Причины для отказа

– Сано Эма! Сано Манджиро, – раздалось нестройным хором.

Цубаки аж открыла один из прищуренных глаз, разглядывая детей уже куда внимательней.

– Что-то случилось? – она посильнее запахнулась в одеяло. На улице как-то прохладно или ей кажется[1]?

– Нет, что вы, – замотала головой Эма, а Майки пристально следил за каждым движением Сэки. – Просто хотим поговорить, – Сано посмотрела на неё снизу-вверх, невинно хлопая глазками, но отчего-то у Цубаки по спине побежали мурашки. Какими жуткими могут быть дети, однако!

– Вы же снова не сбежите? – Манджиро перекатил палочку от чупа-чупса из одного уголка губ в другой, держа руки в карманах куртки.

– Я не сбегала, это были тактические отступления, – Сэки поёжилась, потирая одну ногу о другую. – Зайдёте? На улице как-то прохладно сегодня.

Эма замерла на месте, а вот Майки с самым безучастным видом прошёл мимо освободившей проход Цубаки. Немного погодя и она переступила порог квартиры Сэки. Пока дети разувались, Цубаки порыскала в шкафу и нашла две упаковки одноразовых тапочек, которые она уже и не помнит откуда достала. Вручив их детям, Цубаки показала, где кухня и где вымыть руки, а сама пошла в ванную, делать из себя человека, а не проснувшегося от многовековой спячки гремлина. Надев вместо шорт, домашние шаровары и нацепив на ноги тёплые носки с котятами, Цубаки накинула на плечи тонкий халат, чтоб не выглядеть слишком вульгарно в майке и вернулась к столь ранним визитёрам.

– У вас есть время, пока я делаю кофе, придумать хотя бы одну причину, почему я не должна сдать вас вашему брату, – Сэки поставила чайник с водой на плиту. – Чай, кофе, какао, молоко, сок? – она обернулась к нахмурившимся детям, отведя руки назад и опираясь о столешницу.

– Какао, – Майки, судя по хрусту, раскусил леденец. Эма кивнула, соглашаясь, и стала что-то чиркать карандашом в тетрадке, которую достала из маленького рюкзака малинового цвета.

Цубаки на это лишь хмыкнула, ностальгически улыбнувшись. В той жизни у неё остались младшие брат и сестра – двойняшки. Два чёртёнка, что были младше её на четыре года, могли устроить апокалипсис дома на ровном месте из говна и палок, а потом в кратчайшие сроки, под руководством Сэки, успеть его свернуть, до возвращения родителей домой. Поэтому, одна мысль, что Манджиро с Эмой пришли в её квартиру в качестве суровых судей, дабы вживую проверить потенциальную девушку брата, вызывала в ней умиление и добрую насмешку. По сравнению с тем, какой допрос с пристрастиями, угрозами и тыканьем лампы в лицо устроили её двойняшки пацану, который подарил Сэки валентинку, коробку конфет и позвал на свидание, Сано ещё действуют в рамках приличий. С натяжкой, но в рамках.

Цубаки вытащила свою огромную кружку и, засыпав туда чайную ложку растворимого кофе, немного перца и сушёного имбиря, оставила у плиты, а сама пошла к холодильнику. Когда молоко нагревалось в кастрюле и остальные ингредиенты были собраны на столе, Цубаки поняла, зачем тату ей подсказало зайти на рынок три дня назад. Сэки полезла в одну из тумбочек, доставая небольшую картонную коробку, в которой что-то бренчало. Поставив на стол, Цубаки открыла её и придвинула к удивлённым Сано. Внутри стояли шесть разномастных кружек.

– Выбирайте. Эти пока ничейные. Все другие, что у меня стоят уже кому-то принадлежат, – Сэки развернулась к кухонным ящикам, вспоминая, что из вкусненького у неё осталось и, понимая, что в магазин выйти сегодня всё же придётся.

Было немного сложно делать вид, что она не слышит шёпот переговаривающихся за спиной Сано. Засыпая какао-порошок в начавшее испускать пар молоко, Сэки еле сдерживала улыбку. Эти двое чертовски сильно напоминали Цубаки её двойняшек, хотя бы тем, что чуть не подрались за право владения кружкой с рисунком дракона. Но потом видимо пришли к какому-то компромиссу, и в итоге Майки досталась со львом, а Эме – единорогом. Когда в постоянно помешиваемое какао, добавились корица, гвоздика и мёд, засвистел чайник, подсказывающий, что времени у Сано осталось чертовски мало.

