Глава 20.
Стало страшно. Я подумал, что сделал ей слишком больно, но когда подхватил на руки, Лиса вдруг заурчала… И я сгреб ее в объятья и прижал к себе, уложив ее голову на плечо. Путь поурчит… Хотя бы одной своей частью. И мне тоже не помешает передышка, потому что нервы уже звенели и искрили от перенапряжения и периодического замыкания.
Как ее не убить своей страстью и желанием присвоить? Я не знал. Ясно было одно — лучше срываться с катушек понемногу, чем копить и набрасываться с голодухи до темных пятен перед глазами. Я же не соображал ничего… Трахал, как в последний раз, и метил со всей одурью.
Зверь услышал главное — надо вынудить остаться. Он не понимал, что Лиса должна решить сама, а не смириться с его выбором… Наверное.
Я уже ни в чем не был уверен… Сдержу ли я данное ей слово?
А если она уйдет?..
Мать подошла ко мне, пока я медитировал на огонь и дышал дымом. Мы были близки, несмотря на то, что я долго с ней не разговаривал, когда она снова вышла замуж. Мне тогда было пятнадцать, и мир казался черно-белым. Быть верным отцу я считал единственно правильным. Предавать с другим — нет. Значительно позже мое понимание жизни заиграло красками, но тогда я уже успел наворотить дел. И великодушие Элтона не воспринималось как должное. Это я ему был должен за то, что он был с матерью долгие пять лет. А я — нет. И теперь, когда она приближалась ко мне, я ничего не мог поделать — замирал внутри от благодарности, что она вообще меня простила. Хотя ей и прощать не пришлось… Но мне было легче думать иначе.
— Гук, — улыбнулась она тревожно. — Ты не справляешься.
— Наверное, нет.
— Расскажешь?
— Я не знаю, что тебе сказать.
Смотреть ей в глаза по-прежнему было непросто. Теперь особенно, когда я сам оказался в неоднозначной ситуации.
— Лиса часто смотрит на тебя, — улыбнулась она.— Боится.
— Немного. Но думаю, ты делаешь все правильно.
— Я так не думаю.
— Ты строго себя судишь.
— Кому-то нужно.
— Знаешь, иногда не все зависит от тебя одного. И это важно принять. Тем более сейчас, когда ты не один. Уже.
Я поворошил угли кочергой, набирая воздуха в легкие.
— Я обещал отпустить ее через две недели, если она не захочет остаться.
Ожидал чего угодно, но только не восхищенной улыбки на ее лице.
— Я же говорю — ты все правильно делаешь.
— Она уйдет, — посмотрел ей в глаза. — Лиса не чувствует того, что чувствовала бы истинная. И добровольно со мной тоже не будет.
— Ну вот и посмотришь, — спокойно посмотрела она на меня. — Я горжусь тобой. Ты достоин ее. А Лиса стоит того, чтобы за нее побороться.
— Спасибо, — усмехнулся я, — сам же выбирал.
Мама притянула меня к себе и обняла:
— Ну а как еще? Ты всегда все выбирал сам. Не могло быть иначе.
Мы помолчали некоторое время, прежде чем я снова перевел на нее взгляд:
— Я сегодня понял, почему мне претил твой выбор. С Элтоном ты стала другой. Счастливой. Я не узнавал тебя. Мне казалось, он отнял у меня мать.
— А Лиса уже на тебя хорошо влияет — ты начала разговаривать, — улыбнулась она. — Я и с твоим отцом была счастлива. Просто Элтон не рискует жизнью, Гук. Но теперь рискуешь ты.
Я вспомнил эти ее слова, прижимая к себе Лису. Наш разговор с матерью пошатнул что-то внутри. Что-то, на чем уже много всего наросло, и все это рухнет, если позволить сомнениям и дальше точитьфундамент. Я ведь не жил никогда ради кого-то. А теперь есть Лиса и Эрик. Видимо, я настолько безнадежен, что лечить меня взялись жестко, на грани жизни и смерти. Да и плевать, лишь бы смерть грозила только мне.
