32
Данте
За прошедшие годы Чонха несколько раз удивляла и даже шокировала меня, что удавалось немногим. Сегодня дочь и жена поразили меня так, как никогда прежде и не только меня.
Я знал, что они не собирались сотворить подобный хаос, но у них обеих горячий темперамент, который порой вырывался наружу в самые неудачные моменты.
- Чонха, что происходит? - тихо спросил я.
Потрясенное молчание быстро превратилось в недоверчивый шепот. Мне нужно взять ситуацию под контроль, прежде чем она обострится до предела.
- Мне очень жаль, Данте. Я не могла позволить Лалисе выйти замуж за Сехуна. Она бы не была счастлива.
Я натянуто улыбнулся.
О выглядел готовым уничтожить все, а его жена наигранно обмахивалась свадебной программкой, добиваясь внимания.
Я громко прочистил горло, затем подождал, пока в церкви наступит тишина.
- Мы должны попросить вас уйти сейчас же. Нам нужно уладить дела, свадьба не состоится. - И я принялся наблюдать за О и моей семьей.
О жестом поманил сына. Чонха же бросилась к Лалисе, которая застыла у алтаря с широко раскрытыми глазами.
Я не позволил разочарованию взять бразды правления в свои руки. Сначала мне надо разобраться с О. Они могли устроить скандал, а у меня не хватит терпения мирно его улаживать. Тем не менее я решу проблему с ними, а после займусь эксцентричной женой и дочерью. У меня складывалось ощущение, что в этом кроется нечто особенное.
Подозрение росло во мне с тех пор, как я увидел Лалису рядом с Чонгуком, когда того подстрелили. Но решил не доверять инстинкту, потому что мне не нравились догадки, которые роились в моей голове.
* * *
Мы с Чонхой всегда думали, что, организовав брак с Сехуном, обеспечим Лалисе больше свободы, чем другим девушкам в нашем мире.
Мы восприняли наши узы как личное тому подтверждение. Наша любовь со временем стала сильнее, и мы надеялись, что и с Лалисой произойдет то же самое.
Знай я, что она влюблена в Чонгука, лично бы отменил свадьбу. Любая связь обречена на провал, если здесь будут замешаны чувства кого-то еще. Мой брак с Чонхой однажды почти рухнул, поскольку я цеплялся за любовь к покойной жене, какой бы безнадежной та страсть ни была.
Однако любовь Лалисы не безнадежна. Она взаимна.
В тот момент эмоции перехлестывали меня. Я не мог сразу же решить судьбу Чонгука.
Я направился в комнату, куда удалилась Лалиса. Выражение лица дочери стало извиняющимся в ту же секунду, когда ее взгляд встретился с моим, но я заметил явное облегчение и радость в ее глазах.
Ликование от того, что она не вышла замуж.
- Мне жаль, пап. Я понимаю, какой скандал устроила.
- Масштабный, - согласился я.
Она сглотнула, заламывая руки. Затем возвела взор к потолку.
- Каждый день в течение последних нескольких недель, даже месяцев, я пыталась убедить себя, что буду женой Сехуна. Что я сделала правильный выбор и все смогу, что я должна выполнить долг перед Синдикатом и не разочаровывать тебя и маму. Но сегодня единственное, о чем я могла думать, стоя вместе с Сехуном у алтаря, - это то, как поживает Чонгук, и что мне хочется быть рядом с ним. Если бы я довела свадьбу до конца, рано или поздно я бы попыталась разрушить брак и устроила бы по-настоящему грандиозный скандал, который бы не сравнился с теперешним.
Развод дочери дона вызвал бы немалые волнения.
Если бы Лалиса в какой-то момент решилась развестись, многие из солдат попросили бы меня запретить ей это делать. Я бы, конечно, заступился за дочь, ведь ее счастье в конечном итоге являлось моей главной целью, но таким образом в Синдикате возник бы ненужный конфликт.