– Итак, какие у вас есть варианты? – Сэки расставила кружки с напитками на стол, перетаскивая на него и упаковки с мармеладом, печеньем и своей последней пачкой тайяки с шоколадной начинкой.

– Ну, потому что вы выглядите доброй, Цубаки-сан? – Эма чуть кривовато улыбнулась, притягивая кружку к себе и вдыхая приятный аромат. Немного подув и сделав глоток, добавила. – А ещё у вас очень вкусный какао!

– У вас один вариант на двоих или хочешь что-то другое предложить, Сано-кун? – Сэки перевела взгляд на Манджиро, что откинувшись на спинку стула, с самым независимым видом вцепился в кружку и, не моргая, следил за нераскрытой пачкой тайяки у неё в руке.

– Наврём Шиничиро, что вы очень плохая и вообще, нас обижали, – Цубаки всерьёз забеспокоилась, а не пересохнут ли такими темпами у Майки глаза.

Но сдержать искреннего смеха она не смогла, протянув Сано несчастное пирожное. Пусть дитё радуется.

– Значит, лесть и шантаж, – усмехнулась Цубаки, делая глоток обжигающего, во всех смыслах, кофе. – Окей, принято.

– Так просто? – не поверила Эма. В то время как Манджиро, с видом самого счастливого человека на земле вонзил зубы в лакомство.

– Я сказала придумать причину. О том, что она должна быть действенной или логичной, я ни слова не говорила, – Цубаки скрыла улыбку за кружкой, но её с головой выдавали полные неприкрытого веселья глаза. – Да и вы назвали мне не одну, а целых три причины.

Дети задумались, но чуть погодя согласились с ней и, в качестве ответного жеста доброй воли, сказали что не станут наговаривать брату на Сэки.

– Цубаки-сан, что вчера случилось? – ещё даже не услышав тату, по одному только взгляду Эмы, Сэки поняла, что дело пахнет керосином.

– Можно чуть больше конкретики? – она отставила недопитое кофе, не желая рисковать и помирать ещё более нелепой смертью – подавившись им.

– Шиничиро вчера домой влетел, улыбаясь как придурок, – Майки дожевал пирожное и решил внести свой вклад в разговор. – Что-то говорил про судьбу и свадьбу. Цуки-сан, вы ему предложение сделали что ли? – он попытался вопросительно выгнуть бровь, но вышло немного кривовато.

Свадьба? Какая ещё свадьба?! Она не готова к такому! В груди замер полузадушенный писк. И что Шиничиро вообще имел ввиду?! Они даже встречаются! Какого хрена?! Лицо по ощущениям поместили в печку, а сердце старательно отплясывало джигу-дрыгу.

– Если да, где тогда кольцо? Наш брат, знаете ли, не на помойке валялся... – Эма перевела взгляд на Манджиро, шёпотом спрашивая. – Не валялся же? – он отрицательно помотал головой. – Не валялся! Так какая свадьба без колец?! – Сано грозно хлопнула ладошками по столу, вскакивая со стула.

Цубаки тем временем плавно съезжала со стула под стол, давясь смехом. Если сперва она была в шоке, то теперь её просто распирало изнутри пузырящееся, подобно шампанскому, веселье. Эти дети просто чудо какое-то!

– Мы... мы ещё даже... не встречаемся, – еле как смогла выдавить из себя Сэки, лишь бы не расхохотаться в голос. Ну, право слово, младшие Сано такие милашки.

– Как, не встречаетесь?! – Эма плюхнулась обратно на стул. – Зачем свадьба без отношений? Если только... – она ошарашено прикрыла ладошками рот. – Как в том сериале, – пропищала Сано.

– Шичи-нии беременен?! – с широко распахнутыми глазами, Майки сейчас напоминал больше совёнка, а не того, кто в будущем будет возглавлять сильнейшую банду гопников.

Тут Цубаки уже не выдержала и разразилась хохотом, держась рукой за начавший болеть от напряжения живот. Сано удивлённо уставились на неё, не понимая, что в ситуации брака по залёту может быть смешного.

