Глава 21.
Наверное, когда все детство не вылезал из больниц, новый виток обследований и диагнозов уже не напугает. По крайней мере я поглядывал на Лису, пока держал путь по нужному адресу — пытался понять, насколько ей страшно. Но она больше не показывала признаков паники. Я даже успел пожалеть, что напугал ее утром требованием успокоиться. Теперь понимал, что мне было бы проще видеть ее настоящие переживания, чем биться в догадках о том, что с ней творится.
— Нервничаешь? — спросил напрямую, когда дорога выскочила из тоннеля, и мыоказались в тихом пригороде.
— Конечно, — глянула она на меня. — Гук, ты говоришь, что я оборачивалась. Для меня это как… я не знаю. Какой-то новый диагноз, который может быть как смертельным, так и наоборот.
— Он не смертельный, — с нажимом напомнил я. — Я же тебе говорил, что ты не одна такая.
— А скольких ты знаешь? — поймала меня на слове.
— Сегодня буду знать двоих, — раздраженно глянул на нее. — У моего знакомого такая же женщина. С его слов.
— Ну, посмотрим, — неожиданно благосклонно отозвалась она.
Не хотела меня расстраивать, или мне показалось?
Вообще, я стал замечать, что Лиса не такая, как я думал о ней изначально. Был уверен, что девочка испорчена опекой родителей до кончика хвоста, но она удивляла. Было в ней что-то такое, к чему хотелось тянуться и возвращаться после тяжелого дня. Или возить рядом, как талисман. Или запрятать подальше ото всех, чтобы до меня не смогли дотянуться те, кто пытался. Потому что Лиса становилась моей слабостью.
Карлайл встречал у ворот, из-за которых вываливались кроны каких-то экзотических пальм с лианами. Деревья будто пробовали границы на прочность, и казалось, вот-вот вынесут забор, увитый их щупальцами. Собственно, этим дом и выделялся на фоне соседних с приличными кустарниками на периферии.
— Приветствую, — пожал Джастис мою руку. — Рад, что вы доехали…
При этом радостным он ни черта не выглядел. Но с Лисой включил все свое обаяние:
— …Привет, я Джастис, — улыбнулся, когда я помог ей вылезти из машины. — Мы сегодня в неформальной обстановке… — он кивнул на дом. — Тут моя мать живет. Ты когда сказал, что приедешь, я решил, что все можно и тут обсудить. У меня все с собой. Не против?
— Наверное, нет, не против, — я покосился на Лису.
Последний наш опыт общения в классической больничной обстановке оставил нехорошие впечатления. Да и ей должно быть спокойней без этого стерильного запаха и воспоминаний, что к нему обычно прилагается.
— Мама чай поставила, присоединитесь? — повел Джастис нас во двор.
Лиса, наверное, сама не заметила, как вручила мне ладонь в безмолвной просьбе вести ее к неизведанному. И это наполняло спокойствием небольшое пространство, которое вмещало нас двоих. За пределами все было непонятно и будоражило ожиданием, но между нами будто стало возможно согласие. Зверь был уверен, что уже все решено, и эта самочка не зря держится рядом. Но я сильно сомневался, и тем самым трепал своей звериной ипостаси нервы.
Карлайл вел нас через какой-то ботанический сад, на каждом шагу которого что-то цвело и благоухало. А я отмечал, что никогда не чувствовал весну так остро. Или это меня просто так будоражило, что чувства обострялись?— Проходите на веранду, — посторонился он у обшарпанной лестницы, но меня придержал. — Мистер Чон, можно вас ненадолго?
Наши взгляды встретились, и стало не просто тревожно, а на грани животного страха.
Лису тем временем взяла в оборот мать Карлайла, и я со спокойной совестью оставил их одних, последовав за ученым в дом.
— Я бы предпочел, чтобы ты не томил, — заметил в его спину, когда он толкнул двери из гостиной в небольшой кабинет.
