад пригласил, когда Маринетт по нему еще сохла, а не сейчас! — И еда от тебя все так же убегает, — хмыкнул Агрест, наверняка вспомнив тот случай, когда она умудрилась просыпать картошку фри в его салат, или когда ее печенье высыпалось в его сумку, а может, и десяток других. — Ты хотел о чем-то поговорить? — девушка попыталась перевести тему, поскольку обсуждать подобное, особенно с парнем, в которого была влюблена и из-за которого и попадала в эти нелепые ситуации, было слишком смущающе. Вот только теперь, к огромному удивлению Маринетт, смутился сам Адриан. — Да, — сказал он, неловко почесав затылок. — Это насчет тебя и Альи… Я слышал, вы больше не общаетесь из-за ме… — Это не из-за тебя, — перебила девушка. — Все в порядке. — Может быть, мне стоит рассказать ей правду? — предложил Агрест. — Тогда Алья поймет, почему ты так относишься к Нуару. Судя по интонации, Адриан был настроен серьезно и, скорее всего, решение примирить подруг спонтанным не было. Такую же искренность в его словах Маринетт чувствовала в тот день, когда он извинился за жвачку, одолжил зонт и влюбил ее в себя. Ей потребовалось приложить много усилий, чтобы избавиться от этих чувств, и лишь осознание того, что после случившегося шесть лет назад им не суждено быть вместе, позволяло замку надежно держаться на сердце. Второй раз в Адриана Агреста она ни за что не влюбится. — Не стоит, — покачала головой девушка. Ей и самой очень хотелось вернуть дружбу с Альей, и Маринетт прекрасно знала, что для этого всего лишь требовалось не так яро защищать Кота. Однако это «всего лишь» означало для нее «предать» напарника, а так поступить она не могла. Но и позволить Алье узнать, что произошло на самом деле, тоже было нельзя. — Во-первых, Кот взял роль злодея на себя, — продолжила Маринетт, — чтобы никто не знал о твоем отце, и ты смог спокойно жить. Пожалуйста, не делай его жертву напрасной. Хватит и того, что мы с Натом все знаем. — Но ведь ты сама сказала, что твое отношение ко мне от этого не зависит, — не унимался Адриан. — А если Алья вдруг будет относиться ко мне с предубеждением… Что ж, переживу. Хотя, надеюсь, что этого не случится. В любом случае, главное, что вы… — Во-вторых, — Маринетт слегка повысила голос, — ты представляешь, что за этим последует? Что мне отвечать на вопрос Альи о том, откуда мне все это известно? — девушка закусила губу и уже тише добавила: — «Понимаешь, подруга, я тут втайне от тебя вожу дружбу с Ледибаг»… — Ты дружишь с Ледибаг? — неожиданно оживился Адриан, словно от этого факта зависело нечто очень важное. — Я живу в одной квартире с ее напарником, — вздохнула девушка, поймав себя на мысли, что минуту назад ей стоило прикусить язык. Агрест был уверен, что о случившемся шесть лет назад она узнала от Ната, поэтому ей следовало бы говорить о Бражнике, а не о своей второй ипостаси. Так ведь и до раскрытия недалеко. — Виделись пару раз. — То есть, Ледибаг и Бражник знают личности друг друга? — теперь же парень почему-то погрустнел, однако на это Маринетт уже не обратила внимание: пришедшая от Натаниэля смс говорила о том, что ей срочно необходимо было искать место для трансформации.
***
Страх. Злость. Раздражение. Все не то. Одержимые негативными эмоциями способны сеять лишь разрушение. Ведомые жаждой мести не способны ни защитить, ни спасти. Такие люди становились идеальными марионетками предыдущего Бражника, вот только нынешнему не подходили совершенно. Натаниэль не мог позволить, чтобы от действий его акуманизированных помощников пострадал невинный, а посему ему требовалось тщательнее выбирать кандидата на роль временного героя. Ему нужен был тот, кто способен помочь Ледибаг в бою, а не тот, кто был бы одержим желанием сравнять с землей весь Париж, обратить людей в своих слуг или устроить восстание машин. Описав круг над стайкой зевак, столпившихся у полицейского кордона, белокрылый мотылек полетел в сторону оцепленного офисного здания. Присутствующие вокруг жаждали зрелищ, не собираясь принимать во всем участия, причем больше их интересовало не спасение людей, а расправа над злоумышленниками. Не самые достойные кандидаты на роль временного напарника Ледибаг.
