12
Чонгук
Накануне вылета в Париж папа пришел ко мне домой, чтобы попрощаться. Он с профессиональным видом наблюдал, как я собираю чемодан.
- Тебе известно, что я думаю по этому поводу. Мое мнение не изменилось, - сказал отец, пока я пытался засунуть очередные штаны в уже набитый чемодан.
Мы, конечно, летели бизнес-классом, поэтому я мог взять три чемодана, но было лень паковать уйму вещей, потому решил втиснуть максимальное количество одежды в один.
- Ты редко меняешь свое мнение, пап. Но я придерживаюсь того же. Не хочу лететь туда. Плохая идея, но, как я говорил и раньше, у меня нет выбора.
- Выбор есть всегда.
Я вздохнул. Штаны не влезали.
- Да. Но порой выбор стоит только между чумой и холерой.
- Я мог бы полететь вместо тебя. Чонха и Данте доверяют мне. Они позволят мне присмотреть за Лалисой.
Лалиса сделает все, что в ее силах, но предотвратит подобный расклад. Она хотела, чтобы я жил вместе с ней в Париже. Как обычно бывает с ней, она найдет способ добиться своего.
- Ты нужен Мили здесь, пап. Нужно убедиться, что она не забывает жить.
- Она занята и даже не станет меня слушать. Ей восемнадцать, и я не могу вмешиваться в ее судьбу.
- Ты мог бы найти ей достойного мужа и проигнорировать ее выбор.
Папа покачал головой:
- Ни один священник не согласится провести церемонию.
Я опустился на кровать и позволил себе в последний раз оглядеть квартиру. Я приобрел ее в прошлом году из своих сбережений. Гордился, что у меня есть жилье, которое я купил на кровно заработанные деньги.
Папа предлагал подкинуть немного средств, чтобы я купил дом, но мне хотелось накопить самому. Теперь я покидал родные стены, чтобы присматривать за Лалисой двадцать четыре на семь. У меня никогда не возникало желания путешествовать по миру и отказаться от давних привычек. Чикаго - мой дом. Я вырос на этих улицах, знал почти каждый уголок, даже задворки.
Мне чертовски нравилось каждое утро посещать одну кофейню, где я знал всю семейную историю бариста. И я любил бывать в своем любимом ресторане и иметь возможность заказывать еду, не заглядывая в меню, потому что вызубрил его наизусть.
Лалиса была другой. Ей хотелось испытать что-то новое, она мечтала странствовать по миру.
И сейчас она тащила меня за собой. Ей плевать на мои чувства. Для нее это просто-напросто игра. Ее не тревожило, что я рискую, играя в ее игры. Конечно, отчасти тут была и моя чертова вина. Поцелуй, который мы разделили, определенно послал ей неверный сигнал.
Она станет еще более решительно нажимать на мои кнопки, а Париж являлся идеальным местом для осуществления ее цели.
Я поклялся более не попадаться в ловушку. В целом у меня имелось достаточно самообладания. За последние несколько месяцев я, образно говоря, укрепил стены, вел себя с ней настолько профессионально, насколько возможно. Высвобождал всю сдерживаемую энергию в спортзале или с одной из одиноких жен, которые хотели почувствовать член.
Лалиса уважала новые границы, которые я установил, что могло означать только одно: она ждала лучшего момента для нападения. Но я точно знал, когда она нападет на меня.
Все произойдет в Париже, проклятом городе любви. Какая чушь.
* * *
На следующий день, в обед, мы с отцом поехали в особняк Манобанов на его машине. Рейс был запланирован на вечер, поэтому у нас еще оставалось время.
Когда мы вошли в дом, в холле стояло три чемодана. Лалиса, вероятно, до сих пор собирала вещи в своей комнате.
Но, к моему удивлению, я обнаружил Лалису в гостиной - с ее младшей сестрой Беа, сидящей у нее на коленях.
- А где остальное? - спросил я, когда мы направились в холл. - Мы с отцом сейчас будем загружать багаж в машину.
- Это все, - ответила она. - У мамы один чемодан, а у меня - два.
- Два? Ты уверена, что взяла достаточно одежды?
Лалиса мило улыбнулась.
- Париж - город моды. Зачем брать то, что я могу купить или сшить?
Данте вышел из кабинета и направился ко мне.
