Глава 4
Это был не первый раз, когда она пыталась исправить шрамы, которые считала отвратительными. И определённо достигла бы в этом успехов не будь они выжжены браслетами, сдерживающими магию. Такие шрамы не скрыть – Сара знала это. Однако каждый раз, когда ее взгляд падал на изуродованную шею или запястья, все внутри холодело, будто кто-то открывал настежь окно в студёную зиму. И Сара пыталась исправить это. Каждый раз, руна за руной, она заставляла клетки своей кожи видоизменяться и каждый раз безуспешно. Когда боль становилась нестерпимой она прекращала, и все становилось, как и было. Частички магического золота, что въелись в ее кожу, не давали исправить шрамы, а извлечь их было попросту невозможно.
В этот раз ее прервала Дорина. Заставила оборвать руну терзающую плоть.
- Госпожа, - вздохнула та, замирая у входа. – Это не поможет. К тому же, если вы и дальше будете пользоваться магией не восстановив ее, рискуете вообще потерять контроль. Того и гляди коснётесь перила, а оно само собой полыхнет.
Сара вытерла слёзы, но не сдвинулась с места. Продолжила стоять у зеркала и мерить взглядом свои руки, шею, щиколотки. Чувствовала, как лёгкие заполняет не воздух, а отвращение.
- А если я срежу их? – ее вопрос прозвучал будто со стороны, но повернувшись к Дорине она спросила уже уверенней. – Если я срежу их, это поможет?
Она видела, как брауни в ужасе покосилась на ее шрамы.
- Очень сомневаюсь, - с опаской сказала она. – Сделаете это, и скорее умрете от потери крови, чем избавитесь от элементов золота в коже.
- Но шанс есть? – оживилась Сара.
- Умереть, госпожа. Есть шанс - умереть.
Суровость лица брауни не смутила Сару и она, поправив кимоно подступила ближе и воодушевленно заявила:
- Ты можешь останавливать кровь пока я буду срезать кожу, уверена это поможет.
- Я не стану помогать в самоубийстве, - отрезала Дорина, да так резко, что Сара отшатнулась.
- А если я прикажу?
- Я служу вашему отцу, не вам. А он этого не одобрит.
Щурясь, девушка смерила брауни взглядом, но та даже бровью не повела.
- Ну нож подходящий ты хоть принесёшь?
- Это самоубийство, госпожа.
- Нож, Дорина, - процедила Сара.
Уже через пять минут она вертела в руках какой-то средневековый клинок с изогнутым лезвием. Его чёрная сталь поблёскивала в тусклом свете. Внезапно Сара ощутила, как ее захлестнулась волна страха, но ей удалось подавить его.
- Почему именно этот? – спросила она, подозревая, что Дорина специально принесла самый неудобный нож в доме.
- Он из смеси вулканической стали и костей волшебников. Если что-то и вырежет с вас золото короля, так это этот клинок, - холодно отчиталась Дорина.
- Не знала, что у нас такие есть, - пожала плечами Сара.
Ее нельзя было назвать увлекающейся подобного рода безделушками.
- Вы всегда плохо слушали на занятиях по истории, - заметила Дорина.
- Спасибо за наблюдение.
- Госпожа, - Сара вопросительно изогнута бровь. – Иногда шрамы — это память.
- В этом и дело, я не хочу помнить.
- Шрамы напоминают нам что мы все ещё живы.
Сара ничего не ответила, подошла к зеркалу и села на пол.
Закатала рукава кимоно и без колебаний сделала первый надрез.
Это оказалось больнее чем она ожидала. Волны обжигающей боли разлились по ее телу, и она почти закричала, но вовремя сцепила зубы, заставляя себя замолчать. Поэтому звуки, которые она издала больше походили на поскуливания. Где-то позади, сквозь шум в голове, Сара услышала, как Дорина пробурчала, что не намерена наблюдать за этим. Потом хлопнула дверь. На секунду Сара заволновалась, что та приведёт отца, но быстро ушла от этой мысли, отца дома не было. Сделала ещё один надрез и продолговатый кусочек кожи упал на пол.
В глазах потемнело от боли, и чтобы не закричать Сара уткнулась в собственное плечо. Когда она вновь взглянула на руку, из той лилась кровь, будто она проделала дыру в трубе, а не срезала небольшой пласт кожи.
Когда в комнату вошли Сара уже заканчивала со второй рукой. Надо сказать не совсем удачно, так как пару раз теряя сознание на пару секунд она уже была не так аккуратна. Задела сухожилия и пальцы безжизненно болтались. Ее кимоно пропиталось кровью, а от боли казалось, что кровь заливает еще и глаза. Голова трещала и собственное сердце стучало слишком громко.
У Сары не было сил сопротивляться, когда кто-то выхватил у неё нож. Ей лишь хотелось, чтобы люди вокруг говорили чуть тише, но было так шумно. Кто-то ругался, называл ее идиоткой и спятившей. Потом ее тело пронзила новая волна боли и она поняла, что этот кто-то ее отец, а боль вызвала магия Дорины. Потом стало совсем шумно. Как будто кто-то кричал, в какой-то момент Сара поняла, что кричала она. Дальше была темнота, долгая и болезненная, а когда она вновь открыла глаза, то обнаружила что сидит на кровати, а Дорина перебинтовывает ей запястья. Кто-то прожигал ее взглядом, и повернувшись Сара увидела отца, что сидел в кресле напротив. Стало неуютно и как будто больнее. Она скривилась, когда Дорина завязала узел на бинтах.
