Несокрушимая сталь. ᵇᵉˡˡᵃᵐʸ ᵇˡᵃᵏᵉ ᶠᶠ

— Беллами! — из леса выбегает Кларк, следом за ней хромает Уэллс. Кларк останавливается, тяжело дыша и упираясь руками в колени.

Она не сразу понимает, что Беллами и Мёрфи уже обнаружили Джаспера.

Беллами оглядывает запыхавшуюся Кларк и переводит свой взгляд на Уэллса.

Но где...

— Аспид с вами? — голос блондинки практически срывается на крик. Она оглядывается по сторонам и понимает, что все ее надежды на то, что Аспид нашла их, канули в пустоту.

— Она сбежала? — озвучивает вопрос подошедший к ним Мёрфи.

Это было вполне в ее духе. Но Беллами нутром чувствовал, что здесь что-то не так.

Дважды два никак не складывается в конечный результат.

Аспид не могла сбежать. По крайней мере, он не хотел верить в это.

— Где она? — жестокий голос Беллами доносится до Кларк и она улавливает в нем нотки беспокойства.

— Мы с ней разговаривали, когда я заметила, что Уэллс отстал от нас. Я побежала искать его и...я думала, что Аспид идёт следом. Я...

— Думать - не твой конек, Кларк.

Грубо прерывает ее Блейк, по инерции нащупав за поясом пистолет.

— Мы потеряли ее...

Обречено выдыхает Кларк и этот факт повис над ними напряженным молчанием.

— Ты приказал ей следить за ними, но похоже, что следить нужно было за ней. — подаёт голос Мёрфи.

— Мёрфи, твой рот когда-нибудь затыкается? — рассерженно бросает Блейк, сосредоточенно думая над тем, что теперь делать.

Она может быть где угодно. И у них не хватит сил на то, чтобы искать ещё и ее.

— Сначала заберем отсюда Джаспера. Потом пойдём искать Аспид. Может, она решила вернуться обратно в лагерь.

Он на это надеялся.

Ещё два дня назад он бы и не стал задумываться над тем, чтобы искать ее по всему лесу. Она не переставала бесить его до невозможности и сейчас, но....

Что-то по отношению к ней надломилось в нем.

Он должен найти ее.

***

— Аспид, беги!

Пронзительный, надрывный голос Беллами разнесся по всей поляне.

Но Аспид не слышит.

Сердце стучит так сильно, что вот-вот и выпорхнет из грудной клетки словно вольная птица. На какое-то мгновение в глазах становится темно и мутно. И все окружающие ее звуки будто приглушились, оставляя ее наедине с собой.

Она не сможет добежать до них. Дикий зверь схватит ее быстрее.

Беллами заводит руку за пояс, есть шанс, что зверя можно отпугнуть выстрелами, или убить.

Но пистолета там не оказывается.

Беллами смотрит по сторонам и видит, что Уэллс нацеливается на пантеру тем самым пистолетом.

Когда он его украл?

— Стреляй, черт возьми! — отчаянно кричит Беллами.

В этот момент Аспид будто выходит из транса. Ноги, что до этого были ватными, вдруг обрели прежнюю силу.

Нужно бежать.

Рывком она сорвалась с места и ринулась в сторону группы. Но пантера метнулась вперёд. И оказалась быстрее. Она медленно огрызнулась, обнажая клыки, которые могли запросто разорвать на мелкие кусочки. Ее рев – низкий, рвущийся из самой глотки – заставил волосы на затылке встать дыбом.

Зверь заносит мощную лапу для удара. Аспид спотыкается и чудом не угождает в ее смертельные объятия, кубарем прокатывается локтями по грязи. Боль пронзает предплечья, но она даже не чувствует ее. По венам мчался адреналин и в голове было только одно.

Выжить.

Она вскочила, резко, как пружина, и рванула в противоположную сторону, понимая, что укрыться от зверя не получится. В этот момент раздался выстрел.

Аспид вздрогнула – пуля просвистела где-то сбоку и врезалась в дерево.

Уэллс промахнулся.

Но это не выиграло время и не напугало зверя. Пантера лишь взревела и этот звук был похож на то, как сотрясались небеса перед грозой. Ее чёрная шкура вздыбилась и желтые глаза, полные ярости, сузились.

Она была готова напасть вновь.

Краем глаза Аспид увидела, как к ней подбирался Мёрфи.

Что, черт возьми, он задумал?

Время шло на секунды. Мёрфи кричит громкое: «Лови!». И Аспид видит, как тот метает в ее сторону клинок, тот самый, который он присвоил себе. Она инстинктивно вскинула руку – и в ладони воткнулось холодное лезвие клинка. Оно разрезало ее ладонь, когда она сжала острие в кулаке, чтобы удержать.

На боль было плевать.

Она схватилась за рукоять и в этот момент время для неё будто остановилось.

Не существовало ничего, кроме зверя, что двигался к ней. Она смотрела в его дикие глаза и эти секунды словно растянулись в целую вечность.

Бросок.

Одним точным движением клинок вонзился в желтый глаз пантеры. Недостаточно глубоко, чтобы достать до мозга и убить зверя.

Но достаточно, чтобы его замедлить.

Зверь взвыл, затряс головой, но не упал. Кровь стекала по его морде, смешиваясь со слюной.

И тогда она вновь рванулась вперед – прямо к Аспид.

— Нет!

Аспид слышит, как где-то, словно вдалеке, оглушительно громко кричит Кларк.

Все кончено.