– Вы не так всё поняли, – отсмеявшись, наконец, смогла выдавить Цубаки, нормально садясь на стул. – Я не делала вашему брату предложение. Мы пока на свидания ходим, и никто из нас ещё даже не предлагал начать встречаться. И уж тем более, ни я, ни Шиничиро-кун не ждём ребёнка. Мужчины в принципе не могут забеременеть, – с мягкой улыбкой пояснила ситуацию Сэки.

– Но почему Шиничиро-нии тогда вернулся таким... – Эма стала щёлкать пальцами в попытке подобрать подходящее слово.

– Придурошным, – раздалось хором.

Цубаки и Манджиро перевели друг на друга удивлённые взгляды, но тут же понимающе хмыкнули. Сэки протянула ему раскрытую ладонь, об которую Майки отбил «пять».

– Я точно не знаю, но могу предположить, что это из-за того, что я его поцеловала, – со стороны Эмы послышался восторженный визг, Манджиро же скривил лицо. – В щёку, – радостные звуки сменились на разочарованный вой.

– И всё? – во взгляде Сано теплились остатки надежды.

– И всё, – Сэки «безжалостно» их потушила.

За вновь поднятой кружкой с кофе, Цубаки спрятала улыбку и сделала глоток. Зря.

– А почему мужчина не может забеременеть? – склонил голову на бок Манджиро, теперь ещё больше напоминая сову.

– По той же причине, почему все животные, у которых нет крыльев, не могут летать – особенности строения организма, – откашлявшись, ответила Сэки.

– А~а, понятно, – Сано покивал с важным видом, якобы ему всё понятно, но она не первый год и не первую жизнь в педагогическом, нихрена ему не было понятно.

– Врёшь ведь, – Цубаки испытующе посмотрела на него.

Стоит отдать Манджиро должное, не сдавался тот до последнего. Но у Сэки слишком большой опыт взаимодействия как с детьми всех возрастов – спасибо многочисленной родне – так и с совершенно разными людьми. Она (упрямей) целеустремлённей.

– Ничё не понял, – буркнул он и, насупившись, перевёл взгляд на горшки с цветами, что стояли на подоконнике. Особенно его внимание привлёк крупный круглый кактус с длинными и, даже на вид, острыми иголками. Эма «незаметно» пнула брата под столом.

– Если хотите, могу объяснить, – Цубаки откинулась на спинку стула.

Странное дело, Майки и Эме лет двенадцать, хотя бы в общих чертах и без подробностей, но им должны были объяснить, откуда дети берутся... А, точно, она забыла про некоторые обстоятельства. Сейчас махровый две тысячи третий, а из старших в семье Сано только дедушка и Шиничиро. Да и в принципе родители стесняются рассказывать про эту тему и куда более повзрослевшим детям. Вот при похожих ситуациях, Цубаки и понимает, насколько сильно мир изменился за почти двадцать лет. Технологии, взгляды на жизнь, темы, которые раньше табуировались... О боги, бедная Эма. Или лучше сказать бедные Шиничиро или старший Сано? Кто из них там будет объяснять, что это нормально для девушки – истекать кровью раз в месяц? Ей уже искренне жаль всех троих.

– Но если что, вы это и у Шиничиро можете спросить, – пожала плечами Цубаки, видя переглядки Сано.

– Не расскажет, – буркнула Эма, уткнувшись в свою кружку с какао.

– Только не говорите, что вам сказали, что детей находят в капусте или приносят аисты? – Цубаки показалось, что у неё начало нервно дёргаться веко. Ну не могло же быть всё так плохо? Правда?

– Чё? Нет, конечно! – слава Звёздам, она уж распереживалась... – Их из персиков достают!

Да блять!

***

Шиничиро сидел на диване, листая каналы телевизора в поисках хоть чего-то интересного. Мог бы конечно пойти в гараж, но что там, что на улице холодрыга. Мысли сами собой вернулись к вчерашнему дню. Пусть и пасмурно, но вчера было куда теплее. Или это из-за Цубаки? Даже не касаясь её, а просто находясь рядом, он чувствовал исходящее от неё тепло. В целом она и напоминала котацу[2]: тёплая, мягкая, уютная, и уходить не хотелось от неё в холодный мир вот от слова совсем. Хотя обнимать её точно приятней, чем котацу...

– ТЫ – ЛЖЕЦ! – в голову что-то со звонким шлепком ударило. На колени плюхнулся тапок, судя по расцветке – Манджиро.

