шесть шрамов на душе

Шесть шрамов на душе
5. Равнодушие и злость

      Адриан и не представлял, что Маринетт — милая, стеснительная Маринетт — может смотреть на него таким взглядом, однозначно выражающим, что он нежеланный гость в этой квартире. Конечно, после того, что он увидел в ресторане и узнал от Натаниэля, ожидать, что Принцесса до сих пор будет считать Агреста другом, было глупо. Парень понимал, что вызвало у нее такое к нему отношение, но легче от этого не становилось. Нет, откровенной ненависти или презрения Маринетт не выказывала, однако то, что он был ей как бельмо на глазу, Адриан осознавал до боли отчетливо.

      Жаль, что он не успел спросить у Натаниэля о том, как много ей было известно. Только ли тот факт, что его отец был злодеем? Или Ледибаг рассказала новому напарнику, а тот поведал Маринетт о том, что Кот Нуар исчез ради спокойной жизни Адриана Агреста?

      Он перестал быть ей другом потому, что был сыном Бражника, или из-за того, что стал причиной исчезновения Кота? А может, на ее отношение повлияло и то, и другое?

      — Я не могу зайти в гости к бывшим одноклассникам? — неловко улыбнувшись, Адриан почесал затылок. Он совершенно не представлял, как теперь вести себя с Маринетт.

      — Неужели тебе никто не рассказал, почему это далеко не самая лучшая идея? — фыркнула девушка, скрестив руки на груди.

      Агрест отчетливо видел, насколько напряженной была ее поза. Если бы о том, кто скрывался под маской Бражника, стало известно широкой общественности, то другие люди тоже относились бы к нему так?

      — Адриан здесь по делу, — вмешался Натаниэль. — И уже уходит.

      — Пусть не торопится, — бросила Маринетт и быстрым шагом направилась в сторону дальней от входа двери. — Я буду у себя, — произнесла она, а в следующую секунду неоправданно громкий звук хлопнувшей двери заставил двух мужчин вздрогнуть.

      Тяжело вздохнув, Адриан запустил руку в свои волосы. Если Маринетт и дальше будет так к нему относиться, то ни о каком сотрудничестве не может быть и речи. Она наверняка сразу же откажется, даже слушать не станет о совместной работе. А жаль. Ее талант компании «AGRESTE» бы пригодился.

      Однако распрощаться с мыслью о таких нужных эскизах Адриану помешал Куртцберг.

      — Я с ней поговорю, — совершенно спокойным тоном произнес он. — Скорее всего, ей снова Дефо все настроение испортил. Маринетт прекрасно знает, что ты ни в чем не виноват, а обвинять людей без причины не в ее правилах. Считай, что ты просто попался под тяжелую горячую руку.

      — Не думаю, что в другой день ситуация будет многим лучше, — возразил Адриан, горько понимая, что прошлую дружбу уже не вернуть. Вот и еще одно сожаление, осевшее у него на душе из-за трагедии шестилетней давности.

      — Не хочу тебя зря обнадеживать, — согласился Куртцберг, — но хотя бы работать вместе вы сможете. Если сойдетесь на условиях, разумеется.

      — Хорошо бы, — чуть слышно ответил Агрест.
   
***

      Захлопнув дверь, Маринетт прислонилась к ней спиной и медленно сползла на пол.

      Она. Нагрубила. Адриану.

      — Тикки, — жалобно проскулила девушка, вцепившись руками в неизменные хвостики, которые продолжала носить лишь из-за того, что с этой прической Ледибаг сражалась бок о бок с ее Нуаром. — Это катастрофа!

      Пятнистая квами вылетела из сумочки и обеспокоенно посмотрела на свою подопечную.

      — Маринетт, что с тобой? — спросила она.

      — Адриан, — коротко, но совершенно не ясно ответила воспитанница.

      Еще шесть лет назад этот ответ означал только одно: влюбленность Маринетт в юного Агреста. Последние годы девушка утверждала, что избавилась от этих чувств, но неужели они снова вспыхнули, стоило ей его увидеть? Или же квами поспешила с выводами.

      — Он все еще тебе нравится? — уточнила Тикки.

      — Нет! — воскликнула девушка, но осознав, как громко произнесла это слово, закрыла руками рот. Однако прислушавшись к происходящему за дверью, она поняла, что ее не услышали. Маринетт и сама не смогла разобрать, о чем говорили Адриан и Натаниэль, но тот факт, что никто до сих пор не постучал в дверь и не спросил, все ли в порядке, успокаивал. — Нет, — шепотом повторила она. — Котенок мне дорог больше, — девушка грустно улыбнулась. К сожалению, то, как нужен ей был Нуар, она поняла лишь после того, как он исчез. — Я нагрубила Адриану… И, кажется, я специально это сделала.