И в последний момент, когда она приготовилась к тому, что эти когти разорвут ее плоть, она видит перед собой мелькнувшую тень, которая сбивает ее с ног.

Когда Беллами увидел, как к ней несется пантера, чтобы убить, все внутри него оборвалось.

«Нет. Нет. Нет.»

Секунда и он подрывается с места. Бежит навстречу к ней, не чувствуя почвы под ногами. Страха не было. Только один инстинкт – встать между ней и смертью.

— Аспид!

Его голос срывается на крик.

Пантера рванулась вперёд, ее чёрная туша слилась с тенью, когти впились в землю. Беллами ускорился, распахнул руки и толкнул Аспид в сторону.

— Беллами, нет!

Он сбил ее с ног, и она упала на землю, приложившись затылком к камню. В глазах потемнело, но она могла разглядеть то, как Беллами встал навстречу пантере.

Он зажмурился. Готовый к боли, готовый к тому, что когти разорвут плоть, что клыки вонзятся в горло, разгрызая его.

Но вместо этого прозвучал выстрел.

Грохот.

Беллами открыл глаза. Пантера лежала в двух шагах от него, ее крупное тело дергалось в конвульсиях и темная шерсть окрасилась в алый цвет.

Уэллс попал.

Облегчение ударило в его грудь и сломало дыхание. Он не устоял и рухнул на колени. Беллами не думал ни о чем, когда сгреб Аспид в охапку своих объятий, прижимая к себе так крепко, как будто она могла ускользнуть от него, раствориться.

Аспид не дышала. В голове все звенело и сил почти не осталось. Она лишь чувствовала теплые и крепкие объятия Беллами, то, как его руки успокаивающе гладят ее по спине. Он сжимал ее так крепко, что ребра заныли. Но Аспид не жаловалась.

Впервые она позволила себе слабость. Она вцепилась в его куртку руками и зарылась лицом в его шею.

Они живы.

— Ты...ты... — он не смог договорить, только сжал ее покрепче, чувствуя, как бешено колотится сердце. То ли ее, то ли его.

Где-то сбоку Уэллс опустил пистолет, его лицо было бледным и руки дрожали.

Но Беллами не видел ничего, кроме неё.

Аспид поднимает свой измученный взгляд и Беллами отстраняется ровно настолько, чтобы осмотреть ее лицо, покрытое алым цветом. Из раны, что нанес ей землянин, все еще сочилась кровь.

— Это все твоя кровь?

Аспид отрицательно покачала головой, но тут же зажмурилась от резкой боли в затылке. Беллами дотрагивается пальцами до ее головы и обнаруживает на них кровь.

— Не только моя...— тихий, хриплый голос Аспид заставляет его вздохнуть.

Что это значит?

Но она больше ничего не говорит. Утыкается лбом в его грудь, словно ища в нем опору и Беллами не смеет ее беспокоить.

Они сидели так минуты две – пока его сердце не перестало вырываться из груди.

Беллами аккуратно высвобождает Аспид из своих объятий и поднимается с земли, помогая встать и ей.

— Черт возьми, больше никогда не вздумай теряться.

Прошипел он так тихо, чтобы никто другой не услышал. Его руки коснулись ее спины, придерживая ее на месте.

В этот момент к ним подбежали остальные: запыхавшаяся Кларк, все еще бледный Уэллс и перекошенный от ужаса Мерфи.

Кларк тут же ласково обхватывает ее лицо своими руками. Ее мать была врачом на Ковчеге и теперь, именно на плечи Кларк опустилось тяжелое бремя. Ей нужно лечить людей.

— Что с тобой случилось? Кто тебя ранил, Аспид?

Ее пальцы скользнули по щеке, смахивая кровь, и наткнулись на рану – длинную, неглубокую, но зияющую.

Порез запульсировал острой болью, словно напоминая о недавней схватке с землянином. Шоковое состояние, окутывающее ее разум, понемногу отступало и Аспид приходит в себя, наконец осознавая, что только-то произошло.

— На меня напал землянин. — холодно, четко и ясно. Аспид отворачивает голову от рук Кларк, будто ее прикосновения было противны для неё. И плевать, что пару минут назад объятия Беллами Блейка были для неё единственным спасением.

Такого больше не должно повторится.

— Землянин? — голоса Беллами и Кларк раздались в унисон. Аспид качает головой и отступает на несколько шагов, все ещё пошатываясь.

— Все в порядке. Я убила его.

***

Мёрфи и Беллами несли на себе израненное тело Джаспера. Снять его оказалось нелегкой задачей и когда Кларк пыталась нащупать его пульс, все замерли в ожидании.

Каким-то чудом, но он выжил.

Кто-то пытался излечить его зияющую рану посреди груди, оставленной от копья. И Аспид подозревала, кто это мог быть.

Тот человек, которого она встретила в лесу первым. Тот, кто заговорил с ней и замысловато предупредил об опасности.

Но сейчас не было времени, чтобы рассказывать ещё и об этом. Они двигались в глубь леса, чтобы найти мертвое тело землянина, который напал на Аспид.

Не то чтобы она хотела приближаться к нему и лицезреть картину ее собственного убийства.

Первого убийства.

Оказывается, оборвать чью-то жизнь оказалось довольно просто. Но оставит ли это на ее души отпечаток?

Нет. Но напоминание о том, что она сделала, навсегда останется у неё на лице в виде шрама. Напоминание о том, что ей пришлось убить, чтобы выжить.