– Какого?! – Шиничиро повернул голову назад, лишь для того, чтоб теперь не в затылок, а в лицо прилетел второй тапок.

– Как ты мог?! Персики? Персики, да?! – Эма сейчас больше напоминала не его младшую сестру, а разъярённую демоницу. В руку Манджиро она вкладывала уже свои тапочки.

Шиничиро вот нихуя не понимал, что вообще происходит, но тут же вскочил с дивана, удерживая безопасную дистанцию. Если Манджиро и Эма объединились, то дело дрянь. Эти двое, по большей части вечно спорили, подначивали друг друга и остановить своё противостояние могли лишь против общей беды или врага. Когда он блять успел насолить им обоим?! Уходили же гулять, пару часов назад и всё было нормально! Когда блять?!

– Извини! – Шиничиро дернулся влево, но тапок успел врезаться в плечо. Манджиро не по годам сильный.

– За что ты извиняешься? – шипела Эма, собирая снаряды и вновь подавая их Майки, который как-то очень недобро смотрел на брата, старательно целясь в лицо.

– За всё! – он успел прикрыть лицо руками, так что оно не пострадало. – Ну, съел я твой йогурт, но это не значит...

– ТЫ МОЙ ЙОГУРТ СОЖРАЛ?! – Манджиро аж шарахнулся от сестры в строну и, на вытянутых руках, вернул ей тапки. Один из которых та взяла, и пошла на Шиничиро войной.

О Боги, он не в том возрасте, чтоб устраивать таки марафоны. Да и от кого? От младшей сестры?! Он больше, он сильнее, он старше в конце концов!

– Шиничиро, вылезай из шкафа, Эма успокоилась, – лениво протянул Манджиро.

– Точно? – дверцы чуть разошлись и, через маленькую щёль он увидел только брата. – А где она?

– На кухне, хочет проверить рецепт какао. Сказала тебя позвать, – Майки засунул руки в карманы.

Идя в вотчину Эмы, Шиничиро ожидал любого разговора, но уж точно не такого. Сперва его огорошили тем, что они были в гостях у Цубаки – у неё очень уютно, а ещё цветы красивые. На закономерный вопрос: «А какого хрена?», ему пояснили, что хотели понять, что это с ним вчера такое было – ты выглядел так, будто с катушек съехал. Цубаки их покормила – нравится какао? Это Цубаки-сэнсэй[3] рецепт дала – и рассказала про поцелуй – она такой красной была, как помидор. Вот момента про «Цубаки-сэнсэй» Шиничиро не понял. Ответ был неоднозначный, заставив его всего подобраться и пристально посмотреть на брата и сестру.

Сэки рассказала им, откуда берутся дети. Просто взяла, и рассказала. Сано их расспросил и не нашёл в её словах ничего криминального или вредного. Без пошлых подробностей, чисто анатомия человека, очень поверхностно, но в целом всё верно. Как она это сделала?! У самого Шиничиро от одной только мысли о том, что ему пришлось бы это рассказывать младшим, волосы на голове шевелились, потому и отбрехался стандартной отговоркой про персик. Именно на это Эма с Манджиро и разозлились. Плевать, что они не знали правды.

Но он им соврал.

В этот момент, на Шиничиро напала с особой жестокостью братская любовь, и он схватил этих двоих в объятья, абсолютно игнорируя выкрики Манджиро, что он уже большой для телячьих нежностей, и что брат не Цуки-сэнсэй – от него далеко не мятой пахнет. Эма попинывала Майки, чтоб заткнулся и не мешал нежиться в объятьях старшего брата. Уже отпустив их, Шиничиро пообещал больше не врать, ну или хотя бы, в кои то веке, постараться не врать.

Почему всё же Цубаки внезапно стала в глазах младших «сэнсэем», ему объяснили. Правда, он сперва не поверил. Сложно поверить в то, что кто-то смог объяснить Манджиро математику. А Цубаки смогла. И он даже понял. Эма так же чуть ли не прыгала от восторга, показывая сначала большой лист, на котором вперемешку с аккуратными цифрами сестры были крупны размашистые, написанные знакомой красной ручкой, пометки Цубаки. У Шиничиро от одного взгляда на всё это нагромождение чисел разболелась голова, но услышав, что это тема домашней работы, которую они должны были делать сегодня вечером, у него аж от сердца отлегло. Не будет никакой пытки математикой! Воистину, за такое достижение Цубаки имеет полное право называться «сэнсэем».