— Черт, Лиса…
— Зверюга ты, мистер прокурор, — промямлила она и вздохнула глубже. Только в момент, когда ее бедра сжались поверх моих, мне снова стало тяжело дышать.
— Это ты меня таким делаешь, — прорычал обреченно.
Приподнять ее не стоило труда. Член легко скользнул в ее влажную тесноту, и Лиса выгнулась, снова сжимаясь до умопомрачения. Ее пальцы впились в мои плечи, грудь вздрогнула перед самыми моими губами — она снова отдалась мне полностью…
Второй раз уже был без потери контроля — я наслаждался ее телом и тем, как она сдается. Никогда не чувствовал ни трепета, ни наслаждения от обладания женщиной. Все они были просто мимолетными увлечениями непостоянного хищника. С Донной же все было иначе. Ее хотелось покорить, удержать, впившись когтями и зубами, и метить всю…
В последнем я себе не отказывал, тем более чувствовать ее бурную реакцию доставляло удовольствие. Ей нравилось, и это только подстегивало стараться лучше. Я следил за ней, чувствовал, слушал — не было ничего важней, чем удовольствие этой самки в моих лапах.
Идеальная… Все в ней сводило с ума — как дышит, как кричит на каждое мое движение, как теряет связь с реальностью и забывает о своих двух неделях… и как дрожит невменяемо от очередного оргазма, запуская мой. Никогда еще мое логово не пахло так правильно и сладко покорностью и вожделением… Если бы только она могла чувствовать.
Я сгреб ее в объятья, отвернул уголок одеяла и переложил на простыню. Никакого ей душа — я хочу этот запах. Спать в нем и пропитываться до кончика ушей…
— Гук, мне надо в ванную, — прошептала неугомонная кошка.
— Нет.
— Мне щиплет… там…
— Только там.
Я поднялся, но она была против:
— Я сама, — буркнула невнятно и села с трудом. — Черт… Что это было?
— Хороший секс. — Я подхватил ее на руки вопреки сопротивлению. — Даже лучший, я бы сказал.
— Лучший? Со мной? — усмехнулась она, хватаясь за мою шею. Сама выглядела потрясающе — щеки розовые, глаза блестят… только смотреть на меня не хочет.
— Лиса, — усадил ее на край ванной, — посмотри на меня…
Ее взгляд дрогнул, и она с трудом взглянула мне в глаза.
— С нами все нормально.
— Еще бы, — усмехнулась она и попыталась отвести взгляд, но я обхватил ее лицо ладонями:
— Что не так?..
— Не надо, — мотнула она головой.— Не надо? — усмехнулся. — Кто мне говорил, что надо разговаривать? И что молчание не устроит?
— Я просила тебя разговаривать о деле… а не о настолько личном, — ежилась она.
— А какая разница? Мне сейчас нужно от тебя личное. Что не так?
— Ты, Чон ! — дернулась она. — Ты не так! Ты везде! Меня никто не касался еще недавно, а теперь я сижу тут голая перед тобой…
— Не только голая, — оскалился я, запуская пальцы ей в волосы и притягивая к себе, — ты еще и вся в моих отметинах… — Вот что она со мной делает? Снова выгибается, подставляя шею. Неосознанно, но это ни черта не делает мою жизнь проще. — Такая она — взрослая жизнь на своем месте, Лиса. Ты же всех наказывала вокруг за то, что тебе этого не досталось. Теперь принимай.
— Мне казалось, это все не так должно быть…
И она вдруг обвила меня за шею.
— Какая разница, как должно? — Я подхватил ее с бортика и усадил в ванную, чтобы сбежать от этого ее неосознанного жеста. С нее и так достаточно. — Сегодня будешь снова в гостиной спать?