— Ты уверена, что нам сюда? — Кларк раздвигает ветви деревьев, пропуская вперёд парней, что несли бессознательного Джаспера. Аспид лишь кивает головой и идёт впереди них. Вообще-то, Беллами предложил ей свою помощь, но она отказалась.

Между ними ничего не поменялось. Как только они вернутся обратно в лагерь, все встанет на круги своя. Они, как и прежде, будут ненавидеть друг друга.

— Зачем мы вообще сюда идём? — возмущенный голос Уэллса донесся где-то сзади. Его можно было понять, он едва шел и больная нога могла подвести его в любой момент. Ко всему прочему, именно ему поручили тащить за собой мертвую пантеру. На данный момент это была их единственная еда, но Аспид почему то воротило от той мысли, что им придется есть вот эту тушу.

— Нам нужно узнать, как они выглядят и что из себя представляют. — пояснил Беллами, крепче придерживая Джаспера, хоть и у самого силы были уже на исходе.

Аспид кривит губы, вспоминая, что на месте лица у землянина осталось одно красное месиво. Вряд ли они найдут в этом трупе что-то полезное для себя.

— Это было здесь.

Аспид останавливается и рукой махает на то самое место, где совсем недавно произошла бойня. Прищурившись, она видит все еще покоящееся на земле тело землянина.

Парни аккуратно приземлили Джаспера на землю, облокачивая того о дерево. А сами подобрались ближе к трупу.

Тело мужчины лежало неестественно скрюченное, а вместо лица была одна кровавая масса. Кости белели среди алой крови, осколки черепа торчали наружу.

Кларк, которая осматривала тело, вдруг быстро отвернулась и отошла в сторону. Аспид заметила, как ту сокрушали рвотные позывы.

— Это... ты сделала? — Мёрфи заговорил то ли с отвращением, то ли с искренним удивлением, разобрать, что за эмоции скрывались за его натянутой саркастичной маской, было невозможным.

Аспид брови хмурит до появления глубокой складки.

— Ты просил защищаться голыми руками. И я это сделала.

Холодный, лишенный каких-либо эмоций взгляд Аспид направился четко ему в глаза. Ее раскатистый голос не сталью, не кнутом – диким огнём рассекает Мёрфи грудь, заглядывая в самое нутро.

— Джордан... — зовёт ее Беллами, но он не ожидает того, что она повернется и пальцем ткнем ему в грудь.

— Если бы вы не были такими придурками и дали мне хоть что-то, чем можно было защититься.... Все могло случиться по другому.

У неё пальцы подрагивают от глухого бешенства, когда она бросает ему в лоб ту правду, которую он не хотел слышать.

— Но ты смогла его убить.

— Да, но... — Аспид неосознанно рукой касается до того места на щеке, которое все ещё чертовски болит. И тут же руку одергивает, вновь нацепляя на себя маску безразличия. Момент слабости давно прошел и теперь никто не должен знать о том, что ей было страшно. — Неважно, Блейк. Просто забудь.

Она поспешно отворачивается от него, закрываясь на все замки. Кларк подходит к ним и вытирает рукавом куртки свой рот, все еще стараясь не смотреть на свежий труп.

— Нужно спрятать его куда-нибудь. Если он был не один, то его буду искать. Нельзя, чтобы они обнаружили его тело.

— Я убила его.

Под словами Аспид кроется что-то тёмное и зыбкое, пробивающее мурашками. В ней не было раскаяние за совершенное убийство.

— И если он не один, то они придут, чтобы отомстить.

Горькая усмешка окрашивает ее губы. Она окидывает взглядом группу, но тут же отводит глаза, избегая его глаз.

— Мы разберемся с этим. — обещает ей Кларк.

— Но сделанного не исправишь.

Апсид круто разворачивается, собираясь уйти. Принимать участие в том, чтобы спрятать тело, она не желала.

И вдруг ее настигает такое же чувство, как тогда, на поляне. Когда она не могла разобрать слов, что ей кричали. И в глазах была темная пелена.

Ноги подкашиваются первыми. В голове вновь раздается противный до боли звон, будто кто-то отчаянно бьет по колоколу, только ударяется он поочерёдно о разные стороны черепа. Аспид хватается за голову, оседая на землю.

Кто-то подхватывает ее, не позволяя упасть навзничь. Она держится за чью-то руку, но не может определить, кто это был.

Глаза закрываются. Пересохшие губы едва открываются, она будто хочет что-то сказать, но все силы уходят на то, чтобы находиться в сознании.

Кто-то тормошит ее.

— Аспид. Эй, Аспид. Не отключайся!

Звучит приглушенно, будто отдаленно, будто совсем не здесь, а кто-то зовёт ее с другого конца земли. Аспид слабо мотает головой и закрывает глаза.

В детстве отец читал ей про море. Ни один из них не знал, как оно выглядело на самом деле. Как ощущается морская вода, какой у неё запах, какой вкус. Но оба мечтали о том, что когда-нибудь они смогут увидеть его вживую.

Волны омывают прибрежные пески мягким шепотом. Линия горизонта зыбкая, нечеткая и кажется, что этому морю нет конца. Аспид вдыхает глубже: соль и свежесть, будто такая знакомая. Она закрывает глаза, погружаясь в шипение волн, в их настойчивый шепот и ей так хочется остаться среди этого покоя – столь желанного и необходимого.

Волны будто шепчут ей.

Просыпайся.

Вода становится горячее, щиплет кожу. От неё больше не пахнет солью и мокрым песком.

Пахнет сыростью и чем-то тухлым. Становится темно. Узкие стены помещения словно зажимают в свои тиски. И вода наполняет эту комнату, подбирается к ногам, заполняет по пояс.

