6
Покинуть территорию школы можно было лишь двумя способами: пройти через западные ворота, что ближе к автобусной остановке или через восточные, по другую сторону школьного сада. И те и другие ворота были равноудалены от красного здания школы и к ним вели параллельные узкие дорожки. Западными воротами пользовались дети, которые направлялись в верхнюю часть города. Возможно, они жили в центре, а возможно в быстро разрастающемся новом районе города практически перед самой городской границей. Не знаю, как его называли сами жители района, но все, кто жил восточнее Универмага называли его не иначе как «пятиэтажки», так как он был застроен именно пятиэтажными зданиями. Обычно я пользовался этими воротами, так как жил напротив Дворца культуры, площадь перед которым можно назвать культурным центром города. Восточные ворота вели в нижний город, застроенные процентов на девяносто деревянными частными домами с небольшими земельными участками. Этот район называли просто «поселком».
Улица, на которой расположилась территория школы, называлась 9 Мая, и целью моей было здание через дорогу под номером 49. Именно там оставался, пожалуй, последний на весь город рабочий телефон-автомат.
Я подозрительно осмотрелся по сторонам пытаясь отыскать глазами ненавистную троицу, но улица была пустынна, как и всегда в это время. Я перешел дорогу и юркнул в кусты перед домом. По-прежнему все было тихо, даже одинокий автомобиль не прокатился по узкой проезжей части. Неслышно было голосов старушек или криков детей. Город словно вымер. «Только ты и я, малыш», - словно шептал он мне нависшей тишиной, подмигивая яркими солнечными лучами.
Миновав высокие тополя с побеленными стволами примерно на метр от земли, я прижался к кирпичному зданию возле серого телефона с черной трубкой. Порывшись в кармане, я достал горстку мелочи. Среди них были два серебряных кубинских сувенирных песо диаметром 3.5 сантиметра и довольно увесистых, для обычных монет. Если припомнить, то соотношение доли серебра к доли меди были примерно 9:1. Я получил их по одному за каждый год добросовестной работы на «Папашу». Стоимости их я тогда не знал, как и не знал того, что они были выпущены ограниченным тиражом, не превышающим тысячи монет. «Папаша» говорил, что если буду умным мальчиком и хорошим работником, то летом этого года получу и третий песо. Как он говорил, все его «детки» получают подарки за отработанный год, только у всех они разные и никто из нас не знает какие именно. Глупая конспирация на мой взгляд. Хотя в то время глупым было абсолютно все, особенно мой способ заработка.
Песо я покрутил на солнышке, полюбовался, как они ярко блестят, и снова убрал в карман. Меня интересовали монетки по рублю. Их мне нужно было ровно девять штук, благо «Папаша» нас всегда снабжал нужным количеством. Я ближе подошел к телефону и снял огромную трубку, прижав правым плечом к уху. В трубке раздавались тихие короткие гудки. Код был следующим: монета – пауза – две монеты – пауза – монета – пауза – три монеты – пауза – две монеты. Далее следовало набрать номер: 5-22-35. И это было крайне странно, так ка все телефонные номера города Бородино начинались либо с тройки, либо с четверки. Я точно не уверен, но вроде как все отличие было в старых абонентах телефонной компании, у которых номера начинались с четверки и новых, у которых с цифры три. Я, конечно, могу и путать, возможно, все дело было вообще в разных компаниях. Такие мелочи в детстве не надежно откладываются в памяти.
Я выждал ровно три длинных гудка и услышал ответ с той стороны. Человек, говоривший со мной, которого мы все знали как «Папашу», снова начал разговор тихим, спокойным, полным сладкого меда голосом:
- Слушаю.
Я секунду помялся, а затем произнес:
- Это... Тич.
В трубке молчали. Я знал, что мои слова не понравились «Папаше», следовало представиться, как положено.
- Не понял? Кто это? – не выдержал мой собеседник.
Я закрыл глаза и шумно выдохнул.
- Чер... Черная Борода.
«Папаша» рассмеялся и даже хрюкнул от удовольствия. Он всем нам давал клички, никогда не называл по именам. Мне досталась «Черная Борода», по простой причине – у меня действительно была угольно-черная, только не борода, а щетина, которую я напрочь отказывался сбривать. А еще причиной клички послужили и песо. Папаша решил, что раз борода и песо, то я просто обязан стать грозой карибского моря. Его это всегда забавляло. Мне было не до смеха. Особенно от мысли, что человек, которого я никогда не видел, знает обо мне такие вещи. В нашей «организации» всем досталось от «папаши». Я слышал о пареньке в шляпке которого прозвали Соером, о грязноволосом Вишесе и кучерявой Гермионе (надеюсь, ее годовые подарочные монеты не были золотыми).
Мой собеседник просмеялся и снова хрюкнул.
- Слушаю тебя Черная... хы-хы-хих-ха... Борода... хрр.
Я закатил глаза.
- Все продал.
- Ну, что же, тогда... о-о-о-ой, уморил... тогда действуй по плану.
Я услышал тихий металлический щелчок. Телефонная коробка качнулась и подалась от стены, словно маленькая дверца. Я быстро ее открыл и выложил содержимое моего красного ящика, а взамен забрал новый туго перевязанный «брикет».