- Ты могла умереть, - слова отца сквозили гневом. – И ради чего? Чтобы убрать какие-то шрамы?!
Сара заставила себя не сдвинуться с места, но, когда отец рывком наклонился вперёд ей захотелось сбежать. Святые, его гнев буквально обжигал ее плоть. Но она не боялась его, потому что едва ли ее гнев был слабее. Мужчина, сидящий перед ней, хоть и вырастил ее и дал все, о чем другие могли лишь мечтать, не имел право осуждать ее, а он осуждал. В его взгляде почти читалось разочарование.
Поднявшись с кровати, кривясь от спазмов в голове и руках, Сара подошла к отцу. Тот поднялся, как только она остановилась возле кресла.
- У тебя нет права судить меня, - прорычала она. – И это не просто шрамы. Это отметина проклятого короля. Его отметина на мне! Почерк его убеждений и манер, которые он пытался вдолбить в меня эти три года пока я сама не прекратила это. Это не просто шрамы. Это, - она указала на свою шею. – отпечатки его взглядов, ненависти, перекройки. Напоминания о изменениях, которые ему удалось совершить и при этом сохраняя непроницаемое выражение лица и имея наглость убеждать меня что помогает. Так что не смей мне говорить, что это просто шрамы.
Внезапно она поняла, что сказала слишком много. До этого она никогда не говорила отцу о том, что произошло в подробностях, а теперь видела, как гнев в его глазах разгорелся еще сильнее, но только теперь он был направлен не на неё. И все же рука Магистра потянулась к ее лицу, но так и замерла, не коснувшись кожи.
- Ты могла умереть, - прорычал он, опуская руку. – Не будь дурой Андромеда. С отметинами или без, ты — это ты. Но рисковать своей жизнью чтобы избавиться от прошлого? Повзрослей.
- Рисковать жизнью, повзрослей, - повторила она. – Давно ли ты избил меня до полусмерти, потому что я не исполнила твой приказ?
- Не сделай я этого и ты бы до сих пор ходила как слепой котёнок, давясь в жалости к самой себе. И да, я признаю, тот раз был ошибкой. Я не расчищал силу и были последствия, но смерть ни одно из них. Контроль, Андромеда! - Мужчина отошёл к стене. – Контроль.
- Я захлебнулась тогда собственной кровью, потому что мои сломанные рёбра пробили лёгкие.
- И благодаря этому ты пережила все остальное.
Сара вздрогнула. Отец был прав. Причина, по которой она смогла пережить заключение у короны это закалка, которая выработалась в ней.
- Я не хотела убить себя, - произнесла она. – Я просто хотела избавиться от шрамов.
- Ты подвергла себя опасности! – Сара отшатнулась от такого резкого повышения голоса.
- Я бы не была в опасности согласись Дорина помочь мне! – возразила она не менее громко.
- Дорина не твоя слуга Андромеда! И ты знаешь это. Она перепугалась за тебя до смерти. Посмотри, - Магистр указал на брауни. – Думаешь найди мы тебя здесь мертвой что бы было? А? – видя, что дочь что-то хочет возразить он жестом остановил ее. – И не говори, что, если бы она осталась и помогла все было бы хорошо. Дорина заслужила от тебя хоть каплю уважения к тому, что она делает для тебя. Пол жизни гладит платья и смотрит чтобы ты была всем довольна! – снова повысил он голос. – А ты заставляешь ее бежать за мной, потому что решила будто срезать кожу пластами с рук это хорошая идея! Уважение, Андромеда.
Их взгляды пустились в пляс в невидимой схватке, но Сара понимала, что отец прав и повернулась к брауни. Просить ее останавливать кровь было тоже самое, что просьба самоубийцы привязать камень к шее. Эгоизм.
Сару захлестнула волна вины, что моментально остудила все остатки гнева.
- Прости меня Дорина, - сказала она. – Я не хотела пугать тебя своим поведение. Знаю, что нелегко видеть, как я истязаю себя.
Брауни лишь сдержанно улыбнулась, и Сара вновь повернулась к отцу.
- Я хочу избавиться от этих шрамов, - твёрдо заявила она. – и сделаю ради этого все. Слышишь? Не в твоём доме если ты так пожелаешь и не умоляя понапрасну, но я не остановлюсь. Они удавкой душат меня. Я не могу двигаться дальше, видя последствия своей слабости. И я прощу тебя о помощи. Ты поможешь мне?
- Я найду врача, который согласится на подобную процедуру, - ответил ей отец, после недолгой паузы. – Жозеф должен согласиться. Думаю, ты понимаешь, что боль будет ужасной. Особенно на шее. Она не сравнится с той, что ты пережила сейчас, - девушка кивнула. – И результата это может не дать, а если даст, то все равно останутся шрамы, но уже другие. Не опалённые, а от швов.
- Я хочу вырвать остатки оков из своей кожи, - твёрдо заявила она. – Пусть лучше мое тело украсят шрамы, свидетельствующие о моей силе, а не напоминание о наивности.
- Тогда ладно. Я сообщу тебе. Но думаю в течении двух дней мой человек сможет принять тебя.