— Я не просто так задержал твой анализ крови, — не впечатлился он моим пожеланием, а когда дошел до стола, я уже еле дышал. — У тебя в крови остатки какого-то препарата, который я не могу восстановить… Но могу гарантировать, что именно из-за него ты не справился с инстинктами и кинулся на Лису. Даже не так… — Он передал мне несколько листов один за другим. — Ты там ни хрена не поймешь, но не это важно. Возможно, ты вообще бы не выбрал свою женщину, если бы не препарат…
— Ты хочешь сказать, что я под какой-то наркотой сейчас? — голос охрип. Да и земля, кажется, ощутимо дернулась под ногами.
— Нет. Действие препарата прошло часа за два. Но кинулся ты на нее именно под воздействием этой дряни.
— И у меня в крови нет никаких следов того, на основании чего строилась моя защита против Лисы, — криво усмехнулся я и оглянулся в поисках поверхности, на которую можно опустить свой внезапно отяжелевший зад.
— Нет, — проследил он взглядом, как я медленно опускаюсь в кресло. — Но есть признаки твоего выбора. Осознанного выбора. Повышены классические маркеры в крови — можешь быть более тревожным, страдать от паранойи за близких, за избранницу… И агрессивным.
— Ты просто мастер сообщать диагнозы, — теперь голос дрожал.
— Ну а как мне еще тебе сказать? — оперся он на стол и сложил руки на груди. — Тебя накачали, чтобы ты на нее бросился — это мое мнение, хотя я не собирался повышать квалификацию до криминального эксперта.
Я тяжело сглотнул, понимая, что все остальное меня сейчас вообще не колышет. Важнее всего оказалось то, что между мной и Лисой, и что едва не разбилось о результаты анализов. Я что, серьезно позволил бы себе перечеркнуть все, что чувствовал? Отличить дурь от реальности не смог бы?
— Черт, — протер лицо, прикрывая глаза.
Но что удивило, ученый понял все правильно:
— Слушай, прости, я не думал, что ты усомнишься в своем выборе…
— Знаешь, что, — схватился я за мысль. — А те, кто это сделал, на что могли рассчитывать? — Вывод снова пустил волну противного озноба по телу. — Мог я повестись всерьез, или просто выплеснуть агрессию…
— Твой выбор нельзя подстроить никаким препаратом, даже не дергайся, — отрицательно покачал он головой. — Думаешь, хотели тебе долгосрочных проблем? Ну так ты их и получил. Девушка же особенная, с диагнозом. На тебя бы не повелась и, с ее-то послужным, почти наверняка устроила бы скандал, сопротивлялась, подала в суд… Что она и сделала. Только вы каким-то образом договорились…Наши взгляды встретились. Я крутил в голове его выводы, он смотрел на меня с легкой усмешкой.
— Договорились, — кивнул я рассеяно.
— Это очень заметно, — многозначительно заключил он.
И тут я мог себя похвалить за то, что интуитивно решил и дальше играть на публику в «укрощение строптивой».
— Ладно, — кивнул я. — Что дальше?
— Дальше — возьму кровь у Лисы, — оттолкнулся он от стола.
— Ее надо как-то успокоить, она впанике…
— Это понятно. Я поэтому и позвал свою девушку на обед, она скоро будет…
— А твоя откуда взялась? — искренне поинтересовался я, не успев подумать о дистанции между нами.
Карлайл глянул на меня, явно колеблясь — он эту дистанцию как раз таки не нарушал.
— Она была моей пациенткой, — усмехнулся.
— Ничего себе.
— Да, было непросто. Пойдем?
Когда мы вернулись на террасу, за столом уже сидели трое. Девушка Карлайла оказалась ослепительной блондинкой с внешностью породистой девочки и дерзким взглядом. Она глянула на меня настороженно, но следом улыбнулась и перевела взгляд на Карлайла.
— Это Робин, — представил он мне ее. — Робин Райт.
И тут до меня дошло. Робин Райт — дочь сенатора Райта, правой руки президента Клоувенса. Я перевел изумленный взгляд обратно на Карлайла, и тот пожал плечами, кивая на мой немой вопрос. Должно быть, в звериной ипостаси у его кота уже нет ни хвоста, ни ушей. Ну не мог же он просто так выудить из пруда настолько запретную рыбку? Хотя… Если он — ее врач, а с Робин творится то же самое, что и с Лисой, неудивительно, что ему это сошло с лап.