Аспид открывает глаза.

Она снова заперта в заброшенном отсеке. Алая вода поднялась выше груди и вмиг одежда стала такой тяжелой, что начала утаскивать за собой на дно.

Просыпайся.

***

Веки поднимаются с трудом, будто накрепко сшитые. Тонкая, прозрачная нить, соединяющая сознание и сон, лопается одной сплошной агонией.

— Аспид...

Чей-то голос доносится до нее приглушенно. До ее кожи дотрагиваются чьи-то тёплые пальцы.

Аспид поднимает веки с такой тяжестью, что становится не уверенной в том, вернулась ли она, или вот-вот откинется обратно в безмолвное забытие.

— Даже не думай отключаться. — цедит чей-то знакомый голос.

Аспид с трудом ловит чье-то лицо в фокус. Над ней склонилась густая копна чёрных волос, что переплеталась с блондинистой головой.

То были Кларк и Октавия.

— Что за... — она едва губы разлепливает, а затем делает вдох и спазм кашля сворачивает ее в тугой комок дробящей боли.

Черт, как же сильно ноет все тело. И как чертовски раскалывается голова, будто стремится разделиться на две части.

Аспид предпринимает попытку приподнять свое ноющее тело, но ее тут же останавливает руки Кларк.

— Тебе нужно отдыхать.

— Я отключилась?

Аспид оглядывается по сторонам и постепенно картинка становится все четче. Похоже, что кто-то поднял ее на второй этаж челнока.

Кларк сжимает ее руку своей и прикладывает ладонь к ее лбу.

— Жара нет. Значит, в рану не попала инфекция.

— Сколько я спала? — Аспид поднимается уже увереннее, но мозг все ещё перегружается ожившими в раз рецепторами, горящими всеми цветами рождественской гирлянды.

Черт, неужели это все последствия многочасовых хождений по лесу?

— Почти три дня.

Что?

Аспид растирает глаза руками и неожиданно натыкается на повязку, обмотанную вокруг головы.

Что это ещё за фигня?

— Сколько?

Аспид не может поверить в то, что ее отрубило на целых три дня.

— Аспид, ты нехило приложилась головой. Возможно, на адреналине ты и не заметила этого, но когда ты отключилась и упала, я увидела, что весь твой затылок сочился кровью. Мы не можем исключать сотрясения.

Аспид дышит хрипло, надрывно, широко распахивая рот, будто в неверии происходящего. Из воспоминаний совсем стерлось то, как она ударилась головой о камень, когда Беллами заслонил ее от пантеры.

Беллами Блейк. Черт.

Об этом она подумает после.

— Со мной всё в порядке. Что произошло за эти три дня?

— Ничего существенного, — вдруг подает голос Октавия, до этого молча наблюдающая за происходящим, — Беллами продолжает устанавливать свои правила, а ещё, теперь по ночам у нас дежурит патруль.

— Это из-за того, что я сделала?

— Нет, но... — Октавия замыкается на полу-слове, — отчасти из-за этого.

Аспид устало закрывает глаза, слепляя взмокшие лестницы в чёрные стрелки. И хмурится до появления складки меж бровей.

То, что ей пришлось сделать, определённо повлечет за собой последствия для всех в этом лагере.

— Не стоит винить себя, Аспид, — успокаивающий голос Октавии будто пытается убаюкать ее обратно в сновидения.

По крайней мере, там не было так больно.

— Если бы мой брат не был таким придурком, он бы не оставил тебя одну в лесу и...

— Не надо, Октавия, — прерывает ее Аспид, не желая слушать то, как она винит во всем своего брата. — Я сама ушла от него. 

Кларк поднимается с пола, отступая на пару шагов назад, чувствуя некую неловкость. Это она должна была приглядывать за Аспид, зная, как к той относится Беллами. И она уже получила свою долю выговора, когда ей с Блейком пришлось тащить на себе ее, упавшую без сознания.

— Ладно, пожалуй, я оставлю вас вдвоём. Мне ещё нужно проверить Джаспера.

— Он жив?

— Да. Похоже, что кто-то пытался залечить его рану травами. В лагере есть человек, который знает толк в этом. Может, мы сможем найти что-то похожее.

— Кларк, стой.

Аспид не позволяет ей уйти и слабым движением руки подзывает ее к себе.

Нужно рассказать о том, что она видела.

— До того, как на меня напал землянин, — она заходится в сумасшедшем кашле, раздирающем ее пересохшее горло, но находит в себе силы продолжить. — Я видела ещё кое-кого.

— О чем ты говоришь? — подхватывает диалог Октавия, изгибая бровь в удивлении.

— В лесу был ещё один землянин. Но он не стал нападать на меня. За минуту до столкновения, он велел мне уходить отсюда. Я думаю, что это он мог излечить Джаспера.

— Хочешь сказать, что не все земляне хотят нас убить? — с некой насмешкой произносит Октавия.

— Я просто сказала, что видела.

Кларк кивает головой.

— Спасибо, Аспид. Мы поговорим об этом позже, когда ты наберешься сил.

— Эй, я не собираюсь валяться тут ещё столько же.

Возмущается Аспид, всплескивая руками.

— Не спорь со мной.

Отвечает на ее возмущения Кларк, прежде чем спуститься вниз по лестнице.

— А ты почему здесь? — Аспид смотрит прямиком на Октавию и та пожимает плечами.