Бабочка просочилась через зеркальное оконное стекло, и Бражник попробовал вновь настроиться на эмоции людей, находящихся в здании. Нууру рассказывал, что Габриель Агрест мог ощущать чувства любого человека, в какой бы точке Парижа тот ни находился, даже не выпуская бабочку из своего убежища. То ли потому, что Камень Мотылька был поврежден, то ли потому, что первоначально Куртцбергу предназначался браслет Черепахи, ему было намного сложнее подбирать подходящего кандидата для акуманизации. Нужно было отправлять на поиски крылатых прислужниц, определять, охвачены ли люди подходящими эмоциями, ведь те, кто подходили Габриелю, Нату не годились совершенно. Он превращал в героев, а не в злодеев. Вот только внутри было еще хуже, чем снаружи. Отчаяние. Страх. Боль. Ужас. Гнев. Ненависть… Можно было догадаться, учитывая, что в этом офисном центре держат заложников. — Должен же быть хоть кто-то… — прошептал рыжеволосый Бражник, наблюдая за происходящим глазами своей бабочки. Толку с того, что он смог превратиться, если не удастся найти, кому предложить силу! А ведь сейчас его помощь Ледибаг точно потребуется. Пятеро мужчин, вооруженных огнестрельным оружием, захватили целый этаж офисного центра. Досада, взбешенность, злость, — негативные эмоции слишком сильно бурлили в них, чтобы Нат мог разобраться в их истинных мотивах. С одной стороны, существовала вероятность, что знание того, что побудило их пойти на преступление, поможет героям быстрее обезвредить злоумышленников, но с другой стороны, Бражник чувствовал, что на переговоры бандиты не настроены и не остановятся ни перед чем. А значит, Натаниэлю следовало как можно скорее найти себе помощника, чтобы спасти заложников и не дать пострадать Ледибаг. Ведь после случившегося шесть лет назад ее костюм от пуль почти не защищал. Вот только и от пленных исходила крайне отрицательная аура. Предлагать силу тем, кто жаждет смерти обидчикам, было опасно. Акуманизация многократно усиливала эмоции, искажала их, а значит, целью временно обращенного могли стать не только бандиты, но и другие заложники, а может быть и Ледибаг. Слишком рискованно, учитывая, что полный контроль над телом марионетки получить удавалось не всегда даже Габриелю Агресту, когда Нууру был полон сил. Бабочка зависла под потолком в помещении, где держали пленников. Пятнадцать человек: четверо мужчин и одиннадцать женщин да черный туман негативных эмоций, окружавший их. Слишком густой туман. Даже разобрать, где чьи чувства, было достаточно сложно. Конечно, Нат понимал, почему заложники чувствуют безграничные гнев, злость и ненависть. Глупо было ожидать чего-нибудь другого, но именно это другое ему и было нужно. Может, стоило вернуться и подыскать кандидата для акуманизации снаружи? Тяжело вздохнув, Бражник собрался было приказать белоснежной прислужнице улетать, но вдруг уловил едва заметное желание защитить, исходящее от кого-то из заложников. Вот оно! Именно то, что Нат искал. Осталось определить, кому оно принадлежало. Мотылек поочередно зависал над головами пленников, позволяя хозяину магической броши лучше прочувствовать эмоции каждого. Вот, он подлетел к светловолосой мадемуазель, желавшей бандитам познакомиться с гильотиной. Вот, перелетел к широкоплечему месье, одержимому сильнейшим страхом за свою жизнь, отчего молившемуся о том, чтобы пощадили только его. Следующей была пожилая мадам, проклинавшая злоумышленников и весь их род, а вместе с ними и правительство, которое довело всех до такого. Затем… Нашел. Бабочка опустилась на сплетенный из тоненьких полосок кожи браслет, висевший на руке смуглой женщины, и растворилась в нем. — Инанна, я Бражник, и я помогу тебе всех защитить.