— Садитесь, мистер Чон, — вывела меня из ступора мать Карлайла. — Будете пирожки? Горячие…
А я ничего не смог с собой поделать — сел к Лисе и притянул ее к себе, вжавшись губами в ее висок.
— Что случилось? — положила она ладонь мне на плечо.
Не пыталась выкрутиться, и за это я благодарно сжал ее еще крепче. Ну как мне сказать, что я до чертиков сейчас испугался, что она — всего лишь наваждение?
— Уже ничего, — прошептал.
— Гук… — поймала она мой взгляд.
— Все хорошо, — кивнул я и, совсем уж забывшись, коротко поцеловал ее в губы. — Потом расскажу.
На нас демонстративно не обращали внимание — мать Джастиса занимала разговором Робин, Джастис что-то ставил на стол… А я просто пялился перед собой, позволяя мыслям взрываться в голове.
Заключение для суда — фикция. Тут уже просто хватать за жабры и рвать их с корнями, пока не взвоет заказчик этого светопреставления.
А как мне могли подсунуть препарат?
Вода. Майк сунул мне бутылку воды, когда я вошел в участок, направляясь к Лисе…
Майк? Не может быть. В нем я был уверен, как в самом себе. Но поговорить с ним нужно.
— Ты не будешь против, если я оставлю тебя ненадолго? — Во всеобщем щебете дошептаться до Лисы стоило труда.
— Я с тобой, — нахмурилась она.
— Слушай, — притянул ее к себе, наслаждаясь этим доверительным перешептыванием, — тебе, возможно, поможет пообщаться с Робин поближе — она такая же, как ты…
Лиса глянула на коллегу по несчастью с таким сомнением, что захотелось ее встряхнуть.
— …Уверен, у нее за плечами интересный опыт. Вам будет, что обсудить. А мне нужно встретиться с заместителем.
— Ты точно потом расскажешь? — потребовала она, пристально вглядываясь в мои глаза.
— Точно.— Ладно, — нехотя согласилась.
— Я постараюсь быстро. А потом заберу тебя, и поедем к Элтону.
Когда я уже собирался выпустить ее руку, Лиса вдруг кротко сжала ее, будто не хотела, чтобы я уходил…
* * *
Когда Чон растворился в зелени сада, я едва не бросилась следом.
Только с каких это пор прокурор стал тем, за кем я собралась бежать?
— Лиса, может, кофе?
Я моргнула и перевела взгляд на лицо милой женщины:
— Простите. Нет, я допью чай…
— Может, долить горячего?
— Да, пожалуйста, — закивала я.
Не хотелось выглядеть неуместно в этой теплой компании. По крайней мере, доктор и его мать были очень приятны. Девушка же сделала на меня враждебную стойку ровно до той минуты, пока Чон не прибрал меня демонстративно к лапам. Наверное, он это специально, чтобы дать понять самке врача, что я безопасна. Но выглядело это очень… искренне.
Или мне хотелось, чтобы это было так?
Так странно жить все это время в мире, но только теперь начинать разбираться в его тонкостях на кончике нервов. Я ведь и раньше была в обществе пар, но никогда не чувствовала остроты реакции на меня других женщин. Теперь же настороженное чужое внимание отзывалось россыпью мелких иголок в груди и ставило шерсть на загривке дыбом. Я ловила себя на желании зарядить девчонке лапой по морде, чтобы не смотрела на меня так…
Но потом все стихло. Джастис выдал своей девушке порцию заверений в своей ей принадлежности, и театр эмоций схлопнулся. Мир наполнился привычными звуками — шелестом льющейся в чашку воды, пением птиц и далеким звуком редких в этом районе машин. Я вздохнула и взялась за чашку.
— Я Робин, — улыбнулась мне девушка. Кажется, она действительно даже не успела представиться. — Прости… может, грубо вышло… Но я еще очень плохо контролирую своего зверя.