- Мы попрощаемся здесь. Не хочу привлекать слишком много внимания к вашей поездке в Париж.
- Разумно.
Я взглянул на часы.
- Нам следует выезжать примерно через пятнадцать минут, чтобы точно не опоздать.
Мы с папой отнесли чемоданы к автомобилю, а когда вернулись, Манобаны уже прощались. Чонха держала Беа на руках, которая крепко прижималась к матери. Лалиса заключила отца в объятия и даже плакала.
Несмотря на то что я проработал на Манобанов много лет, не мог вспомнить, когда в последний раз видел, чтобы Лалиса утирала слезы. В этом отношении она похожа на отца.
Я вышел наружу, чтобы не мешать, но краем глаза продолжал наблюдать за ней. Теперь она обнимала брата. Эти двое часто ссорились, но можно сказать, что они были близки.
Я смотрел, как искренне плачет Лалиса, и ощутил укол вины: ведь я большую часть времени вел себя с ней как урод, но то был единственный способ держать ее в узде.
Однако мне уже не хотелось видеть уязвимую сторону Лалисы. Черт. Будет еще сложнее оттолкнуть ее.
Папа не смотрел на меня неодобрительно: в его взгляде читалось сильное беспокойство.
- Все будет хорошо.
Он кивнул, но не поверил.
Честно говоря, я тоже.
***
Лалиса
Когда январским вечером мы сели в самолет до Парижа, мне хотелось танцевать от радости. До последнего момента я боялась, что папа передумает и не позволит мне учиться во Франции.
Тоска и печаль исчезли с души, едва шасси оторвались от взлетной полосы.
Мама сопровождала нас и собиралась остаться на неделю, чтобы помочь мне обустроиться и убедиться, что мне ничего не угрожает. Конечно, я знала: она хотела удостовериться, что мы с Чонгуком не сблизимся.
Поэтому холодная война между мной и Чонгуком была явным преимуществом. Никто не заподозрит, что между нами что-то может быть.
Когда я вошла в квартиру, которую снял папа, сердце слегка подпрыгнуло. Она находилась недалеко от садов Трокадеро. Здесь имелся балкончик с железными перилами и цветочными горшками, с которого частично открывался вид на Эйфелеву башню. Пространство заполняли круглый металлический стол и два очень неудобных стула одинакового цвета.
Мне не терпелось позавтракать на балконе.
Это была квартира с двумя спальнями, высокими потолками и старыми деревянными полами. Интерьер представлял собой смесь нескольких старинных предметов в стиле модерн и современной французской мебели «Роше Бубуа».
Я была на седьмом небе от счастья.
Крепко обняла маму, совершенно потрясенная.
- Она идеальна!
- Мы с твоим отцом выбрали ее вместе.
- Как бы хотелось, чтобы папа сейчас был рядом.
- Мы скоро приедем к тебе в гости, Лалиса.
Что случится через несколько месяцев. Я закусила губу.
- Надеюсь, не произошло ничего серьезного, что вынудило папу остаться в Чикаго.
Отец был принципиальным и не оставлял своих людей решать проблемы в одиночку, если случилось что-то серьезное. Но он никогда не пропускал ни одного семейного праздника: ни дня рождения, ни Рождества. И я надеялась, что и этот раз не станет исключением.
Я взглянула через плечо на Чонгука, который бездельничал на ярком диване.
С кислой миной он выглядел неуместно на красно-оранжево-желтой обивке. Он положил руки на спинку дивана «Роше Бубуа» и раздвинул ноги: типичный плохиш.
Мужчина взглянул на меня, выражение его лица было бесстрастным.
- Можешь выбрать комнату, - сказала я.
Он молча поднялся на ноги и осмотрел обе спальни. Даже его холодная отстраненность источала сексуальность.
Мама коснулась моего плеча, и я встретилась с ней взглядом.
- Я волнуюсь. Ты будешь совсем одна в Париже.
- У меня есть Чонгук
Мама поджала губы.
- Со взрослым мужчиной под одной крышей...
- Мам, теперь ты говоришь как бабуля.
Родительница отца была старомодной, и мама становилась такой же.
- Я беспокоюсь за тебя.
- Я справлюсь. Раньше я уже оставалась наедине с Чонгуком, и он послушный ворчун. Тебе правда не надо переживать, что я погружусь в развлечения с головой. Поверь мне, телохранитель обломает мне любое удовольствие.