— Сволочь, — проворчала она, выпуская меня.
Я уже лежал в кровати, когда в коридоре раздалось неуверенное шлепанье, и Лиса вошла в спальню.
— В доме будто потеплело, — устало прошептала она, укладываясь мне под бок.
— Все те же семнадцать градусов.
— Странно.
Лиса повернулась ко мне спиной. А я подумал, что надо бы завтра заехать к Карлайлу. Что-то с ней творилось, и это беспокоило. Не хотелось бы, чтобы я стал причиной каких-то новых для нее проблем. Знал одно — я буду рядом, если что-то с ней случится. Даже если она все же уйдет….
* * *
Я проснулась рано. Дом укутало плотным туманом, а в комнате будто похолодало. Чонгука не было рядом, зато был его запах. Стоило ткнуться носом в его подушку, и внутри вдруг набухло и лопнуло что-то горячее — даже дышать стало трудно. Я тяжело сглотнула, пережидая непривычное ощущение. Хорошо, что Чон а не было — непонятно, чем бы кончилась эта моя реакция. Сама бы на него накинулась? Вроде нет… Но стоило задуматься и представить мужчину рядом, как было вчера, становилось совсем худо. Я тряхнула волосами и выбралась из-под одеяла.
Прохладный душ поднял настроение, разогнав тревожные предчувствия. Но стоило выйти из ванной, навалилась гнетущая пустота. Дом Чон а безмолвствовал, а вот лес за окном шелестел в тумане, непривычно привлекая жизнью, до которой мне никогда не было дела. Она ведь оставила меня без своего участия, сделала чужой для своих… а теперь будто дразнила.
Я натянула теплый костюм и спустилась вниз — тишина. А вот сразу за порогом на меня неожиданно хлынул поток звуков и запахов — я даже зажмурилась от неожиданности. Все было как-то по-другому. Я будто не чувствовала…
…я читала лес.
А он слал бесконечный поток плохо понятных сообщений. В ушах зашелестел ветер, бросив в лицо сотни оттенков ароматов. И когда в нем ясно проступил один хорошо знакомый, я открыла глаза и огляделась. Ступеньки вниз тонули в колыхавшемся полупрозрачном облаке, а вот кроны деревьев просматривались все четче — туман оседал к земле. Я тихо прошла к ступенькам и уселась на верхней. Чувствовать себя приглашенным зрителем не выходило — каждый шорох будоражил. А когда к нему вдруг примешалось низкое рычание, я оцепенела, съежившись…
Для таких, как я, звериные ипостаси оборотней казались пугающими. Не опасалась я только родителей и других членов семьи. Все остальные воспринимались мной угрозой. Это инстинкт самосохранения бракованных особей, которые в диких условиях подвергалисьбы неминуемому уничтожению.
Поэтому, когда внизу у лестница туман неожиданно сгустился до черноты, сердце ухнуло в пятки и заметалось в панике. Ноги онемели и приросли к полу. Я понимала, что бежать глупо — от хищника не убежать, а от Чон а — тем более. Но только его образ в звере оказался для моей нервной системы жестоким испытанием. Здоровенный черный ягуар не спускал с меня взгляда, замерев на несколько мгновений, а потом бесшумно направился вверх.
— Гук… — выдохнула я жалко, отклоняясь назад, а потом и вовсе падая на спину, когда он оказался рядом.
Ответом мне стало вкрадчивое рычание, и ягуар навис сверху. Я вытянулась под ним, чувствуя, что умираю от страха, но не могла не смотреть — такого здорового зверя я никогда не встречала. Мышцы перекатывались под бархатной кожей, желтые глаза мерцали в глубине большого черного зрачка, а мощное сердце стучало в ладонь, которой я упиралась в его грудь.
— Ты меня пугаешь, — едва не подвывая, прошептала я.
