11
Лалиса
Холодное.
Именно так можно описать мое общение с Чонгуком в последующие недели.
Я злилась.
Но Чонгук злился еще больше.
Никто из нас не собирался отступать. Как и всегда.
Вот почему мы не обменялись ни единым словом, кроме официальных любезностей во время моей помолвки с Сехуном в начале октября.
Мне крупно повезло: я была занята подготовкой к помолвке, празднованию восемнадцатилетия и переезду в Париж. В итоге я почти не думала о том, чтобы провоцировать Чонгука. И если мне хотелось привести его в ярость, у меня всегда имелась возможность рассказать мужчине о фотографии - его и дорогой Мины, - которую я сделала.
Мы праздновали помолвку у нас дома. В гостиной и во дворе до сих пор стояли высокие столы для фуршета со вчерашнего празднования моего восемнадцатилетия. Хотя «вечеринка» было неподходящим термином для мероприятия, которое организовали родители. Это был вечер, на котором от меня требовалось вежливо улыбаться и вести светскую беседу. Определенно, не то радостное волнение, на которое я надеялась.
Я пообещала устроить себе настоящую вечеринку, как только буду в Париже, вдали от посторонних глаз. Чонгук мог дуться сколько угодно, а я прекрасно проведу время во Франции.
По случаю помолвки я облачилась в белое коктейльное платье, пытаясь сыграть добрую принцессу мафии, какой все хотели меня видеть. Чонгук никак не отреагировал на мой выбор. Обычно он бы все ехидно прокомментировал, но сейчас он был слишком профессиональным.
На его лице застыла маска бдительности, которая ни в малейшей степени не треснула, когда миссис О вошла в гостиную под руку с мужем. Зато у меня жар подкатил к горлу. Интересно, в курсе ли она, что я застукала ее с ним?
Я почти уверена, что Сехун не знал о внебрачных связях матери, и у меня не было намерения просвещать жениха.
Подобное выставило бы Синдикат в плохом свете. Я предана не Сехуну, а семье, и сомневалась, что такой расклад когда-либо изменится. Жених был средством для достижения цели, как и я - для него.
Моя семья приветствовала О под бдительным взором гостей. Мы пригласили людей из политической элиты и некоторых представителей важных семей Синдиката. Разумеется, прессу тоже: О-старший настоял на присутствии журналистов.
Вся его жизнь проходила перед камерами.
Сехун одарил меня напряженной улыбкой. В узком костюме он выглядел как настоящий щеголь. И даже подстригся, лишив себя длинных волос.
- Ты сменил прическу, - пробормотала я.
- Отец посчитал, что так я буду выглядеть лучше, в особенности когда нас будут снимать.
Я кивнула, хотя мысленно не согласилась. Мой взгляд скользнул к миссис О, которая продолжала смотреть на Чонгука. Если она продолжит в том же духе, кто-нибудь в конце концов поймет, что между ними что-то происходит. Я очень надеялась, что сегодня Чонгуку хватит порядочности держать лапы при себе. Если бы он осмелился трахнуть ее на моей помолвке, мне не пришлось бы рассказывать папе о сексуальных похождениях Чонгука, я бы собственноручно его убила.
Ярость закипела внутри.
Я думала, что уже справилась с гневом, но, увидев миссис О, поняла, что моя ревность ярко пылает. Это отрезвило. Я отвела взгляд и жестом пригласила Сехуна к камину. Папа и мистер О выступили перед гостями и пожали друг другу руки.
Потом отец обратился к собравшимся, официально объявляя о моей помолвке с Сехуном.
Лия поймала мой взгляд через комнату. Она стояла рядом с мужем Сону. Казалось, они преодолели некоторые трудности, возникшие еще в самом начале их брака. До моего дня рождения я не видела ее почти два месяца. И, похоже, ей хотелось поговорить вживую. Болтать по телефону было рискованно, поэтому я все еще не поделилась с ней подробностями наших с Чонгуком отношений.
Журналисты сделали несколько фотографий с нашими семьями, причем мы Сехуном держались за руки и улыбались, а после гости сгрудились вокруг нас, чтобы поздравить.