Я выпрямилась, взволнованно облизав губы:
— Контролируешь?
— Стараюсь, — кивнула она, мягко улыбаясь. — Джастис помогает нам существовать вместе.
Показалось, ей тоже непросто в этом признаваться. И то, как ободряюще Джастис сжал при этом ее ладонь, подтверждало это. Эта девочка не привыкла вообще кому-то быть благодарной и сейчас справлялась не только со своим зверем. Она была здесь как черная ворона в тропическом саду.
— Звучит жутко, — опустила я плечи. — Никогда не думала, что со мной произойдет подобное.
Наше знакомство продвигалось с трудом. Я не очень жаловала представителей элиты, подчеркивая свое отличие от них всех. Робин же, похоже, мимикрировала, потому что держалась очень характерно — прямо, открыто, с вызовом и немного высокомерно… но по сути была таким же изгоем, как и я.
— Это точно, — усмехнулась она. — Но, знаешь, я даже благодарна теперь тому, что это случилось…
Я посмотрела на нее удивленно и непонимающе, а она будто ждала этого:
— …Хочешь, я покажу тебе сад? У миссис Карлайл тут невероятная коллекция ирисов, и они как раз цветут…
Сад действительно показался милым и уютным. Здесь не было стриженых лужаек или геометрически выверенных композиций, и от этого в нем царило очарование простоты и, в то же время, сложности. Видно, что женщина собирала редкие растения и цветы, каждый из которых хотелось потрогать или понюхать.
— Ой, а вот это — редкая вонючка, — предостерегла меня Робин отзнакомства с ярко-фиолетовым цветком, похожим на звезду.
— Ты тут уже своя, — вежливо улыбнулась я, выпрямляясь и обходя куст.
— Слушай, думаю, не стоит ходить вокруг да около — Джастис просил тебя поддержать. — Робин вытащила сигарету из изящной пачки и передала мне. Я не стала отказываться. — И мне правда хочется это сделать, потому что я сама прошла через дикий ужас. Но все проходит. Тебе стоит это знать.
— Как это у тебя началось? — осторожно спросила я, когда мы закурили.
— Я встречалась с женатым мужчиной, — выдохнула она вместе с дымом. — До него не было никого. А он, конечно же, хотел оставить меня в тайне… — Она снова затянулась. — Однажды утром я обнаружила себя под его забором голой в кустах…
— Черт… — покачала я изумленно головой.
Робин тяжело было все это вспоминать. Она только кивнула, болезненно хмурясь.
— Я уже не понимала, чего хочу. Потому что дикая часть меня бежала под ворота чужого мужчины. Она его хотела и не понимала, почему ей нельзя под его бок, — девушка горько усмехнулась. — И я начала спать на привязи. В ошейнике…
Я молча качала головой. Слушать это было тяжело. Но то, что мне не пришлось просыпаться голой под забором Чона, вдруг показалось неплохим компромиссом. С другой стороны, если бы Чона не было — не было бы и моего зверя. Только Чон нес ответственность за то, что случилось со мной.
— А теперь? — решила пролистнуть горькие воспоминания я.
— Теперь я просыпаюсь рядом с Джастисом, — улыбнулась она. — Хоть это и стоило нам немного нервов. — Она скосила глаза на сигарету: — Я вообще бросила курить. Вспоминать все это неприятно.
Я обняла себя руками и снова затянулась.
— Но у вас все по-другому, — продолжала она. — Я видела, как прокурор тебя обнимает и как на тебя смотрит. У вас все будет хорошо, Лиса. Несмотря на то, с чего вы начали. — Она задумчиво покусала губы, прежде чем добавить: — Если есть хоть какой-то шанс для тебя остаться с мужчиной, к которому идешь в звере — оставайся… Потому что договориться со зверем остаться в одиночестве не получится. По крайней мере, у меня не получилось.
Горечь сигарет показалась слишком сладкой по сравнению с сутью ее совета. Остаться с Чоном только потому, что мой зверь все равно будет к нему бежать?
