Глава 27.
Адвокат встретила меня на удивление дружелюбно, даже вспорхнула из-за столика, чтобы пожать руку.
Но восторг этот
быстро встал поперек горла.
— Поздравляю тебя с избавлением от Чона, — сияла она, беря в руки бокал. — Отметим?
Я медленно моргнула, глядя на нее:
— Нет. И мне нужна твоя консультация по его вопросу.
Вилма пристально вгляделась в мое лицо и медленно поставила бокал на стол, застывая чертами:
— То есть?
— Может, у тебя есть достаточные связи, чтобы разобраться, как вытащить Чона…
— Вот черт, — покачала она изумленно головой, но тут же хмыкнула, прищурившись: — Оказался так хорош?
— Неважно…
— Важно, Лиса, — жестко парировала она. — Я не хочу… — Вилма поджала губы, подбирая слова. — Ты, может, забыла, какой пришла ко мне после ночи с Чоном, а я помню…
— Ему что-то подсыпали той ночью, когда он на меня бросился, — глянула в ее глаза. — Подстроили проблемы со мной, чтобы не дать возможности вести дело о пропавших детях… А теперь мы даже не знаем, где он…
В горле встал ком, и я подхватила бокал с водой, поставленный официантом. Может, Вилма не самый лучший кандидат для такой откровенности, но любая призрачная надежда на помощь казалась мне глотком воздуха. — Я и навредить не хочу, и сидеть ждать нет сил… Сегодня он впервые вышел на связь за неделю, но сказал, что адвокату звонить смысла нет…
— Я слышала, что Элтон Труффи ищет возможности помочь сыну, — обескураженно сказала Вилма. — Но сама понимаешь… Я не знала…
— Элтон не говорит мне почти ничего…
— Ему нечего. Обвинения нет. И вся надежда только на время.
— Он сказал, что могут пройти недели между заключением и обвинением, — отчаянно прошептала я.
— Две недели, — вдруг сообщила Вилма. Взгляд ее дрогнул. — Чон Чонгук все же прокурор, а не сотрудник среднего звена. По самому тяжелому обвинению дается две недели на сбор фактов. — Вилма задумалась, подаваясь вперед. — Но это вряд ли.
— Что вряд ли? — выпрямилась я.
Снова начинало тошнить.
— Вряд ли выдвинут обвинение. Если он считал, что его просто оттягивают от дела, скорее всего, его придерживают. Обвинение было бы уже давно…
Мне снова стало нехорошо.
— Прости, — сдавленно выпалила я, подрываясь с места и бросаясь в уборную.
Вилма неожиданно последовала за мной, а когда я вышла из кабинки, подала мне стакан воды.
— И давно у тебя токсикоз? — огорошила, глядя, как жадно я пью воду.
— Какой токсикоз? — нахмурилась я, отдышавшись. — Мы с тобой обе знаем…
— С тобой я уже ни в чем не уверена! — всплеснула она руками. — Ты то хочешь избавиться от Чона, теперь умираешь без него. У тебя на лицо привязка к самцу, которой быть не могло. Поэтому я задаюсь вопросом, что с тобой еще такого, чего не могло быть?
— Да ну, — тряхнула я волосами и перевела взгляд на себя в зеркало.
Как с креста — лицо бледное, глаза блестят, губы дрожат…— Я знаю, что наши не преуспели в изучении генетических сбоев. А в своей практике навидалась всякого… — задумчиво продолжала Вилма.
— Например? — машинально переспросила я, открывая кран.
— Одна клиентка не могла родить, самец вильнул хвостом и ушел к другой… а клиентка вдруг оказывается на втором месяце. Двойня. Отсуживали у мужа все до копейки… А ведь тоже ставили генетическое нарушение.
— Думаешь, я правда могу…
Голова снова закружилась, и я схватилась за раковину.
— Так, ты ела вообще? — Я только мотнула головой, хватаясь за стакан воды. — Лиса, езжай в больницу, — глянула на меня Вилма сосредоточенно. — Потому что если ты беременна, адвокат Чона будет танцевать на хвосте — прокурору и так ничего не выдвинули, а с встречным заявлением такого уровня его вообще ни минуты не имеют права держать в заключении. Либо должны предъявить какое-то обвинение… Но, насколько я знаю, оснований нет. Ну нарушил он… совет! Официальных приказов не лезть в дело ему не давали, изъяли только все составляющие.
— И откуда у тебя такая осведомленность? — с трудом выпрямилась я.
В больницу хотелось все больше.
