8
Лалиса
Я ждала в своей комнате, охваченная тревогой. Мне не хотелось врываться в кабинет отца. Еще не время.
Но чем дольше длилось ожидание, тем труднее становилось сидеть сложа руки.
Раздался стук, и я практически подлетела к двери, резко открыв ее.
Мама стояла в коридоре.
- Можно?
Ее лицо было непроницаемым, и у меня ухнуло сердце. Пожалуй, я могла бы расплакаться, если бы родители отказались отправлять меня в Париж.
Неужели я упускала единственный шанс воплотить в жизнь свои мечты, пока брак не разрушит их?
Я отступила в сторону.
- Конечно.
Мама вошла и опустилась на диван. Я села рядом.
- И? - спросила я, не в силах сдерживаться.
- У твоего отца был долгий разговор с Чонгуком.
Я кивнула, готовая взорваться.
- Чонгук дал гарантию того, что в Париже тебе ничего не будет угрожать. Мы с отцом позволим тебе начать изучать дизайн одежды.
Я вскрикнула и обвила руками шею мамы. Она засмеялась и похлопала меня по плечу.
- Дай мне закончить, - настаивала она, пытаясь дышать в моих крепких объятиях.
Я отстранилась, мои щеки покраснели.
- Мы разрешаем тебе начать обучение, но дальнейшее зависит от общей ситуации и твоего поведения. Если мы в какой-то момент почувствуем, что твоя жизнь находится в опасности, ты сразу же вернешься в Чикаго.
- Конечно, мам. Я буду вести себя прилежно.
Мама посмотрела мне в глаза.
- Отец верит в способности Чонгука. Он прекрасно выполняет работу как солдат. - Она замолчала. - Однако не знаю, нравится ли мне мысль о том, что ты останешься с ним наедине в Париже.
Я сглотнула и состроила удивленное лицо.
- Почему? Он охранял меня столько лет!
- Да-да, - кивнула она. - Я твоя мать, но еще и женщина, и у меня есть глаза.
Я изо всех сил старалась выглядеть непонимающей.
Выражение лица мамы ясно дало понять: сейчас не стоит даже играть в такие игры.
- Подобный взгляд действует на мужчин, но не на матерей.
- Почему?
- Отцы хотят верить, что их дочери являются воплощением невинности, поэтому они предпочтут признавать иное в последнюю очередь. Да и то - нехотя.
- Я не собираюсь делать ничего плохого, мам. Я хочу немного пожить, разве мне нельзя?
- Если спросить большинство мужчин в нашем мире, то ты вольна поступать как душе угодно. Если спросить меня, не сложно, Лалиса.
Я шагала по тонкому льду, рассказывая маме о потаенных желаниях, но она - самый понимающий человек на планете. И, несмотря на традиционные устои нашего мира, была феминисткой и боролась за равные права для женщин и мужчин.
- Я не прочь поразвлечься, прежде чем мне придется стать женой Сехуна.
- Сехун весело проводит время. Подозреваю, что он не будет сдерживаться на студенческих вечеринках, которые ждут его в ближайшие несколько лет.
- Определенно нет, - подтвердила я и поведала маме о странном разговоре, который состоялся у меня с женихом несколько дней назад.
Она коснулась моей руки.
- Уверена, что он весьма предусмотрителен. Я не против, чтобы ты развлекалась, но при условии, что ты пользуешься защитой. Благодаря браку с Сехуном у тебя будет больше свободы, чем у многих женщин... - Она задумалась. - Однако свобода выбора не означает, что мы должны хвататься за любые доступные варианты. Надо всегда оставаться разумными.
Я сообразила, что она намекает на Чонгука, но решила затаиться. Случайная фраза может рассекретить больше информации, чем хотелось бы. Мама была начеку, а я грезила о Париже. Я не лишу себя этой возможности только потому, что она думала о моем влечении по отношению к Чонгуку.
- Но, Лалиса, пообещай мне держаться подальше от Чонгука. Таково мое условие. Если у меня возникнет ощущение, что между вами что-то намечается, первым же рейсом ты прилетишь обратно в Чикаго, а у него появится новая работа.
- Мама, тебе и правда не о чем беспокоиться. Чонгук не испытывает ко мне ни малейшего интереса. Он едва ли терпит меня и очень серьезно относится к своим обязанностям.
Взгляд мамы буквально просканировал меня.