В глазах многих, в первую очередь политических гостей, плясало любопытство, в то время как на лицах мафиози и членов их семей сохранялась настороженность. Я знала, что брак с Сехуном являлся спорной темой в Синдикате, но я доверяла мнению родителей относительно этой связи.
Вскоре мне стало невыносимо обмениваться рукопожатиями и вести светские беседы, хотя я привыкла к подобному.
Сехун смерил меня усталым взглядом.
- Журналисты, должно быть, уже сделали миллиард наших фотографий.
- Уверена, они выберут наименее привлекательные. Чтобы придумать оригинальную историю, - проворчала я себе под нос.
Отношения с прессой балансировали между любовью и ненавистью. Я еще не забыла, как репортеры высмеяли один из нарядов, который я сшила несколько месяцев назад и надела на благотворительное мероприятие: струящийся оверсайз-пиджак, почти доходящий до колен, широкий пояс, короткие шорты и кружевной бралетт. Образ дополняли клетчатые гольфы, которые я сочетала с нелепо высокими каблуками.
Мной овладело огромное удовлетворение, когда после уничижительной статьи девушки не только из нашего круга, но и светские львицы Чикаго начали носить подобные прикиды на вечеринки и общественные мероприятия.
Сехун откашлялся, услышав мою ругань в адрес прессы. Наступила напряженная пауза. Слишком много людей наблюдали за нами, анализировали выражение лиц, пытались прочитать слова по нашим губам. Сехун - сын политика, поэтому ему, вероятно, не следовало шутить над прессой.
- Красивая история любви тоже продается.
Я пожала плечами. Наверняка. Тем не менее я не верила, что нам удастся убедить их, что наша история напрямую связана с взаимной любовью. В голове крутилось чересчур много мыслей, и я сомневалась, что кто-нибудь увидит, как между мной и Сехуном пролетают искры.
Мой взгляд остановился на Чонгуке. Он наблюдал за происходящим со скучающим видом.
Те, кто думал, что только у девушек может быть стервозная мордашка, никогда не видели Чонгука. О его недовольной физиономии ходили легенды.
- Я привыкла к вниманию, но сегодня чувствую себя животным в зоопарке, - прошептала я.
Сехун кивнул и улыбнулся, как будто я сказала что-то приятное. Он знал, как вести эту игру. Я одарила его ответной улыбкой, взмолившись, чтобы она выглядела искренней.
- Как насчет того, чтобы найти приватное место?
- С удовольствием, - сразу же выпалила я, нуждаясь в передышке.
Он слегка коснулся моего плеча и повел к двери. Я заметила, что Чонгук буравит нас взглядом. Он стоял позади моих родителей и болтал с одним из телохранителей О, которого еще пока не избил.
Мы вышли в холл, где наткнулись на гостей, которые общались между собой. Мы улыбнулись им, и я кивнула в сторону коридора.
Мы с Сехуном направились на кухню, где, конечно же, было полно персонала. Но в помещении имелся выход в сад, где обычно отдыхали сотрудники во время перерывов. Сейчас, в самый загруженный момент вечеринки, никого из прислуги не было на улице, поэтому у нас появился момент уединиться, как только дверь за нами захлопнулась.
Мы расположились на стульях.
- Итак, теперь мы помолвлены, - недоверчиво проронил Сехун.
- Ага.
Он вытащил из кармана брюк две сигареты и предложил мне одну, но я резко помотала головой. Даже если персонал занят, кто-нибудь может проверить нас, а мне не хотелось, чтобы они увидели, как я курю. Это известие, несомненно, дошло бы до ушей родителей в рекордно короткие сроки, и тогда у меня были бы крупные неприятности.
Сехун понимающе улыбнулся:
- Продолжаем притворяться. - Он глубоко затянулся.
- Дай и мне сделать затяжку, - сказала я.
Он протянул мне сигарету, и я задымила, прежде чем вернуть обратно.
- Все, наверное, думают, что сейчас мы обмениваемся слюной по-другому.
- А ты бы хотел?
Сехун задумался и отрицательно покачал головой.
- В прошлый раз мне сильно досталось! - засмеялся он.
- Чонгук уже не посмеет так себя вести, особенно на нашей помолвке.
- Но я ведь кое с кем встречаюсь, поэтому не могу тебя поцеловать.