— В лагере нечего делать, Беллами не дает мне никакую работу. К тому же, Кларк периодически меняет повязку на моем бедре.

— Она врач?

— Нет, но ее мама была врачом на Ковчеге, насколько я знаю. Больше тут никто не обладает медицинскими навыками.

Уголок ее рта растянулся в кривой улыбке, но когда снизу челнока раздался какой-то шум, она заметно напряглась.

Аспид щурит глаза в подозрении.

— Твой брат знает, что ты здесь?

Октавия распрямила плечи и гордо вздернула подбородок.

— Думаешь, мне нужно его разрешение?

Аспид усмехается. Выходит едва заметно, ввиду слабости в теле, но достаточно, чтобы это заметила Октавия.

— На что ты намекаешь? Что мой брат запретит мне приближаться к тебе?

— Я не исключаю этого.

Ее слова, почему-то, как удар ножа, отдают болью в боку у Октавии. Она смотрит на неё с явным вызовом, но в глазах читалось что-то большее, что-то, что Аспид никак не могла разглядеть.

Но похоже, что ее слова задели младшую Блейк.

— Ты правда думаешь, что он стал бы мне указывать? — ее голос дрогнул едва заметно, но неуверенность в словах можно было различить за километр. — Я большая не маленькая девочка, запертая под полом.

Аспид опустила свой взгляд на израненные пальцы, все в порезах, ссадинах, с тонкими полосами засохшей крови – с той самой схватки, из которой она едва выбралась живой.

— Я думаю, — произнесла она, не глядя на Октавию, — что твоему брату плевать, на земле ты или все еще прячешься под полом. Он будет контролировать тебя, пока ты ему это позволяешь.

— Но я не позволяю ему это делать! — возразила Октавия, но теперь в ее голосе сквозила не столько злость, сколько защита.

— Что ж, в таком случае, твои попытки слабы и ничтожны. — Аспид чуть повернула голову, заглянув ей в глаза. — Не мне говорить тебе, что делать. И да, я все ещё считаю себя слишком плохой компанией для тебя, О.

— О? — губы Октавии изогнулись в улыбке.

— Да, О, — Аспид качает головой и дарует ей такую же слабую улыбку в ответ. — Коротко и ясно. И не нужно произносить это «Ок-та-ви-я».

Младшая Блейк рассмеялась.

— А ты знала, что твоё имя дословно переводится как «змея»? Аспидовые змеи – ядовитые заразы, я читала о них в книгах.

— Знаю, — протянула Аспид, уголком рта выдавив ухмылку. — пытаюсь не опускать планку, поднятую моим родителями с самого рождения.

Октавия вновь улыбнулась, чуть теплее, но с осторожностью, как будто ей до жути не хотелось упускать этот хрупкий момент. Когда никто не шарахается от нее, зная, что сделай он что-то не так и старший Блейк придёт за ним. Когда кто-то разговаривает с ней не как с маленькой девчонкой, а как с равной себе. Когда ее не жалеют, а окунают в самое пекло суровой жизни.

— Ну, пока ты не шипишь и не кусаешься, все не так уж и плохо.

— Не расслабляйся, О, — пробормотала Аспид с ленивой угрозой в голосе. Мнимой, но все же. С младшей Блейк она не собиралась делать ровным счетом ничего. — Быть может, это затишье перед укусом?

Октавия давит из себя легкий смешок и поднимается с места, стараясь не опираться на ту ногу, что была заботливо перебинтована Кларк.

— Мне пора, — сказала она негромко, — если кто-нибудь заметит, что меня нет в лагере, то начнут задавать вопросы. А потом это дойдёт и до Беллами. Сама знаешь – он от меня не отстанет.

Аспид молча кивает. Она как никто другой знает о том, как Беллами Блейк может было настойчив. И как быстро он добивается желаемого.

— Не волнуйся, я никому не скажу о том, что ты была у меня.

— Я больше беспокоюсь о Кларк. Ты и в принципе неразговорчивая.

Октавия задерживает взгляд на Аспид чуть дольше, чем требовала обычная вежливость. А затем кивает, словно прощаясь с чем-то большим, чем просто разговором между ними. И на какой-то момент погружается в молчание, было видно, что она будто размышляет о том, стоит ли ей говорить то, что она хочет.

— Я видела, как Беллами два дня подряд заходил сюда. И вряд ли он навещал Джаспера.

Ее слова повисли в воздухе, как что-то неуместное и слишком личное. Октавия, будто поняв это, скользнула поближе к двери, но Аспид уже приподнялась на локтях и окликнула ее по тому дурацкому сокращению.

«О».

— Я думаю, что ты ошиблась в своих наблюдениях.

— А мне кажется, что он приходил именно к тебе.

Октавия лукаво сощуривает глаза и игриво подмигивает. Аспид смежает веки, дабы не показаться уязвимой.

Хотя где-то внутри противно засосало под ложечкой.

Зачем Беллами Блейку приходить к ней?

— Наверное, хотел убедиться в том, что я опять не сбегу.

Она заставляет себя верить в это. Нарочно исключает другие варианты, как будто то, что сказала Октавия, не может существовать в ее вселенной.

Беллами Блейку незачем приходить сюда и интересоваться о ее состоянии.

Беллами Блейку плевать на неё.

Как и ей плевать на него.

Других вариантов событий быть просто не может. Только не между ними.

— Эй, Аспид. — Октавия щелкает пальцами перед ее глазами и та понимает, что задержалась в своих мыслях дольше положенного. — Посмотри на моего брата с другой стороны. Он не такой плохой, каким кажется.