- У тебя железная воля, ты любишь добиваться своего, дорогая. И то, и другое может быть преимуществом, но может доставить и неприятности. Я должна быть уверена, что ты соблюдаешь дистанцию с ним. Фамильярное отношение негативно отразится на репутации твоего отца, если человек, которого он выбрал для тебя в качестве телохранителя, проявит неуважение к дону и неподобающее поведение к тебе.
Ох. Мама знала, на что надавить.
- Дело в Чонгуке или вы с папой хотите, чтобы я осталась девственницей до замужества?
- Речь идет исключительно о Чонгуке. Он несет за тебя ответственность, он гораздо старше и опытнее. Тебе следует выбрать ровесника, если намереваешься насладиться временной свободой.
Опытность Чонгука являлась одной из причин, почему я находила его сексуальным. Складывалось ощущение, что он знает, как доставить женщине удовольствие. Миссис Ли, вероятно, не стала бы рисковать разгневать мужа ради вялого любовника.
Естественно, я ни о чем не упомянула.
- Папа старше тебя на двенадцать лет.
- Наша ситуация - иная, Лалиса. Я успела развестись и была взрослой женщиной. А Чонгук охраняет тебя много лет, что ставит тебя в невыгодное положение.
Стало ясно, насколько предвзятой была мама.
- Тебе исполнилось двадцать три, когда ты вышла за папу. И даже сейчас ты не можешь получать выгоду в полной мере, ведь вся власть принадлежит мужу-дону. Кроме того, отец видел тебя на светских мероприятиях, когда ты была моложе. И ты призналась однажды, что твой первый брак был ненастоящим. Честно говоря, мы находимся в одинаковом положении. Зато я не замужем за Чонгуком, поэтому он не имеет права мне указывать.
- Раньше с тобой было легче спорить.
Я ухмыльнулась.
Мама посерьезнела.
- Повторяю, Лалиса, у меня есть условие. Я не хочу, чтобы между вами с Чонгуком что-то было. Вот и все. Развлекайся, но не с ним.
- Не волнуйся, мам. Он терпеть меня не может, а я заинтересована в знакомстве с симпатичным артистичным парижанином. Мне нет никакого дела до него. Допускаю, я была капельку влюблена в него, когда мне было двенадцать или тринадцать, но я уже давно не маленькая девочка.
Похоже, мама не до конца поверила мне, однако она все равно кивнула.
***
Чонгук
Когда я вошел в кабинет Данте, сердце бешено колотилось. Я не мог вспомнить, когда в последний раз был настолько зол. Лалиса загнала меня в угол, и у меня оставался лишь один вариант выбраться из западни: признаться Данте в интрижке с миссис Ли и сообщить о поцелуе с Лалисой.
Первое могло привести к неодобрению и предупреждению со стороны дона. Однако последнее могло стоить мне всего, и не только. Папа вкалывал всю жизнь и теперь пользовался большим уважением.
Даже если он не имел никакого отношения к моим поступкам, его бы наверняка втоптали в грязь вместе со мной.
- Чонгук, - сказал Данте, коротко кивнув. Он, как обычно, стоял перед окном, заложив руки за спину, однако сейчас на его лице застыло выражение беспокойства. Несмотря на почтенный возраст, он источал силу, и его авторитет с годами уж точно не поубавился.
Дон был в числе тех немногих людей, которых я по-настоящему уважал. И мне не хотелось лгать ему по многим причинам.
- Я попросил тебя прийти сюда, потому что мне нужно твое честное мнение по одному вопросу.
- Ясно. Папа всегда говорит, что надо быть предельно честным, поэтому трудностей не возникнет, - ответил я бодрым голосом, учитывая, что ярость до сих пор бурлила в венах.
Данте полностью развернулся ко мне. Я сразу же приложил максимум усилий, чтобы держать лицо под контролем.
- Лалису приняли в Парижский институт моды. Мне нужно решить, могу ли я позволить ей поехать туда.
- Париж? - повторил я с изумлением, словно это было для меня новостью. - Полагаю, вы говорите не о Париже, что в штате Техас.
Данте сухо рассмеялся.
- К сожалению, мечта Лалисы - провести год во Франции. Или больше.
Неужели она действительно ожидала, что я задержусь во Франции на столь долгий срок?
Я ни за что не стал бы учить французский только ради того, чтобы Лалиса могла уплетать багет, посматривая на Эйфелеву башню. Я не мог поверить, что позволил ей шантажировать меня. Зачем я поцеловал ее?
Что, черт возьми, на меня нашло?
- Париж находится далеко от Чикаго.