А потом Эма достала тетрадку и стала тыкать в знакомую таблицу. Пустыми остались всего два квадратика, остальные были заполнены галочками. Сэки выдержала Манджиро и даже смогла объяснить мелким математику. По словам Эмы, остались два пункта: встреча с Вакасой и, правда о том, что Шиничиро основал сильнейшую банду в Японии. Сущие мелочи.

Взяв карандаш, он поставил галочку напротив пункта с Вакой. На непонимающие взгляды пояснил, что познакомил их вчера. Судя по восторженному взгляду сестры, она уже сейчас готова была отправить брата и Сэки под венец. И Шиничиро не был уверен, что в платье невесты будет Цубаки, а не он.

***

Сэки сидела в автобусе, теребила многочисленные браслеты на руке, и ей казалось, что транспорт едет не в сторону магазина Шиничиро, а прямиком в ад. Вчера мелкие Сано уходили от неё с весьма воинственным видом, и она переживала, как бы они ненароком не прибили брата. Уже позже она поняла, что натворила, и что стоило бы извиниться, но решила, что сделать это лучше вживую, а не по телефону. Поэтому, пожелав Шиничиро с утра сообщением «Хорошего дня», Сэки предупредила, что после учёбы заскочит к нему в магазин – нужно кое о чём переговорить.

Цокая каблуками по асфальту, Цубаки казалось, что это гвозди заколачиваются в крышку её гроба. Сердце уже давно стучало где-то в горле, а пальцы слегка подрагивали, из-за чего она намертво вцепилась в лямку рюкзака одной рукой, а вторую засунула в карман кожаной куртки. Кажется, она давно съела алую помаду со своих губ, нервно их покусывая.

– Соберись, чёрт возьми! – она дала себе мысленного пинка под зад, решительно открывая дверь магазина.

Сано сидел за небольшим столом, пил колу из бутылки и смотрел на стопку листов таким взглядом, будто они лично на его глазах вырезали всю его семью до седьмого колена. Сэцу также под конец прошлого семестра смотрела на список вопросов по конституционному праву, а сестра – на задания по японскому.

– Привет, – привлекла она внимание Шиничиро. – Выглядишь, слегка...

– Заебавшимся, – подсказал он, массируя переносицу. Цубаки на это лишь кивнула, переступая с ноги на ногу. – Ты о чём-то поговорить хотела? – Сано нервно потёр шею.

– Угу! – она быстро кивнула, опустила рюкзак рядом с ногами, и пока решимость хоть немного теплилась в её груди, склонилась в поклоне и на одном дыхании выпалила. – Прости за ситуацию с Эмой и Манджиро! Мне следовало бы сперва позвонить тебе и проконсультироваться, и потом уже отвечать на вопрос «откуда дети берутся». Я влезла, куда не просили, мне очень жаль! – и крепко зажмурилась, ожидая реакции Шиничиро.

Вначале был какой-то приглушённый шум напоминающий икоту, а потом он перерос в громогласный смех. Цубаки приоткрыла один глаз, когда услышала, как отодвигается стул и мягкий звук шагов. Она подняла взгляд на подошедшего Сано. На его лице Сэки не увидела ни злости, ни раздражения, ни чего-либо ещё, что указывало бы на его негативный настрой. Наоборот, ему было весело! То есть, она тут переживает, места себе не находит, считая что сильно накосячила, а он ржёт?!

– Цубаки-сан, поднимайся, – Шиничиро взял её за плечи, заставляя разогнуться из поклона. – Ты не сделала ничего плохого, – он чуть нагнулся, смотря ей прямо в глаза. – Я мелких поспрашивал, всё в порядке, ничего криминального, – Сано улыбнулся, а Сэки показалось, что стук её сердца слышно на всю округу.

– Всё, точно в порядке? Ты не злишься? – она снова нервно прикусила губу.

– А разве, похоже? – он вопросительно выгул бровь. Цубаки отрицательно помотала головой. – Вот видишь. Ты об этом поговорить хотела? – она утвердительно закивала. Шиничиро облегчённо выдохнул. – Мне уж показалось, что я сделал что-то не так. Или мелкие...