Мама довольно засмеялась.
- Твоему отцу это явно понравится.
- Уверена, он разговаривал с Чонгуком перед отлетом из Чикаго.
- Конечно.
Я покачала головой.
Чонгук вышел из спальни, что находилась слева и ближе к входной двери.
- Я выбрал.
Я направилась в соседнюю спальню. Из окна не открывался вид на Эйфелеву башню, как в гостиной. Но можно было любоваться фасадом дома через дорогу. В итоге мне комната понравилась именно за уют.
И вдруг меня осенило:
- Где ванная?
- В старых зданиях Европы ванные - нечастое явление. Есть только душевая кабина.
Чонгук будет в бешенстве. Да и меня не особо привлекала идея разделять с ним общую душевую. У нас с ним - не тот уровень отношений, когда мне хотелось бы, чтобы он знал все об особенностях моего организма.
Однако душевая предоставляла множество возможностей для «случайных» проявлений наготы.
От мысли застать Чонгука стоящего под струями воды я ощутила истому, а по телу пробежалась приятная дрожь.
Мы с мамой разделили мою двуспальную кровать на ту неделю, которую она собиралась провести в Париже. У меня оставалось еще три недели до начала первых вводных курсов, что было идеально, чтобы акклиматизироваться и привыкнуть к разговорному французскому. Я немного его подзабыла.
Я наслаждалась днями, проведенными с мамой. С тех пор как родилась Беа, нам редко удавалось побыть вдвоем, поэтому совместный шопинг на Елисейских Полях и осмотр достопримечательностей Парижа оказались прекрасной возможностью. Чонгук ходил за нами по пятам, предоставив пространство, но внимательно следил за нами. И я очень ценила моменты, которые подарили мне ощущение «нормальности».
Я даже чувствовала себя свободнее, чем в Чикаго. В Париже нас никто не знал, а Чонгук так осторожно наблюдал, что никто бы и не предположил, что нас охраняют.
В наш последний вечер перед возвращением мамы в Чикаго мы устроились на кровати и, прислонившись к изголовью, долго разговаривали.
Я положила голову маме на плечо, впитывая родной успокаивающий аромат.
- Ты когда-нибудь скучала по тем дням, когда была моложе и еще не стала женой дона? Всеобщее внимание всегда приковано к тебе.
Мама ответила не сразу.
- Еще до того как я вышла замуж за твоего отца, меня осуждали. Люди сплетничали обо мне, а все дело было в той давней истории: ведь я была замужем. Но, разумеется, фамилия Манобан накладывает определенные обязательства. Думаю, поддержка твоего папы помогла мне выдержать критику окружающих. Я понимала, что он мне помогает, а наедине с ним могла быть собой, не боясь никаких осуждений. Семья дала мне, если так можно выразиться, подушку безопасности, на которую я могу упасть.
Я кивнула, размышляя о нашей семье именно в таком ключе.
- Надеюсь, Сехун меня поддержит.
Мама взяла меня за руку.
- Конечно, как только узнает тебя получше. Он поймет, какая ты замечательная, иначе быть не может.
Я засмеялась.
- По-моему, ты предвзята.
- Я хочу, чтобы ты была счастлива, Лалиса. Мы с отцом выбрали Сехуна, поскольку считаем, что он даст тебе ту жизнь, которую ты заслуживаешь.
- Если бы я была обещана мафиози, то не смогла бы учиться в Париже. Вы сделали правильный выбор.
Как ни странно, помолвка с Сехуном дала мне больше свободы, чем я когда-либо предполагала. О подобном я даже не смела мечтать.
Что бы ни случилось после того, как я выйду замуж за Сехуна, с этим я разберусь. Позже.
***
Чонгук
У меня не получалось уснуть, поэтому, несмотря на холод, я устроился на балконе.
Завтра Чонха улетит домой и оставит меня наедине с Лалисой. Последние несколько дней в Париже - и даже несколько недель до поездки - она держала дистанцию и была вежлива. Я не доверял ее внезапной сдержанности.
Когда Чонха уедет, Лалиса пойдет в атаку. Я практически чуял ее рвение дергать меня за веревочки.
Половицы заскрипели под тихими шагами. Я удивился, когда Чонха устроилась на стуле - дрожащая, хоть и закутанная в толстое шерстяное одеяло.