И зажмурилась. Стало стыдно. Никогда еще не чувствовала себя калекой настолько. Зверь, судя по звуку, склонился совсем низко, и я тоненько заскулила… Только под пальцами дрогнуло, и ощущение короткой шерсти сменилось на гладкую кожу.
— Ну ты что? — прохрипел Чон , подхватывая меня под руки. — Вот ты даешь… — Он усадил меня к себе на колени и так крепко прижал, что я, наконец, смогла протолкнуть порцию воздуха в легкие. — Это же я…
Чувство стыда зашкалило, и я прижалась к нему, утыкаясь носом в шею:
— Прости…
— Ты будто откуда-то из другого мира, Лиса, — удивленно хмыкнул он.
— Да нет же, из твоего, — шмыгнула я носом, выпрямляясь. — Так я живу и так чувствую себя в диком мире без когтей и зубов… Доброе утро, Чонгук.
— У тебя есть когти и зубы, — сдвинул он брови. — Доброе утро, Лиса. — Я уже собиралась встать с его колен, когда он вдруг продолжил: — Прошлой ночью ты пришла ко мне сама большой пятнистой кошкой.
Я уставилась в его глаза, оглушенная сказанным. Все это было бредом, если бы не слетело с губ прокурора.
— Это как?
— Ты оборачиваешься. С прошлой ночи. Но ничего не помнишь. Один знакомый спец по таким мутациям…
— Подожди, — перебила я его. — Как это оборачивалась? Ты что-то путаешь. У меня нет зверя, Чон …
Я снова попыталась выпутаться, и на этот раз он не стал держать. Я вскочила и обняла себя, съежившись. Чон выпрямился следом, только вид его обнаженного напряженного тела ни черта не облегчал усвоение его слов:
— Есть, — серьезно припечатал он. — Если ты дослушаешь меня…
— Гук, этого не может быть, — не слушала я, пятясь от него.
— Лиса, — сцапал он меня молниеносно, — все нормально. Я хотел свозить тебя сегодня к специалисту по таким, как ты. Он обещал тебя обследовать.
— Ты серьезно?! — вскричала я. — Почему не сказал?!
— Не до этого было…
— Да почему, черт возьми?!
— Потому что боялся напугать еще больше, — прорычал он на мою истерику. — Успокойся. Паникой ты не поможешь. И ты не одна такая — это не смертельно…
Я оцепенела, хлопая глазами. Все внимание устремилось куда-то внутрь, а Гук взял за руку и повел в дом:
— …Сейчас позавтракаем и поедем, — толкнул он двери. — А ты пока подумай о материале, который предлагала пустить в прессе вчера. Элтон сказал, что поможет.
Но я не слушала. Тащилась за ним на автомате и ни черта не соображала.
Меня колотило от паники все больше, и Гук это чувствовал.
Он усадил меня на стул в кухне и присел на корточки, заглядывая в глаза:— Лиса, с тобой все нормально.
— Я ничего не помню, — моргнула я. — Что я творила?
— Ничего, — улыбнулся он. — Просто пришла ко мне и легла спать.
— Бред, — тряхнула я головой. — Мне говорили, что все безнадежно, что я никогда не смогу оборачиваться…
— Они ошибались, — с завидным спокойствием увещевал он. — Успокойся. Мы все решим, слышишь?
Я, наконец, посмотрела в его глаза осознанно:
— Слышу.
— Вот и умница. И еще — ты очень красивая в звере. — Его слова совсем смешали все внутри, и я тяжело сглотнула, сжимаясь в комок. — Лиса, — не отпускал Чон .
— Я буду в порядке, — шмыгнула я носом. — Все будет хорошо…
— Кофе будешь?
— Буду, — кивнула. — Спасибо, Гук…
Я впервые испытала чувство благодарности, несмотря на все, что было между нами. Он не обязан был сидеть тут со мной и успокаивать. Ему вообще могло быть все равно, но не было. Он не пытался мне понравиться, подкупить жалостью к Эрику или участием в деле с краденными детьми. Он действительно переживал.