– Что? Нет! – Цубаки сняла руки Сано со своих плеч и взяла его ладони в свои. – У тебя прелестные брат и сестра! Они замечательные! Ты замечательный! – а потом, глядя на вытянувшееся в удивлении лицо Шиничиро, поняла что сказала. Сперва уши, потом и щёки стали стремительно нагреваться. – Я имею ввиду... Ты довольно обаятельный и с тобой интересно... и... – чем сильнее губы Сано растягивались в довольной улыбке, а в завораживающих глазах появлялся лукавый блеск, тем меньше Сэки могла произносить связных слов.

В итоге она отпустила руки Шиничиро и прикрыла ладонями пылающее от смущения лицо, издавая полузадушенный писк.

– Цубаки-сан, посмотри на меня, – тихо проговорил Сано. Сэки отрицательно помотала головой. – Ну же, Цубаки-чан~.

Шиничиро протянул её имя таким тоном, что ей показалось, что сердце остановится, прямо здесь и сейчас. В таком случае, она умрёт счастливой. От греха подальше, она оттопырила пальцы напротив глаз, создавая небольшие щели.

***

Сано действительно весь извёлся, получив с утра сообщение от Цубаки, даже пригрозил близким, что если они сунутся в магазин и прервут их разговор, он самолично засунет «ключ на 72[4]» этому бессмертному в задницу. Но всё обошлось – Сэки просто чуть перенервничала. Стоило ей взять его за руки, Сано понял, сейчас что-то будет. Он не ошибся.

Цубаки так смутилась своих слов, что цветом лица поравнялась с красными, чуть опухшими, от постоянных покусываний, губами. Вот только она спрятала своё очарование за ладонями, ни в какую не желая вылезать из своего «укрытия», что Сано очень не понравилось. Но стоило лишь правильно позвать, и Цубаки открыла вид на свои волшебные глаза.

– Вот так-то лучше, – он мягко улыбнулся. – Ты не запрещена законом? Мне кажется, запрет должен быть, иначе все вокруг просто сойдут с ума, – Сэки снова спряталась за ладонями. – Чего смущаешься, Цубаки-чан? Это же просто подкат, сколько мы их позавчера вспомнили, ты даже выиграла! А твой был куда более...

На его рот легли чужие ладони, не давая больше и слова сказать. Только Сано не это сейчас волновало, а Сэки. О, Боги, он начал её подразнивать, потому что ему нравится вид её смущенного лица, но такого варианта он точно не ждал. Это стоило того!

Румяные, мягкие – он это уже знает – щёки, взгляд полный возмущения вперемешку со смущением или даже стыдом, приоткрытые алые губы и вздымающаяся от судорожного дыхания грудь. Что ж, теперь в списке прекрасных картин, рядом с позавчерашними заигрыванием и шибари, появилась и эта сцена.

– Замолчи свой рот! – выдала Цубаки громким шёпотом. – Я тогда выпила немного, вот и вырубило любой стыд! – она снова нервно прикусила губу. – И вообще! Мне Манджиро с Эмой всё рассказали! Не подскажешь, кто там что говорил про свадьбу в вашем доме, а? – пошла в наступление Сэки.

Вот тут настала очередь Шиничиро чувствовать стыд. Мелким предателям хана. Сано отодвинул её руки от своего, судя по ощущениям, румяного лица, но чтоб Сэки больше не пряталась, удерживал её ладони в своих.

– Не понимаю о чём ты, – решил сыграть в дурачка Сано.

– Неужели, – Цубаки встала на цыпочки, приблизив своё лицо к его, и хищно прищурилась. Это его шанс её отвлечь!

Из-за разницы в росте, вышло не совсем, так как он хотел и в итоге Шиничиро поцеловал Цубаки в кончик носа.

– А~а, – тихо взвыла Сэки и не имея возможности ни прикрыться, ни сбежать, уткнулась лбом ему в грудь пряча стыдливо лицо в складках рабочего комбинезона. – Хватит так делать или я тут в обморок от перегрева упаду, – громко прошептала она.

Вот сейчас Цубаки действительно, по температуре напоминала котацу. Интересно, а зимой она такая же тёплая? Шиничиро надеется, что сможет это узнать. А ещё интересно, если к запаху мяты и хвои, которой пахли волосы Сэки, чья макушка была у него под подбородком, добавится аромат мандарин, что он любил уплетать под Новый год, как это будет ощущаться?

– Тогда положу на кровать в жилой комнате и подожду, пока очнёшься.

– Ладно, – Цубаки сделала глубокий вдох и выдох. – Пока что, ты от ответа ушёл.

