Part 19
Все шло по классике. Мой шкафчик вскрыли и посадили туда живую мышь. Серую, с облезлым хвостом и шевелящимися усами. Я открыла шкаф и закричала от испуга. Не то, чтобы я боялась мышей, скорее испугалась, что на моих вещах кто-то сидит. Стоящие рядом второкурсники дружно заржали, и у меня в голове закралось подозрение, что это они посадили туда мышь. На крик прибежал охранник. Увидев в шкафчике живую мышь, он офигел, однако сумел поймать ее и с брезгливым видом унес, пугая по пути студенток. Я закусила губу, понимая, что желания складывать в шкафчик вещи у меня нет — там же была мышь... Мало ли какие микробы она притащила!
Зато я нашла записку: «Мышь для мыши» — гласила она. Я фыркнула. Идиоты!
Идя по коридору в аудиторию экономической истории, я то и дело ловила на себе чьи-то насмешливые взгляды. Кажется, весь универ уже была в курсе дела. На лестнице ко мне подлетел какой-то парень и шлепнул меня ниже талии. Я тут же заехала ему сумкой по лицу, и он возмущенно заорал.
— Мышь, ты ахуела?! Да я щас тебя...
Что он там хотел мне сделать, я так и не поняла — откуда-то возникла Мария Евгеньевна и перегородила парню дорогу.
— Ты с ума сошел, Герасимов? Что за речи в стенах учебного заведения?
Пока она отчитывала его, я поднялась на второй этаж. Было ли мне страшно? Очень! Пульс зашкаливал, ноги были ватными, а воздух казался тяжелым и горячим. Заходить в аудиторию не хотелось больше всего на свете, однако я смело открыла дверь и оказалась внутри.
Все повторилось. Едва завидев меня, одноклассники стихли.
— Привет! — громко и с вызовом сказала я и села за свою парту. Но тотчас вскочила под громкий хохот — кто-то налил на мой стул воду. Хорошо, что сегодня я одела черные брюки, и пятна от воды не будет видно.
— Мы должны отловить всех крыс, — нараспев сказала Лебедева, сидя по обыкновению на парте с ногами и проводя пальцем по каждому в кабинете.
Не обращая на нее внимания, я достала тетради, учебник, пенал и надев наушники, уткнулась в телефон. Я делала вид, что мне все равно. Не хотела показывать им, что боюсь. Никаких слез и мольбы о пощаде.
Началась пара, а я опять сидела одна — Викторова снова не было. В какой-то момент историк решил раздать какие-то методички — одну на парту, потому что их у него было мало. Мне она велела пересесть за парту к девочке, чей сосед тоже сегодня отсутствовал. Девочка взглянула на меня, как на прокаженную, и демонстративно отсела подальше.
Когда я вернулась на свое место, то не нашла пенал. Его украли. Наверное, они хотели, чтобы я сказала об этом преподавателю, но я промолчала. Пенала нигде не было.
Глупости, конечно, но от осознания того, что происходит, захотелось разреветься. Но я обещала себе, что буду держаться.
«Они выкинули пенал в окно, — пришло сообщение от Милана. — Я попросила подругу забрать его, он у нее, она потом тебе его отдаст».
Я облегченно выдохнула.
В класс неожиданно залетела Мария Евгеньевна и какая-то женщина. скорее что зав. кафедрой. Обе были настроены серьезно.
— Сели по местам! — прикрикнула завуч грубым голосом, и одногруппники нехотя опустились на стулья.
— Урок же еще не начался, Светлана Викторовна!
— Ничего, переживете. У нас на повестке важный вопрос! Почему часть из вас вчера сбежала с последней пары?
группа молчала. Все переглядывались, но говорить боялись.
— Еще раз — почему вчера вас не было на паре? — обвела всех недобрым взглядом женщина. — Как это вообще понимать? Почему большая часть группы ушла?
— Преподавателя долго не было! — выкрикнул кто-то.
— И что из этого?
— Если препода нет пятнадцать минут после начала, можно уходить!