Мои брови взлетели вверх:
- Ты встречаешься с кем-то.
Переспать - это одно, но отношения? Таким образом, и правда мог возникнуть риск, что Сехун вступит в брак, испытывая симпатию к кому-то еще. И это ни к чему хорошему не приведет.
- Не встречаюсь. Мы - друзья с привилегиями и согласились хранить верность друг другу.
Я поджала губы. Мой опыт был скромным, но он описал это как настоящие отношения, хоть и не навешивал на роман ярлык. Роза под другим названием все равно остается розой, правда?
- Значит, вы чудесно общаетесь, занимаетесь сексом и не изменяете друг другу, в моем мире такое поведение называется отношениями.
- Кто-то в твоем мире вообще верен партнеру?
Я прищурилась.
- Повторяю, мы оба не хотим отношений.
- Знает ли она обо мне? Завтра известие о помолвке будет во всех новостях.
- Она в курсе.
- Ты ведь не рассказал ей о сделке? - К тому же все держалось в секрете.
- Нет, я объяснил, что у нас свободные отношения: мы понимаем, что слишком молоды, чтобы полностью отдаваться друг другу, однако безумно влюблены и собираемся пожениться.
Я фыркнула - ничего не могла с собой поделать.
- Полагаю, нам не стоит готовиться к неприятным последствиям и ты не будешь убит горем после свадьбы, желая быть со своей подругой с привилегиями.
- У нас с тобой схожая ситуация. Только у тебя телохранитель с привилегиями.
Я напряглась.
- Между мной и Чонгуком ничего нет.
По лицу Сехуна было ясно: он мне не поверил.
- Я не вру. Мы не спим, и я точно не влюблена в него.
Технически ни то, ни другое не являлось ложью. Мое увлечение Чонгуком всегда перекрывалось желанием убить.
- Допускаю. Но я помню, как он посмотрел на тебя, когда застал нас за поцелуем, и сегодня, когда мы объявили о помолвке. Он хочет тебя.
Я помотала головой.
- Возможно, он не признается себе, поскольку ты под запретом, но, Лалиса, имей в виду, он хочет тебя, и ты ему не откажешь.
Я пожала плечами:
- Ты говорил, что я могу развлекаться.
- Да. Но убедись, что развлечение не перерастет во что-то большее.
- Не волнуйся.
* * *
Когда гости разошлись, я наконец-то смогла вздохнуть с облегчением. Какой долгий день! Я не понимала, что испытывала после помолвки с Сехуном. Вероятно, уверенность перед будущим, однако сегодняшний разговор с ним не развеял остатки тревоги.
Нас связывал долг, а не чувства. У него есть девушка, с которой ему нравилось проводить время, в итоге мне оставалось молиться, что он не привяжется эмоционально и не отменит наш брак или не вступит в него, сгорая от любви по отношению к другой.
Я старалась не размышлять о том, что в глубине моей души поселилась надежда. Вдруг Сехун в какой-то момент разорвет договор? Но тогда не надо ждать ничего хорошего для Синдиката.
Я надела пижаму, но в сон меня не тянуло. Поэтому я выскользнула из комнаты, уповая на то, что не встречусь с родителями.
Мама определенно хотела бы поговорить со мной после помолвки. Если бы вечер не затянулся допоздна, она бы наверняка отвела меня в сторонку. Она, конечно, желала убедиться, что я в полном порядке.
Но я не в состоянии лгать так убедительно, как того требовал разговор с мамой о Сехуне.
Я поспешила в комнату Лиина. Постучала и принялась нетерпеливо топтаться на месте.
- Кто там?
- Я, - прошипела, нервно оглядывая коридор.
Снизу раздавались голоса. Мама и папа до сих пор обсуждали помолвку.
- Входи!
Я прошмыгнула внутрь и закрыла дверь.
Лиин сидел на подоконнике, свесив ноги наружу, с сигаретой во рту. Он бросил взгляд через плечо. На нем была классическая рубашка и строгие брюки, однако галстук и пиджак валялись на полу.
- Окажись я папой, у тебя возникли бы проблемы, - процедила я и ринулась к нему.
- Папа всегда стучит. Ты единственная, кто игнорирует правила приличия. - Он сделал очередную затяжку.