— Не за что.
Мои слова его удивили. Он уже поднялся, когда я коснулась его руки:
— Давай я сделаю кофе, а ты сможешь принять душ…
— Хорошо, — согласился он. — Ты правда нормально?
— Так себе, — не стала врать. — Хочу подумать…
Когда он поднялся наверх, стало неожиданно жутко. Я зарядила трясущимися руками кофемашину, чуть не разбила чашку и вывернула из банки на столешницу молотую корицу. Ну и что он во мне нашел? Я же просто бедствие ходячее… А теперь еще и… оборачиваюсь?
— Не может быть, — прошептала я жужжащей кофеварке.
Бросив взгляд в гостиную, я попыталась вспомнить, как уснула… Но память не хранила ничего, кроме пустоты. Страх плохо поддавался контролю. Стоило представить, что я оборачиваюсь зверем, и руки снова начинали мелко дрожать, а сердце — набирать обороты…
— Успокойся.
Я вздрогнула от неожиданности, но тут же прикрыла глаза, сдаваясь крепким объятиям. Не знаю, как Гук подкрался настолько бесшумно, но даже не дернулась — так захотелось быть здесь и сейчас в его руках.
— А сегодня я не оборачивалась? — прошептала глупое, чтобы хоть как-то отвлечься от такого признания в собственной слабости. Только откуда-то была уверенность — Чон не будет этим пользоваться.
— Нет, — тихо выдохнул мне в шею и прерывисто вздохнул. Он боялся. За меня.
— Ты невозможный, — усмехнулась невесело.
— Почему? — озадачился он всерьез.
— Сложно объяснить. — Я развернуласьв его руках и посмотрела в глаза. Чон стоял в одном полотенце на бедрах и никак не способствовал стройным мыслям в голове. — Ты же совсем не такой…
— Не какой?
В его взгляде заплясали знакомые искры, а напряженная складка меж бровей разгладилась.
— Ты другой. Заботливый. Это притягивает.
— Ну ты же говорила, что мне пора быть серьезней… — его губы ожили в усмешке.
— Я была уверена, что не услышишь.
Этот мужчина был слишком концентрированным в своей обжигающей сексуальности. Рядом с ним все как-то мельчало, даже мой страх по поводу новых способностей.
— Я тоже не думал о многом раньше, — спокойно заявил и глянул мне за спину. — Одна чашка?
— Я не преуспела, — заправила прядь за ухо.
— Ну с чего-то надо начинать, — ободрил он и, притягательно усмехнувшись, оттеснил меня от кофеварки. — Посмотри, что там в холодильнике осталось.
— А где Эрик с Ронни? — спохватилась я.
— Они пошли гулять по лесу. Я выдал им завтрак с собой. Ну и решил немного пробежаться заодно…
— Да уж, у тебя тут раздолье, — отрыла я холодильник. — Ветчина, красная рыба…
— Давай все.
Когда мы уселись за стол с кофе приготовления, мне немного полегчало.
— А что за специалист такой? — поинтересовалась я. — Мне казалось, мои родители нашли бы всех, кто существует с любым мнением…
— Он не живет тут почти, поэтому и обладает отличным опытом. Наше правительство загнало его в жесткие рамки требований… — Он вздохнул, сосредоточенно щурясь. Наверное, снова что-то сопоставлял в мыслях и думал, как быть. Но со мной поделиться теперь не заставить. — Наши не могут по-другому. Нет бы дать парню условия… — Он перевел взгляд на меня. — Он мог бы исследовать таких, как ты… Но его не допустили к найденным детям.
— Почему?
— Родители предпочитают забыть все, что случилось. Ну и девочкам, конечно, нужно время…
— А выяснили хоть что-то? — включился во мне профессионал. — Они рассказали, что с ними там было?