— Что за глупости? — вмешалась мария Евгеньевна. Она явно была рассержена. — Вы не имели права уходить. Тем более на крышу, хотя вам сто раз было сказано — там вам делать нечего. студентам запрещено подниматься туда! Кто вчера был на крыше, встаньте.
Разумеется, никто не встал. Струсили.
— Понятно. Следующий вопрос — у кого были ключи от крыши? — продолжила кураторша. — Даю вам шанс признаться. Если этот человек признается, я не буду наказывать остальных.
Почему-то мне казалось, что у Лебедевой хватит духу сказать, что это она. Однако Оксана не сделала этого. Побоялась. Видимо, смелой была только в кругу подружек.
Я оглянулась на нее и обожгла взглядом.
Преподаватели переглянулись.
— Что ж, — медленно произнесла Светлана Викторовна. — Я давала вам шанс, но смелых среди вас нет. Никто признаваться не хочет. А ведь мы всех поименно знаем. Слава богу, в вашем коллективе нашелся человек, который обо всем нам рассказал. Лебедева, встать.
Оксана нехотя поднялась на ноги.
— Итак, это ты, верно?
— Ну и что? — развязно спросила девушка.
— Ты, Измайлова, Богатырев а так же Скворцов стали инициаторами ухода. Кроме того, оказывается, вы постоянно находитесь на крыше. Из-за того, что вы побоялись брать на себя ответственность, наказана будет вся группа.
По кабинету прошелся недовольный гул. Наказания никто не хотел.
— Во-первых, все те, кто был на крыше, в субботу приглашаются на уборку территории. В обязательном порядке: Измайлова, Скворцов, будьте добры, после уроков подойти к кабинету ректора. Вас ждут для серьезного разговора.
После того, как преподаватели ушли, в кабинете воцарилась тишина. Я чувствовала, с какой ненавистью на меня смотрит часть кабинета. Они были уверены, что это я сдала их. И обвиняли во всем меня.
— Та-а-ак, — громко сказала Оксана. — И какая мразь нас сдала?
— Это Остапенко, — фыркнула ее подружка. — Кто еще-то?
— Точно, она! Отомстить решила, стерва!
— Вот мразота! Какого хрена ты свой рот вообще открыла?!
— Эй, мышь! Тебе не жить. — заорал один из пацанов, чью фамилию назвала Светлана Викторовна. Кажется, его звали Никита Скворцов.
— Я вас не сдавала, — резко сказала я, встав на ноги. Меня охватила злость. Меня трясло — но не только от оскорблений, а от того, что меня решили сделать виноватой. Я ненавидела несправедливость.
— Да конечно. Не заливай, дура.
— Это ты, Остапенко!
— Ты же мышь! а быть может.. ты вообще крыса? Крысы своих всегда сдают!
— Какие вы мне свои? — с усмешкой спросила я. — Вы мне бойкот объявили.
— Мышь, ты охамела? — Скворцов вдруг подскочил к ведру, в которое набирали воду для мытья доски, и под одобрительные выкрики одногруппников вылил на меня.
Вода была грязной и холодной, и я на несколько секунд остолбенела, чувствуя, как она стекает с моих волос за шиворот. Как мерзкие капли бегут по моему лицу. Как вода проникает под белую блузку, оставляя на ней грязные мокрые пятна.
У меня потемнело перед глазами — от той невыносимой ярости, которая охватила, будто пламя. Я подскочила к своему обидчику и схватила за ворот рубашки.
— Извинись! — закричала я. — Извинись за то, что сделал!
— Не трогай меня, уродка! — заорал Никита и оттолкнул меня от себя. Он был не самым высоким парнем в классе и казался хлипким, однако сил у него было куда больше, чем у меня. Я полетела в стену и ударилась плечом, еще и руку расцарапала до крови. А остальные, будто не понимая, что мне больно, стали смеяться. На глаза навернулись слезы от осознания собственного бессилия, но я поднялась на ноги. И увидела, как часть одногруппников окружила меня. Я оказалась загнанной в угол.
— Ну что, мышь, повеселимся? — спросила одна из подружек Лебедевой.