— Вся коллегия это обсуждает. Дело интересное именно своим уровнем, а мы работаем с такими клиентами. Вот я и слушаю и мотаю на ус…
* * *
Вилма усадила меня в такси и попросила держать ее в курсе, а я вытащила дрожащими руками мобильный и позвонила маме. Уже не понимала, с чего мне так плохо — от нервов или физическое состояние желало лучшего.
Мама приехала в клинику, я ждала ее у ресепшена. Проще простого было обратиться к врачу, к которому меня водил Гук, и я не стала искать альтернативы. Доктор Верд вышел лично меня встретить, и очень вовремя, потому что мне снова стало нехорошо.
— Лиса, — подхватил он меня под руки и громко попросил бригаду с носилками.
Суету я навела знатную. В голове все смешалось — страх за Гука, себя… ребенка? Последнее с трудом укладывалось в голове. Стоило успокоиться и устроиться в новых обстоятельствах, жизнь подкидывала какие-то еще. Да такие, что прежние вспоминались с ностальгией.
— Как вы сейчас? — склонился надо мной доктор Верд, поправляя колесико капельницы.
— Лучше, — кивнула я. — И в этот раз рада вас видеть.
Меня положили в отдельную палату и позволили маме остаться рядом.
— Вижу, — улыбнулся доктор. — Щеки даже немного порозовели. Многое изменилось с нашей последней встречи?
— Многое. Мне показалось, я могу быть беременна… — Краем глаза видела, как мама выпрямилась у окна и поднесла ладонь к губам. — Или у меня проблемы со здоровьем.
— Скоро будут готовы анализы, а сейчас посмотрим на узи, — мягко сообщил врач и взялся за датчик аппарата.
— Думаете, это возможно? — сдавленно выдохнула я, когда капля лубриканта скользнула по коже.
— Я говорил вам, что ваша мутация почти не изучена, — сосредоточенно всмотрелся он в экран монитора, осторожно надавливая прибором внизу живота. — Лиса, надо расслабиться…
— От меня сейчас возможно зависит судьба Чон Чонгука, — тяжело сглотнула я.
— И тем не менее, — глянул он на меня серьезно, — уверен, ему вы нужны здоровые.
— Мы? — сдавленно выдохнула я.
— Определенно, — улыбнулся он и повернул ко мне монитор. — Вот тут видите? Вы определенно беременны.Мама тут же оказалась рядом и взяла меня за руку, улыбаясь.
— А все нормально? — не верилось мне.
— Все отлично, — сосредоточенно смотрел Верд в экран. — Беременность примерно полторы недели… Точно сложнее сказать…
— Лиса, расслабься, — сжала мою руку мама, — дыши…
— Да-да, — кивала я, понимая, что не получается у меня расслабиться. Мне казалось, что это какой-то сон! Вилма с этим ее предположением… доктор… Чон! Я могу его вытащить из заключения! — Мам, мне надо позвонить Элтону!
— Лиса, — мягко вернул мое внимание на себя доктор, — сейчас закончим, и сможете позвонить…
— Простите, — выдохнула я. — У меня голова просто кругом от всего…
— Понимаю, — кивнул Верд. — Но постарайтесь сейчас осознать, что вы и ребенок теперь превыше всего.
Стоило перестать думать о себе, как мне это сразу же аукнулось!
— А то, что мне так плохо сегодня — это плохо? — глянула я на доктора.
— Нет, — качнул он головой. — Скорее всего, вы переживаете… Но, говорите, многое поменялось? Или у вас все еще напряженные отношения?
— Чонгука… пока нет в городе по работе, — замялась я, поглядывая на маму. — И у него серьезные проблемы…
— Понятно, — кивнул доктор. — Ну у него серьезная должность — проблемы могут быть всегда. Постарайтесь абстрагироваться. Сначала вы, потом ребенок, потом все остальное. Договорились?
Я благодарно закивала. Но, стоило ему выйти за анализами, схватила мобильный, даже не дав маме открыть рта.
Элтон поднял трубку сразу:
— Лиса, привет…
— Элтон, я беременна!
Наверное, стоило предложить ему сесть или бросить руль — вдруг он куда-то ехал. Но я слишком быстро последовала совету доктора и перестала думать о ком-то еще.
— Ничего себе… — хрипло выдохнул он.
— Слушай, я встречалась как раз со своим адвокатом, когда мне стало плохо…
— Тебе плохо?! — напрягся он. — Где ты?!
— Я в больнице…
— В какой?! Я сейчас буду!
— Эл, со мной уже все нормально. Главное — Гука не могут теперь там держать! Нужно срочно это использовать!
— Лиса, я приеду и отшлепаю тебя, если больше некому! — возмутился Элтон. — Главное, что с тобой?! Почему тебе плохо?!