- Ты тоже не можешь уснуть, - прошептала она, но я не упустил скрытого напряжения. Она пришла с определенной целью. - Прежде чем я завтра вернусь домой, я бы хотела поговорить.
Я откинулся назад с высокомерной улыбкой.
- Ваш муж предупредил меня перед поездкой в Париж.
- Не сомневаюсь, однако я уверена, что Данте, как и большинство отцов, не замечает мелких деталей, которые не ускользают от матерей.
Я промолчал. Вряд ли Лалиса рассказала матери о своем чрезмерном флирте или шантаже. Лалиса слишком умна, она, конечно, доверяла Чонхе, но не стала бы рисковать учебой в Париже.
- Постепенно разница в десять лет станет неощутимой. Лалиса совершеннолетняя. Что определенно изменит ситуацию не только в ее сознании, но и в твоем
- Возраст не является главным сдерживающим фактором в нашем мире. Лалиса - дочь моего дона, вот что главное.
- Возможно. Но ты находишься далеко от дома, и она понимает, что это ее шанс на свободу. А ты для нее - самый легкий вариант.
Ох. Недалеко от истины. Лалиса хотела развлечься и не потерять репутацию хорошей девочки. Со мной ей не придется беспокоиться о том, что слухи разлетятся по миру.
Я бы отгрыз себе член, прежде чем распространить новость о том, что трахаю ее.
- Должен сказать, я удивлен вашей заинтересованностью в том, чтобы Лалиса знала меру в Париже. Я думал, вы одна из самых ярых сторонниц, чтобы девушкам разрешалось не хранить девственность до свадьбы.
- Ты неправильно понял. Я беспокоюсь за безопасность Лалисы. Я не против, если она встретит ровесника и займется тем же самым, что и Сехун, но при этом ей не будет ничего угрожать. Но я не хочу, чтобы между вами что-то наметилось. Я в курсе, что Лалиса была влюблена в тебя в детстве. Я не представляю, каково текущее положение дел, дочь научилась маскировать свои эмоции, но так или иначе ты для нее - безопасный и легкий вариант. И мне совсем не хочется, чтобы ты заигрывал с ней.
Значит, какой-то случайный француз достаточно хорош? А я нет? Какого черта?
Словно прочитав мои мысли, Чонха невозмутимо продолжила:
- Любой парень, которого она встретит здесь, будет забыт, когда она прилетит в Чикаго, но ты останешься рядом, что может обернуться катастрофой. Пообещай мне, что не притронешься к ней. Кроме того, ты дашь мне знать, если она попытается что-нибудь предпринять, чтобы я успела либо послать ей нового телохранителя, либо вернуть ее домой.
Я вздохнул.
- Обещаю.
Лалиса - не единственная опытная лгунья, потому что в глубине души я знал, что не позвоню Чонхе, что бы ни случилось.
* * *
Чонха исчезла в зоне досмотра, а Лалиса повернулась ко мне с безмятежной улыбкой, которая вызвала у меня тревогу:
- Не пытайся ничего сделать, иначе я позвоню твоему отцу, даже если это будет стоить мне потери работы.
Она продолжала улыбаться невинной улыбкой, которая не могла ввести меня в заблуждение.
- Никак не возьму в толк, о чем ты?
Черт возьми, она не сдастся. Проблемы - ее второе имя. Когда она устроилась на пассажирском сиденье в арендованной машине, я ожидал, что она попытается что-нибудь сотворить по дороге домой, но она лишь созерцательно глядела в окно, чем удивила.
Возможно, она наконец смирилась с тем, что у нас ничего не получится. Меня немного смущало то, что я не ощущал восторга, который должен был бы быть.
- Нам надо подумать о том, чтобы вернуть машину и арендовать скутер. Мы бы не застревали в пробке, - сказала она, когда мы почти час ползли по парижским улицам.
Я проследил за ее взглядом и увидел скутер мятного цвета. Парень, управлявший этой штуковиной, был в шлеме и узких брюках, подчеркивающих длинные стройные ноги, которым позавидовали бы многие девушки.
- Я недостаточно метросексуален для скутера.
Лалиса закатила глаза.
- Мужественность не зависит от марки машины. Скутер - практичный выбор.
- И что в нем интересного?
- Ты поразишься тому, сколько удовольствия можно получить, делая что-то неожиданное.