— Сейчас мы тебя научим манерам, — подхватила другая. — В нашей группе крысятничать нельзя!
— Да пошла ты, — упрямо сказала я, зная, что если они нападут, я буду защищаться до самого конца, несмотря ни на что. Мои кулаки были крепко сжаты.
Снова мерзкий смех и оскорбления. Снова насмешливые взгляды однокурсников. В их глазах я стала жертвой. Мышью, которую нужно было поймать. Я поняла, что все серьезно, когда одна девица — из тех, кто был у Лебедевой на побегушках — выскользнула за дверь, чтобы стоять на стреме.
— А ты дерзкая, Остапенко. Заложила половину группы.
— Еще и парня у нашей подруги увести хочешь!
— А мы такое не прощаем!
— Пацаны, давайте ставки делать! — заорал кто-то из пацанов. — Сколько мышь продержится против наших девчонок?
Я прижалась спиной к холодной стене, пытаясь понять, что можно схватить, чтобы защититься. Под рукой, как назло, ничего не было. Были только страх и злость, которые разрывали изнутри, заставляя сердце колотиться так, будто я бежала изо всех сил, а не стояла на одном месте, ожидая нападения. Сердце выскакивало из груди, и я даже боли не чувствовала.
Они готовы были наброситься на меня, но им помешали.
— Хватит! — вдруг услышала я голос Миланы. Она растолкала окруживших меня одногруппников и встала к ним лицом, загораживая меня. — Хватит, не трогайте ее! Не трогайте!
В ее голосе было столько отчаяния, что по моим рукам побежали мурашки. Милане было страшно, я знала это. Но она переборола себя и кинулась меня защищать.
— Не надо, Милана, — прошептала я, но она не слышала меня.
— Перестаньте! — прокричала она. — Это низко! Вы не понимаете, что делаете!
— Краснова, ты рехнулась? — раздался спокойный голос Лебедевой, которая не вмешивалась, а наблюдала с некоторого расстояния. — А ну отошла от нее, пока сама мышью не стала.
— Оксана, это неправильно. Хватит ее травить! Даяна ни в чем не виновата! Не была она на свидании с Демьяном! И вообще, пусть он сам придет и скажет, что между ними ничего не было! — с отчаянием воскликнула подруга.
— Уйди, Милана. Пожалуйста! Я сама разберусь. — Мне не хотелось, чтобы она пострадала. Но на сердце вдруг стало теплее. Я не одна, не одна! Хотя бы один человек не бросил меня.
— Нет, Даяна, — тихо сказала девушка. — Я так не могу больше.
— Огонь! Краснова тоже мышь. — провозгласила Лебедева. — Ребята, а от мышей нужно избавляться, да?
Часть кабинета стыдливо прятала глаза — в том числе и Саша. А часть с радостью поддержала Оксану.
Мы прижались друг ко другу, и я почувствовала, как ее трясет. И поняла — я должна защитить нас обеих.
Я кожей чувствовала, что на нас нападут — в воздухе витала неприкрытая агрессия и желание унизить тех, кто слабее. Однако у них ничего не получилось. Дверь распахнулась, и в кабинет вбежала та девчонка, которая должна была стоять на стреме.
— Народ, преподша идет! — выпалила она, и одногруппники тотчас расселись по своим местам. Попадаться преподам они боялись. На ногах остались только мы с Миланой. На ней лица не было, и я схватила ее за руку. Ее пальцы были ледяными.
— Давай выйдем, — тихо сказала я.
— Куда это вы выходить собрались, девочки? Пара началась! — на пороге появился преподаватель. Но увидев бледную Милану, которая тряслась, округлила глаза.
— А что с Красновой?
— Нехорошо стало, — быстро ответила я. — Можно, мы к медсестре сходим? Я ей дойти помогу.
— Что же, сходите, — кивнула та. И мы вышли, чувствуя на спинах взгляды одногруппников. Я знала — они не простят мне того, что я их якобы заложила. А Милане не простят того, что она пошла против всей группы.