— Не думаю, что тебе это следует знать, Лиса, — качнул он головой.
Ну конечно — с профессиональной стороны между нами не заладилось.
— А Элтон одобрил мою идею с репортажем про твое усыновление?
— Одобрил, — в своей манере усмехнулся он.
— Хорошо. Тогда мне нужно как-то связаться с его пиарщиком и обсудить стратегию…
— Мы сегодня идем на вечер, там можешь и обсудить, — огорошил он меня.
— На какой вечер? — моргнула я, отставив чашку.
— Прием в Велвет-Холл сегодня по случаю выпуска академии, — подтянул он к себе мобильный со стола. — Будет много молодежи и не только… Я не силен в этом. Но Элтон сказал, что очень хочет нас там видеть…
Прием в Велвет-Холл — запредельно элитное мероприятие. И не простая молодежь там будет, а самая сливочная. В свое время я разорвала приглашение на подобный вечер, на который меня звали за заслуги по учебе. А теперь, выходит, меня снова там ждут, только за совсем другие достижения.— Слушай, ну мой костюм для ночных вылазок вряд ли подойдет, — начала я, надеясь отвертеться.
Но шанса мне не дали:
— Элтон сказал привезти тебя и сдать ему в руки. Хотя в костюме для вылазок я бы тоже хотел тебя увидеть…
— Ты правда хочешь пойти?..
Я не разделила я его веселья. Мне не верилось. Чон с таким скрипом и скрежетом принимал правила общественного приличия, почти не появляясь на подобных тусовках, а тут вдруг такая покладистость…
— …Элтон тебя шантажирует?
Я усмехнулась, полагая, что он поймет шутку. Но Чон посмотрел на меня слишком серьезно:
— Хочу показать тебя всем, пока ты у меня есть.
— Зачем?
— Во-первых, меня попросили не создавать проблем тем, кто прикрывает мой зад. — Понятно, политика. — Во-вторых…
— …Тебе хочется зализать свое раненое самолюбие и показать мою помеченную шею всему высшему обществу, — выпрямилась я.
Иллюзия того, что между нами может быть тепло просто так, без условий, начала таять.
Черты лица Чон а стали жестче.
— Во-вторых, я хочу усыпить бдительность тех, кто нас с тобой подставил, — серьезно заявил он. — Сделаем вид, что заняты друг другом. Ты даже можешь снова на камеры пообещать мне проблем и разборок, чтобы создать впечатление тонуса в отношениях…
Я пристыжено сникла:
— Прости.
— …Ну и в-третьих, — не придал значения моему извинению, — зализать мое раненое самолюбие, да. — И Чон оскалился: — Ну представь, что бросишь меня, как договорились. Как я потом буду доказывать, что никто не может мной вертеть, как и прежде?
Он притягательно улыбнулся, а я ответила на его улыбку.
— Думаю, моим конкуренткам будет все равно, — смущенно прошептала. — Зря тебе есть дело…
— Мне нет дела, — перестал улыбаться он. — Я же еще не проиграл.
Выдержать его серьезный взгляд снова стало непросто. Я опустила глаза, сдаваясь. Чон будто где-то брал уроки по завоеванию бракованных самок. Он давал понять, что я особенная для него, а ведь это все, что мне когда-то было нужно. С той кучей проблем, что на него свалились с моим появлением, удивительно, что мы вообще можем вот так позавтракать вместе, не говоря уже о том, чтобы что-то обсудить. И это вынуждало снова и снова думать о нем иначе, чем я привыкла. Чон ставил меня в приоритет, несмотря ни на что.
— Лиса, поехали? — вернул меня в реальность его тихий голос, и я коротко ему улыбнулась:
— Поехали.
Я знала, почему мне сложно смотреть ему в глаза. Он принял ответственность за нас. А я все еще делала вид, что смогу с легкость вильнуть новоприобретенным хвостом…