— А как вы проводите терапию? — поинтересовалась я сухо и тяжело сглотнула, давая понять Робин все.
— Нет терапии, — не оправдала она моих надежд. — Есть чувства. Наши с тобой звери их и выражают. — Она вздохнула и снова полезла за сигаретой. — Твой зверь — это твои настоящие чувства без шелухи обстоятельств. Пойми — ты бы повелась на своего мужчину. Твоя животная часть повелась — он ее покорил. Не потому что самец породистый. А потому что… ты его за что-то выбрала. Но на уровне сознания между вами есть обстоятельства. Как у меня, понимаешь? Я нуждалась в своем бывшем. Но не могла перешагнуть через обстоятельства, что он — чужой и что не хочет бросать ради меня семью. А зверь этого не понимает. Только и всего. Вы же с твоим зверем бежите в одну сторону. — Она затянулась, заполняя паузу и давая мне возможность усвоить сказанное. — Не усложняй. Тебе не понравится. Хотя… решать тебе.
— Он дал нам две недели, — зачем-то доверилась я. — И обещал меня отпустить, если я не захочу остаться. А теперь получается, что я в ловушке…
— Мне кажется, — неожиданно жестко заявила Робин, — что ты никогда не была в ловушке… чтобы отличить ее от той ситуации, в которой ты находишься.
Она выбросила сигарету, выдохнула последнее облако дыма и зашагала обратно в сторону дома, а я осталась с сигаретой один на один.
Робин была неправа. Я была в ловушке. Чон загнал меня в нее. Но, получается, часть меня это устроило… Поняла ли эта часть что-то большее? Или просто подчинилась требованию?
Когда я вернулась к столу, Робин уже не было. Только миссис Карлайл демонстрировала все тот же гостеприимный энтузиазм:
— Лиса, хочешь еще чего-нибудь?— А можно поесть? — смущенно попросила я. За все посиделки я выпила только чашку чая, а теперь желудок неожиданно потребовал внимания. — А где Робин?
— Ей надо было уехать по делам, — отозвался спокойно Джастис.
— Понятно, — скептически протянула я. — Я ей не понравилась.
— Ей вообще тяжело понравиться, — усмехнулся он. — Даже я иногда сомневаюсь. Хорошо, что есть ее зверь…
— Ты это серьезно сейчас?
Как можно радоваться такому положению дел? Только Робин и Джастис, кажется, действительно… привыкли? Извлекли пользу? Устроились удобно? Чего им это стоило?
— Робин непростая, — обаятельно улыбнулся он. — Будь она в полной связи со зверем, я бы чувствовал ее. Но мне не привыкать — я часто работаю с женщинами, у которых нет зверей даже в виде генетических мутаций. Это сложно, но интересно.
— Ты совсем не испытываешь дискомфорта от того, что твоя девушка… особенная?
С языка едва не слетело совсем другое слово — неполноценная.
— Не было бы ситуации — не было бы девушки.
— А если она с тобой просто потому, что не может без тебя?
Наши взгляды встретились, но в его я не заметила и тени сомнений:
— Она может без меня, — усмехнулся он.
— Но говорит, что ей не нравится.
— А какая разница к кому бежишь без сознания ночью, если не хочешь с ним быть днем?..
Я озадаченно захлопнула рот. Все это казалось каким-то замысловатым злым планом, в котором вокруг меня все больше сужается пространство, не оставляя места для свободного шага.
— …Если захочешь остаться одна, я тебе помогу, — неожиданно пообещал Джастис, и я вернула на него удивленный взгляд. — Зверя можно будет сдержать. По крайней мере, я думал об этом, пока занимался терапией Робин.
— Но ты не знаешь, сколько это будет продолжаться, да? — дрогнул мой голос.
— Нет. Я почти ничего не знаю.
Я медленно вздохнула, осознавая, что жизнь больше не будет прежней. Мне не вернуться назад, не забыть всего, что произошло — как плохого, так и хорошего. Нужно двигаться вперед и смиритьсяс тем, что уже не исправить.