— Я в норме, врач только что был, — усмехнулась я. — Звони адвокату!
— Где ты, неугомонная?! — устало потребовал будущий дедушка. — Скоро буду.
С чувством выполненного долга я без сил упала на кушетку.
— Напереживалась? — забрала мама из моих рук мобильный. — Поговоришь теперь со мной?
— Прости, — виновато взглянула на нее. — Просто Гук звонил утром… Мам, ты бы его слышала!..
Она подсела ко мне и обняла меня:
— Он справится, — погладила меня по голове, а я давала волю эмоциям, заливая ее футболку слезами. Теперь было можно. — Ты как себя чувствуешь?— Как после взрыва…
— Оно и понятно… Но ты этого хочешь?
— Я хочу Гука. И хочу дать ему полноценную семью…
— Я рада за тебя, — расслабленно выдохнула она. — Все у вас будет хорошо.
И я рассказала ей про свои ночные приключения — про обращение в зверя, про терапию у Джастиса и прогнозы. Она, конечно, очень перепугалась и расстроилась, что я не хотела ее беспокоить и сохраняла все в тайне. Тот факт, что мне было проще довериться незнакомой женщине, озаботил ее больше всего. И мне стоило усилий объяснить, что она и ее спокойствие мне слишком дороги, и что мне важно было научиться справляться с проблемами самой, по-взрослому, а не бежать к маме на колени каждый раз.
Как раз, когда она согласно кивнула, в палату вошел Элтон.
— Здравствуйте, — направился к моей маме. — Рад с вами встретиться. Жаль, что при таких обстоятельствах.
— Все хорошо с обстоятельствами, — влезла я.
— Здравствуйте, — поднялась мама, протягивая руку. — Взаимно.
— Что говорят доктора?
— Что мы скоро с вами станем дедушкой и бабушкой, — улыбнулась мама. — Я — во второй раз.
— Это потрясающая новость, только эту егозу надо как-то усадить, чтобы не скакала…
— Я еще тут, — напомнила о себе.
Но куда там! Родители нашли друг друга. Не хватало только моего отца и матери Гука.
— …Лиса, я позвонил адвокату, — наконец, дошла очередь до главного. — Он обрадовался. Потому что мы уже обсуждали с ним все варианты, которые помогли бы вытащить Гука из заключения. До конца дня подготовим требование об освобождении.
Я рассказала, что Гук звонил мне утром, и просила, чтобы Элтон с адвокатом не мешкали. Если мне — бракованной — было так невыносимо, то Чон там, должно быть, совсем сходил с ума. Стоило об этом подумать, датчики сразу же жаловались на мое состояние, нервируя родителей еще больше. Поднимался шквал беспокойства с вызовом доктора…
Через час мне уже невыносимо хотелось в тишину, к Ронни и ее спокойствию.
— Доктор Верд, можно я поеду домой? — еле перекричала суету, поднятую вокруг меня.
По глазам доктора явно читалось, как он со мной согласен, но звездному будущему дедушке невозможно было сказать «нет».
— Может, поедешь пока к маме? — суетился Элтон.
— Нет, — глянула я на маму. — Мне нужно быть у себя дома.
Она понимающе кивнула:
— Если доктор разрешит, я ее отвезу. А вы, — обратилась она к Элтону, — держите нас в курсе, как только что-то станет известно.
И она улыбнулась мне, а я благодарно сжала ее ладонь.
Уже в тишине машины я почувствовала, как в душе потихоньку зарождается осознание… и улыбнулась. Это удивительно. Мне думалось, что не нужна мне никакая семья, и детей я не люблю. Но стоило найтись нужному мужчине, и все поменялось. И семья стала нужна, и от мысли о ребенке становилось так тепло, что хотелось свернуться клубочком на солнце и просто урчать от удовольствия.
— Лиса, а можно мне было поговорить с тем врачом? — осторожно глянула на меня мама, пока мы остановились на светофоре.
— Я спрошу у него, — пообещала. — Но думаю, он не откажет.
— Не представляю, каково тебе, — покачала она головой.
— Мам, ты представляешь даже больше — всегда представляла, — посмотрела на нее с нежностью. — Ты же через все прошла со мной.
Еегубы дрогнули, и она шмыгнула носом, часто моргая.
— Прости, — улыбнулась, осторожно нажимая на газ. — Ты у меня такая умница…
— Вся в тебя, — улыбнулась я, дотягиваясь до ее ладони.
Оставалось дождаться, когда Гук вернется. Мысль о нем снова сбивала дыхание. Я вспоминала его голос…
…и радовалась, что он еще не знает, что скоро станет папой.