***
Адриан вполуха слушал извинения Маринетт, которой внезапно понадобилось уйти вроде бы из-за срочного заказа. Отчасти ему было жаль, что они не договорили, но обсудить все можно и в другой раз, а сейчас у него самого были дела поважнее. Оповещение из «Ледиблога», пришедшее ему на телефон, гласило, что в нескольких кварталах от них бандиты захватили в заложники людей, и очевидцы уже видели белокрылую бабочку нового Бражника, порхавшую в том районе. А значит, и Ледибаг должна была вскоре появиться. Не глядя кинув на стол несколько купюр (и оставив самые щедрые чаевые), парень поспешил к пожарному выходу. Адриан благодарил старую, оставшуюся даже спустя шесть долгих лет привычку изучать план эвакуации сразу же по прибытии на новое место, что позволило ему в считанные секунды найти укромный уголок, в котором бы никто посторонний его не заметил. Разумеется, Агрест понимал, что злодею-Коту, каким его видели в обществе, не было места рядом с Леди, особенно пока она находилась под пристальным вниманием Карла Руссо, но больше не мог оставаться в стороне. Еще утром парень решил: он больше не допустит, чтобы Ледибаг пострадала, будет присматривать за ней, будет готов в любой момент броситься на помощь, принять удар на себя, защитить от любой опасности. Верной тенью он будет следовать за ней по пятам и помогать по мере возможности так, чтобы ни одна живая душа — даже сама героиня — не заметила его присутствия. Нуар — Кот, а кошачьи умеют действовать скрытно. Вот только слова трансформации так и застряли в горле, не позволив ему впервые за шесть лет облачиться в геройский костюм. Слишком долго Адриан убеждал себя в том, что ему больше никогда не стать Котом Нуаром, что он не достоин этого, отчего все его тело парализовал страх. А вдруг он снова убьет? Вдруг на сей раз от «Катаклизма» пострадает невинный человек? А если клубящейся дымкой он заденет любимую? Перед глазами вновь всплыла предсмертная агония Бражника, в ушах застыли полные боли вопли его отца, а шрамы на лице обожгло воспоминанием о том, насколько остры его когти. — Чего стоим, кого ждем? — маленький квами боднул подопечного в спину. — Нет, если ты передумал помогать своей Леди, то я ничуть не возражаю, мне же легче. Но если ты будешь стоять здесь до скончания времен, то где мне прикажешь искать камамбер?
— Я не могу, Плагг, — чуть слышно прохрипел Адриан, посмотрев на серебряное кольцо, которое когда-то считал подарком судьбы, а затем страшнейшим проклятием. Его сила способна нести лишь разрушение, а сам он — воплощение неудачи. — Тогда пошли отсюда, — непринужденно произнес котенок, усаживаясь на его плечо. — Вернемся домой, ты дашь мне камамбер, а сам включишь «Ледиблог» и будешь смотреть новое видео с твоей ненаглядной в главной роли. — Я не могу, — парень потряс головой. Адриан не был способен простить себе убийство отца, а ведь с этим грехом он жил уже целых шесть лет. Но если что-нибудь случится с Ледибаг из-за того, что он не пришел к ней на помощь, сможет ли он выдержать это знание? Ее костюм не защищал так же хорошо, как раньше. Если верить уведомлению из «Ледиблога», сейчас героине предстояло иметь дело с вооруженными преступниками, а значит, ситуация была действительно опасная. Вернуться домой из-за того, что не решился произнести два чертовых слова, и узнать, что это было последним делом любимой, Адриан готов не был. Но и вновь обратиться Котом Нуаром было страшно. Для Адриана это означало вернуться на шесть лет назад в прошлое, почувствовать себя тем, кем он был в то далекое время, вновь стать самим собой, которым он давным-давно быть перестал. Тогда под маской Нуара скрывался сын Габриеля Агреста, сейчас же ее собирался надеть человек, оборвавший его жизнь. К тому же неотъемлемой частью жизни Кота для Адриана представлялась возможность всегда находиться рядом с прекрасной Леди, и это желание только болезненно возрастет, стоит ему превратиться. Если даже сейчас видеть ее и не иметь возможность подойти было до ужаса невыносимо, то что будет, когда он облачится в геройский костюм? Сможет ли он удержать себя в руках и не показаться на глаза любимой? Ведь стоит кому-нибудь увидеть их вместе, ее репутация пострадает еще больше. Но если он так и будет стоять в стороне, то пострадает она сама. Один раз на битву Нуар уже опоздал. В тот день Адриан чуть не потерял любимую и своими руками оборвал жизнь отца. Больше он подобного не допустит. — Я не могу позволить навредить ей, — твердо произнес Адриан. — Плагг, — он шумно сглотнул, — когти.