Стена между нами
— Нам нужно согласовать это с кураторами. Я позже тебе сообщу, — сказал Ньют, быстро взглянув на меня. — А пока… пойдёшь со мной на плантации?
Я кивнула. Он улыбнулся и махнул рукой:
— Пошли. Дам тебе перчатки. Не бойся, никто не умрёт от твоего присутствия.
Мы подошли к деревянному навесу, где хранились рабочие вещи. Мне вручили тёмные тканевые перчатки — немного великоваты, но сойдут. Плантация простиралась чуть в стороне от жилых построек: грядки, кусты с ягодами, невысокие фруктовые деревья, поливалки, лейки, ящики — всё организовано и на удивление зелено.
— Срывай аккуратно. Не мни. Только спелое. И если увидишь жука — не кричи, а зови Зарта, он с ними на «ты», — усмехнулся Ньют, уже накидывая рабочую рубашку поверх своей.
Работа пошла легче, чем я ожидала. Я срывала тёмно-красные ягоды, складывая их в корзину, иногда пригибаясь за фруктами, которые прятались в тени листьев.
Небо было чистое, солнце — мягкое, не жгучее. Я чувствовала себя странно… спокойно.
Почти свободно.
Пока я копалась в кустах, ко мне подошёл парень с пшеничными волосами и веснушками.
— Я Зарт. К вашим услугам)
Немного посмеялись и начили работать.Он начал рассказывать, как однажды кто-то — вроде бы Фрайпан — случайно посадил лук вместо чеснока, и потом неделями убеждал всех, что это особый «бесвкусный сорт». Я засмеялась. По-настоящему. Смех оказался живым. Не оборонительным, не злым — живым.
— А потом этот тип укусил свой «чеснок» и на месте расплакался. Клянусь, как младенец! — закончил Зарт, ухахатываясь. Я чуть не уронила корзину.
Обед уже давно наступил, но никто не сказал ни слова. Мы просто продолжали.
Работа — под музыку голосов, под хруст веток, под щелчки лопнувших ягод.
Я не замечала времени. Только людей.
Смех.
Солнце.
И лёгкость, которую я не чувствовала с тех пор, как открылись двери лифта.
Я выпрямилась, откинула волосы со лба, вытирая каплю пота.
— Лейджер! — крикнул Ньют из-за деревьев. — Ты сейчас всех распугаешь! У тебя слишком счастливая морда!
— Может, мне нравится быть полезной, — ответила я, закатывая глаза. — А может, это просто местный воздух — дурманит.
Ньют рассмеялся.
— Тогда собирай быстрее, пока дурман не прошёл.
Небо начинало наполняться новыми красками.
Оранжево-золотистые переливы сменялись лиловыми тенями — вечер медленно подкрадывался, как тень за спиной. С поля возвращались бегуны. Усталые, пыльные, молчаливые. Среди них я заметила и его. Минхо.
Лицо — напряжённое. Сухое. Без эмоций.
Но я увидела всё. Он не рад.
Ньют уже сообщил мою идею Алби. И теперь они обсуждали это в зале совета.
Я сидела на деревянной лавке, не двигаясь, с трясущимися коленями.
Минуты проходили как часы. Из здания доносился то гул голосов, то пугающая тишина. Всё внутри сжималось. Было чувство, будто решается моя судьба. И, по сути, так и было.
Я то сцепляла пальцы в замок, то поднималась и делала шаг, то снова садилась. Нервничала до боли в животе.
Что, если скажут «нет»?
Что, если посчитают, что я слабая?
Что, если он — Минхо — прав?
Прошло ещё несколько минут. Я даже не заметила, как задремала, уронив локоть на колено. Вдруг — скрип двери.
Я резко поднялась. Из здания вышел Ньют. Его лицо — не особо обнадёживающее.
За ним Алби. Серьёзный, как всегда.
И Минхо. Он даже не смотрел в мою сторону.
Моё сердце рухнуло куда-то в живот.
Это выражение на их лицах...
Оно напугало.
Ньют подошёл первым. Его голос был непривычно холодный и твёрдый.
— Есть разговор.
Я сделала шаг вперёд.
— Ньют… прошу, не пугай. Просто скажи уже…
Он вздохнул.
— Минхо... он…
— …не принял? — догадалась я, сжав кулаки.
— Принял, — ответил Ньют. — Но с условием. Он отказался работать с тобой. Сказал, что ты будешь мешать, что ты не готова… и не подойдёшь для команды.
Ты должна быть с Беном. Или с кем-то другим. Но не с ним.
Прости. Я пытался. Я правда пытался…
Я вздохнула, чуть опустив голову, сдерживая обиду.
— Ньют, тебе не за что извиняться. Это не твоя вина.
— Правда?
Я кивнула, чуть улыбнувшись.
— И… я рада, что хоть приняли. Хоть как-то.
Значит, это — начало.
Издали я почувствовала на себе взгляд Минхо. Резкий. Режущий. Он стоял в стороне, руки в карманах, словно эта сцена его не касалась.
Но я чувствовала: он всё слышит.
И это ещё не конец.