      Маринетт закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями, потому что не знала, как правильно описать тот сумбур, что творился у нее на душе. Она была благодарна Тикки за то, что та терпеливо ждала и не торопила ее.

      Когда, вернувшись домой, Маринетт увидела его светлый затылок, ей на секунду показалось, что из волос торчат накладные черные ушки. Вот только моргнув, она поняла, что за столом спиной к ней сидел не Нуар, а Адриан.

      Надежда на возвращение лучшего друга вмиг сменилась сильнейшим разъедающим сердце разочарованием. Маринетт и не предполагала, что обознаться может быть так мучительно больно. Когда она поняла, что перед ней не Кот, ее сердце словно сдавило в тисках, а зубы сжались от злости.

      Почему, черт возьми, на месте ее Котенка оказался другой?

      И почему этим другим был Адриан?

      Адриан, одно лишь имя которого для Маринетт было как больная мозоль. Девушка понимала, что он не был виноват в злодеяниях отца, что исчезновение Нуара также не его вина, но…

      Если бы Маринетт не была влюблена в Агреста шесть лет назад, она бы наверняка ответила согласием на предложение Нуара снять маски. Девушка боялась раскрываться перед ним, считая, что надоедливый Кот будет докучать ей флиртом и в гражданском обличии, а теперь же многое готова была отдать за то, чтобы узнать, кем же он был на самом деле. Как же ей хотелось сейчас найти его, спросить, как у него дела, выслушать глупую шутку, щелкнуть этого разгильдяя по носу и улыбнуться ему так, словно ничего не произошло. Она готова была смеяться над каждым его каламбуром, лишь бы ее добрый и верный Котенок был рядом.

      Вот только где искать Нуара, девушка не представляла.

      Если бы Маринетт не была так одержима Адрианом, она бы заметила, что Кот собирается покинуть пост героя Парижа. Уже много позже Маринетт догадалась, что ее просьба стала лишь поводом, толчком к тому, чтобы уйти. Если бы Ледибаг не была погружена в собственные переживания, она бы обратила внимание на Нуара, которому в тот момент так нужна была ее поддержка. Ведь не она, а Кот отнял жизнь другого человека. Наверняка он вбил себе в голову, что убийца не достоин быть больше героем, и наказал себя не только отставкой, но и людской ненавистью.

      Если бы она, героиня Парижа, не думала о том, как Адриан будет жить с клеймом сына злодея, она бы помогла Нуару справиться с бременем убийства.

      Слишком много «если». И все они так или иначе связаны с Адрианом.

      Маринетт понимала, что младший Агрест не был ни в чем виноват.

      Да и винила она не его, а себя.

      Вот только осознав, что светлая макушка принадлежала не Нуару, а Адриану, Маринетт невольно направила на него ту злость, что испытывала к себе последние годы.

      — Он слишком напоминает мне о том, какой дурой я была шесть лет назад, — прошептала Маринетт, облизнув пересохшие губы. — Глядя на него, я вспоминаю ту себя, безнадежно его любившую, не ценившую Котика, допустившую столько непростительных ошибок…

      Тикки опустилась на плечо подопечной и ласково погладила ее по щеке.

      — Сейчас ты уже не та, что раньше, — заботливо произнесла квами.

      Маринетт отрицательно помотала головой.

      — Сейчас я еще хуже, — сказала она, прислонившись затылком к двери. — Раньше я бы не стала срываться на ни в чем не повинного человека. А сейчас точно знаю, что стоит мне выйти за дверь и вновь увидеть Адриана, как я обязательно наговорю ему каких-нибудь гадостей, которые на самом деле предназначаются прошлой мне.

      — Но ты же ничего плохого ему не сказала, — возразила Тикки. — Да, твоя интонация была… не самая вежливая, но…

      — Не сказала лишь потому, что вовремя ушла сюда, — перебила ее Маринетт. — Боюсь, в следующий раз, даже если захочу, сдержаться я уже не смогу.

      — Не понимаю, — малышка квами опустила голову, — почему вы, люди, хотите одно, а делаете совершенно другое?

      — Я тоже этого не понимаю, Тикки. Никак не понимаю…
 
***

      Стук в дверь вырвал Маринетт из раздумий. Тикки давно уже спала в своей кроватке, да и сама девушка перебралась с жесткого пола в мягкое кресло, где сидела, укутавшись в плед.