- Но сейчас я постучала, - пробормотала я.
Теперь, когда Лиин стал старше, я кое-чему научилась. Не хотелось застукать брата за непристойными занятиями, которые я никогда не смогла бы стереть из памяти.
Я забралась на подоконник, хотя мне и не особо нравилась возможность выпасть из окна и разбиться насмерть.
- Тебе нельзя курить. - Я ухмыльнулась.
Лиин выпустил дым мне в лицо. Я закашлялась.
- Хочешь посоревноваться в том, у кого больше проблем с папой?
- На данный момент у меня нет проблем. Папа думает, что у меня все прекрасно. - Я протянула руку. - Дай сигарету.
Брат нащупал пачку в заднем кармане, пытаясь удержать равновесие, а затем протянул сигарету мне с раздражающе понимающей улыбкой.
- Ну да, тебе лучше удается скрывать проблемы.
Я засунула сигарету в рот.
- Если честно, в большинстве случаев ты даже не пытаешься вести себя как хороший сын.
Он пожал плечами:
- Все равно папа строг ко мне, а не к тебе.
- Дело в том, что ты парень, - сказала я, держа сигарету в зубах.
- Чонгук ненавидит, когда ты дымишь.
- Знаю, но его сейчас здесь нет, - парировала я. - А теперь заткнись и дай зажигалку.
Он поджег мою сигарету.
- Придурок. - Я мило улыбнулась, глубоко затянулась и вновь закашлялась.
Лиин покачал головой:
- Ты просто любишь доводить его до белого каления.
- А половина из того, что вытворяешь ты, делается для того, чтобы разозлить папу. - Я положила голову брату на плечо. - Позволь и мне поразвлечься. - Я еще раз затянулась и протянула сигарету Лиину, который сразу же засунул в рот и ее.
Он выглядел безумно смешно. Только безмозглые фанатки, влюбленные в него, сочтут причуды парня крутыми.
- Мне без разницы. Развлекайся сколько душе угодно. Хотя мама и папа, вероятно, воспримут это иначе.
- Я не скажу, а ты будешь держать рот на замке.
- Заметано, сестренка.
Я ухмыльнулась, вытащила свою сигарету у Лиина изо рта и затянулась. Мне никогда не нравилось курить. Он прав, вначале я делала это, чтобы побесить Чонгука.
Теперь курение превратилось в глупую привычку: я дымила всякий раз, когда волновалась.
- Ты понимаешь, что папа выследит Чонгука, если узнает, что между вами что-то происходит.
- Замолчи. О чем ты говоришь? Между нами ничего нет.
- Ага. Я спрошу у тебя через несколько месяцев.
- Не лезь в мою личную жизнь.
- У тебя ее нет.
Я впилась в него взглядом.
- Я намерена кое-что изменить.
- Удачи.
Я приподняла бровь.
- Как брат, именно ты должен сказать мне держаться от мужчин подальше. Ты не очень хорошо справляешься с конкретной задачей, учитывая, что ты собираешься заделаться чрезмерно опекающим мафиози.
- Не волнуйся, я защищу тебя от настоящей опасности, но твою девственную плеву я оберегать не стану, сестренка.
Я поморщилась.
- Сделай одолжение и никогда больше не произноси это слово.
- Я веселюсь, почему бы и тебе не повеселиться? Сехун явно не собирается оставаться монахом до свадьбы.
- Между прочим, люди в Синдикате воспринимают все иначе. Разразится скандал, если они узнают, что я отдалась не только мужу.
- Тогда я обязательно закачу максимально грандиозный скандал, чтобы отвлечь их от твоей персоны.
Я засмеялась.
- Уверена, у тебя получится.
* * *
Последующие недели и месяцы пролетели в мгновение ока, но я успела осознать это лишь после того, когда посетила в январе два важных светских мероприятия: дни рождения папы и Сону. Реальность застала меня врасплох, когда за сутки до отъезда в Париж я собрала чемоданы. Момент настал. Завтра я покину Чикаго и семью на несколько месяцев, а возможно, и на годы.
Если все пойдет по плану, то на целых три.
Желудок свело, так сильно я нервничала.
