Заткнись.
Мысли не давали покоя.
Завтра я уже пойду в те тёмные, холодные стены, где мрак дышит в затылок, а страх впивается под рёбра.
Мандраж сидел глубоко, словно заноза под кожей.
Ньют ещё не сказал, с кем я выйду, но это было неважно. Не сейчас.
Сейчас я сидела на кухне. Точнее — в самодельной, кривоватой постройке из досок и жестяных листов.
Внутри пахло дымом, горячим хлебом, потом и железом.
Я сидела напротив Минхо.
Мы… играли в гляделки.
И почему-то я не могла отвести взгляд.
Его глаза — тёмные, глубокие, как колодец, в который легко упасть и не выбраться.
Он не моргал. Не сдвигался. Ни слова. Только эти глаза, в которых будто жил кто-то другой.
Что-то сломанное. Что-то усталое.
Рядом сидел Ньют.
Он ковырялся в еде, почти не прикасаясь к ней. Лицо — как камень. Он не смотрел ни на нас, ни в тарелку. Просто… сидел.
Я видела — он сдерживает что-то. Не сказал мне.
И я поняла: в зале совета его раздавили.
Не физически — словами.
Ему не дали высказаться. Не дали быть собой.
Он был, как призрак. Присутствующий, но незаметный.
Вся атмосфера за нашим столом была… тяжёлой.
Невыносимо плотной. Отталкивающей.
И другие глейдеры чувствовали это.
Кто-то заглядывал внутрь и тут же уходил.
Потому что боялся. Нас. Или того, что творилось между нами.
— Лэй… — раздался голос Ньюта. — С тобой всё хорошо?
Ты уже тридцать минут в глаза Минхо смотришь. Сейчас дырку прожжёшь. И он тоже.
Я чуть приподняла бровь.
— Сам не лучше, Ньют. Сидишь, ковыряешься в еде. Все говорят, что видят тебя впервые таким… пустым.
Он отвёл взгляд.
Больше ничего не сказал.
Он понял: говорить со мной сейчас бессмысленно.
Я была в другом мире. Он — в своём.
На улице уже давно стемнело.
По всему Глэйду доносился храп, урывками — кто-то кричал во сне.
А я — не спала.
Я лежала в своей хижине, глядя в потолок.
Что-то было не так.
Что-то приближалось. Я чувствовала кожей.
Будто мир взял глубокий вдох… перед бурей.
Я утопала в мыслях.
Разных. Острых. Беспокойных.
Я не знала, что делать. Я просто… лежала. И ждала.
Но я не знала, что где-то совсем недалеко, в одиночестве, точно так же лежит другой человек.
Он тоже смотрит в небо.
Тоже не понимает, зачем всё это.
И тоже не спит.
Минхо.
С ним было так же.
Будто слово «жизнь» стало бессмысленным, тяжёлым.
Будто всё, во что он верил, развалилось.
Он молчал.
Он знал лишь одно.
Завтра он будет со мной.
Сам сказал это Алби.
Минхо выйдет со мной в Лабиринт.
Утро.
Я не сомкнула глаз.
Усталость пыталась взять верх, но мысли победили.
Они давили, крутились, стучали изнутри — без пауз, без жалости.
Я даже не сразу поняла, как очутилась у водоёма.
Холодная вода ледяными пальцами обожгла губы, горло, щеки — и привела в себя.
Реальность вернулась.
Сырая, пахнущая землёй и металлом.
Я уже была собрана. На мне жилет, который выдал Алби — грубый, плотно облегающий, с несколькими карманами и нашивкой. Он выделял меня из толпы, и это вызывало странный дискомфорт.
Словно я не просто новичок.
Словно я — цель.
Я бежала к стенам. Медленно, чтобы не выдохнуться.
Они были всё ещё закрыты, гигантские, глухие. Серые, как пепел.
И всё равно от них веяло чем-то... живым.
И вот там — у самих ворот — стоял он.
Минхо.
Я снова не придала значения. Подумала, что, может, он просто… проверяет путь.
Ждёт своего напарника.
Я остановилась недалеко. Сделала вдох. Поправила жилет.
Собралась.
И тут — его голос.
— Не думал, что ты настолько глупая.
Я повернулась резко. Взгляд — ледяной.
— Это ты откуда такие выводы выдал? — ответила я нарочно спокойно, сдерживая злость, ведь поняла:
он хочет, чтобы я взорвалась.
Чтобы я сорвалась. Чтобы он получил подтверждение своим сомнениям.
Он ухмыльнулся.
— Ты даже сейчас не понимаешь?.. Хах. Глупышка.
Это я — твой напарник.
Я замерла.
Почувствовала, как воздух исчез.
Как земля чуть качнулась.
Я обомлела.
— Мне же Ньют сказал… что ты сам отказался. Что я буду мешать…
Минхо отвернулся, будто это даже неважно.
Сухо бросил:
— А ты и дальше верь каждому слову — так и сдохнешь в этом Лабиринте.
Внутри что-то рвануло.
Мгновенно.
— Заткнись, — прошипела я.
Он повернулся ко мне. В его глазах — полное спокойствие. Безразличие? Или что-то другое?
Я не могла понять.
И не хотела.
Гул.
Стены начали двигаться.
Гулкий, тяжёлый звук, будто пробуждался гигант.
Они расползались в стороны, открывая узкий проход в темноту.
Я сделала шаг вперёд.
Сердце билось так, что, казалось, слышали все.
Минхо встал рядом.
Он ничего не сказал.
Я — тоже.
Что ж. В добрый путь.