- Ты разочарован? - спросила она.
- Да. - Увы. Я разочарован в ней, но более - в себе, поскольку ничего не замечал. Я гордился своим пониманием человеческой природы, что позволяло мне оставаться доном так долго. Но я отказывался обращать внимание на трансформации, происходящие с родной дочерью. - К сожалению, ты не поделилась с нами сомнениями о будущем браке и не обсудила свое решение с матерью и мной. Ты молча страдала и изводила себя лишь для того, чтобы все переживания одолели тебя в самый невыгодный момент.
- Я не хотела обременять тебя или маму. Да и ты предпочитаешь решать проблемы самостоятельно. Ты всегда поступаешь по правилам, и мне тоже хотелось.
Я покачал головой. Я действительно старался поступать правильно, но в прошлом иногда откладывал свои обязанности перед Синдикатом ради Чонхи. Моя любовь к семье превосходила чувство долга. Так будет всегда.
То была моя самая большая неудача как дона. Однако я гордился собой: ведь я вел себя как поистине любящий муж и отец. Сегодня Чонха тоже выбрала любовь к дочери, и я знал, что она сделает это снова.
Вот почему я не попросил бы ее извиниться, хотя и она, конечно, не стала бы просить у меня прощения.
- Поступать по правилам - замечательно, но не вопреки личному счастью, Лалиса. Мы с твоей матерью хотели, чтобы ты жила жизнью, наполненной свободой, которую узы в нашем мире не могли дать тебе.
Лалиса нахмурилась.
- И все? Я думала, брак должен усилить Синдикат.
- Должен был. И мы надеялись. Мы могли бы укрепить Синдикат за счет связей с Корсиканским союзом, но не ценой твоей безопасности. Но я не думал о тебе.
- Папа, - начала Лалиса с легкой улыбкой. - Я понимаю, у вас с мамой были самые лучшие намерения, когда вы соглашались на помолвку. Ты даже спросил меня, и, когда я ответила «да», я действительно думала, что у меня не возникнет проблем, но потом... - Она замолчала, очевидно, обдумывая, что сказать.
Она могла ни о чем не волноваться: сегодня пелена спала с моих глаз. Я в течение стольких лет закрывал на происходящее глаза, хотел цепляться за образ Лалисы, который не отражал правду!
Она уже давно не маленькая девочка. Она взрослая женщина.
- Потом ты влюбилась в Чонгука. - Гнев разлился в моей груди, заставляя меня сделать глубокий вдох, чтобы сохранить спокойствие.
Лалиса вздохнула. Шагнула ко мне и обняла за талию. Я обнял ее в ответ и почувствовал, как она расслабилась, словно лишь теперь перестала бояться, что я оттолкну ее в ярости. В раздражении, направленном даже не на нее. Но, с другой стороны, негативные эмоции никогда не мешали мне проявлять любовь к дочери.
Невозможно представить, чтобы она сделала нечто, заставившее меня оттолкнуть ее.
- Кстати, насчет него? Он испытывает чувства к тебе? - спросил я строгим голосом.
Она поджала губы.
- Ты боишься, что он играл со мной? Использовал?
Теперь, когда я осознал, что отношения Лалисы и Чонгука далеки от профессиональных, я тревожился о многих вещах.
- Чонгук знает тебя практически с детства, ему было бы легко направить увлечение молодой девушки в выгодное русло.
Лалиса выглядела обиженной.
- Ты и правда считаешь меня наивной и глупой?
- Ты совсем не глупая, - твердо заявил я. - Но наивность свойственна юным, а мы с твоей матерью всегда переживали из-за того, что твое сильное желание сочувствовать станет помехой в нашем мире.
- Пап, я неплохо разбираюсь в людях, возможно, я слишком эмпатична, но поверь, когда я говорю, что в прошлом использовала это в своих интересах, значит, так оно и есть. Я не такая хорошая девочка, как ты думаешь. Если кто и играл, то именно я с Чонгуком. Я доставила ему неприятности.