- Точно. Ты много лет охраняешь ее, и я доверяю твоим суждениям. Мне надо быть уверенным, что дочери не будет грозить опасность в Париже. Поэтому потребуется как минимум твое присутствие рядом.
Я глубоко вздохнул.
- Для Лалисы в Париже, вероятно, безопасней, чем в Чикаго, учитывая, что Каморра и Семья тоже находятся далеко. Если мы позаботимся о том, чтобы о присутствии Лалисы в Париже не было широко известно, и сделаем так, чтобы она жила в столице Франции как обыкновенная студентка, сомневаюсь, что ей будет что-либо угрожать в принципе.
- Ты должен забыть о своих привычках на время учебы в Париже. У тебя будет возможность вернуться в Чикаго, но лишь тогда, когда Лалисе будет необходимо посещать светские мероприятия. А последнее будет происходить часто, поэтому тебе в любом случае придется рисковать жизнью ради нее.
«Привычки?» - едва не переспросил я.
С тех пор как я стал телохранителем Лалисы, работал почти каждый день. И это не просто чертова работа с девяти до пяти.
Скорее, с семи утра до десяти вечера. Я должен всегда ошиваться поблизости, когда она, к примеру, намеревалась куда-нибудь пойти. Я был у нее на побегушках.
В общем, единственное тяжелое испытание, которое ждало меня в Париже, заключалось в том, что у меня не будет возможности выбираться куда-то по ночам. А еще я должен спать с открытыми глазами, дабы убедиться, что она не прокралась в мою кровать.
- У меня нет ни жены, ни девушки, сестра теперь живет отдельно. И я уверен, что увижусь с отцом всякий раз, когда вы с Чонхой прилетите в гости или когда мы с Лалисой посетим Штаты.
- Тебе придется жить во лжи. Наверное, целесообразно притворяться, что ты ее брат, и объяснить, почему вы неразлучны.
Брат? Конечно, Данте не хотел, чтобы мы притворялись парой, что, пожалуй, и к лучшему.
Пересеку границы и вновь окажусь перед Данте, а самое главное - вновь настроить себя на то, что Лалиса - под запретом.
- У тебя не будет свободного времени, даже ночью, - невозмутимо продолжил Данте, словно слышал мои безумные мысли.
Я кивнул.
- Бесспорно. Будет непросто. - Я прочистил горло. - Я именно так и поступлю. Я сумею обеспечить безопасность Лалисе, но после Парижа хотел бы оставить должность телохранителя и вернуться к работе с Хунбелем. Я скучаю по заданиям.
Брови Данте сдвинулись. Я понятия не имел, хороший это знак или плохой.
Несмотря на то что я знал дона десять лет, он являлся загадкой.
Наконец он склонил голову.
- Даю тебе слово, что ты станешь головорезом, Чонгук.
Черт возьми, да!
Мне не терпелось похвастаться перед Лалисой, но, разумеется, не в ближайшее время.
- Незачем пока вводить Лалису в курс дела. Не надо ей думать, что я не стану работать должным образом, поскольку мысли будут витать в другом месте.
Да и маленькая дьяволица найдет способ убедить Данте оставить меня телохранителем или шантажировать, чтобы я не бросал ее на произвол судьбы. После Парижа с меня будет более чем достаточно.
Ситуация между мной и ней была жаркой, а Париж сулил мне нешуточные риски.
- Я сказал Лалисе, что ей следует ориентироваться на февраль. Сперва нужно дождаться ее помолвки и организовать несколько важных общественных мероприятий, а затем она начнет обучение.
- Согласятся ли О, чтобы она отправилась во Францию?
- У них совершенно иные правила, поэтому я должен перейти ко второму пункту.
Я затаил дыхание. Однако, вероятно, мне уже было известно, к чему все идет, а, помимо прочего, отчасти это было связано со мной напрямую.
- Благодаря связи с О у Лалисы больше свободы, чем у многих девушек в нашем мире. Несомненно, Сехун говорил ей об этом. Он не кажется мне человеком, которого волнует, чем невеста занимается до замужества и, пожалуй, даже после заключения брака, - неодобрительно заметил Данте.
Я удивился. Они с Чонхой согласились на союз с О, но по мне это смахивает на сделку с дьяволом. Порой жизненно необходимо, но не очень-то хочется. Данте не нравились семья О.
- Ни их законы, ни наши правила не гарантируют безоговорочную верность, - подал голос я. У меня было изрядное количество романов с замужними женщинами, которые искали утешения в объятиях другого мужчины после десятилетий измен и страданий в молчании. Может, именно поэтому я не верил ни в брак, ни в любовь.