- Получил посылку? – спросил «Папаша», снова почти ласково.
- Получил.
- Сроки те же.
- Понял.
Я уже хотел повесить трубку, как снова заговорил «Папаша»:
- Слышал клиентов, интересует «винт».
Он даже не спрашивал это, просто констатировал факт. Как? Когда он об этом узнал? Или подобные вопросы задают не только на моей точке?
- Это было лишь раз... - неуверенно ответил я.
- Наверное, нам стоит внести его в список «продуктов». – И снова не вопрос, а лишь мысли вслух.
- Не думаю, что это хорошая идея. - Я не понимал, в какую игру он сейчас играет.
- Разве в твои обязанности входит думать? – Голос разлился горячим медом, залил мои глаза, затек в уши.
Я кашлянул и на секунду действительно ощутил сладковатый привкус во рту.
- Нет, но...
- Именно, что нет. Жду звонка как обычно.
В трубке раздались короткие гудки. Я с ненавистью посмотрел на смятые стопки наличности в потаенном сейфе Папаши и захлопнул дверцу-телефон. Аппарат протестующе звякнул, трубка покосилась. Я с улыбкой на нее посмотрел и подумал про себя, что так ему и надо, вымещая злобу на ни в чем не повинном аппарате. Настроение, и без того не самое лучшее, испортилось окончательно.
Домой я брел, уже не скрываясь, размышляя о коротком разговоре и возможном пополнении «ассортимента» товара. Меня эта мысль совсем не радовала. Если до этого момента мы торговали лишь относительно безопасным товаром, то теперь все могло измениться. Зря я вообще влез в это, зря тогда принял предложение, польстившись на солидный для школьника заработок. Зря.
Я поднял голову и наткнулся взглядом на здание милиции. Холодный пот моментально прошиб мое тело, словно меня окатили из ведра. Плохой знак, очень плохой. Хотя, что тут может быт плохого? Я каждый день прохожу мимо участка. Вряд ли это ужасный перст судьбы указал, что на пути до моего дома расположиться здание блюстителей закона. Нечего искать смысл во всем, что происходит. Иногда что-то происходит потому... ну просто потому, что происходит и все тут.
Я быстро прошел мимо участка, бросая на него косые взгляды, но на меня никто не обратил внимания. Он вообще казался пустым и безлюдным. А вот примыкавшее к нему здание пожарной станции наоборот кипело жизнью. Несколько пожарных выгнали на улицу свою шикарную красную машину и поливали ее из шлангов, полируя до блеска и заразительно смеялись. Брызги от мощных струй воды, разбивающихся о прочный кузов, соприкасаясь с солнечными лучами, чертили в воздухе радугу, и она была не одна. Я насчитал как минимум три. Улыбнувшись, я прошел мимо.
Встав на перекрестке, я неуверенно посмотрел в сторону городского стадиона. Он пустовал. Казался таким одиноким и заброшенным, поросшим пожухлой травой, что после задорного смеха пожарных мне стало как-то слишком грустно. Я отбросил мысль о том, чтобы заглянуть туда и свернул направо. Мне оставалось миновать квартал, перейти дорогу слева от меня и я дома. Возвращаться совсем не хотелось, но и идти сейчас кроме как домой было некуда.
Я с грустью вспомнил как первый, и последний раз ходил в кинозал в здании Дворца культуры. Нормального кинотеатра у города никогда не было, потому мы пользовались концертным залом в ДК. Кажется, это был фильм «Годзилла». Да точно он. Я даже вспомнил большой белый плакат с названием фильма и изображением древнего монстра стоящего к зрителю спиной. Вот только не помню, был ли плакат нарисован от руки или напечатан в типографии? Не помню и того каким был фильм. Видимо я был совсем еще ребенком.
Я миновал огромное, по меркам маленького провинциального городка, оранжевое с белыми полосками здание Дворца культуры, и с грустью на него посмотрел. Высоченные белые колонны, которые казалось, не смогли бы обхватить и четыре человека взявшиеся за руки, все покрылись трещинами и даже вроде как слегка уменьшились в размере. Казалось, весь город сдал, и с каждым годом все сильнее сжимался, не смотря на то, что стройки все еще велись. Возможно, весь мир стал меньше.
Эта мысль меня напугала, я даже вздрогнул. Хотя на минуту мне показалось, что на меня кто-то внимательно смотрит. Но на улице не было ни души, и я успокоился. А затем подумал, что пора с «этим» завязывать. Да именно так. Больше никаких «папаш», винтов, серых телефонов и прочей мути. С меня хватит.
В кармане глухо звякнули серебряные песо.
- Даже не пытайтесь, – мрачно ответил я на их звон. – Ничего у вас не получится.
Монеты замолчали. Я лениво осмотрел пустую, я бы даже сказал пустынную, дорогу и перешел на свою сторону. Мне не терпелось добраться до прохлады скрытого в тенях ветвей большой сосны зала нашей маленькой квартирки.
А за моей спиной, между двух ровных рядов величественных колонн, возникла и стала нарастать длинная черная тень. Человек, что отбрасывал ее медленно вышел из своего укрытия и посмотрел мне вслед.
Хотя я не уверен, мог ли он вообще что-то видеть.
У него не было глаз.