Я прищурился.
- Как долго все длится между вами? - Мне не хотелось давать этому конкретное название, и, если честно, я пока что не намеревался позволить их связи стать чем-то по-настоящему важным для семьи.
Если оставить в стороне чувства Лалисы, факт остается фактом: Чонгук был моим солдатом, которому я доверил безопасность дочери, но он предал лично меня. Я не собирался прощать ему проступок.
- Все началось в Париже, - ответила она. - У меня много лет были чувства к Чонгуку, но он всегда игнорировал мой флирт.
- Получается, он знал о твоих чувствах, когда согласился жить с тобой в Париже.
Выражение лица Лалисы тотчас исказилось: она сообразила, что ненароком сболтнула лишнее.
Она умна и, конечно, могла уклониться от неприятной правды, почти не солгав, но у меня был многолетний опыт общения с людьми, и я понимал, когда дело доходит до манипуляций и принуждения. Однажды она будет так же хороша, как и я, а может, даже лучше, но сейчас ей нужно быть честной со мной. И продолжать в том же духе.
- Знал. Но не собирался поддаваться, поэтому с полной уверенностью сказал, что сможет защитить меня во Франции. Он был уверен. Он не лгал.
Я с горечью улыбнулся.
- Я восхищаюсь твоей попыткой защитить Чонгука, но не понимаю, почему его поведение не является предательством. Если он что-то подозревал, ему следовало сказать все мне во время нашего разговора, прежде чем я позволил тебе уехать. Я его дон и твой отец. Я должен был решить, готов ли доверить ему твою безопасность, несмотря на твои чувства. И я бы определенно сказал «нет». Поэтому я допускаю, что и Чонгук уже питал к тебе чувства и имел полное намерение их реализовать; вот почему не сообщил мне о риске, который может представлять совместная поездка в Париж.
Лалиса отстранилась. Я видел, что она взвешивает свои варианты. Я понимал, что в ее истории кроется что-то еще, чем она не хотела делиться. Замешательство дочери подсказало мне, что я прав.
Лалиса раздумывала, поможет ли она Чонгуку, если сейчас раскроет все карты передо мной. Стоило признать, меня разозлило то, как она выбирала ту правду, которую хотела мне сказать.
Никакой отец никогда не захочет, чтобы его ребенок лгал ему.
- Ты обманывала меня много лет. Наверное, настал момент быть честной со мной. Ты никого не защищаешь, опуская часть правды. Это лишь заставит меня предположить наихудший вариант, который, разумеется, не обелит Чонгука. Разве я не заслуживаю правды?
Она на мгновение закрыла глаза.
- Я даже не уверена, что защищаю Чонгука, не умалчивая о том, что случилось перед Парижем, поскольку я вела себя как настоящая... - Она искала подходящее выражение, а затем пожала плечами. - Сука. Прости, пап, по-другому никак нельзя.
Чонха не переносила ругательства. В свою очередь, услышав, как Лалиса называет себя словом, которое заставило бы меня сурово наказать любого, использовавшего грубую брань по отношению к дочерям или жене, я внутренне съежился.
- Позволь мне все решить, - нейтрально сказал я.
Лалиса кивнула, но я уловил нерешительность в ее взгляде.
- Я шантажировала Чонгука, иначе он бы не поехал в Париж. Он не хотел, поверь мне, но у него не имелось выбора.
- Я предполагаю, что твой компромат на него был связан с предательством какого-либо рода, иначе Чонгук бы сразу отказался от того, чтобы сопровождать тебя в Париже в качестве телохранителя.
Лалиса покраснела.
- В принципе это не было предательством тебя, пап. Я поймала Чонгука с миссис Ли.
Я приподнял брови. Мужчины нередко изменяли женам, и слухи о вероломстве часто долетали до моих ушей. Естественно, в наших кругах это никого не удивит, поскольку в нашем мире главенствовали мужчины.