— Я думаю, тебе пора идти, О.

Октавия поджала губы и все, что оставалось ей, это кратко кивнуть и спуститься вниз по лестнице.

Кажется, она только-то нашла больную точку на теле Аспид Джордан.

И это был ее брат. Определённо.

Гробовая тишина повисла на втором этаже челнока. Аспид поднимается с импровизированной постели, хватаясь рукой за голову, потому как та словно решила напомнить самой себе, что она все ещё болит. Тупая, ноющая, она отзывается во всех костях в теле, в ноющих мышцах – нарастает пузырем в голове.

Торчать в челноке ей вовсе не хотелось. Но и выходить за его пределы тоже.

Если новость о том, что она убила землянина, распространилась по всему лагерю, то ей вновь простоит пережить сотню косых взглядов.

Что они думали об этом?

Это ведь так просто – закрыть глаза, отвернуться, сказать себе: «или они, или я», и никто не должен осуждать тебя за желание выжить. Это так просто – сказать себе: «я должна была это сделать», и никто не должен был возражать, ведь все так и есть. Если на Ковчеге они все были в той или иной безопасности, то здесь, на земле, ты либо учишься выживать, либо погибаешь.

Выживает сильнейший, верно?

И в конце концов приходится делать выбор, так или иначе.

Но никто из них не был на ее месте. Никого не было в тот момент, когда землянин прижимал ее к земле и она висела на волосок от смерти.

Никто не поймёт, почему ей пришлось убить его. И почему она навела на них незримую войну между преступниками и землянами.

Ведь так оно и будет. Они не смогут существовать вместе на земле.

Аспид всегда выбирала себя, зубами прогрызая дорогу к жизни, свободе. Сначала в заброшенном отсеке, теперь здесь. Она лучше многих знала, что такое одиночество, страх и пустота внутри.

Когда всю жизнь врешь самой себе, врать всем вокруг становится легко. Это входит в привычку. Правда — вещь субъективная.

— Добро пожаловать обратно.

Она не слышала его шагов. Не почувствовала и теплого дыхания за ее спиной, когда тот подошел чуть ближе, чем следовало бы. Стоило остаться стоять там, на другом конце челнока, но что-то потянуло его ближе к ней.

Аспид повернулась, чтобы определить, кому принадлежал этот голос. Но она знала, кто это был. Еще с первых его слов.

Она не двигалась, только смотрела на него, так удивленно, будто ее мозг отказывался верить глазам.

Зачем он пришел к ней?

Сердце дернулось — почти болезненно. Она забыла, каково это — чувствовать тепло не от пламени, а от чьего-то взгляда. Забыла, что не каждый голос нужно глушить выстрелом в голове.

— Пришел проведать? — Аспид выпрямляется на месте, двигает плечом, будто сгоняя мышечную усталость, как надоедливого мотылька.

— Чтобы ты никуда не сбежала.

Беллами не скалится, не ерничает и его слова(почти) не полны едкого сарказма, которым он обычно одаривает Джордан.

— Вроде как не собираюсь.

— Кларк передала, что ты очнулась. Я решил занести еду, это то, что осталось от той пантеры.

Аспид сводит брови у переносицы, не по своей воле опускаясь в омут израненной памяти. Казалось, ещё чуть - чуть, и тело вновь почувствует изломанность и закровоточит.

— Спасибо, не стоит, — она качает головой, поджимая губы.

Кларк передала.

Не сам он решил зайти и навестить ее.

Значит, все между ними в порядке. По прежнему остро, больно и ядовито.

— Зря, — отвечает он без нажима, будто просто констатируя факт.

Аспид молчит. Она всё ещё держит спину прямо, будто под прицелом, хотя единственное оружие в радиусе метра — его взгляд.

Было бы намного легче, если бы он сюда не приходил. Избавил их обоих от той неловкости, что плотно засела между ними.

— Тебе стоит есть, — добавляет он, и в голосе всё-таки проскальзывает что-то, что она не хочет слышать. — Ты выглядишь слабой.

— Комплимент, Блейк? Или диагноз?

Беллами сощуривает глаза. Нехорошо так, бодряще до мурашек. Аспид сама не знает, зачем его провоцирует.

— Ты даже в таком состоянии умудряешься ерничать?

Он смежает веки. Собственные размышления кажутся нелепыми, но ему проще думать о всякой ерунде, вместо того, что волосы у Джордан выглядят так идеально, будто она не прошла до этого огонь, воду и почти близкую смерть.

— Что поделать, если здесь все слишком серьезные. Кто-то же должен разбавлять обстановку, — криво шутит она, усмехаясь.

На мгновение повисает тишина. Слишком долгая, чтобы быть комфортной. Аспид посмотрела на него чуть дольше, чем нужно. Он почувствовал, как ее взгляд скользит по нему — мягко, но точно.

И зачем он, черт возьми, пришел сюда?

— Если передумаешь — еда тут, — бросает он, кивая в сторону пакета на ближайшем ящике. — И... я рад, что ты очнулась.

Аспид надеется на то, что он развернется и уйдет. Оставит за собой лишь шлейф своего запаха, нотка древесины и чего-то свежего. Но Беллами остался стоять напротив нее, словно был прикован к этому месту, и не сломать ему те оковы, что каким-то чудом связывали его с ней.

Черт бы побрал эту Джордан.

— Можешь забрать ее. — и ни один мускул на ее лице не дрогнул. Но внутри... внутри было землетрясение. война. Все стены, которые она так старательно возводила, чтобы не чувствовать, начали давать трещины.