Шиничиро был одновременно и рад и нет. Его напрягало это «Пока что». Если он правильно понимал, что Сэки за человек – она действительно с него спросит ответ, рано или поздно.

– Раз ситуация с Манджиро и Эмой прояснилась, – Цубаки отошла на шаг назад. – Рассказывай, над чем страдаешь, герой. Может, я могу помочь? – голос её был спокойным, но вот личико ещё покрывал румянец.

– О, Боги, ну вот зачем, – взвыл Сано, скривив гримасу. – Нормально разговаривали, а ты про этот кошмар.

– Всё так плохо? – забеспокоилась Сэки.

– Не то чтобы, плохо, – Шиничиро потёр ладонью шею. – Просто расчёты... – и тут его озарило. Расчёты – это математика. Цубаки шарит в математике!

Он поднял полный надежды взгляд на Сэки, а та, скрестив руки под грудью, гордо вздёрнула нос.

– Вот видишь! Говорю же, что могу помочь!

Цубаки сняла кожанку, оставаясь в светлой блузке без рукавов, что не скрывала покатые плечи. На правой руке была куча браслетов – Шиничиро столько видел только у всяких уличных гадалок – что при малейшем движении слабо звенели. Белый ремень на чёрных брюках выгодно подчёркивал талию. Интересно, ему хватит длины пальцев, чтоб полностью обхватить её в кольцо?

– Показывай, что там за кошмар, – Сэки уже завязала верхнюю часть волос в небольшой хвостик, чтобы не мешались, и вытащила из рюкзака небольшой футляр.

Сано усадил её за стул, а сам пошёл за вторым, стараясь не думать, о родинках, покрывающих шею и плечи Цубаки, которые разглядеть удалось только вблизи. Да что это такое?! Может Сэки действительно кицунэ[5] или бакэнэко[6]? Или у него давно девушки не было? Или...

Шиничиро вернулся обратно и застыл на месте. Очки. Цубаки в очках. В узких таких очках, поверх которых она на него недоумённо смотрела.

– Не знал что у тебя плохое зрение, – сумел выдавить нормальную мысль Сано.

– О, нет. Оно хорошее! А это, – Сэки чуть поправила оправу на носу. – Чтобы глаза не уставали слишком сильно, – и мягко улыбнулась, из-за чего показались клыки.

Или она сама по себе такая... завораживающая.

***

Сано копался в мотоцикле, пока Сэки сверяла расчёты в сметах, порхая от одного документа к другому. От всех этих чисел она отправила его отдыхать ещё час назад, сказав занять чем-то руки, чтоб мозги не перегрелись, мол, если у него с математикой, как у Манджиро, то уже достаточно того, что она разобрала с ним основные моменты, дальше шла однотипная, муторная работа.

За ухом, на котором висели длинные серебряные серьги бабочки, торчала ручка, которая периодически менялась с карандашом в руках Цубаки местами. Очки сползли на кончик носа, а постоянно покусываемые в сосредоточенности губы, стали совсем алыми. Периодически прикладываясь к кружке с кофе, который он ей сделал минут двадцать назад, она лихо стучала пальцами по кнопкам крупного калькулятора, делая пометки на чистых листах. Цубаки выглядела как божество многозадачности. Усталое, но довольное божество.

Шиничиро не понимал, как это работает, но одно присутствие Сэки создавало тёплую атмосферу. Она даже ничего не говорила, только издавала мелкие звуки: стук кружки о стол, скрип карандаша, лёгкий шёпот под нос и клацанье кнопок. Сано и не думал, что тишина может быть такой уютной.

Которую разбила трель телефона.

– Это мне, – Сэки оторвалась от чисел, нацепив очки на макушку, и выудила из рядом стоящего рюкзака раскладушку. – Бабушка? – удивилась она. Шиничиро поднял на неё взгляд.

Из-за расспросов Эмы он знал, что у Цубаки есть сестра, бабушка, родители и другие родственники. Вот только Сэки почему-то рассказывала только про двух первых. Об остальной родне она только отметила, что они живые и больше ничего. Может семейная ссора?