Родители любили друг друга: смерть мамы чуть не убила папу.
Любовь в любом случае приносила боль.
- В нашем мире любой мужчина знает, что лучше не прикасаться к Лалисе.
- Правда. - В основном они бы наделали в штаны от страха перед Данте. - Но Лалиса сильная. Уверен, она в мгновение ока обведет Сехуна вокруг пальца. - Эти слова могли стоить мне жизни.
Лалиса - настоящая заноза в заднице и почти каждый день доводила меня до белого каления, но она была и принцессой мафии, гордой и умной, не говоря уже о ее великолепии. Она заслуживала кого-то получше, чем Сехун. Хотя бы такого мужчину, который знал бы ей цену, действительно понимал, кем она являлась и какой груз несла на своих плечах.
Сехун погружен в проблемы родителей и как одержимый планирует будущую карьеру. Он и не врубился, какой бриллиант ему достался.
- Я поднимаю вопрос не просто так, у меня есть веская причина. Я хочу, чтобы она наслаждалась Парижем и даже иногда посещала вечеринки вместе с тобой, однако мне все равно нужно, чтобы ты глаз с нее не спускал. Дочь должна соблюдать наши правила. Ты головой отвечаешь за ее безопасность.
- Я предполагаю, вы подразумеваете мальчиков, которые начнут виться вокруг нее.
- Если Сехун или его родители разорвут помолвку - а они не связаны нашими клятвами, поэтому я не исключаю подобного расклада, - но мне надо убедиться, что Лалиса не столкнется с досадным скандалом, если вступит в брак с одним из наших мужчин. В этом отношении мир остается старомодным, и наши с Чонхой усилия привести к переменам не увенчались успехом, по крайней мере, в этом отношении.
- Не волнуйтесь, я позабочусь о том, чтобы она держалась подальше от мальчишек. - Я бы с удовольствием отрезал член любому парню, который захотел бы положить на нее лапы. Я старался не зацикливаться на том, почему это доставляло мне чертов восторг.
- Я ценю твою прямоту, - проронил Данте и медленно подошел ко мне.
Вот и наступил черед предупреждения, которое я услышу с минуты на минуту.
- Как отец я стараюсь не обращать внимания на определенные события, но не могу закрыть глаза на тот факт, что Лалиса - красивая, юная женщина, которая скоро достигнет совершеннолетия, а у тебя нет серьезных отношений. Жизнь в тесном пространстве может заставить Лалису или тебя забыть о границах дозволенного.
Я усмехнулся, словно это - что-то нереальное.
- Поверьте, ни Лалиса, ни я не пересечем границ. Ваша дочь очень целеустремленная и покорная. Она сосредоточится на учебе, а если решит заискивать перед мальчиком, это будет какой-нибудь француз, увлекающийся рисованием и оперой. Но даже если бы девушка вдруг и заинтересовалась мной, признаюсь, я ни в малейшей степени не испытываю к ней ровным счетом ничего. Меня всегда тянуло к женщинам постарше. - Я не лгал. Мои временные подружки были старше, так уж повелось.
Однажды Хунбель в шутку назвал меня магнитом для зрелых леди. Я не знал, что такого особенного в Лалисе заводило меня. Но этого, черт возьми, недостаточно, чтобы заставить меня лечь с ней в постель. Я бы лучше нашел опытную француженку, которая составила бы мне компанию.
- Когда я начал здесь работать, отец беспокоился о том, что я буду заглядываться на вашу жену, а не на Лалису, - бездумно брякнул я. Однажды я получу пулю в лоб из-за моего члена или рта.
Глаза Данте сверкнули, он приподнял бровь.
- Что, конечно, обнадеживает, - прошептал он.
Я решил держать рот на замке, пока не выплеснул еще более глупую чушь. Данте умел контролировать себя, даже будучи доном, что прямо сейчас спасло мне жизнь.
- Вряд ли мне стоит повторять тебе, что будет, если до меня дойдут слухи о твоем неподобающем поведении по отношению к Лалисе или моей жене в Париже или в любом другом месте.
- Я - ваш солдат, дон. Нет нужды сообщать мне какие-либо подробности. А зная причудливость Хунбеля, можно предположить, что он наверняка придумает что-то изощренное для моих пыток.
- Уверен, я разберусь с тобой лично.
Усмехнувшись, я кивнул:
- Пусть для меня и было бы честью умереть от ваших рук, обещаю, до этого не дойдет.