Я никогда еще не разлучалась с семьей надолго. Выходные в нашем домике у озера завершились. Внезапно мне стало страшно. Я привыкла к дружной обстановке и возможности с кем-то поговорить. В будущем мы ограничимся звонками, что означало: я должна быть начеку - ведь может произойти всякое, кроме того, никогда не знаешь, кто может подслушать. Я сглотнула.
Конечно, был Чонгук, но мы сейчас практически не общались. Я намеревалась кардинально изменить ситуацию в Париже, но не была уверена, что наши отношения когда-нибудь достигнут того уровня, когда мне станет комфортно делиться с ним интимными переживаниями.
Раздался тихий стук.
- Входите! - крикнула я, однако постучали снова.
Я встала и направилась к двери. Открыв ее, увидела малышку Беа. В руках она держала любимую мягкую игрушку - розовую свинку по имени Пеппа.
Мы посмотрели с ней слишком много серий мультфильма, поэтому Пеппа тоже была мне по душе.
- Можно? - спросила Беа с милой улыбкой.
Я распахнула дверь.
- Конечно.
Беа застенчиво вошла на цыпочках, настороженно рассматривая мой багаж. Она закусила нижнюю губу, еще крепче прижимая к себе Пеппу.
- Ты в порядке? - спросила я, опускаясь на корточки перед младшей сестренкой.
- Я не хочу, чтобы ты уезжала. Я буду сильно скучать.
Слезы выступили у меня на глазах. Я обняла Беа. Когда я планировала полететь в Париж, то не подумала о чувствах сестры. Ей всего пять. На ее месте я бы жутко скучала.
Я отстранилась и убрала ее светлые пряди с глаз.
- Я часто буду возвращаться в Чикаго и гостить у вас. Думаю, ты сможешь навестить меня в Париже. Мы поднимемся на Эйфелеву башню и выпьем горячего шоколада в одном из модных кафе недалеко от Монмартра.
- Что такое Монмартр?
- Живописный холм почти в центре Парижа. Тебе понравится.
Беа кивнула и протянула Пеппу:
- Держи.
Я опешила.
- Это для меня?
- Чтобы ты не забывала обо мне в Париже.
- Но Пеппа - твоя любимая игрушка.
Сестренка снова кивнула: она выглядела совсем серьезной.
- Я хочу, чтобы ты взяла ее и помнила обо мне.
- Беа, я никогда тебя не забуду. Я буду часто звонить и присылать тебе красивую одежду, чтобы мы надевали одинаковые наряды, хоть и будем находиться на разных континентах.
Она лучезарно улыбнулась:
- Ты прилетишь на мой день рождения?
- Прилечу еще раньше. Мне нужно присутствовать на многих мероприятиях, ты часто будешь меня видеть.
- Ладно, - сказала она, и ее голос звучал чуть мягче. - Можем ли мы посмотреть «Свинку Пеппу»?
Просмотр мультфильма вместе?
Было почти семь тридцать, Беа пора спать, но я все равно согласилась. Мы уселись на кровати, и сестра прижалась ко мне. Я включила серию «Свинки Пеппы» на айпаде.
Мы уже ознакомились со всеми сериями: вряд ли существовал хоть один эпизод, который мы не посмотрели бы дважды. Через несколько минут в комнату заглянула мама, вероятно, желая увести Беа в постель.
Но сестренка уже заснула.
Мамины глаза блестели от слез.
- Не будь такой эмоциональной, - прошептала я.
Она виновато улыбнулась и бесшумно села на край кровати.
- Я отнесу малышку в ее комнату.
- Пусть спит здесь.
Минуло столько времени с тех пор, как сестренка ночевала в моей постели!
Главным образом потому, что Беа постоянно ворочалась, и я не могла выспаться, пока она пиналась и брыкалась. Но сегодня мне хотелось прижать ее к себе. Мама кивнула, поцеловала меня и Беа в лоб и ушла.
Я с трудом сдерживала слезы. Никогда бы не подумала, что буду столь взволнована, оставляя Чикаго и свою семью. Не потому, что не любила их или мне не нравилось жить с ними, а потому, что я с нетерпением ждала возможности испытать новые ощущения.
И одной в Париже мне было бы сложно. Но рядом будет Чонгук. Хотя, если он собирался сохранять мрачное настроение, новый опыт намеревался стать печальным.