Ему следовало уйти прямо сейчас, ведь между их разговором твердо поставлена точка. У него было слишком много дел в лагере, он нужен был там, но почему-то не мог уйти отсюда. И вопреки всему подошел ближе. Его руки тянутся к ней и в этом безмолвном жесте Аспид не может понять, что он от нее хочет. Но протягивает ладони в ответ.

Его пальцы, теплые, шершавые и грубые от работы, обхватили ее запястье. Аспид едва дернулась, но тут же пришла в себя, не желая подавать вид, будто он может воздействовать на нее одним лишь касанием.

Лезвия ножей блеснули в тусклом свете, знакомые, до каждой зазубрины, до каждого следа от точильного камня.

Ее ножи.

— Они твои, — сказал Беллами, вкладывая их ей в ладони. Его пальцы задержались на ее коже на секунду дольше, чем было нужно было для обоих.

— Почему сейчас? — произносит она, прокашливается, чтобы голос перестал скрежетать, раздирая ей глотку.

Он не стал отвечать сразу. Его взгляд ненароком скользнул по ней, по ее располосованной щеке, по синякам на всей коже, что оставил ей землянин.

— Я бился не с теми, с кем надо было.

Признается он, и Аспид понимает, что в его речи проскользил едва заметный намек на нее саму.

Они и впрямь будто участвовали в войне друг с другом, заранее зная, что никто из них не выйдет из нее победителем.

Она обхватила покрепче свои ножи. Они лежали на ладонях, холодные и знакомые, как продолжение ее собственных пальцев. Аспид подняла глаза и в них не было ни благодарности, ни облегчения. Она обдала Беллами Блейка ледяным презрением, будто пытаясь прожечь его насквозь и оставить в нем глубокую, зияющую дыру.

И чтобы она болела так же, как болела ее щека.

Аспид вспомнила про нее слишком внезапно. Головная боль вытеснила собой все другие ссадины и раны. Она несмело коснулась пальцами того места, где совсем недавно скользил нож, неприятно рассекая кожу.

На том месте, где должна быть открытая рана, Аспид почувствовала лишь нити, которые туго сшивали два разрезанных участка кожи.

— Кларк смогла зашить твою рану. Останется шрам, но...

— Это того стоило? — она перебивает его резко, затыкает, словно не желая слушать его голос.

Беллами замер, дергая бровями в легком замешательстве.

— О чем ты?

— Ты не дал мне то, чем я могла бы защититься. Потому что боялся, что я могу вытворить что-то, что пойдет кому-то из вас на вред, — она отчеканивает слова так, будто те уже давно покоились у неё в голове. Может, так оно и было. — Спрошу ещё раз, Блейк. Твои идиотские замашки того стоили?

Аспид хочет верить, что ей хватит ненависти для него. Аспид хочет верить, что кроме этого она не почувствует больше ничего.

Беллами руками упирается по обе стороны боков и смотрит на нее тем самым взглядом, который она уже выучила наизусть. Что-то сложное, усталое, будто он где-то внутри колеблется, стоит ли перейти ему ту черту, или он уже давно за ее гранью.

— Я не знал, что ты попадешь в переделку, — отвечает он спокойно, без оправданий, хоть в глубине души знает о том, что это была самая настоящая ложь, только вот кому он собрался ее скормить, если Аспид о ней знала.

— Лжешь. — она отбивает его слова слишком строго и в этом ее умозаключении содержится больше правды, чем все то, что есть между ними. — Напомнить, как вы с Мерфи издевались надо мной?

Аспид ощетинивается вмиг, но осаждает саму себя. Могла бы ведь промолчать, но слова слетают прежде, чем она успевает схватить эту птицу за хвост.

Беллами молчит, рукой устало трет переносицу: за все эти дни накопилось столько проблем, что решать их одному было уже не под силу, но доверить их Кларк звучало и того хуже, а потому, по лагерю он ходил злой и разъяренный, словно бык.

Изредка он приходил сюда, сидел на стуле, пока никто не видел и отсчитывал часы до того дня, когда она очнется и вновь будет ненавидеть его. А он, в своей излюбленной манере, будет отвечать тем же.

Но почему-то, когда все получилось именно так, как он ожидал, в нем не находилось тех слов, что он заготавливал на любую ее выпадку.

Наверное, он так и не понял, как она непредсказуема.

— Ты не доверял мне, — продолжает она, голос её ровен, почти чужой. — И вот что из этого вышло.

— А ты доверяла мне, когда решила пойти отдельно от меня? — парирует он. Слишком быстро. Слишком остро.

Она замирает. Капля тишины скатывается между ними, словно что-то невыносимо хрупкое.

— Это было не одно и то же, — говорит она тише. Но ржавый механизм в его голове уже был приведен в действие, и отступать было некуда.

— Нет, одно, — Беллами смотрит прямо в её глаза. — Мы с тобой сделали свой выбор. Я не отдал тебе ножи, а ты сделала по своему. Хотела позлить меня? Так вот он - твой результат.

Руки его дернулись и пальцы зачем-то потянулись к щеке, к той самой криво сшитой линии, что разделяла ее кожу, как молчаливый укор. Он остановился вовремя, в сантиметре от нее, и пальцы сжались в кулак, бессильно рухнув вдоль тела.

Прикосновение простит? Все решит?

Нет. Лишь обожжет еще сильнее.

— Это всё — последствия твоей эгоистичности.