Я не наивен, поэтому всегда знал, что и женщины тоже изменяли неверным супругам, просто умело все скрывали. В обществе браков по договоренности вполне естественно, что жены будут искать внимания на стороне. Но я не ожидал, что мой солдат будет спать с женой другого мафиози. Это вызвало бы конфликт в Синдикате, что мне показалось совершенно ненужным.
- И все? - спросил я, хотя инстинкт подсказывал: Лалиса еще что-то утаивала.
Дочь поморщилась.
- А еще я поймала его с миссис О.
Я покачал головой:
- Это недостойное поведение, когда дело касается блага Синдиката, но я нахожу его еще более отвратительным, поскольку Чонгук - тот мужчина, к которому у тебя явно есть чувства.
Лалиса заслуживала уважения. А я не считал, что мужчина, считающий измену - хобби, способен хранить верность.
- Чонгук не изменял мне с тех пор, как мы начали встречаться. - Щеки Лалисы заалели, и я решил, что в любом случае предпочитаю термин «мимолетный роман», как бы дочь ни называла эту связь.
Я кивнул.
- Ясно. Но я должен сказать - поведение Чонгука требует наказания.
- Чонгук защитил меня ценой жизни. Он в коме, потому что спас меня. Неважно, что ты думаешь о нем или о его поведении в прошлом, он сделает для меня все. У меня нет ни малейшего сомнения по этому поводу.
Мне хотелось бы разделить ее убеждения, но нам с Чонгуком следовало многое обсудить, прежде чем я смогу принять решение о его будущем - когда здоровье пострадавшего позволит это, естественно. Я дам ему шанс защитить себя - ради Лалисы и Энцо.
Она прижалась щекой к моей груди.
- Пап, пожалуйста, не наказывай Чонгука за то, что он любит меня.
- Однако у него полно других проступков, за которые я могу его наказать.
- Папа! - воскликнула Лалиса, надув губы. Она, как и мать, обладала чудесным талантом добиваться своего. Я уже отказался от борьбы с женским обаянием. - Обещай, что не накажешь Чонгука слишком сильно. Пожалуйста.
Я поцеловал ее в макушку.
- Пока ничего не могу обещать, но обязательно буду иметь в виду, что на кону стоит и твое благополучие. А пока нам надо подождать, когда Чонгук поправится.
- Надеюсь, он скоро очнется.
Я еще не сообщил Лалисе новости, что Чонгук уже пришел в себя, и счел более благоразумным сперва побеседовать с дочерью начистоту. По крайней мере, ее мысли были заняты им с несколько иного ракурса.
- Он очнулся. Энцо прислал мне сообщение несколько минут назад.
Глаза Лалисы расширились от недоверия, а затем она просияла. Она выглядела счастливой. Для отца видеть подобные эмоции на лице дочери из-за мужчины, которого он должен сурово наказать, является сущим кошмаром. Это был не первый раз, когда женщины заставляли меня размывать границы того, что следует делать ради Синдиката.
Однако я до сих пор не был уверен, что Чонгук - именно тот, кого я хочу видеть рядом с ней.
- Могу ли я увидеть его? Пожалуйста, папа, мне необходимо его навестить и сказать, что я не вышла за Сехуна! Он, наверное, думает, что я замужем.
- Ладно.
Лалиса что-то неразборчиво воскликнула и крепко обняла меня. Несмотря на мое намерение накопить гнев, я растаял при виде ее радостного лица и испытал облегчение.
Но я похлопал ее по спине, отстранился и строго сказал:
- Ты можешь поехать в больницу, но мне надо поговорить с ним. А после нам нужно найти общее решение, вместе с О.
Лалиса закусила губу.
- Полагаю, они захотят нас уничтожить.
- О - безусловно, но я справлюсь. Хотя это будет неприятно. Наверное, Чонгук сможет помочь. Таким образом он докажет мне, что готов искупить предательство.