Размышления Шиничиро прервал разговор Цубаки, а точнее тот факт, что он ни единого слова не мог понять. Точно, Сэки же рассказывала, что жила в России четыре года, естественно, что она знает язык. Порой мелькали знакомые имена, но в остальном нихрена понятно не было, так что Сано решил просто потом спросить. Шиничиро вернулся вниманием к двигателю, краем сознания отмечая, как странно звучала Цубаки, когда она говорила на этом языке. Её голос будто стал ниже[7], часто мелькали более твёрдые рычащие звуки, что казалось, будто Сэки действительно бакэнэко, и вот это странное «ва»[8]. Но в целом, ему нравилось, как звучала Цубаки. Это было похоже на то, как недовольно фыркает мелкий зверёк, а учитывая, какой милашкой она была, когда смущалась или возмущалась, ей очень подходило.

– Я их прибью, – прошипела Сэки, захлопнув телефон, и потёрла точку между бровей.

– Что случилось? – Шиничиро отложил инструменты, вытирая руки о тряпку.

– Сэцу и Суми, вот что. Принимай меня в клуб тех, кому не доверяют, если дело касается отношений, – отсалютовав кружкой, Сэки залпом выпила остатки кофе. – Меня бабушке Нике сдали, и вот сейчас была головомойка, – Цубаки поставила локоть на стол и упёрла кулак в одну из обиженно надутых щёк.

– Поздравляю, – Сано не выдержал и прыснул в кулак. – Как ты там говорила? Они просто волнуются?

– И, тем не менее, я добавила, что им не мешало бы больше тебе доверять! – они одновременно тяжко выдохнули, с сочувствием и пониманием глядя друг на друга. – Ладно, иди, проверяй, я в целом закончила. – Цубаки с довольным кряхтением-стоном стала разминать плечевой пояс[9], похрустывая шеей. – Ты очки не видел? – она стала озираться по сторонам, приподнимая бумаги и заглядывая под стол.

Шиничиро правда думал, что подобное случается только с его дедом, но видимо потерять очки на собственной голове – это особая супер-способность всех кто их носит. Не сдержав лёгко смеха, Сано пошёл вплотную и, взяв за дужки, опустил пропажу Цубаки на нос, из-за чего та забавно свела глаза в кучу.

– А, ой, – Сэки хихикнула, прикрыв рот ладонью.

Стоило отдать Цубаки должное, она не грузила его конкретно расчётами, но всегда показывала все исходные и получившиеся данные, поясняя в непонятных местах так, что даже он, откровенное дерево в математике, понимал «что, где, куда и откуда». Когда всё было перепроверено и собрано по стопкам, раздался звук открываемой двери. Он же всех предупредил, чтоб не мешали...

– Шиничиро!

Он забыл предупредить Изану.

______

[1] Кто раздобыл дневник погоды за апрель 2003 в Токио? Я!

На 20 апреля 2003 было +11 днём, пасмурно, а также местами дождь

[2] Котацу — традиционный японский предмет мебели, низкий деревянный каркас стола, накрытый японским матрацем футоном или тяжёлым одеялом, на который сверху положена столешница. Под одеялом располагается источник тепла, часто встроенный в стол.

[3] せんせい (сэнсэй)

Используется для обращения к учителям, врачам, юристам, адвокатам, политикам, представителям творческих и других общественно важных профессий. Выражает уважение к человеку добившемуся определённых знаний, мастерства в профессии.

[4] Самый большой гаечный ключ – монолитный рожковый. Он способен захватывать детали, длина которых составляет 72-74 мм.

[5] Кицунэ – в японском и китайском фольклорах демоническая лисица-оборотень

[6] Бакэнэко – японская кошка-оборотень, демонический кот

Хотя и говорят, что бакэнэко могли выступать и как добрые создания, помогающие людям, чаще все же приходится слышать об их хитрости и коварстве. Известны случаи, когда японские кошки, принявшие облик небесных красавиц (как кицуне — наверное, это такая японская традиция), уговаривали неосторожного путника омыться в горном источнике. Доверчивого японца можно понять — человеческом облике бакэнэко демонстрируют сверхчеловеческую гибкость, подвижность и хитрость.

[7] Есть такая штука, когда мы говорим на иностранном языке, почему-то наш голос становится выше. Так что Цубаки воспринимает именно русский язык как родной.

[8] Шиничиро имеет в виду «ла». Буква «Л» для японцев немного сложновата, т.к. в японском её просто нет.

[9] Плечевой пояс (пояс верхней конечности) — совокупность (пары и ) и , обеспечивающих опору и движение верхних (передних) конечностей.