      — Он ушел, — раздался негромкий голос Натаниэля. — Можешь выходить.

      Закусив губу, Маринетт неуверенно подошла к двери и прикоснулась к ручке. Она понимала, что Нат бы не стал ей врать, но все равно боялась открыть дверь и увидеть перед собой Адриана.

      Глубоко вдохнув и резко выдохнув, девушка приоткрыла маленькую щелочку, сквозь которую смогла разглядеть лишь Натаниэля, убиравшего какие-то бумаги со стола. Приоткрыв дверь еще немного, Маринетт убедилась, что в квартире и вправду никого больше нет, и, наконец, вышла в комнату.

      — Только не говори, что до сих пор по нему сохнешь, — не оборачиваясь, произнес Нат.

      — И не собираюсь, — закатила глаза Маринетт. — Это давно в прошлом. Что ты, что Тикки, одно и то же спрашиваете…

      — Мы бы не спрашивали, если бы ты себя так не вела, — заметил Куртцберг, развернувшись лицом к подруге. — Знаешь, от того, насколько холодной была твоя интонация, даже я инеем готов был покрыться.

      Девушка виновато опустила взгляд.

      — Просто он напоминает мне о том, что Нуара больше нет рядом.

      — Во-первых, Нуар не умер, — Натаниэль принялся загибать пальцы. — Во всяком случае, причин считать его мертвым у нас нет. Во-вторых, прекрати уже винить во всем себя. Если бы он не захотел, он бы не ушел. Это был его выбор…

      — Но это я не обратила внимание на то, как он себя вел в тот день, — возразила Маринетт. — Если бы не моя эгоистичная прось…

      — Черт возьми, да он воспользовался твоей просьбой как предлогом! — воскликнул Нат, с трудом сдержав желание ударить кулаком по столу. — Из вас двоих — он эгоист. Ты хотя бы в тот момент думала о другом человеке и его судьбе, а «твой Котик» — только о себе.

      — Ему было тяжело. Он ведь применил «Катаклизм» к человеку…

      — А тебе не тяжело? — процедил Куртцберг. — Ты шесть лет каждый день занимаешься самобичеванием, а Нуар наверняка живет себе где-нибудь припеваючи. Не думаешь, что пора уже отпустить прошлое? Если бы он хотел, то давно дал бы о себе знать. Все-таки Ледибаг никуда не исчезала.

      Маринетт понимала, что в словах друга есть рациональное зерно, и что его там больше, чем в ее поведении, но заставить себя с ним согласиться не могла. Все-таки она слишком хорошо знала Кота, чтобы считать, будто он смог беспечно жить после случившегося. Жаль, шесть лет назад Ледибаг об этом не думала.

      — Зачем приходил Адриан? — девушка сменила тему, чтобы не продолжать спор. — Ему что-то от тебя нужно?

      — Скорее, от тебя, — с неохотой ответил Нат. По его лицу можно было понять, что ему было, что сказать об отношении подруги к Нуару, отчего перемена темы пришлась некстати. — Он хочет выпустить совместную коллекцию.

      — Со мной? — Маринетт недоуменно изогнула бровь. Неужели Адриан и впрямь не слышал о том, что говорят о ней бывшие одноклассники? Разумеется, он знал правду о том, как и почему умер его отец, что не Кот, а именно Габриель был злодеем… Ведь он был там в тот день. Но факт остается фактом: именно Нуар убил Габриеля Агреста, единственного близкого Адриану человека. Пусть Бражник и был врагом всего Парижа, для него он был семьей, и девушка даже не представляла, насколько трудно парню было пережить эту потерю.

      Адриан Агрест был единственным, кто, по ее мнению, имел право ненавидеть Нуара, поэтому тот факт, что он предложил выпустить совместную коллекцию той, кто чуть ли не на каждом углу кричит о своей преданности герою Парижа, весьма удивлял.

      — Вообще-то с нами, — хмыкнул Куртцберг, почесав подбородок. — Все-таки предложение поступило не лично тебе, а фирме «NB». И к твоему сведению, — с ехидной улыбкой Натаниэль протянул подруге папку с бумагами, — я согласился. Предложение выгодное, — продолжил он, глядя на то, как Маринетт изумленно хлопает глазами, — а ты уже столько потенциальных партнеров от нас отвадила… Так что придется тебе с ним работать.

      — Скажи, что ты пошутил, — недоверчиво покачала головой Маринетт. — Я ведь не смогу!

      — Как говорит Тикки, ты справишься, — Нат похлопал ее по плечу. — Ведь ты Ледибаг.