Вырвалось у Аспид. Она не отводила взгляда, даже не моргнула. В ней не было ни благодарности, ни привычной, колючей стены шиповника, сквозь которую нельзя было пробраться, не изранившись. Было лишь ледяное безмолвие пустыни, куда не долетали крики. Куда она могла спрятаться подальше от всех.

И в этот момент в нём что-то прорвалось. Всё то, что он держал внутри: бессонные ночи, злость, страх, невозможность всё проконтролировать. И она — та, что умудрялась сводить его с ума одним только взглядом.

— Да, может, я и эгоистичный! — выдал он, голос срывался, хоть он и не кричал. — Но ты, Джордан, просто одна большая и невыносимая проблема! Я не знаю ни одного человека, кто раздражал бы меня так же сильно, как ты!

Беллами дышит так тяжело, будто каждое слово, сказанное в ее адрес, он вырезал лично своими руками на своем и без того израненном сердце.

Аспид должна была привыкнуть к тому, что они сталкиваются лбами каждый раз, когда видят друг друга. А встречи их происходят слишком часто.

Но она, почему-то, к этому привыкнуть никак не может. Иначе нельзя объяснить то, почему его слова, которые между прочем были чистой правдой, вызвали в ее голове огромный, атомный взрыв.

И она решает действовать так, как привыкла. Отпугнуть его, чтобы тот отступил как можно дальше.

— Так если я тебя раздражаю, может, ты будешь держаться от меня подальше? Самый эффективный способ разрешения твоих проблем, Блейк.

Беллами мог держаться от нее подальше, с тем условием, что ее и вовсе бы здесь не было. Жаль, что повернуть время вспять нельзя, прошлое не изменить и в конечном итоге она все равно бы спустилась на землю, оказавшись с ним в одной лодке.

— Я понял тебя, Джордан. — Блейк пытается придать своему голосу уверенность, правда пытается, но в этих нотках проскальзывает что-то уязвимое.

Почему он, черт возьми, так реагирует на неё?

Беллами отступает от неё на несколько шагов, мысленно прочерчивая линию, за которую ему больше нельзя наступать. Где бы не находилась эта чертова Аспид.

— Знаешь, я так и сделаю. Дельный совет, Джордан.

Беллами качает головой, будто убеждая себя самого, что так действительно будет лучше для них. В лагере находится ещё добрая сотня преступников и растворится в кем-нибудь из них будет проще простого.

Сложнее всего не пересекаться с ней.

— Всегда пожалуйста, Блейк.

Ее не зря назвали в честь змеи. Яд из ее уст сочился так, словно это единственное, что она умела делать. Разрушать все одним лишь словом.

— О, да ты сама доброта, Джордан.

Беллами вспыхивает, загорается, словно спичка, которую оставили на самый конец. Ему следовало развернуться и уйти давным-давно, но его словно невидимыми нитями привязали к месту, не позволяя сделать и шага.

И ему стоило огромных усилий, перерезать эту чертову нить и отступить.

— Мне жаль, что с тобой так получилось.

Бросает он практически на выходе, но не решает обернуться, точно зная, что Аспид прожигает его смертельным взглядом. И посмотреть в ее глаза будет всё равно, что попасть в капкан, выход из которого лишь один. Сломать себя подчистую.

Аспид просто молится о том, чтобы он ушел. Чтобы больше не бросать ему в след те слова, о которых она может пожалеть. Но Беллами вынуждает ее это делать.

— Мне не нужны твои мнимые сожаления!

Аспид бы подорваться с места и прогнать его самой, но силы равнялись абсолютному нулю и все, что она могла сделать, ждать, пока он оставит ее в привычном одиночестве.

Аспид бесится. Настолько, что становится невозможным это терпеть. Она где-то на грани бессилия и беспомощности от того, что испытывает к Блейку. И тот лишь подливает масло и в без того горящий костер.

— В таком случае, скорейшего выздоровления.

Беллами это сквозь зубы произносит и сцепливает их с такой силой, что скрежет отдается мерзким звуком. Он так и не решает посмотреть в ее сторону, уверенный в том, что теперь пересекаться они будут только по острой надобности. Он едва ли не выбегает из этого гребанного челнока, минуя надоедливые вздохи и ахи раненного Джаспера. Кларк пытается догнать его, сказать что-то, наверное, чертовски важное, но дикий шум в его ушах не позволяет расслышать ни слова.

Злость. Такая бешенная, что накрывает его с головой и поглощает полностью.

Нужно найти что-то, на чем можно отвлечься. Или кого-то.

Аспид, наконец, погружается в желаемую тишину, но почему-то себе места после его ухода не находит. Тишина эта, наоборот, стала давить на виски так, что терпеть не представлялось возможным. Дурацкие, непрошенные мысли лезли в голову без остановки.

Почему все так происходит? Почему, черт возьми, нельзя было по другому?

Это касалось его? Или это она разочаровалась в своих представлениях о земле?

Аспид сжимает в руке один из ножей, что так заботливо(нет) вернул ей Блейк. Она бросает на взмах клинком все свои чертовы силы, которые только могли быть в ее ослабевшем теле. И он так и не настигает своей конечной цели, бьется с характерным звоном о пол, там и остается.

Аспид со злостью бросает второй куда-то в сторону и едва сдерживает себя, чтобы пронзительно не закричать от тех эмоций, которые накрывают ее с головой. Она обессиленно ложиться на сооруженную из чего попало лежанку и закрывает глаза, в надежде, что со сном уйдет и все остальное.

Все, что ее тревожит.

Обо всем остальном она подумает завтра.